Полина поставила жирную точку и с раздражением отбросила реферат в сторону. Пальцы сводило от напряжения. В очередной раз накрылся старенький винт, приходилось писать всю эту муть от руки,
а потом набирать на Маринкином компе. Подруга пускала Ольховскую без разговоров – приходи, строчи, зарабатывай денежку… Чтобы хоть как-то свести концы с концами, приходилось хвататься за любой приработок – она писала дипломы, курсовые, статьи студентам журфака. Вывешивала объявления о своих услугах в Интернете, на институтских досках объявлений, просто на столбах. И каждый раз боялась, поднимая трубку, что звонит сотрудник налоговой. Мол, хватит жировать, Полина Сергеевна, пора делиться с государством.
Прожить на ту сумму, в которую государство оценивало труд преподавателя института культуры, было нереально. Денег не хватало ни на что. Только заткнешь одну прореху – рвется в другом месте. Заплатила за квартиру, телефон, интернет, сходила 2 раза на рынок – все! Если бы не «работа на галерах», как называла Маринка заказное дипломотворчество, было бы совсем хреново.
Это была еще не бедность, но где-то рядом. Постоянное ограничение, ежедневная экономия. Зимнее пальто встречало третью зиму, сапоги помнили еще 1 курс Суворовского.
В СВУ Полина слыла модницей – всегда в обновках, она не надевала один и тот же наряд в течение недели. Прелестные блузки, изящные платья…. Сейчас все стало по-другому. Зачастую приходилось выбирать между покупкой колготок и походом в продуктовый магазин. Кокетливые юбочки сиротливо висели в шкафу, ведь чулок под них не напасешься! Ольховская теперь ходила на работу в строгих брючных костюмах, а иногда – просто в джинсах. Студенты тогда по ошибке клеились к стройной рыжеволосой девушке, пока она не поворачивалась к ним лицом. Узнав строгого преподавателя, неудачливый кавалер немедленно ретировался.
По осени, когда Полина только пришла в институт, ее молодость и ямочки на щеках часто вызывали у мужской части института желание перейти к более близким отношениям. Она вела культурологию у 3 курсов, и многие ее ученики были на голову выше преподавателя. А некоторые – даже старше. Но все гормональные поползновения быстро пресекались. Причем Ольховская не церемонилась в выражениях.
Обычно милая и приветливая, на заигрывания Полина реагировала странно. Мгновенно ожесточалась, вздергивала нос и не оставляла кавалеру никакой надежды. Особенно доставалось студентам. Ольховская пресекала малейшие попытки флирта, ну а если кто-то не понимал слова «Нет», сильно об этом жалел уже на ближайшем семинаре. Ходили упорные слухи о несчастной любви, неудавшемся браке и даже нетрадиционной ориентации. Как там в действительности обстояли дела – было неясно. Близких подруг среди преподавателей у Ольховской не было, со студентами она тоже не откровенничала. Постепенно от педагога отстали. Лишь странное прозвище – Этикетка – намертво прилипло к Полине. Вроде в отделе кадров подсмотрели, что преподавала она этику где-то в провинции, в военном училище. Институтские острословы сразу решили – там-то она и остервенела. А может, убила какого-нибудь суворовца. И съела.

Зимними вечерами, забравшись в старое кресло, налив чаю с молоком в большую керамическую кружку, Полина проверяла студенческие рефераты. Сумерки спускались на город, снег глушил шум улицы. В комнате становилось все темнее, желтое пятно настольной лампы грело Полины коленки. Откинув голову на спинку кресла, Ольховская уносилась мыслями далеко-далеко.

Поля тоже ловила – как смотрит Макс на молодых девочек, не помнит ли свою блондинку, не отдергивает ли руку при чужих? Её утро начиналось с пристального взгляда в зеркало. Что это у глаза – складочка со сна, или появляется морщинка? Контрастный душ, гимнастика до изнеможения. Нельзя распускаться, нужно заморозиться в одном возрасте, подождать Макса. Нельзя плакать, нельзя быть слабой. Макс будет только расстраиваться. Он и так слишком многое взял на себя. Он ее честно предупреждал – будет трудно, его запрут на два года в казарме. Поля тогда только отмахнулась гвоздикой – не пугай, подумаешь! Главное – ты и я, мы вместе. Все перетерпим, будем счастливы, нет никакой проблемы. Но жить одной, постоянно ждать, ждать, ждать….
Проблемы появлялись достаточно предсказуемо. Первой восстала мама Ольховской. Когда Полина старательно-бодрым голосом обрисовала новый поворот ее жизни, мама надолго замолчала в телефоне. Примчалась первым же поездом, церемонно знакомилась с Макаровыми. Побеседовала с Максом. Уезжая, бросила Полине – ты только ребенка не роди. Зачем тебе два? Надеюсь, ты скоро одумаешься. Максим хороший мальчик, но….. именно мальчик.
Друзья Макарова тоже отреагировали на новую подругу (и старую любовь) Макса по-разному. Проще всего оказалось с Печкой – тот всегда был на стороне Поли, считал ее самой лучшей, а Макса – самым лучшим. Логично, что эти двое все-таки вместе. Но остальные парни никак не могли приноровиться. После пьяного марша, когда все вернулись в ресторан, Макс и Полина рассказали про свою тайную любовь-войну трех лет. Про встречи, расставания, звонки и бегства, ссоры и такой неожиданный финал. Первым делом Полина попросила всех оставить отчество в прошлом. Но у парней не получалось. Сделав усилие, они произносили – «Полина…..», и так старались проглотить отчество, что забывали – что хотели сказать. Их подружки с любопытством рассматривали Полю, улыбались ей, одобрительно кивали. Но в их голове не укладывалось, неужели их веселый приятель Макаров и эта взрослая женщина влюблены друг в друга? С Максом они могли шутить, дурачиться, он был самым заводным и безбашенным. Это ИХ Макс, они его знали, как облупленного! А ОНА – чужая. Другая. Ольга тихонько спросила у Макса – это ее IP мы всей ментовкой искали? Макс кивнул и с благодарностью улыбнулся девушке. Та в ответ улыбнулась тоже, но не смогла скрыть непонимание.
Соболев тоже испытывал противоречивые чувства. Рядом сидела Света, его любимая девушка и будущая жена. Но занозой сидело воспоминание – Рита и Макаров танцуют и целуются. А душу Кирилла разрывает от ненависти и ревности. Он давно простил Макарова. Но не забыл ничего. Зачем Максу нужно было отбирать у Соболева Риту, если все это время любил только Полину? Лишил его первой любви, а сам так хорошо устроился. Самому стало стыдно от таких мыслей, но жизнь – штука сложная… Соболев сделал усилие и улыбнулся Полине.
- Скажите, это ведь к вам Макаров бегал на втором курсе? – решил он поддержать разговор с Этикеткой.
- Гхм…. Макс говорил, что никто не знал, – Ольховская лукаво погрозила пальчиком Максу.
- Он просто однажды забыл телефон в казарме, и я видел, как Вы ему несколько раз звонили…
- А я вот все знал! – подал вдруг голос Печка. – И про то, что вы с Макаром переписываетесь, и подарок тоже вот передавал…..

Сухомлин зашептал Трофимову: - Так кто за кем бегал-то? Кстати, помнишь, как Макар отпирался, что к нему Этикетка на КПП приходила? Похоже, она сама с Максом встречи искала! Ну дела…

Родители Макарова держались молодцами. Чего уж тут, ну вот так получилось! Петр Иванович сам велел вернуть беглянку, доставил сыну в подарочной упаковке прямо к ресторану. Сцепив зубы, отпустил проводить Полину на квартиру, снятую непонятно на какие деньги (про лихие 15000 Лариса Сергеевна смолчала). Вертелся всю ночь, ожидая сына. Естественно, не дождался. Макс прибежал лишь в обед, пулей переоделся, цапнул кусок пирога и умчался обратно. Макаров-старший в этот день уезжал в Москву, поговорить с Максом не получилось. Телефон сына был отключен, у Полины – тоже. Нагрянуть в гнездышко влюбленных духу не хватило, поэтому отбыл Петр Иванович в весьма сердитом расположении духа. Ларочка осталась дома одна – метаться по квартире и в отчаянии заламывать руки.
На следующий день сын позвонил сам и, волнуясь, предупредил – приведет Полину на чай, часиков в пять.
Сидели за кухонным столом. Макс изо всех сил старался развеселить своих любимых женщин. Лариса Сергеевна проливала чай на скатерть, роняла ложки и вообще – не могла собрать себя в единое целое. Полина сидела на краешке стула и не поднимала глаз на будущую свекровь. Неудачный опыт в их отношениях сильно напрягал. И Полина, и Лариса Сергеевна помнили про «дрянь», про «студентку университета», про визит Глеба. Макс тоже не до конца простил маму.
Где-то к концу второго часа нервы у всех немного успокоились. Поля смогла сделать глоток чая, Лариса наконец-то уняла сердцебиение, а Макс перестал вымучивать несмешные анекдоты. Потом Полина и Макаров рассказывали Ларисе – как они дошли до жизни такой, и что отступать они не собираются. Помня, как больно бьют скелеты, вываливаясь из шкафа, Ольховская выложила всю свою биографию. Про маму, папу, образование, дипломы о повышении квалификации рассказывать было легко и быстро. Про Яшу и Глеба – сложнее. Но и это получилось. Больше никаких секретов у Поли не было.

Ларочка приняла исповедь не без негатива. Ее маленький мальчик, который совсем недавно спрашивал – что это за резиновая штучка в цветном пакетике выпала из-под маминой подушки – был влюблен в женщину, которая полтора раза побывала замужем. Максу всего 17! Сем-над-цать лет…. Она, Лара, не готова….. С другой стороны – а кто ее тут спрашивает? Можно подумать, эти двое пришли за благословением. Как же, фигушки… Просто поставили перед фактом. Эх, она сама еще так молода, ну какая из нее свекровь? Ну ладно, если хорошенько подумать, в жизни бывают проблемы и покруче. Голод в Эфиопии, землетрясения, наркомания, СПИД и тяга к голубой Луне. Роман с взрослой женщиной по сравнению со всем вышеперечисленным – еще ничего, терпимо.
Ларочка вздохнула и сказала – Полина….Добро пожаловать в семью.
И Поля немедленно расплакалась.

Если бы в Испанию собиралась девушка из кино, ей было бы чрезвычайно весело. Кино-дева прыгала бы по кроватям, рылась в переполненном гардеробе и раскидывала по всей комнате яркие летние вещички. Ольховская со вздохом открыла платяной шкаф. Все ее наряды уместились на трех вешалках. В чемодане купальник тоже не прятался. Все летние вещи остались в Москве. Не поедешь же в Испанию в джинсах и свитере? Кстати, она давно не видела свой салатный плащик…. Куда она могла его засунуть? Макс почему-то терпеть его не мог, неужели похитил и втихаря распустил на шнурки?
Полина попробовала отпроситься у Макарова, чтобы съездить в Москву за летними вещами. Но тот даже руками замахал – одну? Не отпущу! Ехать – только вместе. Да он 5 раз с ума сойдет, пока она вернется…. Дай хоть привыкнуть к тебе, сердце приучить к счастью. Потом сможешь на денек одного оставлять. Но не более! Думать про 2 года в казарме пока не хотелось ни ему, ни ей.

Идею метнуться в Москву за сарафаном и босоножками родители пресекли на корню. И в один из ясных июльских дней Ларочка упросила Полину сопровождать ее по магазинам. Перед Испанией Лариса Сергеевна хотела устроить легкий шоппинг и слегка приодеться. Полина добросовестно оценивала наряды на предмет сочетания цветов и подчеркивания несравненной Ларочкиной красы. Выбрав пару сарафанов и льняной костюм, Лариса Сергеевна остановилась перед стендом с купальниками. Выбрала несколько, примерила… Посоветовалась с Полей. Отправила на кассу. Потом робко попросила Полину – Поля, а можно я тебе купальничек подарю? Это ведь такая малость… Полина отказывалась, но Лариса Сергеевна явно начала обижаться, и вот уже Ольховская выглядывает из примерочной кабинки, пряча полуголое тело за шторкой. Лариса Сергеевна отправляла ей все новые и новые модели. Поля мерила роскошные бикини с туземными бусинками, атласные купальники изумительных цветов, спортивные модели….. Но выбрала самый скромный и недорогой вариант – беленький комплект, симпатично и дешево.

Когда Ольховская оделась, Ларочка вздохнула.
- Знаешь, пока ты там мерилась, стало так грустно… Понимаешь – я всегда хотела девочку! Так мечтала, что буду ее наряжать, покупать яркие платьица, вязать бантики на косы… Не навяжешь же бантик на Макса… Ты можешь выполнить одну мою просьбу? Ну, дай мне немножко поиграться!

Ричард Гир выщипал бы себе все волосы из носа, глядя на Макарову Ларису Сергеевну. Воцарившись в удобном кресле посреди бутика, Ларочка пила кофе и наслаждалась. Из примерочной кабинки выходила Полина - каждые 5 минут в новом наряде. Сперва девушка чувствовала себя довольно глупо – изображать помесь манекена с куколкой для развлечения взрослой дамы было странно. Но какая девушка не любит наряжаться? Третий наряд Поля демонстрировала уже пободрее, на пятом крутанула «солнце» алым шелковым сарафаном. Седьмым номером шел изумительный джинсовый комбинезон, и Поля не удержалась – прошлась в ритме чабу-чабу. Костюм белый, костюм синий, платье в горох….Короткие юбки и шортики, топы и майки…. Голова кружится, все нравится, все идет, все по размеру….. Лариса Сергеевна давно уже выпрыгнула из кресла и носилась по отделам, собирая шляпки, шарфики, босоножки и сумки. Продавщицы, запыхавшись, приносили все новые и новые наряды, Ларочка мерила на Польку все самое красивое. Так пролетело 2 часа. Умаявшиеся, насмеявшиеся и абсолютно довольные друг другом, будущая и настоящая Макаровы забрали Ларочкины наряды и купальники. Опять нелегкая борьба, и в пакет добавлен джинсовый комбинезон для Полины.
Вечером, когда Поля с Максом валялись в кровати и болтали, в дверь позвонили. Водитель Макарова передал Максу огромный пакет. Заглянув внутрь, Поля узнала и алый шелковый сарафан, и костюм белый, и костюм синий…. Майки, шортики и платье в горох тоже были здесь. Сверху поблескивал пакет с атласным купальником. Во втором пакете топорщились углами коробки с обувью.

