|
ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ, или Аромат любви-3
|
|
| PS | Дата: Суббота, 14.03.2009, 18:37 | Сообщение # 26 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 9
В казарме было тихо. Все ребята давно спали. И только Максим не мог сомкнуть глаза. Он все прокручивал в памяти события трех последних дней. И чувствовал себя ужасно виноватым перед Полиной. «Ну, почему я такой урод? Почему?! Почему я ей не верю?! Ведь она, действительно, ни разу не дала повода мне сомневаться в своей любви и верности! Вечно я сначала делаю, а потом думаю. А ведь, правда, однажды она не выдержит и бросит меня! И правильно сделает! Мало того, что обрек ее на вот такое существование в разлуке, мало того, что не обеспечиваю ее, так еще и скандалы устраиваю. Ну, почему я такой???!!!! И все это мужское самолюбие! Ведь с самого начала понимал, что это не может быть она, так нет – сразу же в голову эти мыслишки гнилые лезут – а если она меня обманывает, а если правда изменяет. А мне же не хочется быть дураком. Ага, вот бросит она меня – тогда буду умным. Через чур умным! Только без нее…» Кроме чувства огромной вины перед Полиной Максим теперь испытывал и чувство огромного беспокойства за нее. Он ни секунды не сомневался, что все то, что случилось сегодня в классе – это результат того скандала, который он устроил ей накануне.
Вчера он сделал все, чтоб Полина его простила и не вспоминала о том, что произошло. Он очень старался. Но вот когда она зашла в класс, чтобы провести урок в их взводе, Макс сразу почувствовал, что с женой что-то происходит. А когда увидел, что кто-то еще и очень гадко над ней «подшутил», вымазав стул, то ему стало жаль ее в десять раз сильнее. Он прекрасно понимал, что этим кем-то является ни кто иной, как Палка и тут же, в туалете, озвучил Андрею свое желание «начистить ему физиономию». Но Андрей попросил его этого не делать, чтобы не навлечь на Полину еще больше неприятностей. Когда они с Леваковым вернулись в класс, на Полину вообще было больно смотреть – она была бледная и стояла, опершись на край стола. А потом случилось то, что случилось. Максим только закончил свой ответ (он теперь снова сидел на ее уроках на первой парте – жена попросила его об этом, объяснив, что когда она ощущает рядом с собой его глаза, ей спокойнее) когда увидел, что Полина оседает. В мгновение ока он оказался возле нее и, с перепугу забыв обо всех мерах предосторожности и о том, что никто не должен знать, что они – родственники, назвал ее по имени и на «ты». Потом схватил жену на руки и вынес из аудитории. Вслед за ним выбежали Саша и Андрей.
- Сделайте что-нибудь, пожалуйста! – Максим внес Полину в медпункт и положил на кушетку.
- Что случилось? – врач испуганно посмотрела на него.
- Ей стало плохо, она упала прямо на уроке! Что с ней? Что это может быть?
- Сейчас посмотрим что. Я подозреваю, что обычный обморок, может плохо поела или душно было. А вообще… знать бы – может, она чем болеет, может с ней раньше случались такие приступы.
- Да, случались, один раз. Но это еще до беременности.
-Подожди, она что беременна? - доктор внимательно посмотрела на Максима. - А ты откуда знаешь? Ты что ее родственник?
- Да… - тихо ответил Максим.
- Брат?
- Муж… - еще тише произнес Макс.
- Мууууж? - врач недоуменно посмотрела на нашивки парня. – Так ты ж на первом курсе! Когда вы все успеваете?
- Что с ней? Сделайте что-нибудь! – Максиму было не до разговоров.
- Да не волнуйся! У беременных такие обмороки сплошь и рядом случаются. Какой срок?
- Месяца три. Я точно по неделям не знаю…
- А… Второй триместр начался! Тем более все понятно!
Она послушала Полину, измеряла давление, а потом сунула под нос пузырек с нашатырем. Девушка медленно открыла глаза.
- Что со мной? – Полина начала вставать.
