Не знаю, куда это запостить,
но мне просто надо обозначить свою позицию, своё отношение к понятию «клятва».
Во избежание недоразумений. Может показаться, что у меня к этому понятию весьма снисходительное отношение. И это будет чудовищной ошибкой.
Потому что на самом деле – всё в точности до наоборот.
Клятва – это слишком сильная вещь, и снисхождение у меня в данном случае вызывают сценаристы.
С чего начинается эпизод – с депрессии Синицына, который не может уснуть, потому что Кантемиров в казарме у ребят создаёт пантеон погибшего офицера – бывшего суворовца. Эпизод просто чудовищный по своему содержанию (для меня). В лучших традициях совдеповского язычества – устраивать кладбища и пантеоны. Никогда не забуду, какое кошмарное впечатление на меня произвела Кремлевская стена, когда в детстве меня в первый раз привели на Красную площадь, и я поняла, что это просто кладбище.
Я не могу назвать авторов этого эпизода материалистами, потому что так ведут себя только «девственные» язычники. Самое удивительное, что они об этом даже не догадываются.
Мертвым место на кладбище – освещенной земле, где есть храм. Потому что в этом храме служат люди, которые знают одну простую истину – что смерти нет («не на век привязаны мы к кругам мира, и за ними – больше, чем память»).
В любом случае, даже если не верить – устраивать памятник из кровати в помещении, где живут люди – я даже не знаю, как это назвать…
Что такое клятва?
Ей можно дать и такое определение, как ловушка.
В чем поклясться мальчишке? …«один за всех и все за одного»?… Но определять свой жизненный путь…
Если к клятве относится серьёзно, то это очень сильное оружие. Она заставит тебя поступать сообразно данному обещанию, переступая через людей, события, обстоятельства и собственные желания – это не забава для юных щенков из каких бы благих побуждений они бы её не давали. И это была бы уже совсем другая история (в ней было бы очень мало радостного и светлого).
PS,
мне просто хочется, что бы ты поняла, что у меня к этой проблеме не политический подход, а скорее метафизический (все-таки в первой своей жизни я толкинист, а уж потом максиполиновец ).