В августе Поля решительно засобиралась в Москву. Нужно было определяться – если с Максом все понятно, о нем позаботиться военное ведомство, то Полине нужно было подыскивать работу. Лариса Сергеевна предложила поехать всем вместе – в Твери ее больше ничего не держало, драгоценный Петечка выл от холостяцкой жизни в столице, московская квартира сверкала законченным евроремонтом. Полина собиралась жить в квартире своей мамы, но Лариса мягко надавила на будущую невестку. Сказала:
- Поль, ну чего Макс будет разрываться на два дома? Его и так будут отпускать раз в неделю, пусть уж он и тебе, и мне достанется. Места много, у тебя будет Максова комната, мы ничем тебя смущать не будем. И Максиму хорошо, и тебе не так скучно. Всегда сможешь со мной поболтать. Живи свободно, подружек приглашай, мы всегда гостям рады!
Полина долго колебалась, но Макса так вдохновила идея совместного проживания, что он умолил Ольховскую переехать к родителям. Свою роль еще сыграл материальный фактор – мамину квартиру можно было сдать за неплохие деньги. А быть финансово независимой очень хотелось – хотя бы продукты в семью покупать можно, не жить нахлебницей. И Поля перевезла свои вещи на Полянку.
С работой помог Петр Иванович. В одно прекрасное утро Полине было предложено явиться на собеседование в МГУ. Робкие трусливые попискивания в расчет не принимались, упования на малый опыт и заоблачные требования к преподавателям главного ВУЗа страны просто игнорировались. Полину без разговоров приняли на кафедру журналистики. Сначала девочкой на подхвате, а после повышения квалификации – нормальным МНСом.
Жить была прекрасна и удивительна. Главное в ней – любовь. Когда люди любят по-настоящему друг друга, им не страшны никакие трудности и невзгоды! А трудностей было много. Например, иногда Полина ломала ноготь, весь французский маникюр приходилось спиливать. Или она могла забыть купить сливок, и охранник бежал в супермаркет сам. Да еще приходилось все-время ограничивать себя в еде – Лариса Сергеевна пекла потрясающие пироги, и пояс на джинсах стал угрожающе потрескивать. Не жизнь, а сплошные трудности!
Полина готовилась к квалификационным экзаменом со всей старательностью, сидела над книжками часами. Макс еле мог вытащить невесту в парк, подышать воздухом. Он чувствовал, как утекает каждый день, 1 сентября было все ближе. Но понимал, что Поле нужно не подвести отца и как следует подготовиться. Поля набирала книжек, одеяло, бутерброды в корзинке, и водитель отвозил их в Коломенское. Там они валялись на теплом пригорке. Макс слушал бронзовый звон, гладил рыжие волосы, а Поля учила, учила, учила……
Августовские дожди прекратили долгие прогулки, и Ольховская свила гнездо в их с Максом комнате. Обложившись первоисточниками, Поля уже увереннее смотрела в МГУшное будущее. Чай, не Боги горшки обжигают. А если чЁ – у них Петр Иванович есть! Надавит, устроит, поможет.

1 сентября был первый день , когда Макс и Полина провели порознь. Он отправился в училище, она – в Университет. Всю ночь они проговорили, строили планы, обещали друг другу быть сильными и потерпеть. Да что такое два года, впереди вся жизнь! Макс будет учиться хорошо, каждое воскресенье проводить с Полей и семьей. Полина обещала приезжать на КПП каждый вечер, в крайнем случае – через день. Два года, подумаешь…

Учеба в высшем командном была труднее, чем в СВУ, но не намного. Мальчишкам после школы приходилось сложнее, они с трудом впрягались в лямку постоянной муштры. Максу было легче - он жил на автопилоте, ходил в наряды, учился, драил умывальник, общался с новыми друзьями, и все время улыбался. Поля часто ему писала, иногда получалось поговорить по телефону. Мобильные для 1-курсников не были предусмотрены, но как-то получалось сохранить трубу.
Поле тоже приходилось много работать. На кафедре ее приняли не без скепсиса, все знали, что она попала в универ по блату. Но Ольховская быстро смогла вызвать приязнь у преподавателей. А потом и у студентов.
Молоденькая «практикантка» через пару недель обросла десятком поклонников. Раскованные студиозусы не скрывали симпатии, откровенно заигрывали с Полей, подбрасывали записочки с номерами телефона и предложением попить кофе. Поля только смеялась – ей никто не был нужен, кроме Макса. Но так приятно было купаться во внимании, чувствовать себя красавицей и роковой женщиной. Лариса Сергеевна продолжала баловать будущую невестку, Полин гардероб пополнился новыми туфельками, костюмами, изящными платьицами… В субботу Лара брала девушку с собой в салон – чистить перышки перед приходом Макса.
Петр Иванович все время пропадал на работе. Часто приходил заполночь, Поля слышала его тихие оправдания перед бушевавшей женой уже сквозь сон. Поэтому они с Ларисой чаще всего коротали вечера вдвоем. Болтали, читали, что-то готовили… Лара узнавала все новые подробности отношений сына и его невесты. Полина в красках рассказывала, как Макаров танцевал со стулом, и Ларочка заливалась веселым смехом. Потом доставала семейный альбом и с гордостью демонстрировала – какой Макс был хорошенький, особенно от года до трех лет. Поля тут же принималась спорить, утверждая, что Макаров никогда не был так привлекателен, как сейчас. Иногда за спором – хорошенький ли Макс, симпатичный или просто красавец? – проходил весь вечер.

Компания сложилась много лет назад. Все знали друг друга с 1 курса, понимали друг друга с полуслова, и Макс чувствовал себя чужим. Полина старалась вовлечь его в общую беседу, но гости, как будто специально, выбирали специфичные темы. Макс был неплохо образован и явно умен, но откровенно плавал в теории абсурдизма Ионеско.  Женская половина компании обменивалась оценивающими взглядами и улыбками по поводу поклонника подруги, мужская просто не обращала на него внимания. После третьего тоста девушки стали перешептываться и хихикать, кивая на нашу парочку. После пятого – подкалывать Полину по поводу участия в молодежном движении России, сексуальной революции и поддержке пионеров-героев. Старались шептать шепотом, но да Макса долетело почти все.
Вскоре Макаров и Саша встретились на лестничной клетке. Саша курил, Макс вышел просто передохнуть от пристального разглядывания своей персоны всеми гостями. Продюсер протянул Макарову пачку, потом, спохватившись, отдернул. – Рано тебе начинать…
Макс усмехнулся: - Я не курю. Бросил уже пару лет как…
- А я не могу завязать. Силы воли не хватает…
- У меня с силой воли все в порядке.
- Я вижу! Добился своего. Слушай, ты молодец! Нет, я серьезно. Я давно не видел Полину такой счастливой. Да что уж там – я никогда ее такой не видел. Глаза прямо сияют. Наши институтские девицы все на желчь исходят. Ольховская раньше была тихоней -скромницей, а сейчас на нее смотреть больно.
- В смысле? – напрягся Макс.
- В смысле – так светится! Если уж все мужики заметили, то девчонки – и подавно. Девицы наши тебя пока провоцируют, дразнят, но не обращай внимания! Привыкнут, утихнут и забудут, что называли тебя … Не важно как , впрочем. Но знаешь, ты только не обижайся, но … ты уверен?
- В чем?
- Ну, в том, что вам это надо? Тебе-то понятно, ты меня еще тогда, у театра, своим лицом напугал. А уж в гостинице…. Такой из номера вышел, краше в гроб кладут. Понимаю - первая любовь, все дела, три года ждал. А ей – это нужно?
- Нужно. – твердо ответил Макс. – Она все прекрасно знает, что будет трудно, что 5 лет я буду заперт в военном, что возможно придется уехать служить на Север….
- Ку-у-да? На какой Север? – брови Саши поползли вверх.
- На какой пошлют. У лейтенантов обычно небольшой выбор…
- Так ты что, в военное пошел? – Полинин приятель поперхнулся дымом и яростно утрамбовал остатки сигареты в консервную банку.
- Ну да… А разве Поля не говорила?
- Парень, мы вообще про одного человека сейчас говорим? Ты сказал, что Ольховская будет 5 лет ждать тебя у забора училища, а потом станет женой младшего лейтенанта (ей тогда будет под тридцатник) и уедет за тобой в Тьмутаракань?
- Ты думаешь, открыл сейчас мне глаза на происходящее? Я Полину за собой не тяну, она знает, что я могу предложить ей только такую жизнь. И она сделала свой выбор. Но также она знает, что я буду ее любить, пока живой. И весь мир порву ради нее!
- А если у мира будет больше звезд на погонах? Что ты сделаешь, отдашь под козырек и заткнешься? Я однажды ставил спектакль про военных, и в книжках читал про прелести военной дисциплины.
У Макарова желваки ходили ходуном. Саша вздохнул.
- Ладно, извини, я не хотел…. Просто неожиданно получилось. Я Полину совсем другой знаю, возможно, ради тебя она изменится.

Поля резко встала. Она знала, что не все воспримут их отношения с пониманием и участием. Но все равно, было неприятно. И нужно было пресечь подобные разговоры, а то языкастые девчонки могут и Максу что-нибудь ляпнуть. Но Ольховскую опередила Марина.
- А не заткнуться ли вам, девоньки, - с опасной мягкостью промурлыкала подруга. – Хотя если вам так хочется, можем пообсуждать личную жизнь всех присутствующих. Кто-то вроде мужа с секретаршей застукал? А еще кто-то третий развод оформляет? А у кого это любовники в шкафу подрались, пока супруг сердечного друга под кровать прятал? Столько тем для бесед, говорить –не переговорить…Ну-с, с кого начнем?
«Девоньки» поняли, что перегнули палку. Переглянулись, окружили Полину. У той закаменело лицо и дрожали губы.
- Поль, ты что, обиделась? Ну прости нас, идиоток, мы же любя! Просто так смешно – прыснула одна, но тут же спохватилась. – Поля, уж от кого-кого, а от тебя мы такого экстрима не ожидали. Ты бы нас хоть предупредила, мы бы морально подготовились! Не сердись, мы больше не будем! А Макс твой – ничего, симпатичный. Я бы, может, тоже не устояла бы. И вроде не дурак. Так что – совет, как грицца, и любовь. И детишек побольше! Тут невыносимые приятельницы снова стали хихикать.

Вторая подхватила: - Поль, ну в самом деле, не хотели тебя обидеть. В голове не укладывается – наша правильная Ольховская такие дела творит. Вот и подраспустили язычки… Честное слово, сейчас твоего Макарова возьмем в свой хоровод, обаяем и закидаем комплиментами. Ну, мир?

Полина нашла Макса на лестничной площадке. Он стоял, стиснув кулаки в кармане джинсов, и злыми глазами смотрел на Сашу. Поля подошла к Макарову, обняла его за талию и доверчиво положила голову на плечо. Смело встретила взгляд кудрявого приятеля. Тот вздохнул.
- Бедные, глупые дети… Ладно, нужна будет помощь – звоните. Чем смогу … И завидую вам, и пугаюсь. Лично я бы через такое не прошел…

Но в «хоровод» Макаров не пошел. Попытки подружек и приятелей Полины вовлечь Макса в дружескую беседу быстро сошли на нет. После общих подколок, насмешливых взглядов и разговора с Сашей Максим любую фразу воспринимал, как попытку выставить его в смешном свете. Спросил его один мужик с хвостом и бородой – Ну, что сейчас слушает молодежь?
Макаров доверчиво ответил – «Пусть бегут неуклюжи». Это зверьки такие. Еще люблю песню про «А-а-аблака-а-а-а-а, билагривые лаша-а-а-адки…». Мы с друзьями ее всегда поем. Еще книги читаем. Вот «Колобок» осилили. Недавно замахнулись на Шарля нашего Гримма.

До окончания увала оставалось совсем мало времени. Приятели оставила Макса с Полей в покое. Народ пил, болтал, танцевал. Услышав красивую мелодию, Макаров протянул Поле руку. Она отрицательно помотала головой – в центре комнаты качалось несколько пар. Но Макаров руку не убрал, и Полина положила на нее свою ладонь.
Через минуту танцующие вжались в стены, чтобы освободить как можно больше места. Макаров и Полина танцеали. Свободно, влюбленно, не отводя взгляд друг от друга. Макс уверенно вел партнершу, Поля была грациозна и соблазнительна. Глядя на них, девушкам хотелось плакать о своей первой любви, нелепо и безнадежно потерянной когда-то давно… Парни просто молчали, не отводя от танцующих протрезвевших глаз.

Когда Макс и Полина прощались с гостями, все были милы и любезны. Впечатление подпортила одна сильно подвыпившая сокурсница, которая подошла к Максу, схватила длинными пальцами за щеки и пьяно пробормотала сквозь ярко накрашенные губы :- Ути, какой пупсеночек! Так бы и съела!
Макаров вырвался и с остервенением отбросил вялую руку.
- Слышь, ты, тетя….. Мужа своего доедай….

День был испорчен. Макс еле успел переодеться и убежал в училище. Они даже не успели как-то обсудить происшедшее, прийти к общему знаменателю. Остался лишь осадок, но разный. Поля считала, что Максу не понравилась компания ее друзей. Да и как ему могли понравиться все подколки и насмешки? Еще Ольховская переживала, что они все выглядели слишком взросло.. Все присутствующие дамы были Полиными ровесницами, а выглядели они.. на все 30 лет! Соответственно, Поля тоже не казалась девочкой.
Макаров считал, что не смог достойно выглядеть в глазах Полиных друзей, от волнения много хамил и вообще – вел себя как придурок. На фоне рослых дядек Макс казался еще моложе. И Поле наверняка было стыдно в своей компании рядом с таким вот кавалером. И еще он не мог забыть Сашины слова о том, что они знают разных Полин. Какая из них – настоящая?

Вечер с друзьями-суворовцами начался неплохо. Оголодавшие на казенных харчах курсанты и их подружки по достоинству оценили меню. Полина подносила все новые блюда, раскладывала по тарелкам, улыбалась гостям. Макаров не сводил с нее влюбленных глаз. Так приятно было видеть Полю в роли хозяйки его дома. Пусть они пока только играют в семью, но это – настоящая тренировка. А там, глядишь, свой дом появится, но друзья все так же собираться у них и радовать хлебосольных хозяев.
Счастливая физиономия Макса вызывала скорбные переглядывания подружек. Во попал парень! Окрутила его дамочка конкретно, веревки вьет. Какой он глупенький, неужели не знает – как коварны бывают женщины ?!
Возвращаясь с чистыми ложками-вилками, Поля неожиданно зашла в комнату. Сухомлин в лицах рассказывал какой-то анекдот. Судя по девушкам, которые осуждающе хихикали, анекдот этот был не совсем приличным. Появление Ольховской срезало Сухого на полуслове. Он покраснел, поперхнулся и замолчал. Поля ободряюще улыбнулась – мол, если всем можно, тогда и я послушаю. Но Илья как воды в рот набрал.
Макс напрягся. Начинается….Сам начал рассказывать какую-то училищную историю, все вроде подключились, воспоминания понеслись лавиной, пока кто-то не вспомнил старую засаду с Василюком. Тогда виновных не нашли, Макаров азартно начал выдавать зачинщиков, но парни хором стали забивать откровения Макса. Единственный человек, который не знал подоплеки раскрашивания машины в розовую ромашку, была Полина. И получилось, что ее бывшие ученики хором испугались – Макаров чуть не выдал их тайну постороннему?! Макс одарил их предупреждающим взглядом и довел рассказ до конца. Но у Полины было острое чутье, она прекрасно поймала этот раздел на «своих» – «не своих».
Макс старался сделать этот день началом общей дружбы, но все как сговорились. То Печка назовет Полину по отчеству, то Анжелка признает Жанну Фриске старой теткой…И все называли ее на «Вы». В самом начале вечера Поля предложила всем гостям перейти с ней на «ты». Все согласились. Но каждый раз выкали, ойкали, исправлялись… И снова «выкали». Парни – по привычке, девочки – из вредности.

Синицин, который лучше всех понимал Макарова и Полину, изо всех сил старался поддержать их. Он видел, как бесится Макс и какими загнанными глазами смотрит на гостей Полина. Сев рядом с Ольховской, Илья рассказал Поле про выступление Макса на уроке «этики» по теме «любовь». Повторив горькие слова Макарова почти дословно, Синицин признался Поле – кличку «Монах» ее жених получил не просто так. Макс – один из немногих известных ему людей, который признает только искренние отношения и не станет с кем-то встречаться без любви.
Поля улыбнулась.
- Ты не поверишь, но то же самое я говорила про Максима одной… нашей знакомой, - призналась она. – Макс – самый цельный человек, которого я знаю. Он говорит, что чувствует, и поступает так, как ему подсказывает сердце. И еще он может пожертвовать собой ради счастья другого человека.
- Полина Сер…. Знаешь, Полина, я хочу тебе сказать – берегите с Максом друг друга. Вы оба заслужили свое счастье, не дайте никому его сломать! Я вижу та-а-кую струну между вами! И вижу, как ты на него смотришь. Не думал, что это когда-нибудь случится, но елки-палки – ты его любишь...
- Спасибо тебе, Илья, ты не представляешь - как мне это нужно было услышать! Знаешь, ты первый человек, который без оговорок верит, что я действительно люблю Максима, – с волнением сказала Ольховская. – Даже его родители просто приняли меня, согласились с его выбором. Привел девушку – ну ладно, пусть будет. Выбрал бы другую – она бы тоже здесь жила. А мне все время кажется, что я здесь временно, что вокруг все ждут – наиграется Макс, успокоится – и я куда-нибудь денусь.

Тем больше Полину радовала новая работа в университете. Дел было много, опыта –мало, и скучать не приходилось. Народ вокруг был умный, веселый и продвинутый. Поля обросла новыми приятелями, телефон стал звонить чаще, и по вечерам Полина домой не торопилась. Ходили в кафешки, обсуждали новые книги, пару раз ее приглашали на презентации новых фильмов. Жизнь в Москве оказалась даже лучше, чем ожидала Ольховская.
Одно оставалось неизменным – ожидание воскресений. Готовиться Поля начинала с пятницы. Нежилась в пенной ванне, баловала волосы ароматными маслами, вместе с Ларисой Сергеевной рядком лежали с масками на лице. Макс уверял, что Полина нравится ему в любом виде, самом домашнем, но девушке нравилось колдовать над собой, готовясь к его приходу. Восхищение в зеленых глазах заставляло ее душу ликовать.
Ей вообще в последнее время везло на мужские комплименты. Состояние влюбленности превратило глаза в звезды, волосы вились из кольца в кольцо. За несколько месяцев ни один прыщик не посмел осквернить нежную кожу, и внимание сильного пола стало естественным фоном жизни Ольховской. Она еще никогда столько не улыбалась, никогда еще не была такой красивой. Обычно замкнутая, Поля доверилась всему миру – она счастлива, она всем готова помочь! На нее свалилось богатство – Большая Любовь!
Прибегала к Максу на КПП, приносила корзинки с пирожками от мамы, с фруктами от себя и приветами от Петра Ивановича. Рассказывала все свои новости, веером раскладывала фотографии – вот она на экскурсии, вот в парке, вот с новыми подружками пьют кофе в кафе. Смеясь, вспоминала испанца Педро – он не мог выговорить славянские имя и звал ее сеньорита Порлина. А Поля его исправляла – сеньора….И сердце ее отдано дону Массимо.
Сердце самого Макарова бегало в груди – всегда вокруг Полины вились разные парни. Смотрели с восхищением, старались встать на фото поближе, приобнять за талию… Макс помнил, чем кончился прошлый приступ ревности, и боялся обидеть Полю недоверием. Но Ольховская тоже многое поняла и сразу расставила все акценты. Хватило одного разговора. Она взяла Макса за руку и очень серьезно объяснилась ему в любви. Рассказала про свои мечты, сны, желания, веру в него и их будущее. Сказала, что есть только один мужчина, который интересует ее в этом мире, и зовут его Максим Макаров. Дала честное слово, что не предаст его.
Макс пообещал, что постарается не портить им жизнь ревностью. Просто так логично, когда Полиной все восхищаются….. Он лежит ночью в казарме и чувствует – сколько мужчин хотят оказаться на его месте. И так трудно сохранять голову холодной….
Поля в ответ лишь обняла своего ревнивца, прижалась губами к шее и тихо прошептала – Ничего у твоих «неведомых мужчин» не выйдет. Я тобой болею….

Это была правда. Произошла странная и непонятная вещь. Взрослая девушка Полина Ольховская первый раз в жизни испытала – что же такое страсть. Она встречалась с несколькими мужчинами, побывала замужем, у нее был Яша…. Полина считала себя не слишком темпераментной. Может, воспитание давало о себе знать, может – тяжелая наследственность, или гормоны попались сонные… Личная жизнь была для нее чем-то вроде тесной-тесной дружбы. Общаются люди, про жизнь беседуют, обсуждают общие проблемы и помогают друг другу. А потом, как правило, поздним вечером, вместе отправляются в кровать. Немного физкультуры, немного удовольствия, небольшая разрядка – вот рецепт коктейля под названием «секс».
Оставшись с Максом в первый раз наедине, Полина была уверена – сейчас Макаров постарается утвердиться в статусе «близкого друга». Ну что же, она очень даже не против. Поняв наконец, что любит этого светловолосого суворовца, Полина мысленно согласилась на настоящую «личную жизнь». Более того, в отличии от Яши, Макс вызывал у Полины желание потрогать его, прикоснуться к губам… Но все было как-то странно – Макаров поселил девушку на съемной квартире, заботился, ограждал от проблем, потом от нападок родителей, Киры, Глеба – и …все! Ольховская чувствовала – любит, с ума сходит, хочет до дрожи. Когда обнимал, тесно прижимался, была уверена – ну все, не остановится, не сможет.. Но Макаров не делал никаких попыток к переходу в положение «вкл.» Потом уже Поля подумала, что многое зависело от позиции родителей. Нет, Макс их не боялся…. Он боялся другого – узнав, что взрослая девушка спит с подростком, мама с папой могли многое наговорить Поле, обвинить ее во всякой ерунде. Пока он всем не объявит, что собирается жениться на своей бывшей учительнице – Полина будет его девушкой, а не любовницей.
Отсутствие секса переносилось Полей легко. Было достаточно много проблем, им с Максом все время приходилось с чем-то бороться. Потом ей стало казаться, что Макаров слишком поспешно отрывает губы от ее щеки. Она стала слегка придерживать его руку, не давая немедленно сбежать. Потом паузы стали еще больше затягиваться, поцелуи в щеку перестали восприниматься как полноценное прощание. Полинины руки миновали привычные погоны и уже обнимали Макарова исключительно за шею. Вскоре прощание уже занимало не 1-2 минуты, а значительно больше. Полина говорила себе – ей нужно привыкнуть к Макарову, узнать его на вкус, на запах, дело только в этом. Это «привыкание» заставляло Макса судорожно вздыхать и замирать. Полю стало раздражать такое проявление силы воли. Она сильнее прижималась к Макарову, настойчивее смотрела в глаза, пытаясь сломить его непонятное нежелание познакомиться поближе. Девушка была уверена – стоит им в первый раз заняться сексом, как непривычное томление отпустит ее. Отношения стабилизируются, все станет на свои места, и она перестанет метаться в постели до самого рассвета без сна.
Потом была Лариса, Глеб, «дрянь», «прости, у нас ничего не выйдет»…. Сидя в автобусе, Полина плакала от пустоты в груди и теле. Она потеряла Макса - доброго, чистого, такого смелого и гордого… красивого и нежного…. Его у нее отняли…. Но еще она плакала о том, что не случилось в ее жизни безумие, про которое они читала в книжках. Лишь слегка прикоснулась, краешком – и не получила. Только стала что-то чувствовать, томиться….. Поманили – и отняли. У нее все отняли!

Стоя в своем салатном плащике позади Макса, Ольховская дрожала на холодном ветру. Решалась ее жизнь. Макс даже не поверил – обернулся, опешил, смял в поцелуе…. Вернулся через полчаса, бросился, снова обнял. Не мог говорить, чуть не плакал, не видел никого вокруг. Этой же ночью Ольховская его не отпустила домой.

Утром она проснулась, прислушалась к себе. Никаких изменений, все как всегда. Не летают искры в глазах, не порхают бабочки в животе… Повернула голову – на нее внимательно смотрел Макс.
- Ты уже проснулся? - спросила она сонным голосом. Потом вспомнила все и накрылась одеялом с головой.
Макаров начал поиски, наконец, отыскал ногу и легонько прикусил мизинчик. Поля ойкнула и зарылась еще глубже. Потом выглянула одним глазом: - Все было, да?
- Было, – утвердительно кивнул головой Макаров. – Я наконец-то тебя совратил, овладел и принудил к сожительству.
Полина села, прикрывшись одеялом до подбородка.
- То есть ты во всем признаешься? Даже не попробуешь отпереться? – строго спросила она.
Макаров поцеловал ее в нос.
- А смысл? Все свидетельствует против меня…
- Что именно?
- Ну, во-первых, мой организм. Он ведь у меня уже почти умер, и только последние несколько часов немного оживили бренное тело…
- Немного? Ну, я бы так не сказала… - вспомнила Поля пару ночных эпизодов. Точнее, пять.
- Во-вторых, - продолжал загибать пальцы Макаров. Показания соседей. Я думал – батарея отвалится - так по ней стучал кто-то нервный.
- Ну, положим, батарею к уликам причислять не будем, – вычеркнула второй пункт Полина.
- Ну, и в третьих – в угол вмонтирована видео-камера! – развел руками Макс.
Поля ойкнула, потом посмотрела на хитрого Макарова и улыбнулась. Интересное, наверно, получилось бы кино. Вряд ли она сможет повторить когда-нибудь еще ТАКОЕ, но…. Будет, что вспомнить на старости лет! И потом – ее собственный организм должен, наконец, успокоиться, она получила Макарова, уняла любопытство и непонятные щекотания в животе. Теперь снова можно возвращаться к поцелуям в щеку.
Попросив Макарова отвернуться, Поля быстро накинула халатик. Потом увидела в зеркале смеющийся взгляд. Попыталась смутиться. На удивление, не получилось. Полина терпеть не могла, когда за ней подглядывали. Тем более, что она только что проснулась, была не умыта, не накрашена и волосы лежали в полном беспорядке. Поля повернулась к Макарову и заметила, что он сидит абсолютно голый. Ольховская строго посоветовала юному любовнику одеться, на что он так же строго ответил – И не подумаю! Я тебя вообще сегодня из кровати не выпущу!
- Макаров, ну что можно делать в кровати целый день??! – Поля искренне пожала плечами.
- Иди ко мне. Я тебе покажу, - и Макс потянул ее за полу халатика.

Сентябрь пролетел быстро - новая работа, новые знакомые, поездки к Максу по вечерам, волнующие воскресенья… Полина похудела, модно подстриглась, влезла в школьный размер джинсов и училась ездить по Москве на Ларочкиной машине.
Октябрь тоже проходил неплохо – Поля преподавала, бегала с подружками на вечеринки, сдружилась со студентам и нашла один изумительный магазин нижнего белья. В ближайшее воскресенье Макса ждал приятный сюрприз!
Как всегда по пятницам, Полина проводила вечер дома. Ванна была принята, маникюр-педикюр сделан задолго до прихода Петра Ивановича (а он начинал корчиться от самого слабого запаха лака), волосы завиты на хитрые резиновые коклюшки. Лариса Сергеевна задержалась в салоне и позвонила домой – предупредить, что Петя уже едет, голодный как медведь. Полине было велено отбиваться от тестя голубцами.
Петр Иванович голубцы унюхал еще в подъезде, но без Ларочки ужинать отказался. И отправился в душ – встретить супругу не прокуренным козлом, а майской розой.
Когда Петр Иванович громовым басом напевал под струями воды что-то про некочегаров и неплотников, в дверь позвонили. Полина открыла. На пороге стоял парень из службы безопасности Макарова и вежливо улыбался в дверной проем. Увидев Ольховскую, охранник вдруг дрогнул лицом и отдернул большой желтый конверт с крупными цифрами на белом стикере, который уже протягивал в образовавшуюся щель. Потом окаменел и поинтересовался – А Петр Иванович дома?
- Дома… Но он сейчас занят.. Вы проходите, это буквально пара минут! – и Полина приглашающее отступила в коридор.
Но охранник покачал головой. Он очень торопился, и ждать не мог.
- Если вам нужно это передать Петру Ивановичу, вы можете доверить пакет мне. Я отдам лично в руки! – пообещала Поля.
Охранник явно испугался, и даже спрятал конверт за спину.
- Вам – не отдам! – буркнул он.
Полина удивилась. Вся служба безопасности знала, что в доме Макаровых живет невеста их сына. Перепутать с горничной ее невозможно – вряд ли горничная станет бродить по квартире в папильотках. Может, это новенький? Полина пожала плечами. Не доверяет – его право! На то он и безопасность – подозревать всех. Как раз вышел Петр Иванович в махровом халате и с полотенцем на шее. Увидев живописную группу из Ольховской, охранника и конверта, бывший мэр явно смутился. Быстро схватил конверт и вывел гостя за дверь. Там что-то грозно рявкнул. Поле послышалось – «…предупреждал! Идиот, чуть не..» и перешел на шепот. Какое-то нехорошее чувство царапнуло Полю изнутри, но она все списала на свою мнительность и тяжелый характер тестя. Уж он найдет, за что людям выволочку дать!
Интересно, Поле показалось, или на конверте было крупно напечатано – « 16.10.08 г. 8:30 – 23:55»? Когда вчера она вернулась домой, на часах как раз было без пяти минут полночь. А из дома она выбежала в половину девятого…
Поля вспомнила, что за последнее время довольно часто видела подобные желтые конверты, небрежно скомканные в мусорном ведре.
Петр Иванович вернулся в квартиру, конверта в руках не было. Одновременно в коридоре послышался голос – Лариса Сергеевна здоровалась с охранником. Петр Иванович, услышав Ларочку, пошел к двери и широко развел руки, приветствуя жену. Конверт, который он под халатом прижимал к боку локтем, вылетел желтым коршуном и звонко плюхнулся на пол.

В комнату к Полине осторожно заглянула Лариса Сергеевна. Поля плакала, обняв большую меховую игрушку. Эту панду ей подарил Макс. Купил в аэропорту, когда они все вместе возвращались из Испании. На панде была максова футболка, которую Ольховская периодически душила его парфюмом. Панда жила в Полиной кровати, и изгонялась лишь Макаровым-младшим, когда он врывался в их комнату во время увалов.
Ларочка погладила Полю по спине. Девушка лишь глубже зарылась лицом в теплое медвежье пузо. Мама вздохнула. Идиотская ситуация! Она подозревала, что Петя так просто не примет нового человека в семью, тем более бывшую учительницу Макса. Она и старше, и разведенная, и ….. все. Других грехов вроде нет! Да и вообще – ну зачем работать так грубо? Вот Лариса, например, необходимую информацию получала от консьержки, от девочки из деканата… Небольшой презент, душевный разговор – и вуаля! – все данные о жизни Полины - у нее. Да и Поля ей очень нравится – мягкая, добрая, да и при виде Максима глаза у нее прямо светятся! Но для Пети это не аргумент. Сказала ему про светящиеся глаза – посоветовал давать Поле меньше рыбы. А то, видать, передоз фосфора. Скоро перестанет лампочку в туалете зажигать. Собственного излучения будет достаточно…

Увидев, как плачущая Полина выскочила из кабинета мужа, Ларочка поспешила на разборки. Но Петя себя виноватым не чувствовал. Он стоял горой – главное, интересы их сына. Он никому не позволит, пресечет на корню, пусть скажет спасибо, и вообще – на чьей ты, Лара, стороне? Лариса наскакивала на мужа. Она признавала, что Петр Иванович не конченный злодей и не хока-бабока, но в данной ситуации явно пережал. Если бы ему нужна была информация, мог бы действовать помягче. Муж шепотом грохотал, что рожал одного ребенка, а получил в дом взамен любимого маленького сыночка взрослую незнакомую девицу. Он Макса еще даже не учил бриться, не наездился с ним на рыбалку и не поговорил по душам о пестиках и тычинках. И что в результате? Бриться сына учили посторонние дядьки в погонах, рыбалку Макс променял на общение с бывшей училкой, а что касается пестиков и тычинок….. Как-то в воскресенье вечером сосед этажом ниже уважительно показал Петру Ивановичу большой палец и сказал – «Ну ты, Петя, даешь! Есть еще порох в пороховницах… Слушал тебя с утра и до обеда! Жену вот жду, попробую повторить». А Петр Иванович в этот день с утра закатывал подчиненным разнос на работе, вряд ли сосед мечтал устроить жене что-то подобное. Так что это их несовершеннолетний сыночек показывал мастер-класс по пестикам и особенно по тычинкам!
Куда катится мир? Он, Петя, еще слишком молод, чтобы становиться свекром! И тем более, дедушкой! Он не готов! Ладно бы – привел Макс девочку – свиристелку, юную и неопытную. Так нет – умудрился подсунуть маме с папой взрослую Полину Сергеевну. Макс-то любит Полю, никто не спорит. А Поля Макса? Лариса Сергеевна стала убеждать мужа, что Полина любит, честно-честно, любит их сына!

Лариса пыталась остудить запал мужа, но тот продолжать метаться по кабинету. Достал досье, вытащил несколько фотографий, показал жене.
- Вот посмотри, твоя ненаглядная Полина – и вокруг трое молодых людей. Нет, ты посмотри, как она им улыбается! А вот ей студент дверь открывает. Почему она так на него смотрит?
Лариса забрала у него фото, пожала плечами.
- Обыкновенно смотрит, улыбается вежливо. Ничего криминального!
- А вот еще – что она делает в кафе, когда наш сын в казарме заперт?
- Да что ей, тоже в казарме запереться? Она же с подружками сидит, встретились девчонки, поболтали…
- Знаю я, о чем в кафе девчонки болтают. Явно не о работе! Ты посмотри, как ей весело без Макса!
- Да она просто выглядит, как счастливая девушка. Она любит, любима, что же ей – с кислой миной сидеть?
- Вот и сидела бы с таким веселым лицом на КПП!
- Да она и сидит! – начала выходить из себя Лара. - Постоянно сидит! Ты что, не видишь, как Макс с ней счастлив, как она бегает к нему, что только о твоем сыне и говорит!
- Не вижу! – лютовал Петя.
- Это потому, что ты вообще дома не бываешь! Ты способен только подозревать людей, ждать от них гадостей.
- Знаешь что, дорогая моя? Ты на чьей стороне, а?
- На какой, к едрене фене, стороне? Это что, война? Боевые действия? Ты объявил Полине войну? Интересно, какую? Против Полины?
- Я не против Полины, я ЗА Макса!
- Слушай меня внимательно. – И Ларочка решительно уперлась пальчиком в широкую грудь мужа. – Я категорически запрещаю тебе вмешиваться в личную жизнь нашего сына и его девушки!
- А слегка контролировать? – требовательно рыкнул Петр.
- Нельзя.
- А отслеживать процессы?
- Тоже нельзя. Займись собственной женой, если тебе делать нечего!
- Знаешь, собственная жена, хочу рассказать тебя один старый грузинский анекдот.

Спрашивает грузин у знаменитого охотника: - Что ты будешь делать, если пойдешь в лес, а на тебя там нападет медведь?
– Я возьму ружье и застрэлю медведя!
- А нэту у тебя ружья!
- Как нэту ружья? Я же охотник, как я пойду в лес без ружья?
- А вот так – нэту ружья!
- Тогда я возьму кЫнжал – и зарэжу медведя!
- А нэту у тебя кынжала!
- Как это нэту кынжала? Я даже сплю с кынжалом!!!
- А вот так – нэту!
- Тогда я убегу в лес – и залэзу на дерево!
- А вот нэту там никаких деревьев?
- В лесу? Нэту деревьев? Это что еще за лес такой – без деревьев?
- А вот такой лес!

Охотник подумал, подумал, и спрашивает у приятеля:
- Слушай, ты чей друг, мой – или медведя?

Так вот, Лариса Сергеевна, ты чей друг? Мой, или совершенно постороннего рыжего медведя?

Ларочка всплеснула руками. – Медведя? Медведя?!!! Это ты Полину считаешь медведем? Да таких, как она, на одного медведя дюжину требуется! В чем там душа еще держится…. Полиночка любит Макса, и не собирается его бросать!
Петр Иванович потряс кулаками над головой и драматически зашептал : - А вдруг она передумает? Или она с Максом потому, что никого поприличней не нашлось? Или влюбится в кого-нибудь? Или изменит их сыну, и Макс не переживет? Или ее подкупили конкуренты Петра Ивановича, и она внедрилась в их дом с разведывательными целями? И он не обязан ее любить! Никто не может заставить Петра Ивановича относиться к ней, как дочери! Пусть скажут спасибо, что он согласился на совместное проживание. Да ему памятник надо поставить за терпение и доброту!

- Знаете, они с Максом совсем разные…. – Поля вытерла слезы и отвернулась к окну. - Макс, он другой! Открытый, понимающий…Он доверяет людям и не ждет от них постоянных гадостей….Он добрый и искренний, честный и порядочный….
Лариса Сергеевна вспомнила, как сын отпирался от «займа» 15000 рублей, про поездку в Москву, про участие Риты в деле с кражей папки из их спальни….. «Честный и открытый», как же….Клещами нужно правду тянуть, применяя шантаж и детскую комнату милиции. Вздохнула.
- Знаешь, Полина, - начала она осторожно, - Максим больше похож на своего папу, чем ты думаешь! Он упорный, не останавливается не перед чем, чтобы добиться поставленной цели…
Поля испуганно смотрела на свекровь. Получается, ее здесь так и воспринимают – как «достигнутую цель»? Ее добились – и что теперь? Что делать цели? На каких она здесь правах? На птичьих? Или на правах породистой собачки, которую купили за неразумные деньжищи? Стригут в специальных парикмахерских, одевают в золоченые попонки, кормят паштетом из уточки и чешут за ушком. Но крепко держат поводок, и отбегать от хозяина можно только до ближайшего кустика. А если засмотришься на что-нибудь интересное – дернут за ошейник, и обратно – к ноге….
Вот только хозяин что-то перепутал. Она ему не принадлежит. И если уж есть у кого-то власть и поводок – он не у сурового настороженного члена Правительства. И верность она хранит другому, и ласки принимает только от любимой руки. Если вздумает властолюбивый Петр Иванович примерить ей на шею ошейник – откусит ему руку по локоть. Или хотя бы за палец тяпнет.

- Лариса Сергеевна, Вы, наверное, плохо знаете своего сына! – уверенно ответила Поля Ларочке. – Макс не будет добиваться чего-то насильно. Он от меня был готов отказаться, лишь бы я была счастлива… А Петр Иванович идет к цели, сметая все вокруг. Он как медведь на пасеке – срывает крыши, ломает ульи, калечит пчел….. Немножко съест, больше размажет по обломкам. И дальше пойдет…
- Поля, что ты говоришь! – возмутилась Лариса Сергеевна, – в конце концов, именно Петя разрешил тебе вернуться и остаться с Максимом!
- Наверное, это была наша огромная ошибка, – смело встретила Ларин выпад Ольховская. – Нам с Максом стоило самим разобраться, без посторонней помощи и советов! Даже если я бы тогда уехала, Макс все равно бы меня нашел. Через год, через два, я бы ждала, сколько нужно. А делать из меня подарок на выпускной … Зря я это позволила. Я не подарок, не кукла и не породистый щенок. Нам и так непросто, нужно было разбираться вдвоем, без помощи и одолжений!
- Вот тебе и на.. – обиделась Ларочка. - Я же к тебе – со всей душой! Всегда старалась помочь, не мешать…Относилась как к родной дочери!
Полине стало стыдно. Действительно, От Ларисы Сергеевны она видела только добро. А про «дрянь» все уже давно забыли. Полина виновато пожала руку свекрови. Та обняла ее за плечи, погладила по спине и сказала:
- Успокойся, вытри глаза, а я тебе сейчас принесу чая. В конце концов – в каждой семье свои заморочки. Никто ведь и не обещал, что будет легко? Перемелется – мука будет! Петин папа-полковник после первой брачной ночи ворвался к нам в комнату в 6 утра и протрубил побудку. Дал 45 секунд и велел явиться в майке и трусах на зарядку. Оказалось, вся семья живет по Уставу и солдатскому распорядку. Я в тот же день заявление на развод написала! Петя меня еле домой вернул. Представляешь, через год свекр мне личную благодарность в приказе объявил за службу на кухне. Мы, правда, с Петей быстренько в общагу сбежали, а то Макса у нас не получилось бы – никакого шума после отбоя, любой скрип кровати – три наряда вне очереди. Так что, Полиночка, бывает еще хуже…..

Установилось хрупкое перемирие между Полиной и свекром. Поля старалась не выходить из комнаты, когда Макаров-старший бывал дома. Тот реагировал болезненно, дулся, громко бурчал про «хоть домой не приходи» и «я не виноват, что она такая цаца». Ларочка изо всех сил пыталась сломить пассивное Полино сопротивление, с одной стороны, и успокоить обидчивого мужа, с другой.
В воскресенье в увал примчался Макс. Он мгновенно уловил Полино напряжение, и через 15 минут был уже в курсе отцовского шпионажа. Макаров-младший ужасно рассердился. Он громыхал не хуже папы, мерил комнату грозными шагами и негодовал – как мог отец вмешиваться в ЕГО жизнь, следить за ЕГО невестой? Просил Полину простить родителя за излишнее любопытство. Грозился созвать большой семейный совет и разобраться – на каком основании отец корчит из себя гончего пса? Поля еле успокоила Максима, сказала, что уже поговорила с Петром Ивановичем. И что тот вряд ли станет продолжать шпионить за Полиной.

Но так просто эта история не закончилась. Елена Михайловна Ольховская, Полина мама и потомственный провинциальный педагог, приехала в Москву по делам переоформления квартиры и зашла навестить дочь. Желание посоветоваться с родным человеком, тем более с взрослой опытной женщиной, заставило Полину снова поднять историю конфликта с Макаровым-старшим. Дочь ожидала мудрого совета и слов поддержки, но мама отреагировала очень резко. Снова начала говорить, что Поля сделала неправильный выбор, что Максим ей не пара, что он слишком избалован. Ты же видишь, дочь, в какой семье он рос? А яблоко от яблоньки….
Как назло, Петр Иванович вернулся домой пораньше, и Лариса Сергеевна нигде не задержалась. Они зашли поприветствовать будущую родственницу. Но Елена Михайловна дерзко ответила, что предпочла бы навещать дочь в ее собственной квартире, и не в качестве подследственной. Слово за слово, и через полчаса комната звенела от гневных криков трех спорщиков.

Потом, через много дней, всем враждующим сторонам было ужасно стыдно за все произнесенное. Но родственные споры зачастую куда безжалостнее государственных войн. Бойцы знают самые уязвимые места противника, и лупят точно по ним. Главное – настоять на своем, доказать собственную правоту. То, что не скажешь чужому человеку, легко слетает с родных губ. Можно быть жестокими, несправедливыми, ведь мы же свои, мы же любя! Мы не ругаем. Мы УЧИМ…… А то, что с кровью рвутся самые крепкие связи и самые жизненно-важные нитки – кто об этом думает на семейных баррикадах?

Полина сидела за столом, до боли сжав уши ладонями. Ее мама и Петр Иванович боролись в словесной рукопашной, Лариса Сергеевна сначала держала нейтралитет и пыталась соблюдать законы гостеприимства.
Бой оставил позади тему о слежке, прокатился по разным социальным статусам, по Полиному замужеству, по Максовой молодости, добрался до темы «что может быть общего между Вашим избалованным сыном и моей интеллигентной дочерью?»… Тут уж Лариса Сергеевна не выдержала, и вот уже белокурая бестия мчится на лихом коне на помощь мужу и отсутствующему сыну. Да Полина должна небо благодарить за то, что ей достался самый умный, самый замечательный, самый-разсамый парень мира! Да он Полину обожает, на руках носит! Бывший-то муж этим Полину ведь не баловал? Да Полина беды не знает, живя в их щедром доме! Некоторые вон кичатся глубокой духовностью и высокие макаровские доходы считают признаком непорядочности, а сами дочери рубля не прислали…. А Полечка, между прочим, только у них узнала, что это такое – жить, не считать копейки!
- Смотри, Полина, за все нужно расплачиваться! Говорила я тебе – никогда не бери у чужих хоть малость! Господа Макаровы считают, что купили тебя!
Поля готова была провалиться сквозь пробковый пол. Ей было стыдно и за маму, и за Ларису, и за себя – не нужно было жить за макаровский счет….
Петр Иванович встрял в женскую битву.
- Так, прекратите тут говорить глупости! Несете какую-то ерунду! Никто никого куском хлеба не попрекает, эту кашу вообще-то я заварил. Я и прекращу ваш бессмысленный спор. Может быть, я со слежкой погорячился, но согласитесь, я имел право проверить – кого сын привел в семью!

- В НАШЕЙ семье принято друг другу доверять! – декларировала Елена Михайловна.
- В НАШЕЙ тоже. Только в НАШУ семью сначала нужно попасть! – парировала Лариса Сергеевна.
- После всего вышесказанного, я думаю, у Полины пропало всяческое желание попадать в ВАШУ семью! – не сдавала позиций Елена Михайловна.
- Это решать не Вам , а Вашей дочери! Хотя, конечно, насильно мил не будешь! – развела руками Лариса Сергеевна.

- Полина! – рявкнули они хором.
Поля вздрогнула. Две решительные дамы, мама и будущая свекровь, смотрели на нее, раскрасневшись от яростного спора. И обе ждали какого-то решения.
- Полина, ты немедленно собираешься и едешь со мной! – строго сказала Елена Михайловна.
- Полина, если ты отсюда уйдешь – ты больше никогда больше не вернешься! – так же строго вторила Лариса Сергеевна. – Решай сейчас, я не дам тебе снова мучить Макса!
- Мама, я не поеду с тобой, прости. Я не уеду из Москвы– тихо сказала Поля матери.
Ларочка победно глянула на противницу.
- Лариса Сергеевна, здесь я тоже не останусь, - так же тихо продолжила Полина. – Извините, мне нужно собрать вещи.
Ларочка пыталась Полю остановить, но Елена Михайловна стала запрещать ей останавливать ее дочь, пусть своему сыну запрещает, и спор завертелся с новой силой.

Сборы заняли 15 минут. Полина бросала в сумку только свои старые вещи. Все висело в шкафу, она даже не стала выходить в ванную – зубную щетку купит новую, а все яркие баночки с кремами-шампуньками были куплены Ларисой Сергеевной. На плечиках остались висеть нарядные кофточки, новые джинсы, красивые платья…. Полина задержалась только над пандой. Постояла, погладила лобастую голову, поцеловала черный плюшевый нос. Это тоже чужое, у Макса пока ничего нет. Все, что он ей дарил – нужно оставить…..Главное – чтобы у нее остался сам Макс. Выдержит ли он? В самой Полине уже что-то надломилось...

От Макаровых Поле пришлось перебраться к Маринке, так как мамину квартиру Ольховские сдавали. Мама приезжала в Москву, чтобы продлить в агентстве договор аренды. Но ссора с родителями Макса сильно расстроила Елену Михайловну и она на первом же поезде поспешила домой. И прямо с перрона ее увезла «Скорая» - инфаркт. Родные немедленно сообщили Полине, и она помчалась в Смоленск..

Предупредить Макса не получилось – его телефон был отключен, остаток средств не позволял отправить СМС, а потом все как-то завертелось….. Маму продержали в реанимации 3 дня, Полина все это время провела в коридоре. Она чувствовала себя виноватой – лучше бы она тогда промолчала про то чертово досье, про недоверие Петра Ивановича! Лучше бы наврала про счастливую жизнь в доме у Макаровых, кто ее только за язык тянул?
Она пополнила телефонный счет, написала Максу, что пришлось уехать в Смоленск, что мама больна, что вернется, как только сможет. Вдаваться в подробности не было сил, да и желания тоже – Поля не хотела звонить, боялась, что сорвется и наговорит грубостей в сторону Лары и Петра Ивановича. СМС намного удобнее…..По крайней мере, никто не видит, что ты плачешь, пока набираешь буковки…. Макс пробовал связаться с ней, но Поля отключила телефон. Зачем она позволила вести тот гадкий спор… Знала же, что у мамы слабое сердце….

На четвертый день ее пустили в палату. Мама лежала строгая и какая-то старенькая. Полина горько плакала, просила прощения, сжимала мамину бледную руку…Елена Михайловна не сердилась на дочь, просила об одном – одуматься, не губить себя и не связываться с дурными людьми. Сердце Поли разрывалось от вины и жалости. Она сказала маме, что переехала от Макаровых к Маринке, что не будет принимать от родителей Максима какую-нибудь помощь, что у нее хорошая работа и она и так проживет….
Елена Михайловна только морщилась. Ее дочь всегда скакала по верхам, не умела видеть ядро проблемы. Смысл уезжать от Макаровых, если их сын все равно будет виться рядом, отнимать Полино время и занимать место нормального, приличного парня – потенциального мужа. Ключевое слово – нормального. Порядочного, скромного, достойного. Без этих новомодных вывертов и барских привычек. Не пара Макаров Полине, совсем не пара!
Мама была уверена, что Полина останется в Смоленске. Елену Михайловну и так уже выпихивали на пенсию, постоянно срезали часы преподавания. После инфаркта ей придется уйти с работы окончательно, на что же она будет жить? А у нее на руках еще собственная мама, Полина бабушка. Два пенсии – это такой мизер….Сын, конечно, будет помогать, но он собрался жениться, так что рассчитывать лучше на незамужнюю Полю…. Они привыкли жить скромно, не шиковать и не транжирить, при правильном ведении хозяйства им будет хватать! А там и Полечка найдет себе подходящую пару, и заживут они большой дружной семьей! Внуки пойдут, на даче варенье крыжовниковое будем варить… Красота!

Ольховская стояла в больничном коридоре, до боли закусив губу. Пришла беда – отворяй все, что есть….Лечащий врач выдал список рекомендаций толщиной с телефонный справочник. 21 день в больнице. Лекарства, витамины, какие-то хитроумные БАДы…Было бы еще неплохо антипролежневый матрац принести , правда стоит он от 38000 рубликов. Конечно, без всего этого можно обойтись, но если Вы заинтересованы в выздоровлении своей мамы….Конечно заинтересованы? Тогда записывайте - через 1,5 месяца – санаторий, общеукрепляющие процедуры, круглосуточный уход…. 5 тысяч, 15 тысяч, 10 ампул по 500 рублей, 3 коробочки по 100 $…. Цифры – и много ноликов. Даже в лучшие времена для Полины это была астрономическая сумма. Нужно будет попросить увеличить ей нагрузку в университете, возможно, устроиться на вторую работу. Надежда еще была на брата – он пока в командировке, но завтра прилетит. С деньгами они что-нибудь придумают. Но что делать с планами мамы перетянуть дочку в Смоленск? Полина не может, просто не может уехать из Москвы! Она здесь меньше недели, а уже изнемогает без Макса. Даже когда мама лежала в реанимации, у Ольховской не получалось не думать о нем. Ей было стыдно - не то время, чтобы вспоминать о мужчине, хоть и любимом. Но ей так хотелось, чтобы в эти страшные дни Макс был рядом! Уткнуться в его плечо, держать за руку, поделиться страхами…. Просьба, даже скорее требование мамы переехать в Смоленск просто не укладывалось у Поли в голове. Она не может. Просто не может.

Стас приехал в больницу прямо из аэропорта. Полина обняла его за шею и расплакалась. Раньше они не очень ладили, но мамина болезнь сплотила брата и сестру. Стас был сыном первого маминого мужа, ему уже стукнул 31 год, но он никак не мог дорасти до должности начальник отдела какого-то машиностроительного завода.

Поля рассказала про диагноз, про сложность инфаркта. Показала все рецепты, направления и рекомендации. Братец только крякнул. Такой расклад не входил в его планы – место уже было занято радостными думами о грядущей свадьбе. Два года он уговаривал пойти Юльку под венец, и на тебе… Маму он, конечно, очень любил, но как отнесется Юлька к тому, что весь семейный бюджет будет уходить на лечение свекрови? И ведь неясно – сколько это продлится? Три месяца, полгода, год? М-да…..
Когда же Полина сказала про мамины планы перевести ее в Смоленск, Стасик совсем загрустил. Семейную жизнь он планировал начать в маминой квартире – просторная трешка позволяла свить семейное гнездышко с минимальными затратами. Мама – в одной комнате, бабуля – в другой, а они с Юлькой – в самой большой. Готовить не надо, стирать – тоже. А чем еще двум старушкам заняться, как не помощью молодым? А тут Полина нарисовалась…. Кстати, если ей так надо в Смоленск перебраться – пусть продает московскую квартиру и покупает себе здесь. А еще лучше – живет с мамой, а купленную квартиру отдает им с Юлькой.
Сам Стас на московское жилье претендовать не мог – квартира осталась от папиной бабушки, она завещала ее Елене Михайловне с условием, что никогда Стасовой ноги там не будет. А потом квартира досталась бы Полечке, любимой внученьке. Это была старая семейная история, не всем интересная. Сухой остаток таков – в маминой квартире Полина Стасу была не нужна.
Он как мог мягче донес до сестры эту мысль. И очень удивился, заметив в Полиных глазах искру надежды. Ольховская, краснея, объяснила, что пробудет в Смоленске сколько нужно, но переехать навсегда не может.
- Что, личная жизнь не пускает? – понимающе спросил Стас. Мама уже обсуждала с ним странную зависимость дочери от малолетнего курсанта.
Полина только молча пожала плечами.
- Все сложно, я не могу все сразу объяснить, - ей было стыдно признаться, что для нее Макс так важен. Ведь они разговаривали рядом с палатой, в которой лежала их больная мама.
Стас был средненьким инженером, но неплохим психологом.
- Могу уговорить маму не тянуть тебя сюда, - закинул он крючок.
Полина замахала на него руками – Да ты что! Я сейчас так ей нужна! Конечно же я останусь!
Стас зашел с другой стороны.
- А тебя отпустят с работы?
- Надеюсь, что да. Я объясню, это ведь любой поймет – когда мама болеет…
- Ну, месяц они подождут. А потом?
- Возьму отпуск за свой счет..
Тогда Стас надавил на болевую точку:
- А твой юный друг? Он отпустит тебя надолго? Ты говорила, что недавно сильно разругалась с его родителями? Он нормально к этому отнесся, непонимания не возникло? Скрытого конфликта? Недовольства? Обиды, наконец…. Он тебя точно дождется?

Полина не могла понять, чего брат от нее хочет. Стас тяжело вздохнул. Вот странная…. И предложил заключить договор – Полина уезжает из Смоленска, как только маме станет полегче. Насчет реабилитации пусть сестра даже не переживает – Юлька у него мед.работник. И укол поставит, и капельницу, и давление измерит. Так что с уходом у них - полный порядок. А вот с бабками – полный апож. И если сестра хочет заняться собственной личной жизнью, плюс помочь брату устроить его семейный очаг, плюс поддержать родную маму и бабушку, и плюс еще много всяких плюсов – нужно финансово напрячься. Мама говорила, что у пионЭра неприлично состоятельные родители. Ну что же, вот пусть Макаровы докажут чистоту своих намерений в отношении Полины и помогут ее семье. И кстати - не забудь про санаторий, сестренка!

Гордость и решение обойтись без поддержки родителей Макса не распространялась так далеко, чтобы отказаться от достойной университетской работы. Был огромный соблазн попросить декана передумать, рассказать про мамин инфаркт. Но Полина лишь стиснула трудовую книжку – так хотелось расплакаться, что слова просто застревали в соленом горле…..
Декан был не совсем уж козлом, поэтому уволили Полю «по собственному желанию» и с прекрасной характеристикой. Трудовую можно было смело показывать в любом другом учебном заведении.
Оказалось, что «любое другое учебное заведение» не горело желанием приобрести нового педагога в начале ноября. В более-менее приличных ВУЗах штат был укомплектован, а в разных заштатных зарплата была просто мизерной.

Помог Саша, Маринкин муж. Напряг старые театральные знакомства, нашел какой-то второразрядный институт с обязательной культурологией. Зато располагался институт в стратегической близости от 3-х других ВУЗов. И вскоре Поля приступила к работе.
Параллельно она обвешивала столбы объявлениями, предлагала ленивым или неспособным студентам свою помощь по написанию курсовых. Иногда везло – студенты попадались из начинающих бизнесменов, с неплохим доходом. Тратить время на побочные предметы им было просто физически некогда, Полина подворачивалась под руку очень кстати. С неглупыми, но занятыми Поля старалась сотрудничать плотнее. Предлагала помочь по литературе, по русскому. Осваивала смежные предметы по ночам, брала в библиотеке стопки книг. Заводила знакомства среди студентов художественных и театральных училищ. Там училось много «занятых» и небедных, которые соглашались расстаться с 150 $, чтобы получить реферат об особенностях изготовления шотландских витражей через 3 дня. Или об истории английского костюма – через день, но уже за 200 $.

Львиная доля дохода отправлялась в Смоленск. Мама съездила в санаторий, хорошо питалась, приходящая медсестра пользовала больную импортными лекарствами. Елене Михайловне становилось все лучше. И она была очень благодарна Стасу - сколько средств он тратит на маму, отрывает от свежевыпеченной семьи. Признательная мама изо всех сил ужималась в своей квартире, отдав молодой невестке лучшую комнату. Зато оставила себе почетное право готовить для молодоженов.
Стас от благодарностей великодушно отмахивался, но источника финансирования полностью не раскрывал. Упомянул как-то – «мам, да ладно тебе! Кстати, Полина тоже как-то деньги присылала….»

Когда Поля звонила в Смоленск, Елена Михайловна разговаривала с дочерью, поджав губы. Мол, умотала в столицу, к своему золотому мальчику. Никакой гордости нет! Да и бросить мать в такой ситуации! Хорошо, что хоть Стасик рядом….
Жаловаться маме на новые условия жизни Поля не стала, больше расспрашивала о самочувствии. Старалась не упоминать о Максе, но мама постоянно возвращалась к этой теме. Разговор заканчивался в напряжении, мама никак не получала четкий ответ на свой вопрос – вернется ли Полина в Смоленск, одумается ли в отношении Макарова? Идти на конфликт Поля не хотела. Радовать маму разрывом с Максом тоже не собиралась. Все было так непросто…..

А потом был одинокий ноябрь. Хоть волком вой! Одна, в чужом холодном городе, который не пускал Макса в Полин маленький дом, обрезал все старые дружеские связи, не дав ничего взамен.
Глупо было думать, что Поле нравилась такая жизнь. Спроси ее в любой момент – «ты хочешь, чтобы все так продолжалось? Тебе нравится такая жизнь?» - ответ будет «Нет». Не хочет, и не нравится. Никогда не хотела так жить, это трудно, невыносимо – жить одной, без любимого рядом, считать копейки, экономить на всем,…. Резко оглядываться, страшась наткнуться на насмешливые глаза. Подозревать в любом фотографе шпионов грозного Петра Ивановича. Учиться штопать колготки и варить суп из плавленого сырка. Ей не нравилось так жить.
Но что-то изменить, разорвать тяжесть такой жизни не моглось. Поля любила поныть перед телевизором, пострадать, поплакаться толстопузику-панде. Было ужасно себя жалко! Так хотелось всего…. вкусного! И красивого… Она не была по своей природе декабристкой, не любила совершать подвиги и размахивать над головой пиратским флагом. Просто – так получилось! Просто чтобы жизнь стала легче, нужно было прийти в училище, посмотреть в сводящие с ума глаза и отказаться от Макса. А это было биологически невыполнимо.

Поэтому нужно ухитриться приготовить вкусный плов на 200 рублей. Этоважно. Ведь в воскресенье обязательно придет Макс. Жизнь ворвется в ее дом, сердце, наконец, разломает острую корочку тоски и целый день Поля будет счастлива. И зима отползет.
Март почти втиснулся в Москву, оголяя тротуары от почерневшего снега, сводя с ума воробьев и студентов. А значит, молодежи будет не до рефератов по искусствоведению. Полина залатает самые большие дырки в бюджете, часть отправит маме, а на оставшиеся они с Максом ка-а-ак гульнут! Да и можно будет купить новый салатный плащик, а то старый пропал куда-то…

Лариса Сергеевна и раньше всегда засовывала сыночку разные денюжки в карман кителя. После отъезда Поли суммы возросли значительно (втайне от мужа). Но для Макса решение Полины было законом, и мамины финансовые вливания засовывались в мамины же карманы обратно.
Макаров даже не мог оскорбить Полю предложением помощи от его родителей. Сказано же было – категорически! В первое время он приносил к ним домой пакеты с продуктами, но Поля так напрягалась, что Макс перестал и это делать. Ведь ясно же было – откуда дровишки. Курсанты сами не зарабатывают, орлам деньги не нужны…

Очень скоро наступило время, когда Поля приняла бы любую помощь – от Лары, от Пети, от черта лысого! Когда приходилось бегать в стареньких сапогах, разнося курсовые богатеньким студентам. Когда маме нужно было купить французское лекарство. Когда сумма оплаты за Интернет пробила в бюджете дыру размером с медный таз. Но Макс больше не предлагал, а попросить она не смогла.

Поля вообще всегда встречала Макса с радостной улыбкой. Дома вкусно пахло, Поля так счастливо смеялась над Макаровскими рассказами, так нежно к нему прижималась, что о плохом даже не думалось. Увольнения делали его жизнь упоительной! Макс по ночам прижимал руки к лицу и так улыбался, что было больно губам. Он старался, чтобы никто не замечал его счастья, боялся – сглазят. В родительский дом он не ездил ни разу – все увалы были их с Полей. Мама сама приезжала к нему на КПП. Расспрашивала об учебе, потом – робко – о Полине. Макс рапортовал о пятерках, питается хорошо, проблем нет. И – спасибо, у них с Полиной все очень хорошо. Да, работает. Нет, не приедет к вам. Некогда, очень занята. И быстро сворачивал разговор. Папа наведывался пару раз, но Макс был резок, а папа только-только собрался пустить подругу сына обратно, в стойло. Но раз молодежь такая упертая…… Пусть барахтаются сами!

Будь Макс постарше, помудрее, он в два счета разгадал бы нехитрую Полину арифметику. Вычислил – как она живет, почему так много звонит в Смоленск и что список лекарств для мамы лежит на ее столике не просто так. Но Максу было всего 17 лет…. Любимая женщина говорила, что все хорошо, что она его любит, что всего хватает. Еще говорила, что счастлива. И глаза ее были глазами счастливой женщины. Поэтому он просто не замечал стареньких сапог – единственных в обувнице. Он вообще мало что замечал, когда открывалась входная дверь, и он врывался домой, к своей обожаемой Полине. Обнимал ее, подхватывал на руки, зацеловывал до стона. Поля не позволяла ему отойти на минуту, вцеплялась до боли. Она не могла разомкнуть пальцы – так тосковала по своей светловолосой радости. Задыхалась, смеялась счастливыми переливами, на глупые вопросы шептала – потом, потом….. Сводила Макса с ума, сходила с ума сама… Она действительно была счастлива! Какие там сапоги, когда приходится держаться за кровать, чтобы не улететь в холодное московское небо? Разве так бывает? Почему повезло именно ей?
В голове велся обратный отсчет – первый курс почти закончен! Скоро будут каникулы - два месяца счастья. Потом второй курс перетерпеть, а на третьем Макс будем рядом так часто, что начнется настоящая, чудесная, долгожданная - жизнь.

Лариса Сергеевна была Ларисой Сергеевной, и меняться не собиралась. Новый год прошел в шумной толпе мужа. Муж шумел и толпился вокруг, создавая праздничное настроение. Получалось, честно говоря, неважно – они оба чутко прислушивались – не раздастся ли в прихожей долгожданный звонок. Дети не пришли, только Макс позвонил от Полины. Ларочке досталось лишь поздравление, переданное сыном от рыжей гордячки. Старый Новый год тоже отметили без молодых, Татьянин день – без них же…. Выпекая печенья-сердечки 14 февраля, Лара негодовала. Как она (Полина) могла ее бросить! Будущая невестка, называется….. Практически лучшей подругой стала…. Что ей теперь, с чайником по вечерам болтать? Кому показать новые костюмчики? С кем накладывать маски на несравненную красоту? Да и кому жаловаться на сатрапа и палача Петечку? Негодная Полина, живет в свое удовольствие, работает с Университете, пьет поди кофе с трещотками-подружками, игнорирует умную, милую и обаятельную даму чуть средних лет. Оставила все вещи, которые Лара подбирала с таким вкусом! Даже панду бросила, это ж какое черствое сердце нужно иметь? И наверняка напокупала себе всякую ерунду – без совета, без толковой примерки! Метнуться, что ли, в Университет? Как бы случайно зайти на кафедру (или где там у них преподаватели заседают? Кстати – как они там все помещаются, кафедра же чуть меньше тумбочки? По-очереди, наверное, сидят?). А там поболтают по-девичьи, помирятся, глядишь – вернется Лара домой не одна.
Сказано – сделано. Мы-то уже знаем, что Польку из Университета турнули. А для Лары это был сюрприз. Она злыми пальцами потыкала в кнопки телефона и вызверилась на мужа – как посмел? Совсем охренел? Мало власти на работе, так решил на детях размяться?
Петр Иванович дал честное-единоросское, что в первый раз слышит. Выдвинул осторожное предположение, что Полина уволилась из мести, дабы помучить трепетного Макарова-старшего. Решила плюнуть в его нежную душу, так сказать. Мол, подавись, старый хрыч, не нужен мне ты и твоя дурацкая работа!
Ларочка схватилась за голову. Где Полина, где живет их сын по выходным? На ЧТО живет их сын по выходным, кстати?
Петя искал недолго. Нашел сначала место работы (гадюшник!), потом место проживания (вернее – прозябания). Полученная информация свалила Лару с приступом тахикардии. В перерывах между уколами гнала Петю к Полине – мириться. Но Петр Иванович встал в привычную рабочую позу – то есть уперся рогами в землю, засопел и напрочь отказался идти на компромисс.
Его родной сын даже не счел нужным поделиться с отцом новыми обстоятельствами жизни! Они его просто вычеркнули, выдавили из своей реальности! Он растил этого неблагодарного мерзавца, вытаскивал из всех передряг, тонким родительским чутьем выбрал для парня любимую профессию – а этот самый сын плевал на папу с высокой колокольни! Променял на первую встречную юбку и живет по желаниям этой…. этой…… Ну надо же – гордые ежи! Живут на ее зарплату… То есть им лучше жрать «Доширак», чем жить вместе с Петром Ивановичем Макаровым? Ну хорошо-о-о-о-о…… Точнее – ничего хорошего им больше от Петра Ивановича не дождаться! У совеццких – собственная гордость! Хрен им помощь. Теперь он обиделся.

На следующий день Поля ужинала уже у Климовых. Она отпиралась, ссылалась на позднее время (на часах уже было далеко за программу «Время»), но Дуся только вернулась с работы, была голодна аки волк, плюс имела опыт руководства коллективом из 65 человек. Что против этого одна маленькая Ольховская?
Дуся просто предупредила – есть 4 вида сыра и бастурма. Плюс 3 вида салатов. От семги даже не отказывайся – ее съесть просто необходимо, Егор рыбу не ест, так что придется нам отдуваться вдвоем. Тебе на сборы 4 секунды. Время пошло. – Быстро досчитала до четырех и потащила Польку в свою квартиру. Та еле успела закрыть собственную дверь на ключ.
Ресторанные судочки теснились на столе, шуршащий пакет из швейцарской кондитерской выпадал из забитого холодильника. Дуся с Егором, перебивая друг друга, рассказывали про их безумный рекламный мир, и делали это настолько смешно, что Полина заливалась слезами от хохота. Она уже и забыла – когда в последний раз так веселилась. Они чокались бокалами с хорошим вином, произносили тосты за хороших людей и закусывали всякими вкусными вещами. Через 2 часа Полину можно было катить до квартиры на боку – так она налопалась. Она еле выползла из-за стола и еле сдержалась, чтобы не икнуть.
Так с тех пор и повелось - Поля теперь частенько и с большим удовольствием общалась с новыми друзьями. У них нашлось много общих тем для разговора, похожие вкусы, похожее отношение к людям. Ей нравились их веселые чаепития, разговоры о литературе и размерах бюстов звезд, о теории схлопывания Вселенной и о длине юбок на будущее лето. Ходить к Климовым обедать Поля стеснялась – слишком разные бюджетные категории у них были. Тогда чуткая Дуся заключила «Картофельный пакт» - она, Евдокия Климова, спонсирует Ольховскую Полину сырой картошкой, которую таскает на своем горбу (то есть в своей машине) Егор Климов, плюс салаты по выбору, а Ольховская Полина кормит тоскующую Евдокию Климову готовым продуктом на своей кухне. И пусть Полька есть эти дураццкие салаты, а уж Дуся разомнется на картошечке. Даже Егору оставит немножко!
Поля удивлялась – как Дуся умудряется оставаться такой худой при подобных вкусовых пристрастиях? На что подруга отвечала, что пашет как вол, и ее кровь пьют 65 человек разом. Ей полагается усиленное питание!

Поэтому Поля никак не могла собраться с духом и познакомить Климовых с Максом. По-прежнему по выходным Ольховской ни для кого не было дома, они запирались с Макаровым в их квартире и отключали телефон. А выламывать двери Дуся еще не научилась. Поля боялась, что может повториться история с публичным унижением Макса, которое устроили институтские приятели. После такого дружить с соседями стало бы абсолютно невозможно, а было бы ужасно жаль.
Поэтому тема личной жизни Полей как-то заминалась. Егор осаживал напористую жену, когда та пыталась выяснить - с кем Поля запирается раз в неделю? Но шила в мешке не утаишь. Обычно Дуся работала 7 дней в неделю, если выходной она проводила дома – это было что-то из рук вон выходящее. И в одно мартовское воскресенье она не поленилась подежурить у глазка. Макса поймала на подходе, когда он позвякивал ключами у двери. Спросила – Вы Полину грабить идете, или с серьезными намерениями?
- Иду серьезно грабить. Хотел сделать сюрприз, – сознался Макс.
- Тогда как освободитесь – приходите с Полей к нам, у нас есть что-то в квадратной емкости, и что-то в пластиковых коробочках. Мы, кстати, с Полиной вчера Кальвадос не допили, а это аморально. Пора нам знакомиться, а то я про тебя уже всю голову сломала. Думаю – чего это Полька своего парня прячет? Вдруг у тебя глаза разные, или зубов нет. А ты ничего такой, вон пуговицы в ряд. Только нос с мороза красный, но это тебе даже идет. Короче – ждем!

Естественно, Макс и не подумал идти в гости. Сказал только Поле, что на него напали в подъезде, обвинили в попытке грабежа и пытались накормить. Ольховская узнала почерк мастера и рассказала про новых друзей. Макс порадовался, что Полина перестала сидеть вечерами в одиночестве, обзавелась знакомыми – пусть даже слегка шарахнутыми на голову. Поэтому когда Дуся с Егором сами поскреблись в дверь (мы не настаиваем, если вы заняты – мы уйдем!), Макс сам гостеприимно распахнул дверь. Через полчаса ему уже казалось, что знает Климовых сто лет. Ни Дуся, ни Егор даже не вздрогнули по поводу разницы в возрасте своих соседей. Они ее просто проигнорили – какая, нафиг, разница? Вот если бы Макаров был наполовину китаец, наполовину француз, а Полька – чистокровной бразильянкой – тогда да, тогда можно было уделить этому какое-то внимание. Их больше интересовало – в каком направлении движутся Максовы мозги. И когда выяснилось, что в нужном – Макс сразу был зачислен в список хороших, правильных людей.

Побороть депрессию можно было двумя способами. Первый - родить нового сына, вырастить его, познакомить с хорошей девушкой и снова дружить с невесткой. Или опять собрать всю семью вокруг себя. Над первым способом она работала, второй был менее выполним. Поэтому Лара взялась за импассиблинную миссию со всем пылом скучающей домохозяйки.
- Петя! – воззвала она к мужу.
Петр Иванович снял очки и отложил газету. Вздохнул. Голос жены не предвещал ничего хорошего.
- Вот скажи мне, Петя, именно об этом ты мечтал?
Петя проворчал что-то вопросительное. Ларе диалоги были не нужны, все, что она захочет - скажет обязательно, без наводящих вопросов.
- Так вот, Петечка, если ты мечтал встречать …. зрелость в одиночестве, без сына, без его семьи, сидеть все вечера, уткнувшись в дурацкую газету, проводить праздники только со мной, приходить в пустой осиротевший дом, в котором не слышны детские крики и звонкий смех….
- Ларочка, тебя заносит! Какой детский смех? Не припомню, чтобы Полина встречала меня у двери в детских пинеточках, и чтобы Макс звонко кричал «Папотька, ты мне плинесь иглушечку?» Ты ведь имеешь ввиду раздельное проживание нас и нашего сына, который променял маму с папой на подружку? Так это их выбор, они взрослые люди, особенно некоторые из них. Способны принимать самостоятельные решения. Вот и приняли. И выбрали независимость. Флаг в руки.
- Ты что, Петя, издеваешься надо мной? Это не они приняли, это ты Полину заставил уйти!
- Я никого не заставлял. В конце концов, я пашу как лошадь, волоку всю семью на своем горбу, а мне тут слова никто доброго не скажет! - Петр Иванович зло скомкал газету и заходил по комнате.
Лариса Сергеевна тоже подскочила.
- Не заставлял? А как называется, когда ты Полину давил, давил…. Вот и додавил!
- Я не давил! Я даже… это… прятался! Я тихонько! И имею на это право. Ты так ее защищаешь, а она та еще штучка, с норовом!

Лариса Сергеевна резко вышла из комнаты и также резко вернулась. В руках ее грустно скукожилась черно-белая панда. Ларочка обличающе потрясла пандой перед животом мужа (Петя был высок, Лара миниатюрна, а панда тяжела – до Макаровского носа не дотянуться).
- Вот из-за таких, как ты, Петя, на Земле осталось меньше 1000 панд!
Петр Иванович выпучил глаза. Ни одна живая панда не перебегала ему дорогу, поэтому на численность именно этих зверей Макаров разрушительного влияния не оказал.
- Да! – Лара была неумолима. – Вот посмотри. Полина – как эта панда…
Ее муж недоверчиво глянул на толстопузую игрушку. Панда грустно посмотрела в ответ. Петр Иванович вздрогнул - в косеньких китайских глазах читался явный упрек.
- Панды – тихие, мирные, добрые. Они никого не обижают, любят детей! А вокруг них постоянно роятся всякие безжалостные личности - истребляют панд, охотятся на них, морально унижают! Подсматривают, как панды размножаются! – Ларочка всхлипнула. Их загоняют в зоопарки, чтобы люди бессовестно таращились на их семейную жизнь! Щелкают фото-камеры, публикуются снимки! Тебе это ничего не напоминает, Петечка?
- Насколько я знаю, - осторожно пошел в атаку Петр Иванович, - панда – это в первую очередь медведь. хЫщник, я бы сказал.
- Да их уже почти всех изничтожили! – тыкала пальцем в живот мужа Лара. Какие из них хЫщники, они мухи не обидят! Едят себе вегетарианский бамбук, да деток рожают. Внуков, между прочим!
- А за убийство панды в Китае – смертная казнь! – не сдавался Петя. Представляешь? Нечаянно наедешь на такую вот флегматичную живность, которая с грустным видом сидит на твоем пути – и трындец! Расстреляют перед всей страной!
- Китайцев на свете - один миллиард и еще пол-столько, на них можно наезжать. А панд – 1000! Это уникальные личности, штучный товар! Такие девушки на дороге не валяются!
Петр Иванович с трудом сообразил, кто это не валяется на дороге. А-а-а, это от зоологии они перешли к этике семейной жизни. Набычился и спросил жену в лоб – Лара, я в последний раз интересуюсь. Ты чей друг? Мой или медведя? Тебе кто дороже - муж или редкая панда?
- Знаешь, Петя, раньше я была уверена, что дороже тебя у меня никого нет. Даже Макс был на втором месте. А сейчас я не знаю, что и ответить…..
Макаров развел руками.
- Ты что, Лариса Сергеевна?! Тебе нужнее Полина, чем я?
- Полина здесь почти не причем. Мне нужен муж, который ведет себя благородно и великодушно, который не подличает за спиной у близких людей и умеет им доверять. А теперь я даже не знаю – с кем я живу?! Где тот прекрасный добрый Петька, который поражал меня своим огромным сердцем? Я всегда так тобой восхищалась, а теперь ты превратился в члена правительства. Пошли спать к Максу в комнату, панда. Мы здесь чужие…. И кстати, - бросила она через плечо.- Ты тоже не лебедь белый. Зубы – во! Лапы – во! Посмотри в зеркало – вылитый медведь-шатун!

На следующий день Петра Ивановича встретила темная квартира. Шкаф жены поражал пустыми вешалками, шкатулка с наличностью была открыта. Денег в ней не было. Макаров заглянул в комнату сына - отбившаяся от рук жена прихватила панду с собой.

Полина мыла окна. На душе было как-то хреново – устала она как бобик! То туда побежишь, то сюда…. То одну работу написать, то другую. Да еще радуешься, что есть на свете студенты-лентяи, иначе Поля с легкостью протянула бы ноги. Она ловко терла стекло до хрустальной прозрачности, слушала «Декабрь»:

Свет огня укрывает руки
Согревает горячим светом
Еле слышно мороза звуки
За закрытым окном – все в белом
Ночь собой окружает ветви
Забирает с собой их силу
Мое сердце, скажи мне – где ты?
Заплетает цветами гриву….

Против ветра в лицо – руками
Белый снег забирает слезы
Держит паузы между словами
Держит фронт между нами.
Бьет в лицо, рвет когтями
Днем следит, и ночами
Следит……..

Полина вздохнула. Песня просто про них … Сколько народу пытались прорыть между Полей и Максом фронтовую канаву, сколько ночей она провела у окна, глядя в черный омут? Мысли забирали силы, правильные поступки обернулись глупостью. Думала – поступает как взрослая женщина, а оказалось – прятала голову в песок, боясь признаться себе самой в тяге к Максу. Несбыточное свалилось на голову без предупреждения. А долгожданное оказалось совсем рядом.
Какая правильная песня….. Да уж, и про «следит» она никогда не забудет….. Пасли, как какую-то корыстную девицу, ожидая подвоха и предательства… Как все сложно. Из-за нее Макс потерял семью, Макаровы теперь ее возненавидели. Макс мечется, дергается…. Мама опять-таки против… Одной так сложно разобраться! Можно сойти с ума от попыток выбраться из проблем. Голова трещит по швам, уже видения начались – пару раз Полине привиделась Макаровская мама, которая сидела в Полином дворе в огромных черных очках, прикрывая лицо журналом «Все о пандах». Нужно попить какие-нибудь таблетки, а то Макарову придется навещать Полю в Кащенко. Где-то Полина читала, что зрительные галлюцинации – это плохо, но не смертельно. Вот если галлюцинация заговорит – тогда пора примерять вещи с длинными рукавами. А уж если запахи начнут чудиться – поздно даже оперировать……
В дверь как-то робко и неуверенно позвонили. Поля открыла и наткнулась взглядом на знакомую панду, которая заговорила не менее знакомым голосом – Мне бы пожить у тебя пару дней, Петя совсем распоясался! Галлюцинация пахла духами Ларисы Сергеевны.

Кто бы сомневался, как именно поступил наш курсант-отличник?

Через минуту он уже включал в ванной воду. С большим удовольствием напенился , наплескался, протер волосы пушистым полотенцем. Одевать фуражку на мокрую голову было неправильно. Но пошалить хотелось. Макаров обвел взглядом маленькую ванную комнату. На сушилке висел шелковый разноцветный платочек. Кажется, Поля его давно не носила, в последний раз Макс видел его почти год назад – он тогда так же сушился у них на Полянке, в квартире родителей.
Макаров взял цветастую тряпочку, коварно улыбнулся и обвязал тонкий шелк вокруг причинного места. Получилось очень эротишно – эдакий подарочный вариант. Голый Макаров, а прямо посередине – яркий бант. Берите и пользуйтесь!

Хлопнула, закрываясь, входная дверь. Пора порадовать любимую! Макаров выглянул в коридор. На кухне звякнула посуда. Решительно затянув мелодию Джо Коккера, Макс продефилировал туда и элегантно оперся об косяк. Через секунду он уже закрывал дверь ванной изнутри, пытаясь сорвать платок с…. В общем – чуть не оторвав себе… Короче, сюрприза не получилось! Хотя почему же, как раз сюрприз вышел что надо. Лариса Сергеевна удивилась ОЧЕНЬ. Она так поперхнулась чаем, что забрызгала себе всю блузку.
Ну мама! Что она-то тут делает? Макс с трудом перевел дыхание. В последний раз мама лицезрела его в таком вот виде (правда, без платочной композиции ниже пупа) , когда Макарову было года три и он голопопо бегал по сочинскому пляжу. Потом сына уже купал папа Петя. Так. Мама. На Полиной кухне. А Поли – нету. Что вообще здесь происходит? Что с Полиной?
Кое-как напялив одежду, Макаров вывалился из ванной и столкнулся с Полиной. В руках та держала какую-то книжку. Увидев Макса, Поля быстро зашептала – Привет! Мне нужно тебя предупредить…. Лариса Сергеевна скоро вернется из магазина, она у меня живет второй день! Я тут даже дверь не стала закрывать….
- Да я уже видел маму, - тоже прошептал Макс и покраснел. Думал, провалюсь сквозь землю.
- Перестань, она же за нас! Вот если бы твой папа тут жил – вот это был бы шок!
Представив себя с бантом на причинном месте перед папиными очами, Макаров закатил глаза. Да уж….

- Поля, я заварила чай, идите на кухню, хватит вам шептаться в коридоре! – подала голос Лара. Макаров явственно заметил, что мама еле сдерживает хохот. Полина пошла первой, Макс смущенно плелся следом.
- Ну иди, сыночек, мама тебя наконец обнимет! – приветствовала покрасневшего парня Ларочка. – Всегда подозревала в тебя художественный вкус! Тут у Поли нужно шторы поменять – будешь консультировать ее по драпировкам!
- В смысле? – не поняла Полина. Между мамой и сыном шел какой-то молчаливый, но яростный диалог. Макаров делал маме страшные глаза, Ларочка явно веселилась. Но решила сохранить появление сына в подарочном варианте в тайне, лишь сказала Полине - Поль, там в ванной диоровский платочек сушится. Ты его забери, пожалуйста, а то он мне не очень подходит. Наверное, уже не по возрасту!

Вернувшись из супермаркета с полными пакетами, Лара так устала, что еле доползла до кухни. Она уже забыла, когда в последний раз ходила в магазин сама – домой все приносили помощники мужа и домработница. Но ничего! Она ЕМУ покажет, что не пропадет! Бросив пакеты на стол, Лара налила в чашку холодный чай и залпом выпила. От двери раздались какие-то дикие певческие звуки, она повернулась и поперхнулась. Ее мальчик, который совсем недавно рыдал по поводу сломавшейся машинки, картинно стоял в дверном проеме. И выглядел отнюдь не по-детски. Нет, Лариса Сергеевна давно была в курсе, что взросление Макса благополучно шлифовалось жизнью с Полей. Но любая мать вздрогнет при виде сына в подобном виде. Макаров-младший пулей метнулся с кухни, сверкнув крепкой футбольной попой. Лариса Сергеевна подумала, что ей, как матери, есть чем гордиться. Полина должна быть очень ей благодарна!

Привычный распорядок увала был нарушен – Макаров, прилично одетый, обедал с мамой и невестой. Поля, Макс и Лариса Сергеевна мило беседовали, но про себя думали, что обычно в это время молодым было не до еды – встречаясь раз в неделю, они старались как можно больше времени провести наедине. Ларочка быстро расправилась со своей порцией и вышла из-за стола. Сказала, что она договорилась с Евдокией попить вместе кофе и обсудить общих знакомых из …. В общем, из одного приличного учреждения. Быстро пить кофе она не любит, поэтому раньше, чем через два часа ее не ждать!

С Дусей Лара познакомилась еще вчера. Климовы опять задержались на работе и поскреблись к Поле – дать хлеба на бутерброды. Ольховская церемонно представила им свою свекровь. Историю неудачного начала семейной жизни Полины Дуська уже знала от подруги. Поэтому она сурово приперла Лару к стене и потребовала изложить ее версию. Дуся была выше Лары ровно на голову, Егор – на полторы, поэтому Лариса говорила быстро. Но уже через полчаса отношения были завязаны, обиды забыты, общие враги назначены, общие знакомые найдены. Егор сгонял домой за Кальвадосом, Полина быстро шинковала картошку – Дуська требовала праздничной еды! Беседа, как всегда, затянулась за полночь. Дуся, привыкшая ложиться поздно, заметила зевающую Полю, засовестилась и пригласила «девочек» завтра к себе – продолжить треп за чашкой кофе с пироженкой.
Поэтому Лара с полным основанием удалилась к новой знакомой. Пусть Макс побудет с Полей, за столом они глаз друг от друга не отводили, соскучились, наверное, ужасно!

- Слушай, ты что – правда ушла от мужа? – спросила Евдокия, задумчиво выпустив струю сигаретного дыма в сторону форточки.
- Аха! – небрежно бросила Лара, метнув свой дымный хвост следом.
Они помолчали.
- А не жалко бросать такого мужика? - Дуська налила из кофеварки очередную чашку кофе.
- Бросать? Фигушки! – искренно возмутилась Лара. – Я его вырастила, выучила, в люди вывела! Такого бросишь – еще кто-нибудь подберет.. Да и пропадет этот балбес без меня! Я просто его…. так воспитываю, а не бросаю.
Евдокия пожала плечами. В ее понимании человека можно воспитывать до 3 лет. Чему-то научить – до 17. Дальше идет просто легонькая шлифовка устоявшегося характера. С другой стороны – от Лары можно прикуривать, так она искрится энергией. Фиг его знает, может, неизвестный Петя и перевоспитается. Тем более, что трое членов его семьи уже объединились в сплоченную группу, а Лара – просто ракета «Земля-Воздух». Такая Думу сметет, со всеми секретаршами.

Дуся глотнула остывший кофе. Поморщилась, крикнула мужу: - Гошенька, любимый мой, Богом данный муж! Свари Дусечке и Ларочке кофею, а? А то у Дусечки ручки кривенькие, у нее кофе получается какашечного типа……
Егор крикнул из комнаты, что у него горит заказ, что начальница у него – Евдокия Климова – мегера жуткая и если он не сделает дело до понедельника, будут ему кранты, хана и недельное отсутствие секса. Поэтому пусть Дуська варит кофе сама, и ему кстати принесет.
- Все они такие, - вздохнула Дуся. – Любишь их, заботишься, всячески ублажаешь, а за это получаешь черную неблагодарность! Заказ у него горит…. Да ему самому интересно именно этот заказ сделать. Прикинь – пришел к нам один крупный бизнесмен. Говорит – хочу поставить в городе несколько щитов, чтобы одна девушка поняла, что я ужасно раскаиваюсь, прошу прощения, валяюсь в ногах и больше так не буду. Ну, мы его спрашиваем - а позвонить этой девушке нельзя? На что он сказал, что физически не может сказать слово «прости». Отучился за 15 лет конкурентной борьбы. Чтобы не словами написали, а картинками изобразили. Щиты поставить в местах, где она обитает – рядом с домом, работой, магазином и парикмахерской. Чтобы уже наверняка. Платит очень хорошо – за креатив, за скорость и за установку щитов в неположенных местах. Вот Егор и загорелся – пытается графикой изобразить сердечные муки.
- А часто у вас такие штуки заказывают? – медленно спросила Лара, задумчиво прикуривая сигарету с другого конца.
- Чтобы устраивать публичные разборки? Да нет, не часто, - пожала плечами Дуська. – В основном унитазы пытаются продать, машины, прочую потребительскую хрень. Бывает, обязывает нас администрация социалку вешать – антиСПИД там, «Берегите природу, мать вашу….». Дорого таким способом в любви объясняться, проще с букетом в ресторан пригласить! Да и не все решаются призвать общественность к обсуждению личных вопросов. ….
Лара удовлетворенно вздохнула. Посмотрела на Дусю и спросила – И сколько стоит установить щит в неположенном месте?
Дусе показалось, что вместо зрачков в Лариных глазах блеснули отверстия пистолетного дула.

Потом, когда Петя узнал о нулевом балансе на карточках, он понял, что ждать придется подольше. Направил надежного человека, пробить – как там и что, может, помощь нужна. Наказал прятаться получше, а то у его девиц глаз – алмаз. Слежку чуют за версту. Если теперь поймают – начнут верещать уже в два голоса и в два раза громче.
Петр Иванович тяжело перевернулся на другой бок. С одной стороны, он злился на Лару. С другой - ощущения были какие-то забавные. Лара так давно была рядом, что ее присутствие воспринималось как что-то само собой разумеющееся. И вот Петр Иванович спит один (вернее, вертится в одинокой кровати), но чувствует себя не брошенным мужем, а отвергнутым влюбленным. Оказывается, Лара ему не принадлежит! Оказывается, она может в любой момент упорхнуть от него, перевернуть их жизнь по своему. Петр Иванович то злился, то боялся потерять жену навсегда. Ишь ты, нашла к кому уйти. Приличные жены уходят к молодым любовникам, а его Ларка свалила в «хрущебу» к невестке. Все-таки она не такая, как все. За то и полюбил!
Заснул Петр Иванович лишь под утро. И увидел сон, в котором Лара, в коротком шелковом халатике, подходит к лежащему в кровати мужу, обольстительно ему улыбается, достает из-за спины маленькую дрель и начинает сверлить Макарову мозг. Он испуганно подскочил. На часах стрелки показывали 7 утра. За окном кто-то что-то сверлил. Петр Иванович, глухо матерясь, рванул к окну. Элитный район, вашу мать, центр города, что тут можно сверлить ни свет ни заря? Прямо напротив дома рабочие в фирменных комбинезонах натягивали на непонятно как возникший рекламный щит черно-белый баннер. Это была фотография ненавистной Макарову панды. Медведь укоризненно глядел в макаровское окно. Рядом виднелись ярко-красные буквы – «Их остается все меньше…. Люди так жестоки…». Петр Иванович вздрогнул. Ясен пень – откуда ноги растут у этого гринписовского творчества. Ну Ларка…. Ну торпеда…
Через час начальник безопасности дал полный отчет – рекламное агентство «ХЫ», владеет им Климова Евдокия, проживающая по адресу….. Петр Иванович удивился – почти его соседка, дом через 2 улицы. Но следующая информация все расставила по своим местам – в настоящее время живет в районе Химок, в старой квартире мужа, так как в новой идет ремонт. Что-что, а Химкинский адрес Петру Ивановичу говорил многое. Ага-а-а-а….. Сговорились??!!!! Судя по всему, без Полины здесь не обошлось. Решила соседку подключить? Ну-ну. Три офигевших бабы на метлах? С самим Макаровым вздумали тягаться? Ну, в эту игру можно играть вдвоем. И Петр Иванович азартно потер руки.

- Евдокия Степановна, к Вам посетитель, – раздался в селекторе голос секретарши.
Дуська со вздохом сняла ноги со стола и одернула юбку. Надела строгие очки, сказала – Пригласи. Она не любила, когда ее прерывали во время обдумывания новой концепции. Все рождалось в голове – слова и картинки менялись местами друг с другом, роились вокруг нужного, но пока неявного образа, пытались превратиться в стройное нечто. Дуська записывала свои наброски на отдельные листочки, клеила на бриф клиента. Потом разноцветное мохнатое бумажное чудище отдавалось на тестирование творческой группе, ребята делали уже рыбу проекта, согласовывали с заказчиком, доводили до ума, короче – работали. Но Дуська была признанным творцом – бывало, находила такие образы и придумывала такие слоганы, с помощью которых обычные диваны продавались у заказчика влет.
Елки, она только-только поймала суть дверей – как их можно двинуть визуально, да еще наклюнулся неплохой радио-ролик. А тут незапланированный посетитель. Блин, мысль и ушла!
Абы кого секретарь к Евдокии Степановне не пропустила, видать, клиент был важный и нужный. Всякая мелочь отсеивалась к ее замам. Дуся вздохнула. Дверь открылась, в кабинет зашел здоровенный дядька. Поздоровался. С любопытством оглядел Дуську с ног до головы, спросил – Евдокия Степанна? Дуська царственно кивнула головой, поднялась из-за стола и приглашающее повела рукой в сторону кожаного дивана. Деньги Дуська чувствовала спинным мозгом, а к ней в данный момент пришли большие деньги, поэтому никаких преград между ней и клиентом быть не должно. Будут сидеть рядом, беседовать мирно, и Дуся вытрясет нового клиента по-полной.

Через минуту клиент уже тряс саму Дусю.
- На каком, собственно говоря, основании Ваше агентство установило щит в запрещенном для этого месте, а точнее на улице Полянка, дом… ? Вы вообще в курсе, что один звонок в мэрию – и все ваши щиты срежут по всей Москве? – ласково улыбнулся Петр Иванович Макаров своей визави.
Но Пете попался достойный противник.
- Петр Иванович Макаров? - огромное счастье лучилось из зеленых Дуськиных глаз. – Какая встреча! Неужели сам член правительства посетил наше скромное рекламное агентство? Какая честь! Какая радость! Я Вас именно таким и представляла…
- Именно каким? – от улыбки Петра Ивановича зубам стало тесно.
- Именно таким! Готовым на любые действия, включая шантаж и мелкое хулиганство ради того, чтобы заткнуть голос правды.
- Это Вы незаконные рекламные конструкции называете голосом правды?
- Да нет, Петр Иванович. Это НЕ незаконные и НЕ рекламные конструкции. Это – социально значимый проект. Вот постановление мэрии города Москвы об участии рекламных агентств в поддержке природоохранных мероприятий. И кстати – денег за этот проект мы не берем. Так сказать, радеем за правое дело! Соглашусь – место до конца не согласовано во всех инстанциях. Но если вы спилите данный щит – все городские новости раскажут, как депутат Государственной Думы борется с Гринписом. Вы что, за истребление панд? – пошла в атаку Дуська.
Петр Иванович видел в вестернах, как лихие ковбои за долю секунды выхватывают кольт из кобуры. Все детство он практиковался перед зеркалом, но получалось унизительно медленно. Пока он расстегивал игрушечную кобуру, киношный ковбой успевал уложить десяток бандитов. Но даже Клинт Иствуд спасовал бы перед Евдокией Климовой - еще даже не прозвучали в воздухе слова про Гринпис, а в Дуськиных руках уже горел зеленым огоньком диктофон. Петр Иванович поневоле восхитился – он ценил профессионалов, а Дуська падала только на все четыре лапы и живот врагу не показывала.
Ну что же, получается даже веселее.
- Евдокия, тогда встречное предложение. Я бы хотел заказать вашему агентству небольшую, но очень социально значимую акцию. Потребуется установить только один щит, в районе Химок. Я думаю, проблем с согласованием места не возникнет. За креатив, скорость и печать баннеров заплачу сколько скажете.
Дуська недоверчиво сощурила на Макарова близорукие глаза.
- Тоже Гринпис? – спросила она, сдерживая нервный смех.
- А то! – подмигнул ей Макаров. – Еще какой Гринпис! Самому страшно…. Бороться – так бороться!