- Лежите, лежите, - врач снова уложила ее на кушетку. – Как вы себя чувствуете?
- Голова кружится и тошнит сильно… - произнесла Полина.
- Полечка... Как ты меня напугала, любимая… - Максим сел рядом с ней, взял жену за руку и приложил ее ладонь к своей щеке.
- Сейчас я два укола поддерживающих сделаю. Можно было еще один. Но я боюсь. Раз в положении, то лучше не надо. Может вызвать «Скорую»? Пусть глянут на нее, - спросила она Максима, - а то не дай Бог чего! На этом сроке есть большая угроза срыва. Может в больницу отвезут.
- Не надо, - тихо произнесла Полина, - я не хочу в больницу. Лучше домой.
- Поль, делай так, как говорит врач, - Макс склонился над ней, - я не хочу, чтобы ты потеряла ребенка. Я очень этого боюсь. Ты такая бледная…
- Макс, не надо… Я поеду домой. Все будет хорошо. Если мне станет хуже, я вызову «Скорую». Я тебе обещаю.
Когда Полине стало немного лучшее, Максим проводил ее до КПП, обменялся парой фраз с мамой, которая тут же примчалась на его зов, объяснил ей, что к чему, поцеловал жену в щеку и понуро вернулся в училище. Он все еще не мог отойти от того, что случилось, и очень волновался за Полину. Ему не хотелось никого видеть и слышать. Тем более Макс понимал – в том, что случилось, есть и его вина. Причем немалая.
Максим зашел в бытовку. До обеда еще оставалось время, и парню очень хотелось побыть одному. Но вдруг за ним вслед туда же вбежал Напалков. Он подскочил к Максиму, взял его за грудки и прижал к стене.
- А ну, сука, колись, что у тебя с ней?
- С кем? – Максим все еще был «на своей волне» и вначале, действительно, не сразу понял, о чем спрашивает его однокурсник.
- Слышь, ты мне тут отморозка не клей. С Этикеткой, с кем еще?
- А тебе какое дело?
- Хм, - тот ехидно усмехнулся, - большое! То-то я смотрю, ты с первого дня кидался ее защищать, как Матросов на амбразуру. А оказывается, у вас с ней что-то есть. Что?! Колись давай! Любовница твоя, да?
- Да пошел ты! – Максим вывернулся из рук Напалкова, оттолкнул его и вышел из бытовки. Ему не хотелось ни с кем сейчас даже говорить, не то что объяснять что-либо этой гниде.
Тем более из-за неосторожности Макса теперь все поняли, что отношения у них с Полиной далеко не просто «учитель-ученик». «А, ладно, - подумал Макс, - плевать! Плевать на всех! Пусть все знают! Почему мы вообще должны это скрывать?! Мы в официальном браке! Пусть знают!»
Весь день он думал о Полине. Думал он о ней и сейчас, уже после отбоя. И понимал: так дальше не может продолжаться. Во всем, что случилось, виноват только он, он один. И если бы вчера он не устроил Полине скандал, ничего бы этого не было. «Всё! Хватит с меня. И тем более хватит с нее! –твердо решил Максим и мысленно поклялся себя . – Теперь, что бы не случилось, я больше никогда ни в чем не буду ее подозревать. Пусть лучше я буду дураком. Пусть лучше она наставит мне рога, но я не скажу ей больше ни одного плохого слова. А если еще, не дай Бог, она потеряет из-за меня ребенка, я этого вообще себе никогда не прощу! Полечка, прости меня, дурака, я клянусь тебе, что больше это не повторится. Клянусь!»
***
- Ну что, Полина, как ты себя чувствуешь? - спросила участливо Лариса Сергеевна, когда утром Полина появилась в дверях кухни.
- Да сегодня нормально. Я даже не знаю, что это вчера со мной было.
- Я знаю – отдыхать тебе больше надо. И зачем только тебе эта работа?
- Лариса Сергеевна, ну, не надо об этом… Мы же уже не раз говорили на эту тему. Я не буду жить за ваш счет. А муж мой пока не зарабатывает.
- Полиночка, - Лариса Сергеевна подошла и обняла ее за плечи. – Я очень хорошо тебя понимаю. Но и ты пойми – мы все хотим, чтобы ты родила здорового нормального ребеночка. А для этого тебе нужно много отдыхать и заниматься собой.
-Лариса Сергеевна, я работу я не брошу до тех пор, пока мой муж не станет сам зарабатывать. И уйду с нее только в декрет. – Полина уверенно посмотрела на свекровь. – А с ребенком моим все будет нормально! Ладно, давайте завтракать, а то я опоздаю!
***
Несколько следующих дней Полина чувствовала себя просто великолепно. И даже лучше, чем раньше. Откуда-то появился прилив бодрости и хорошего настроения. И все дела она делала легко и быстро. Купленный недавно родителями Максима новый компьютер во многом облегчил ей жизнь, и большую часть своей работы она производила теперь на нем, иногда засиживаясь даже допоздна. Полине казалось, что у нее открылось второе дыхание. И когда Максим через неделю после того, что случилось, пришел в увольнение, жена встречала его как никогда бодрая и веселая.
- Ну что, как там в училище? Что новенького? – поинтересовалась Полина, накладывала ему картошку в тарелку.
- Да как! Все так же! Что у нас может измениться. Как в тюрьме – подъем-зарядка-завтрак-учеба-обед-строевая-ужин-свободное время – и в постель.
- Ну… Ты сам выбрал. Теперь не ропщи…
- Да я не ропщу. По тебе только очень скучаю. Поль, если б ты знала, как мне там тебя не хватает.
- Макс, я тоже по тебе очень-очень скучаю, - она села рядом и обняла его. – Но ты должен привыкать. Так нам жить с тобой целых четыре года. Жить в разлуке. Никуда не денешься.
- Поль, - Максим вдруг внимательно посмотрел жене в глаза. – Ты же меня не бросишь? Я так боюсь тебя потерять.
- Макс… Ну откуда такие мысли?
- Просто… Что я могу тебе сейчас дать. Я же вижу, как все твои подруги рассказывают о своих мужьях – одной муж что-то купил, другую куда-то повез. А что я… Бедный курсант…. – он опустил голову.
- Макс, прекращай даже думать об этом. Я очень тебя люблю! Мне сейчас ничего от тебя не нужно, кроме любви. Понимаешь, - она посмотрела в его глаза и вздохнула, - я уже жила с человеком, который меня всем обеспечивал. Нажилась! Хватит! И теперь понимаю – никто мне не нужен кроме тебя. Я никого не полюблю больше, чем тебя. А без любви я жить не хочу. Максим, все у нас будет хорошо. Если только ты дурить не будешь, если не будешь меня упрекать в разных глупостях, поверь, все у нас будет за-ме-ча-тель-но. Мы все преодолеем. И когда-нибудь еще обязательно разбогатеем! И ты купишь мне то, о чем мои подруги даже не мечтали, и повезешь меня туда, куда никто и никогда не возил моих подруг. И все у нас будет здорово! Я верю в тебя!
Она смотрела на мужа с нежной усмешкой на устах… И была такая легкая, изящная, неземная…
- Полька… Полечка… Ты у меня такая... Такая...Я так тебя люблю! – он посмотрел ей прямо в глаза и вдруг стал целовать руки. - Я больше никогда тебя не обижу. Никогда! Никогда! Никогда!
Потом вдруг стремительно отодвинул все тарелки в конец стола, усадил на него Полину и стал страстно целовать жену, стаскивая с нее футболку.
- Мааакс, - она пыталась сопротивляться, - ну, что ты делаешь, ну ты же знаешь – я не люблю эти смелые эксперименты, для этого есть спальня, есть кровать… Всему свое место… Ну, извини, я так воспитана… Ну, такая я несовременная…
- Как скажешь, моя королева, моя барышня восемнадцатого века… - он подхватил ее на руки, понес в комнату, и, не переставая целовать, уложил на постель.
- Поль, я хочу, чтоб ты знала, ты самое-самое дорогое, что есть в моей жизни. Если я что-то и делаю не так, это только от боязни потерять тебя. Просто… Если я тебя потеряю, я умру, – шептал он, спускаясь цепочкой поцелуев к ее слегка «подросшему» животу.
- Я тоже очень сильно тебя люблю! Максюш, поверь, в моей жизни никогда не будет никого, кроме тебя, - шептала в ответ Полина, зарываясь в его волосах.
А Макс, осыпая поцелуями все ее тело, в тысячный раз мысленно клялся себе, что больше никогда, ни за что на свете он не обидит ее.
Когда Максим пошел в душ, Полина, все еще лежа в кровати, думала о том, что все же, несмотря ни на что, она безумно любит этого вихрастого, немного нагловатого, но такого искреннего пацана. И ради него она пойдет в этой жизни на все.
***
Вечером в казарму Саша Трофимов зашел чернее тучи. И как ни пытались его сокурсники выспросить, что у него произошло, он только отмалчивался и старался вообще уединиться. Не говорил он ничего даже Максу. От него он вообще как-то странно отмахивался и смотрел с обидой. Только ночью, когда Максим, проснувшись, в очередной раз увидел кровать Трофимова пустой и вышел к умывальникам, Саша наконец поведал ему, что произошло.
- Сань… У тебя что-то опять случилось? – Максим подошел к другу и стал рядом.
- Макс… Иди спать! Я не хочу говорить. Тем более с тобой!
- Сань, что произошло? В чем я-то перед тобой виноват?
- Знаешь, Макс, я, конечно, очень благодарен тебе за помощь. Но… Вот вспомнилось мне как на первом курсе тогда в суворовском твой отец помог Левакову. Помочь-то он, действительно, помог, но растрезвонил об этом на весь город.
- Саш… Ты только не говори, что мой отец что-то где-то сказал о твоем деле. Этого быть не может! Он ничего не знал. Я ему вообще ничего не говорил! Я же обещал тебе!
- Да? А откуда тогда взводный узнал?
- В смысле? – не понял Максим.
- Да во всех смыслах! Сегодня вечером идет наш Киря с Летучим, о чем-то разговаривают. А потом взводный ко мне подошел и стал интересоваться, как там у нас в семье, и нашли ли мы деньги.
А просто… Я кроме тебя никому не говорил. В Москве об этом знали только ты и я. Всё. Так что, Макс…
- Сань, ну я тебе клянусь, я ничего отцу не говорил. Зуб даю.
- А Полине? - Саша внимательно посмотрел на друга.
Макс на долю секунды замешкался, а потом «честно» глядя Трофиму в глаза, произнес:
- Ну, конечно, не говорил. Я же пообещал тебе!
- Тогда я не знаю… - Саша опустил голову.
Максиму было очень неприятно, он понимал, что, скорее всего жена рассказала об этом своей подруге, та отцу, а уже тот поведал об этом их взводному Кирсанову. Но признаться в этом означало, во-первых, подставить Полину, а во-вторых, что еще страшнее, признаться в том, что клятву, данную другу, он, Максим, все же нарушил. На душе скребли кошки. Но Макс так и не сказал правды. Они еще какое-то время стояли возле умывальников, молча, а потом пошли спать. Каждый со своими мыслями. Трофимов думал о своей семье. А Максим … о своей. Ему было очень горько, что Полина не сдержала свое слово и раструбила о чужой тайне посторонним людям. Да… Не зря он не хотел ей говорить. Но ведь он так верил Полине! Доверял! И почему-то был уверен, что все то, что он скажет жене, обязательно останется только с ней. Эх, зря он не послушал Левакова. А ведь тот предупреждал, что все женщины одинаковы, и не умеют хранить чужие секреты. Да… А он считал, что Полина особенная, что она не такая как все… Получается, ошибался. Обидно. Очень обидно.
***
Уже второй час первокурсники мели асфальт возле учебного корпуса. Всю ночь шел дождь, и был сильный ветер. Увядшие листья засыпали двор, было грязно, холодно и стояли огромные лужи.
- Таааак…. Подметаем? – к ребятам подошел их взводный подполковник Михаил Кирсанов, неприятный краснолицый рыхлый тип, которого ненавидели почти все во взводе.
- Так точно! – курсант Ковтун вытянулся в струнку.
- А вы, курсант, что стоите с метлой как полицай над сожженным деревом?
Ребята засмеялись.
- Так это… холодно… - объяснил ему Шестов.
- Сейчас наряд тебе выпишу, туалеты будешь драть – так ох как жарко будет! Запомните - мы работаем при любом градусе погоды.
Ребята вновь прыснули со смеху.
- Кому тут смешно? – он окинул взглядом взвод. Так, курсант Шестов.
- А что я? Я молчал.
- Не «что я», а когда к вам обращается ваш офицер-воспитатель, вы должны принять позу «смирно» и покраснеть. Следуй за мной! Так и… где у нас Напалков!
- Я! – четко отрапортовал курсант.
- А вас, Напалков, вызывает заместитель начальника училища. Быстро к нему.
- Есть! – крикнул Палка, и, счастливо оскалившись, побежал в корпус.
- Остальные работаем-работаем, - Кирсанов еще раз окинул взором ребят, - тщательней выметайте лужи, чтоб проходящие мимо офицеры в них не мочились!
И вновь ребята тихонько прыснули.
- Вот дебил, - Максим покачал головой, когда взводный скрылся в здании. – И дослужился ж до такой должности. В Москве работает. А дурак дураком. А наш Василюк так и будет в Твери маяться, пока не пенсию не выпрут.
- Макс, что ты сравниваешь, - Андрей подошел к другу, - Василюк сильно порядочный. А этот… Сразу видно - хмырь. Мне вон вчера рассказывали пацаны с третьего курса, что один такой у курсантов в Дальневосточном командном инфу за деньги покупал. Находил крысу, которая сливала, и оплачивал труд. Так что не удивлюсь, если и этот такой.
- А что, все может быть… - вдруг задумался Максим. – Вспомни, на прошлой неделе, когда мы стекло разбили, сразу вычислили, кто это сделал. А ведь никто не знал, что это Андрейко. Киря ж сказал, что он из окна соседнего здания увидел. А теперь я уже думаю, может и не увидел.
- Ты думаешь... – Андрей внимательно посмотрел на него.
- Да я ничего пока не думаю, - заключил Максим, - только предполагаю… Но все может быть.
В это время из корпуса выбежал Напалков и стремительно подскочил к ребятам:
- Так пацаны, все сюда! Я вам сейчас тааакое расскажу – уссытесь! Я как узнал, еле на ногах удержался.
Ребята подошли ближе.
- Вы знаете, как меня зовут? – Палка принял театральную позу и ухмыльнулся. – Меня зовут почтальон Печкин. И я вам принес заметку про вашего мальчика.
- Какого мальчика? Ты о чем? – спросил Ковтун, глядя на него непонимающим взглядом.
- Сейчас узнаешь! Сейчас такую сказочку вам расскажу – в осадок выпадете! – Напалков едко улыбнулся.
Потом сложил свои ладони вместе, раскрыл их, как книгу и сделал вид, что «читает»:
- Итак, в некотором царстве, в некотором государстве жил-был на свете мальчик, учился он в Московском командном училище, и звали этого мальчика… Максим Макаров…
Макс вскинул на него глаза.
… - и была у этого мальчика очаровательная девочка, то бишь законная женушка, и звали ее Полина Сергеевна. И была у этой очаровательной женушки не менее очаровательная подруженька, и звали ее Дарья Анатольевна. И был у этой очаровательной подруженьки не менее очаровательный папочка, которого звали Анатолий Васильевич. И была у него не менее очаровательная фамилия – Летучий. И этот не менее очаровательный папочка по просьбе своей очаровательной доченьки и устроил работать в военное училище ее не менее очаровательную подруженьку. Ну, как вам сказочка о прЫнце и принцессе?
- Подожди, - Ковтун посмотрел сначала на Палку, потом на Максима, - ты хочешь сказать, что…
- Я хочу сказать, - ехидная улыбка сошла с губ Напалкова, - что я, наконец, понял, кто в нашем взводе крыса. И почему у нас вдруг тумбочки стали проверять по два раза на день, и почему делает это сам Летучий, и почему Кэмела турнули отсюда, когда Этикетка ему пару влепила, а он пообещал, что она пожалеет об этом. Я теперь понял, откуда взводный обо всех наших делах узнает. Я еще тогда начал доперать, когда она на уроке в обморок брякнулась, а Макар ее в медпункт поволок. А тут в прошлое воскресенье к маме на днюху ее брат с женой пожаловали, а жена дяди Валеры - тёть Люда у нас в медпункте работает. Ну, выпили они, закусили, начали меня обсуждать и тут тёть Люда выдает: «Ох, Кирюша, оболтус ты! Никакой цели у тебя в жизни нет. Твои однокурсники вон уже и поженились, и детей завели». Я чуть не подавился. Говорю: кто? И вот оказывается – таким проворным, – он указал рукой на Максима, - у нас Макарушка оказался. Так главное, даже дядя Валера ничего не знал. Так мы папика моего подключили – он у меня все-таки, как-никак в органах - вот он мне только что и поведал такую забааавную историю. Что, оказывается, Этикетка к нам еще и не просто так попала, а по блату. И в благодарность за это вместе со своим благоверным они теперь и стучат. Может, ты, Макарушка, и экзамены не сдавал – так взяли? А?
Максим стоял как оплеванный. У него было так мерзко на душе, что парень не мог вымолвить в свою защиту даже слова.
- Слышь, ты на Макса не гони! Он и не сдавал никакие экзамены – выпускников суворовского, если ты не знаешь, берут без экзаменов. – Андрей вступился за друга. – А насчет Полины... Да, она его жена. И что? Это не он сливает. И не она.
- А кто, ты? – Напалков повернулся к нему.
- И не я! Ищи в другом месте крыс! Но не среди нас. Мы тебе уже говорили об этом.
- Так я уже нашел! Мне больше искать нечего.
Он подошел к Максу и, что есть силы, саданул его кулаком в лицо. От неожиданности Максим упал. Палка ударил его еще и несколько раз ногой в живот. И тут же Леваков и Ковтун схватили Напалкова за руки и оттащили его от Макса.
- Что здесь происходит! – на весь двор раздался крик Кирсанова, когда тот увидел курсанта, лежащего в луже.
Максим встал. Весь китель у него был в грязи, а из раны на лице сочилась кровь.
Взводный подошел ближе:
- Я повторяю вопрос – что здесь происходит?! Макаров, что у вас с лицом?! Что у вас с одеждой? Кто вас ударил?
Макс молчал.
- Макаров! Вы уже отвечаете? Или у меня со слухом проблемы?
- Я… это… товарищ подполковник… упал… тут скользко… я в лужу стал случайно и… подскользнулся… И метла как раз… по… по лицу ударила.
- Упал, говоришь… - Кирсанов внимательно посмотрел на Максима, - ладно Макаров… Завтра пойдешь в наряд… У нас в казармах и туалетах сооовсем не скользко.
- Так… Завтра же воскресенье… Увольнение…
- А кто вам сказал, курсант Макаров, что вы в него пойдете?
Он развернул и пошел в корпус.
- Ну, товарищ подполковник, - Максим догнал его, - ну, пожалуйста, все, что угодно, только не закрывайте мне увольнение. Мне очень в город надо. Очень-очень. Серьезно.
- Значит так, Макаров, еще одно слово, и я тебе ни один, а три наряда выпишу. Или вообще на месяц увольнения закрою. Посидишь в казарме месяц, так сразу метла перестанет по лицу бить и лужи скользкими становиться. А сейчас быстро, короткими перебежками, от меня и до следующей лужи. Бегом в расположение и приведите себя в порядок. Курсант называется… Как свинья, вываленная в грязи. Выполняйте!
- Есть!
***
Максим стоял возле рукомойников и застирывал свой китель. У него давно не было так скверно на душе, как сейчас. Обида, гнев, ненависть, позор – все смешалось воедино. В туалет зашел Трофимов. Он молча остановился возле Максима и кинул взор на него.
- Так это правда, Макс, что Летучий – отец Полиной подруги? – спросил он негромко.
- Да… - едва слышно ответил Максим.
- Ты и теперь будешь утверждать, что ничего Полине не говорил о моей семье? – Саша пристально посмотрел в глаза друга.
Максим ничего не ответил, только низко-низко опустил голову и глубоко вздохнул. Так гадко он не чувствовал себя уже давно… Врать другу он больше не мог. Выдавить из себя правду – тоже. Поэтому, ничего не ответив, Макс закрутил воду, взял китель и, молча, покинул туалет.
***
Полина вышла из супермаркета, и, проходя через парк, услышала, как у нее зазвонил мобильник. Она присела на скамейку, достала телефон, и, увидев, что номер звонящего не определяется, счастливо улыбнулась – это означало только одно, что Максим звонит с таксофона.
- Алло! – радостно произнесла она, поднеся трубку к уху.
- Поль, привет!
- Ой, Максюш! Привет! Как я рада тебя слышать! Слушай, ты прямо так вовремя позвонил! А я как раз иду из магазина, купила мяса и вот решаю – что тебе на завтра приготовить – плов или жаркое в горшочках. Ты что больше хочешь?
- Поль, ничего не надо, - голос Максима был поникшим.
- Как? Почему? – в интонации Полины появились нотки тревоги.
- Поль, я как раз звоню сказать, что я в увольнение завтра не приду…
- Почему?! – Полина искренне удивилась. – Макс, я вчера смотрела вечером журнал, двоек у тебя нет. Сегодня занятий не было. У тебя что-то случилось?
- Нет, ничего не случилось, - ответил Максим как-то отрешенно.
- Тогда почему ты не придешь?
- Поль, не спрашивай меня не о чем. Не приду и все.
- Максим, ты должен мне все объяснить. Я обязана знать, что произошло. Так просто увольнения не закрывают.
- Ты, действительно, хочешь знать? - Максим вдруг не выдержал. – Трепаться надо меньше! Всё! Пока!
И тут же в трубке послышались короткие гудки. Слезы брызнули из глаз Полины. «Ну вот опять… Опять он мне нагрубил. А за что?!» Полина не понимала, что происходит. «Трепаться…» О чем она рассказала? Кому? Сколько же это будет продолжаться?! Ну, почему он такой?! Вечно ее обвиняет в чем-то, оскорбляет. Сколько ей еще терпеть его упреки?! А ведь только неделю назад обещал, да что там обещал – клялся! - что больше никогда не сделает ей больно, не обидит ее. И что – всё снова-здорово? «Так! Хватит! Надоело! Всё! Моё терпение лопнуло! Надо что-то решать! Так дальше не может продолжаться!»
Она резко встала со скамейки. И тут же острая боль внизу живота пронзила ее. Слегка закружилась голова. Полина испугалась, что сейчас так же, как и на уроке, она упадет в обморок прямо здесь, посреди парка. И поэтому стала судорожно цепляться за спинку скамейки. И тут же чьи-то сильные руки подхватили ее:
- Девушка, у вас что-то случилось? Вам плохо? Вам помочь?
Услышав голос своего «спасителя», она повернула к нему изумленное лицо.
- Полина… ты?! – он был потрясен не меньше ее. – Любимая моя!
И через мгновение девушка утонула в горячих мужских объятиях.
|
| |
| |
| PS | