Еще кругом ночная мгла. Еще так рано в мире, Что звездам в небе нет числа, И каждая, как день, светла, И если бы земля могла, Она бы Пасху проспала Под чтение Псалтыри.
Еще кругом ночная мгла. Такая рань на свете, Что площадь вечностью легла От перекрестка до угла, И до рассвета и тепла
Еще тысячелетье. Еще земля голым-гола. И ей ночами не в чем Раскачивать колокола И вторить с воли певчим.
И со Страстного четверга Вплоть до Страстной субботы Вода буравит берега И вьет водовороты.
И лес раздет и непокрыт И на Страстях Христовых, Как строй молящихся, стоит Толпой стволов сосновых.
А в городе, на небольшом Пространстве, как на сходке, Деревья смотрят нагишом В церковные решетки.
И взгляд их ужасом объят. Понятна их тревога. Сады выходят из оград. Колеблется земли уклад: Они хоронят Бога. И видят свет у царских врат, И черный плат, и свечек ряд, Заплаканные лица — И вдруг навстречу крестный ход Выходит с плащаницей, И две березы у ворот Должны посторониться.
И шествие обходит двор По краю тротуара, И вносит с улицы в притвор Весну, весенний разговор, И воздух с привкусом просфор И вешнего угара.
И март разбрасывает снег На паперти толпе калек, Как будто вышел человек, И вынес, и открыл ковчег, И все до нитки роздал.
И пенье длится до зари, И, нарыдавшись вдосталь, Доходят тише изнутри На пустыри под фонари Псалтырь или Апостол.
Но в полночь смолкнут тварь и плоть, Заслышав слух весенний, Что только-только распогодь — Смерть можно будет побороть Усильем Воскресенья.
1946
Борис Пастернак
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Тот бережет свой дом, а эта - платья, Та - украшения тонкого литья, И я ... Боюсь богатство потерять я, Мое богатство - это МАТЬ моя. Бесценнее сокровищ нет на свете, Чем щедрость и любовь не на показ. Мы баловни, мы все немного дети, Покамест живы матери у нас. О мама, мама! Огорчаясь, плача, Спешу к тебе - излить свою печаль. Но - что таить? Всегда ли в дни удачи Я вспоминаю о тебе? Всегда ль? Согрей меня всей чуткостью большою! Не гневайся! Прости меня скорей! Как жаль мне тех, кто, очерствев душою, Своих позабывает матерей! Они при жизни дважды мать хоронят, Не убоясь ужасных похорон... Но час пробьет! Жестокий сын застонет, Своими сыновьями оскорблен. Он будет к матери взывать, но поздно! Угаснет крик в могильной тишине... О мама, мама! Хоть живем мы розно, Ты - на земле, и жить спокойно мне. Пока ты есть, - светло мое жилище! Пока ты есть, легка любая боль! Богата я ... меня не делай нищей! До времени меня не обездоль!
***********************************
Склонилась ночью мама над кроваткой И тихо шепчет Крошечке своей: «Ты только не болей, мой Зайчик сладкий, Прошу тебя, ты только не болей» Когда болезнь к ребёнку подступает, Рыдает материнская душа. И мама до утра не засыпает, К щеке прижав ладошку малыша. Когда блестят глаза не от веселья, Когда температурит сын иль дочь, То сердце мамы плачет от бессилья, Пытаясь все болезни превозмочь. Укутав нежно Счастье в одеяло, Прижав своё Сокровище к груди, Она без перерыва повторяла: «Уйди, болезнь, от сына прочь уйди!» И ни одно лекарство так не лечит, Как мамина забота и тепло Любовь ребёнка счастьем обеспечит, Отгонит все недуги, беды, зло. Для матери важней всего на свете Здоровье, счастье собственных детей. И точно так же маму любят дети, Взрослее став, заботятся о ней. Прошли года. В кровати мать больная, Ей шепчут двое взрослых сыновей: «Ты только не болей, моя родная, Прошу тебя, ты только не болей»
день вымыт, выкрашен, выброшен, в общем - прожит. хочется в кресло с ногами и фикус в кадку и позвать тебя, очень бережно, осторожно и улыбнуться, убедившись, что всё в порядке. хочется к тебе на колени и там свернуться, замурлыкать - я научусь! - стать домашним зверем и на коже твоей почувствовать холод улиц всех городов, что без меня ты успел измерить и греть твои пальцы в теплом своем подшерстке и губами с припухшей фаланги собирать усталость вопрос "в чем смысл?" по дефолту считать решенным поезда и вокзалы менять и менять местами. послать про себя рекламно-издательский бизнес к вечеру от сидячей работы став ниже ростом сделать глазам подарок - извлечь контактные линзы и смотреть на тебя, к стеклу монитора прижавшись носом...
------------------------------------
ГЛОТОК КАГОРА
С ногами – на диване… Пить вино и на тебя бросать украдкой взгляды влюбленные. И помнить, что «не рядом», хотя ты осязаем… Все равно. В безличии пределов и запретов гуашью расписать кленовый лист под серебро. Любой идеалист меня поймет. Да, нам не петь дуэтом, не просыпаться вместе поутру, не красить стены в маленькой гостиной, не плавать в ванне желтой субмариной, не нереститься, не метать икру… Рыдая в голос, догорают свечи, меня уносит ледяной вокзал… Был идиотом тот, кто утверждал, что время всех простит и все излечит. Но каждая коса найдет свой камень, на каждый форс наткнется свой мажор. Цедя из фляжки по глотку кагор, уходят Боги – легкими шагами.
-----------------------------------
Как строчки поизящней заплести, я размышляю – письменно и устно. Ломаются барьеры с резким хрустом. Синица спит, устроившись в горсти. И небо прочь уносит журавлей, пернатых длинноногих и строптивых. Гуляй по кромке моего курсива. И ни о чем не плачь и не жалей. Над темными кварталами скольжу, как огонек последней сигареты, не верю в кособокие приметы, без комментариев понятные ежу. Давай с тобой оставим на потом работу, суету и бизнес-планы. Побудь героем моего романа – авось не догадается никто. В копилку падает завторничная ночь – отрезанный ломоть, кусочек торта. Меня родивший семьдесят четвертый еще на сутки отступает прочь.
------------------------------
Все, что наше – при нас останется, не сотрется и не изменится. Будь ты самым горчайшим пьяницей – не пропить тебе в небо лестницу, назови ее хоть – эскалатором или самой обычной стремянкою. Пролетая по-над экватором, громыхая консервной банкою, что к крылам навечно привязана, ты не бойся выглядеть искренним, ты не бойся чувствовать начисто. Мы – беспошлинны и безвизовы, а нам вслед кричат: «Неудачники!». И стреляют нам в спину истово изо всех винтовок с обрезами, помечают зарубкой-рискою, раздраженно скрипят протезами душ, променянных на уютное, на десяток кремовых розочек… Равновесие абсолютное разве выдержит нас, уродливых, не умеющих жить по ниточке, не умеющих падать вовремя, не ходящих через калиточку да не спящих ночами темными?.. А доска-то, доска – кончается, но свобода – клювом по темени. Наливай на дорожку чаю нам. Ну, пора, родной... Полетели мы!
--------------------------------
У цветка волшебного – ровно семь лепестков. Я раздумчиво их обрываю по одному. Красный – пускай подарит бездомным кров и от нас отведет пустую суму да тюрьму. Оранжевый – пусть пожалеет эту страну, сделает ее зрячей, даст равновесье и мир. Мы здесь остались – значит, нас не согнуть. Чума чумой, но должен же быть и пир! Желтый – пускай защищает наших детей от болезней, переходного возраста и тоски. Пусть верят в чудесные сказки, в подарки фей. Да не будут дороги их извилисты и узки. Зеленый – родителям. Здоровья большой глоток. И сколько отмеряно – спокойных счастливых дней. А еще – хоть мы привыкли молчать о том - пусть уходят легко. И хорошо б – во сне. Голубой – само собой, за чистоту небес, за воздух, пропитанный ароматом лип, за то, что не упакуешь в мэйл или SMS… Будь ласков – прости сентиментальный всхлип! Синий – его я просто тебе дарю. Используй, как хочешь. Уверена, ты найдешь способ его отогреть – вопреки ноябрю, невзирая на расстояние, боль и ложь. Фиолетовый лепесток отрываю за нас двоих – пусть летит на юг, нарушающий все табу, пусть его кружит шальной разноцветный вихрь… А ты… не сказать бы лишнего… просто – будь.
---------------------------------
КАК МЕЖДУ РЕБЕР ...
Сегодня так мучительно-легко перемещаться в странных переулках и каждой порой впитывать прогулку, прихлебывать ночное молоко. И ни к чему расходовать слова, и мир пытаться выразить вербально, когда затянутых барочных талий касается луна едва-едва… Тихонько обретая чудеса, теряя карамельные обертки, цитируя Верлена или Лорку, не доверять кочующим весам, и, собирая отраженный свет, шарахаться от пошлых дефиниций, входить в себя и не взирать на лица, в который раз сводя себя на нет. А много позже, чтобы избежать последствий затянувшейся разлуки, нырнуть в твои распахнутые руки, как между ребер – лезвие ножа.
---------------------------------
Считай до ста. Потом – еще до ста. Потом усни легко и бестревожно. Ты вымотался за день. Ты устал. Опять аврал. Опять одно и то же. И так знакома, вычурна, смешна бесцветная пустая оболочка. Но день ушел. Окончена война. И можно пожелать спокойной ночи. Уж заполночь. Пора, давно пора на боковую всем зверям и птицам. А завтра – будет завтра, лишь с утра, и мы посмотрим, что там сотворится. Когда проедут первые трамваи по выгнутым синеющим мостам, не забывай меня, не забывай, и – считай до ста, любимый мой. До ста.
-----------------------------------
НАМ НАПИШЕТ ЕГО ЕРОПЛАН...
Дубровский берет ероплан, Дубровский взлетает наверх, и летает над грешной землей, и пишет на небе... Б. Г.
Давай с тобой хоть минут пятнадцать поговорим, прежде чем - каждый сам по себе - располземся спать, прежде чем тебя метрошно проглотит твой Третий Рим, а меня отвлечет невский ветер дюжиной странных па. Давай ни о чем, сойдет и стандартное "про дела", про неточную рифму, про на редкость холодный март, что Дубровский летит, что нам пишет его ероплан, что нас не сломали ночь, одиночество и зима, что жизнь хороша, что мир прекрасен, какой ни есть, что, в конце концов, мы увидимся, и так ли важно, когда, что небо не падает - по крайней мере, сейчас и здесь, что ты не оставишь меня, а я тебя - не отдам, что мы говорим об этом, конечно, не в первый раз, но, дай-то бог, не в последний, иначе лучше молчать, что, если небо все-таки упадет, - прямо здесь и сейчас - мы удержим его - ну хотя бы главную часть, что нежность не ведает расстояний и не бачит краев, что усталый и полупьяный лама не сотворит молитв, что нам нужно так мало... так много... просто побыть вдвоем, что мы старались успеть - и даже почти смогли, что звезды гораздо крупнее, если подставить ладонь, что все образуется, несмотря на хандру и грипп, что нам не важны все "после" и уж, тем более, "до", пока мы находим пятнадцать минут, чтоб об этом поговорить.
Как калькулятор, считаю, считаю, считаю дни… Ты занимаешься тем же, хотя упрямо молчишь. Черт из омута вкрадчиво шепчет: «Тони, тони!». Ну уж нет. Пока побарахтаюсь. Дудки! Шиш! It depends, моя радость. Конечно же – it depends. Мы зависимы. У каждого – по десятку «от». Как обедневший денди, что тратит последний пенс на чистку штиблет (какой же он, право, мот!) – мы, ничтоже сумняшеся, такие подписываем счета, что повалят в обморок надежный швейцарский банк. Хвост виляет собакой. Она хочет избавиться от «хвоста». Тебя ожидает Мосбан, меня – сиамский близнец Ленбан. Под бурчание тех, кто уверен, что все это – очень зря, и благами намереньями устилает мне путь в тюрьму, рисую тебя одетым в шелестящие листья календаря и надеюсь, что вскоре оборвем их по одному. Вдвоем мы куда богаче, чем пресловутый Крез. Там, где ступаем мы, – начинает расти трава. Любви – параллельно. Она не знает про «it depends». И это – то главное, в чем она целиком права.
-------------------------------------
ЛЕГЧЕ ВОЗДУХА
Легче воздуха - как старый кинофильм, черно-белая наивность вместо звука. Облака похожи на кефир, что по небу доставляют с юга. Легче воздуха - как поцелуй в ладонь, как хрусталь в серебряной оправе. Горизонт окрасится в бордо, несмотря на времена и нравы. Легче воздуха - как нота в проводах, спряталась, отбилась от октавы. Все нежней далекая звезда - только б не иссякла, не устала... Легче воздуха - как пальцем по губам, осторожно и на грани фола. Это ведь почти уже судьба. Если ты - всерьез, то я - надолго. Легче воздуха - как над водою тень. И, стараясь не спугнуть прозрачность, выросшие мальчики не плачут... разве что неслышно... в темноте. Легче воздуха - мечталось и сбылось. Как-то невзначай, почти случайно... И деревья прорастают сквозь, нас с тобой совсем не замечая.
------------------------------------
Снова я с тобой, как будто не случилось ничего. Я привычна, как компьютер, точно вежливый кивок. Все плагины, все логины – получи и распишись. Да минуй тебя ангина, ревматизм и прочий шит. Сколько женщин, сколько песен… Сосчитай, не ошибись. Мир приволен и чудесен. Время выходить на бис. Право-лево, майна-вира проверяют на разрыв. Сохрани тебя Кибиров от печали, от хандры. Человеки-пароходы Рубинштейн и Крузенштерн глушат питьевую соду. Через звезды колет терн. Яснооки, быстрокрылы, ясен взор и ночь нежна – мы считали, это вилы. Оказалось, ни хрена. Потому что это грабли. Грабли. Грабли. Грабли, блин! Наступайте, крибле-крабле, раз иначе не смогли. Перепутав время суток, покорежив небосвод, снова я с тобой, как будто не случится ничего.
----------------------------------
На что мне твой баркас, усталый Верещагин? Таможня не дает нам ни добра, ни зла. Удавкой на кадык – нелепое прощанье. Тут главное – успеть. Вот спички, Абдулла.
Не надо уповать, что все срастется просто. Там, под лубком, саднит открытый перелом. Мы думали содрать ненужную коросту, а сняли восемь шкур. Ну да, не повезло.
Уставшие часы застыли на «ноль-восемь»*. Мы прячем под кровать полкилометра лжи. На лестнице – шаги. Я знаю эту поступь. Не ты ли, командор? Давай с тобой дружить!
Скрепим наш уговор простым рукопожатьем во славу белых солнц, во имя всех пустынь. Зачем ты на зрачки поставил отражатель – чтоб уберечь себя от буйной темноты?
Мы станем веселы. Мы станем беспощадны. Умелы, как «ноль-три», смелы, как «ноль-один» Ну что же ты творишь, безумный Верещагин? Довольно с нас потерь. Довольно. Уходи!
Вот все произошло – и перезрелой сливой со шмяком старый год упал к твоим ногам. Закусывай губу. Кажись себе счастливым. Не думай, Абдулла. Не думай. Поджигай!
-----------------------------------------------
Проснуться безбожно – без четверти шесть. И слушать, как шкрябает ржавая жесть. А голубь зобатый заклянчит жратву. Опомнись, ты видишь его наяву.
Нет больше в заначке ни хлеба, ни рыб. Ты – царь головы, император горы. Раскрась же скорее свой мозг в триколор. Пойми, наконец, что нам всем повезло.
Твои рукава невзлюбили тузы. Веселое время клади под язык. Ты – черная мышь, ты – летучая моль, ходячий твинпикс, голова-канифоль.
Изящно бобры побеждают козла. Здесь каждый второй принимает ислам. Здесь нету давно никаких новостей, и мы остаемся рекламой хрустеть.
И мы остаемся встречать поезда. У них вместо глаз – никотин и слюда. У них вместо тамбуров – кто-то живой. А больше не знают о них ничего.
Лежит под ногами сожженный Париж. И – чудо-картина! – скорее смотри: наш ангел-хранитель, махая крылом, вчерашнюю пиццу жует за окном.
---------------------------------------------
Загадив напрочь сквер, целуются подростки. Где кто, не разберешь - проклятый унисекс! Аж завидки берут - у них все очень просто: "хочу" - на раз-два-три, "люблю" - на крэкс-пэкс-фэкс. А к нам из-за угла подкрались злые тридцать, а мы уже давно потрепаны и злы. Становится трудней перевернуть страницу, становится сложней распутывать узлы. Не утолит и "Спрайт" очаянную жажду - зеленая вода, в пластмассе мутоген. Плывут мои стихи корабликом бумажным, и бродит с фонарем по строчкам Диоген. Сирень уж отцвела, и аромат жасмина наполнит до краев июньскую тоску. Я растворюсь в тебе шипучим аспирином, губами прикоснусь к занывшему виску. Давно окончен бой, и розданы награды, и небосвод звенит, подобно хрусталю. Пойдем гулять, мой друг, Нескучно-Летним садом. Без всяких "крэкс-пэкс-фэкс". И даже - без "люблю".
Екатерина Молочникова
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Сообщение отредактировал gostia - Вторник, 24.04.2012, 18:02
Хочется крикнуть людям: Будьте щедрей на ласку, Путь человека труден, Мало похож на сказку!
В мире без ласки, знайте, Слезы, дожди, ознобы... Взрослым и детям знайте, Ласка нужна - не злоба.
Нужно, чтоб ласка смело Людям в глаза светила, С солнцем сочилась в тело, Камни желчи дробила!
Стебель теряет краски Если напиться нечем, Как человек без ласки, Он опускает плечи.
Как скопидом монеты, Ласку не прячьте, люди, Пусть она добрым светом Вечно светить нам будет! (Мревлишвили)
***************************
О благородство одиноких женщин! Как трудно женщиною быть. Как часто надо через столько трещин В своей судьбе переступить... Все ставят женщине в вину: Любовь Когда она промчится, Когда с печалью обручится, Оставив надолго одну В воспоминаниях погребенной... А люди уж спешат на суд... И все - от клятв и до ребенка- Словами злыми назовут. И пусть... Зато она любила... Где знать им, как она любила! Как целовала - аж в глазах рябило, Как встреч ждала, Как на свиданья шла... О, где им знать, как счастлива была! Пускай теперь ей вспомнят все пророчества... (Да, осторожность, ты всегда права...) Пускай ее пугают одиночеством, А женщина целует ручки дочери И шепчет вновь счастливые слова. (Андрей Диментьев)
Мама моя родила меня, сыном, Но только родила меня ни в чем. И вот лежал раздетый я - мужчина, А женщины одетые кругом. Эх, были б зубы - я бы крепко стиснул. Слова бы знать - чего-нибудь сказал, Но нет зубов и слов, и я не пискнул, Чем очень удивил медперсонал. Лежу молчу, как куколка в коробке, Весь красный от обиды и стыда. Но очень больно шлепнули по попке, Не выдержал, заплакал я тогда. Мне ярлычок на руку прицепили, Что в нем, не дали даже прочитать. Пеленкой туго- натуго скрутили , Ногой не дрыгнуть, нос не почесать. Мне толком рассмотреть не дали маму, Боюсь, подменят, отдадут чужой. Конечно же, я здесь хороший самый И спрос, понятно, на меня большой. В палату отнесли, а там девчонки И даже, очень многие, не спят. У некоторых мокрые пеленки, Но чистый и такой приятный взгляд. В глазах их столько нежности и ласки, Но только я представиться хотел , Суёт мне соску тетя в белой маске Так ничего сказать и не успел. Ох, как же не люблю я соску эту, Ее мне станут тыкать день и ночь. Мне сделали молочную диету, А я бы и борща поесть не прочь. Я терпеливым был, не корчил рожи И вот увидел мамочку свою. Ух, до чего же мамы здесь похожи, Все в белом, будто ангелы в раю. И лишь моя - само очарование! Пришла ко мне любовь, вот чудеса! И назначать я начал ей свидания Так часто, через каждых три часа. И стала жизнь моя подобна чуду, Судьбой своей доволен я вполне. Знакомиться я завтра с папой буду; Его в окно покажет мама мне. Приятно будет с папой повидаться, Он очень счастлив, видно по всему. Посмотрим, как он будет улыбаться, Когда я ночью спать не дам ему!!!!!!!!!
Чужая женщина — загадка для мужчины… Её так хочется… скорее разгадать… Ей всё к лицу, включая мелкие морщины. В ней всё прекрасно, не прибавить, не отнять… Чужая женщина подарит вам улыбку, А может просто равнодушный едкий взгляд… Но не расскажет о своих былых ошибках И не оставит вам своих координат… И вы опять её проводите при встрече Глазами полными печали и огня… Опять не ваш она собой украсит вечер… И вы прошепчете: «Она не для меня…» Чужая женщина — вулкан, что тихо дремлет… Вот только нет её прекрасней и милей. Но если жить мечтами сердце не приемлет, Рискните сделать эту женщину своей… И будут те же бигуди, халат в горошек, Обиды горькие, упрёки, суета… Есть в каждой женщине повадки диких кошек, Но тяжело найти достойного кота… При первой встрече все чужие, однозначно, Но вы же выбрали одну из них — навек… И кто-то скажет, что ошибся… неудачно, Но всё ведь проще — так устроен человек… Недосягаемое часто привлекает… Там нет проблем и не достал совместный быт, Ведь даже сладкое порой надоедает… И первой встречи вкус малиновый забыт… Но ваша женщина — такая же чужая Для тех мужчин, что на пути её стают… Она для вас живёт, детишек вам рожает И создаёт в семье порядок и уют… И на неё, поверьте, смотрят также точно, И у неё такой же безупречный вид… Но вы когда-нибудь, от сна проснувшись ночью, Поймёте, ваше счастье с вами рядом спит… Чужая женщина останется чужою… Важней свою не потерять, а удержать… Когда вас любят чистой искренней душою, Наверно, глупо за чужими вслед бежать…
Не боюсь показаться смешной ( потому как об этом событии оф.источники не раз вещали , но пусть и у нас в Доме вспомним о том , что ...) -
6 июня – День рождения Пушкина и День русского языка
(В.А. Тропинин. Портрет А.С. Пушкина)
''Кто знает, что такое слава! Какой ценой купил он право, Возможность или благодать Над всем так мудро и лукаво Шутить, таинственно молчать И ногу ножкой называть?..''
Армен Джигарханян, народный артист СССР: — Я в 3 года наизусть рассказывал «Сказку о царе Салтане». Она мне очень нравилась. «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях» люблю до сих пор.
Мария Кириленко, теннисистка, мастер спорта международного класса: — Недавно, посмотрев фильм «Выстрел», я перечитала эту повесть. Как странно, что в школьном возрасте не могла по достоинству оценить ее. Это произведение глубоко поразило меня и заставило задуматься о ценности жизни.
Елена Корикова, актриса: — В детстве очень любила поэму «Руслан и Людмила». Но самое любимое произведение Пушкина — «Барышня-крестьянка». Этот роман изменил мою жизнь. В юные годы он научил меня любить. А потом подарил одну из моих лучших ролей в кино.
Борис Акунин, писатель: — «Капитанская дочка» — очень мудрая повесть. Много достоверных исторических фактов. Это придает произведению глубину и определенную утонченность.
Валерий Николаев, актер: — Мне очень нравится «Свободы сеятель пустынный…», «Телега жизни», «Безумных лет угасшее веселье…». Читаешь и мысленно соглашаешься с каждой строчкой. А еще я недавно прочитал «хулиганские» стихи Пушкина — интересно для ознакомления.
Елена Разумова, преподаватель русского языка и литературы: — Любимое произведение — «Евгений Онегин». Этот роман в стихах легко читается. В нем затронута вечная тема любви и обозначена важная истина: иногда женщинам нужно брать инициативу в свои руки. ( 6 июня 2012 , И-нет)
''Не знаю, как бы я смог жить в России, если бы не было Пушкина. Это невозможно объяснить иностранцу. Пушкин не создал ни Фауста, ни Дон Кихота. Его даже не растащили на афоризмы. При всей его всемирной отзывчивости, на которой так настаивал Достоевский, Пушкина не назовешь международным явлением. Уважение иностранцев к Пушкину похоже на чайную церемонию: все улыбаются, но в душе предпочитают выпить что-нибудь покрепче.
Между тем, Пушкин дал русской культуре нежданный-негаданный свет такой силы, что она до сих пор отражает его. Сущность Пушкина – принадлежность к свободе. Пушкин скорее всего – единственный свободный писатель России. В нем есть исключительная бесполезность. Его можно расколоть на разные «полезные» куски, но в своей целостности он отчетливо противоречив, одни его высказывания поглощают другие. Он показал и явил собой ясную противоречивость жизни. Он ужасался тому, что родился в России, но не желал России иной истории. Он писал детские сказки и порнографические поэмы. Если он чему-либо учил, то разве тому, что на свете почти все относительно, изменчиво, непостоянно, а значит – жизнь продолжается.
Если бы не было Пушкина, не знаю, на каком бы языке я говорил. До Пушкина Россия едва ворочала русским языком, на нем не говорили, а перекатывали во рту тяжелые камни синтаксиса, хрустели костями архаических суффиксов. До него писали тяжело и коряво, точно так же, как и жили. Пушкин подчинил язык бесконечной легкости своей жизни, освободил его и предложил потомкам.
Самый захватывающий пушкинский роман – его жизнь. Он мог бы с большой выгодой для себя славить в одах русский трон, но предпочел жить бунтарем, циником, бабником, атеистом…
...Другого солнца в русской поэзии не было. Было всякое, но солнца не было.
''На это скажут мне с улыбкою неверной: Смотрите, вы поэт уклонный, лицемерный, Вы нас морочите - вам слава не нужна, Смешной и суетной Вам кажется она; Зачем же пишете? - Я? для себя. - За что же Печатаете вы? - Для денег. - Ах, мой боже! Как стыдно! - Почему ж?''
А.С.Пушкин
---------------------
Для А.А.АхматовойПушкин не только самый любимый и великий русский поэт. Она исследовала его творчество, была пушкиноведом. Очень интересны её заметки .
СЛОВО О ПУШКИНЕ
Мой предшественник П. Е. Щеголев кончает свой труд о дуэли и смерти Пушкина рядом соображений, почему высший свет, его представители ненавидели поэта и извергли его, как инородное тело, из своей среды. Теперь настало время вывернуть эту проблему наизнанку и громко сказать не о том, что они сделали с ним, а о том, что он сделал с ними.
После этого океана грязи, измен, лжи, равнодушия друзей и просто глупости полетик и не-полетик, родственничков Строгановых, идиотов-кавалергардов, сделавших из дантесовской истории une affaire de regiment (вопрос чести полка), ханжеских салонов Нессельроде и пр., высочайшего двора, заглядывавшего во все замочные скважины, величавых тайных советников — членов Государственного совета, не постеснявшихся установить тайный полицейский надзор над гениальным поэтом,- после всего этого как торжественно и прекрасно увидеть, как этот чопорный, бессердечный ("свинский", как говаривал сам Александр Сергеевич) и уж, конечно, безграмотный Петербург стал свидетелем того, что, услышав роковую весть, тысячи людей бросились к дому поэта и навсегда вместе со всей Россией там остались.
"II faut que j'arrange ma maison (Мне надо привести в порядок мой дом)", — сказал умирающий Пушкин. Через два дня его дом стал святыней для его Родины, и более полной, более лучезарной победы свет не видел. Вся эпоха (не без скрипа, конечно) мало-помалу стала называться пушкинской. Все красавицы, фрейлины, хозяйки салонов, кавалерственные дамы, члены высочайшего двора, министры, аншефы и не-аншефы постепенно начали именоваться пушкинскими современниками, а затем просто опочили в картотеках и именных указателях (с перевранными датами рождения и смерти) пушкинских изданий.
Он победил и время и пространство.
Говорят: пушкинская эпоха, пушкинский Петербург. И это уже к литературе прямого отношения не имеет, это что-то совсем другое. В дворцовых залах, где они танцевали и сплетничали о поэте, висят его портреты и хранятся его книги, а их бедные тени изгнаны оттуда навсегда. Про их великолепные дворцы и особняки говорят: здесь бывал Пушкин, или: здесь не бывал Пушкин. Все остальное никому не интересно. Государь император Николай Павлович в белых лосинах очень величественно красуется на стене Пушкинского музея; рукописи, дневники и письма начинают цениться, если там появляется магическое слово "Пушкин", и, что самое для них страшное,- они могли бы услышать от поэта:
За меня не будете в ответе, Можете пока спокойно спать. Сила — право, только ваши дети За меня вас будут проклинать.
И напрасно люди думают, что десятки рукотворных памятников могут заменить тот один нерукотворный aere perennius*.
Хотя Пушкин сам меньше всего представлял себя «детским писателем», как теперь принято выражаться, хотя его сказки вовсе не созданы для детей, и знаменитое «Вступление к «Руслану» тоже не обращено к детскому воображению, этим произведениям волею судеб было предназначено сыграть роль моста между величайшим гением России и детьми.
Нет и не было ни одной говорящей по-русски семьи, где дети могли бы вспомнить, когда они в первый раз слышали это имя и видели этот портрет. Но все мы бесчисленное количество раз слышали от трехлетних исполнителей «Кота ученого» и «Ткачиху с поварихой» и видели, как розовый пальчик тянулся к портрету в детской книге: и это называлось - «дядя Пускин». Стихи Пушкина дарили детям русский язык в самом совершенном его великолепии, язык, который они, может быть, никогда больше не услышат и на котором никогда не будут говорить, но который все равно будет при них, как вечная драгоценность.
В 1937 г., в юбилейные дни, соответственная комиссия постановила снять неудачный памятник Пушкину в темноватом сквере на П<ушкин>ской улице в Ленинграде. Послали грузовик-кран - вообще все, что полагается в таких случаях. Но затем произошло нечто беспримерное. Дети, игравшие в сквере вокруг памятника, подняли такой вой, что пришлось позвонить куда следует и спросить: «Как быть?» - Ответили: «Оставьте им памятник», и грузовик уехал пустой.
Февраль 37 г. - расцвет ежовщины. Можно с полной уверенностью сказать, что у доброй половины этих малышей уже не было пап (а у многих и мам), но охранять дядю Пускина они считали своей священной обязанностью.
А.Ахматова , 1965
прим.автора.
1) Когда Пушкина попросили написать что-нибудь для детей, он пришел в столь свойственную ему ярость: «Батюшка, Ваше сиятельство! побойтесь Бога: я ни Львову, ни Очкину, ни детям - ни сват, ни брат. Зачем же мне sot-действовать «Детскому журналу»? уж и так говорят, что я в детство впадаю...» (Из письма А. С. Пушкина к В. Ф. Одоевскому. Декабрь. 1836 г. - Полное собрание сочинений в десяти томах, т. X, «Наука», 1965, стр. 616; sot-действовать - каламбур: sot - дурак (франц.) - там же, стр. 757. - Прим. Анны Ахматовой.
2) «Конька-Горбунка» Ершова тоже все знают и любят. Однако я никогда не слышала «Дядя Ершов»! А вы? (Прим. Анны Ахматовой)
3) Поставленный в 1884 году в той части города, которая еще не существовала в пушкинское время. ( Прим. Анны Ахматовой)
----------------------------------------
«Смуглый отрок бродил по аллеям...» Смуглый отрок бродил по аллеям, У озерных грустил берегов, И столетие мы лелеем Еле слышный шелест шагов.
Иглы сосен густо и колко Устилают низкие пни… Здесь лежала его треуголка И растрепанный том Парни.
А.Ахматова
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Сообщение отредактировал gostia - Среда, 06.06.2012, 15:19
Навек позабыть Системы и бизнес-процессы Валяться в ромашках Наполниться запахом трав И слиться с бескрайностью неба
Наталия Михайлова
------------------
Что может быть лучше, Чем знойное лето, Отжатое насухо После дождей? Оно наполняет Пространство Букетом, Смешанных запахов, от полей. Дурман разнотравья И спелый колос… Плодов дозревающих Великолепие! И, в синь улетающий, Птицы голос! Все краски сочные! Яркие! Летние! Купаюсь жадно В брызгах солнечных! Пью пьяный микс Из настроения! Пока это есть, Пока все рядом, Наполнюсь коктейлем Из вдохновения! В звучащий сплин, Из звуков и радуг, Вплету цветов Охапки душистые. Закаты, рассветы, Как грусть и радость Впитать поспешу, Чтобы потом понять истину! Всю сложность ее... И простоту... А пока... Любуюсь ромашкой! Вдыхаю Лето! Под танец крылышек Мотылька!
07.08.2009 ( автор- Петровна 2)
---------------------
ЛЕТНИЙ ПОЗИТИВ
Бывает на душе тоскливо, И в жизни ничего не мило, И вызывают сожаленья Весьма, такие настроенья.
Но выйдешь в летний, свежий день, На травку , под деревьев тень, Заляжешь, облака считая, И неба бездна голубая,
Тебя в минуту поглотит, От дум тяжёлых исцелит, И унесет твои печали, Кузнечики застрекотали,
В траве зелёной жизнь кипит, И вот твой разум не бурлит, И мыслей плавное теченье, Уже приносит облегченье.
( И-нет)
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Сообщение отредактировал gostia - Воскресенье, 10.06.2012, 16:24
Какой хороший тихий день. Какая солнечная лень Во всём и всюду. Ребёнок роется в песке, Собака лает вдалеке, Душа как будто налегке – Готова к чуду. Как важно – что жужжит пчела, Сползает по стволу смола, Клубника посреди стола Мерцает влажно. И в круге света и тепла Сгорает прошлое дотла. А всё, что я пережила, – Не важно.
Елена Исаева
------------
А летом для страданья нет причины,
Когда эрот слетает к изголовью,
А летом все разгладятся морщины -
Под солнцем, под загаром, под любовью.
И на лугу расступятся ромашки,
Готовые во всём принять участье.
И так распахнут ворот у рубашки,
Что кажется, сойдёшь с ума от счастья.
Елена Исаева
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Сообщение отредактировал gostia - Воскресенье, 10.06.2012, 16:33
Как по взмаху кисти закружились тени. От прикосновенья заискрились краски. Стало очевидным в вихре откровений – Мир такой волшебный и такой прекрасный!
Разлетелись чувства взрывом ярких красок, Открывая сердце, обнажая душу. Хочется укрыться от чужих подсказок, Только тайным знакам следуя послушно.
Просто и маняще – полный вдох свободы! Сладость земляники, терпкость трав весенних… Соль морского бриза, что терзает воды И ласкает пляжи брызг прикосновеньем.
И опять, как в детстве, - разговоры с ветром – Он несет в ладонях дальних странствий тайны. Солнечные блики отзывались эхом: Чудеса на свете вовсе не случайны!
Май 2009
( автор - Таиса Хиссанд)
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Всё то, чего коснется человек, Приобретает нечто человечье. Вот этот дом, нам прослуживший век, Почти умеет пользоваться речью.
Мосты и переулки говорят. Беседуют между собой балконы. И у платформы, выстроившись в ряд, Так много сердцу говорят вагоны.
Давно стихами говорит Нева. Страницей Гоголя ложится Невский. Весь Летний сад — Онегина глава. О Блоке вспоминают острова, А по Разъезжей бродит Достоевский.
Сегодня старый маленький вокзал, Откуда путь идет к финляндским скалам, Мне молчаливо повесть рассказал О том, кто речь держал перед вокзалом.
А там еще живет петровский век В углу между Фонтанкой и Невою… Всё то, чего коснется человек, Озарено его душой живою.
Сегодня ВИКТОРУ ЦОЮ исполнилось бы 50 лет... Как вы могли догадаться по моему фанфику, это один из любимых моих поэтов... Однажды...года два назад... мне вдруг подумалось, что бы писал Виктор Цой, если бы Бог дал бы ему прожить до зрелых лет? Поэтому этот стих я написала за полчаса...вроде как за Виктора Цоя(уж поимела такую наглость,,,) Мне кажется, он бы не был против...
Подражание Виктору Цою
"Мы сказали всё, что могли сказать, Мы могли бы гулять, но нам хочется спать, И звезды все пересчитаны давно, Кроме одной, Ещё не родившейся В безднах Вселенной...
И только в ладонь упало перо Пролетающей мимо птицы.
Мы видели свет и видели тьму, Мы видели день и видели ночь, Раньше мы различали цвета- черный и белый, Всё теперь смешалось в один... Серый цвет, серый, Это сумерки, брат.
А в сумерках нет птиц, Только летучие мыши.
Мы почти дошли до конца дороги, Только нет там приюта, лишь ещё один путь, Слышим жаркое дыханье идущих вслед, Им кажется, что они Найдут за нас ответ. Только нету ответа, нету.
Им лишь в ладонь упадет перо Пролетающей мимо птицы..."
Молодость дается один раз,а потом для глупостей надо подыскивать другое оправдание.
Полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь, Вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть; Приходилось тебе когда-нибудь так неметь, Так не спать, не верить, взглянуть не сметь На кого-нибудь?
Глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть, Ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить; Приходилось тебе о ком-нибудь так гореть, По кому-то гнить?
Ну какая суть, ну какая божия благодать? Ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть; Был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать Или отболеть?
Время крепко взялось калечить, а не лечить – Ты не лучше ничуть, чем рухнувшая мечеть. Был ли кто-то, чтоб ладно выключить – исключить, Даже не встречать?..
Был ли кто, чтоб болела память, преснела снедь, Ты ходила, как тать, и не различала путь – Ни врагу пожелать, ни близкому объяснить – И молиться больше так не суметь Никогда-нибудь.
Дорожите счастьем, дорожите! Замечайте, радуйтесь, берите Радуги, рассветы, звезды глаз - Это всё для вас, для вас, для вас.
Услыхали трепетное слово - Радуйтесь. Не требуйте второго. Не гоните время. Ни к чему. Радуйтесь вот этому, ему!
Сколько песне суждено продлиться? Всё ли в мире может повториться? Лист в ручье, снегирь, над кручей вяз. Разве будет это тыщу раз!
На бульваре освещают вечер Тополей пылающие свечи. Радуйтесь, не портите ничем Ни надежды, ни любви, ни встречи!
Лупит гром из поднебесной пушки. Дождик, дождь! На лужицах веснушки. Крутит, пляшет, бьет по мостовой крупный дождь в орех величиной.
Если это чудо пропустить, как тогда уж и на свете жить?! Всё, что мимо сердца пролетело, Ни за что потом не возвратить!
Хворь и ссоры временно оставьте, вы их все для старости оставьте, Постарайтесь, чтобы хоть сейчас Эта "прелесть" миновала вас.
Пусть бормочут скептики до смерти. Вы им, желчным скептикам, не верьте - Радости ни дома, ни в пути Злым глазам, хоть лопнуть, - не найти!
А для очень, очень добрых глаз Нет ни склок, ни зависти, ни муки, Радость к вам сама протянет руки, если сердце светлое у вас.
Красоту увидеть в некрасивом, разглядеть в ручьях разливы рек! кто умеет в буднях быть счастливым, тот и впрямь счастливый человек! И поют дороги и мосты, Краски леса и ветра событий, Звезды, птицы, реки и цветы: Дорожите счастьем, дорожите!
Э.Асадов
И пребывают с нами вера, надежда, любовь, но ЛЮБОВЬ из них больше!(с)
...А знаете Вы, что такое женское одиночество ? Когда в одеяле двое, но прижиматься не хочется Любимая книга закрыта вторую неделю, кажется И новое платье забыто, а тушь по щекам размажется И если в работе по горло с утра и до поздней ночи А глупых, пустых ухажеров и тело уже не хочет Когда с телефоном в обнимку не спишь, только чутко дремлешь Кокетство вдруг стало ужимкой, но все же его приемлешь Когда в холодильнике пусто, но в баре вино хорошее Когда поначалу вкусно, а после лишь счет запрошенный Когда за зимою осень, а следом опять зима Когда никого не просишь, а только лишь - я сама...
Война, война. С воинственным гиканьем пыльные племена Прыгают в стремена.
На западном фронте без перемен: воюют нацмен и абориген, Пришлец и местный, чужой и свой, придонный и донный слой. Художник сдал боевой листок: “Запад есть Запад, Восток — Восток”. На флаге колышется “Бей-спасай” и слышится “гей”-“банзай”. Солдаты со временем входят в раж: дерясь по принципу “наш — не наш”, Родные норы делят межой по принципу “свой-чужой”.
Война, война. Сторон четыре, и каждая сторона Кроваво озарена.
На северном фронте без перемен: там амазонка и супермен. Крутые бабы палят в грудак всем, кто взглянул не так. В ночных утехах большой разброс: на женском фронте цветет лесбос, В мужских окопах царит содом, дополнен ручным трудом. “Все бабы суки!” — орет комдив, на полмгновенья опередив Комдившу, в грохоте и пыли визжащую: “Кобели!”
Война, война. Компания миротворцев окружена В районе Бородина.
На южном фронте без перемен: войну ведут буржуй и гамен, Там сводят счеты — точней, счета — элита и нищета. На этом фронте всякий — герой, но перебежчик — каждый второй, И дым отслеживать не дает взаимный их переход: Вчерашний босс оказался бос, вчерашний бомж его перерос — Ломает руки информбюро, спецкор бросает перо.
Война, война. Посмотришь вокруг — кругом уже ни хрена, А только она одна.
На фронте восточном без перемен: распад и юность, расцвет и тлен, Бессильный опыт бьется с толпой молодости тупой. Дозор старперов поймал бойца — боец приполз навестить отца: Сперва с отцом обнялись в слезах, потом подрались в сердцах. Меж тем ряды стариков растут: едва двоих приберет инсульт — Перебегают три дурака, достигшие сорока.
Война, война. По левому флангу ко мне крадется жена. Она вооружена.
Лишь мы с тобою в кольце фронтов лежим в земле, как пара кротов, Лежим, и каждый новый фугас землей засыпает нас. Среди войны возрастов, полов, стальных стволов и больных голов Лежим среди чужих оборон со всех четырех сторон. Мужик и баба, богач и голь, нацмен и Русь, седина и смоль, Лежим, которую ночь подряд штампуя новых солдат. Лежим, враги по всем четырем, никак объятий не раздерем, Пока орудий не навели на пядь ничейной земли.
( потому как об этом событии оф.источники не раз вещали , 
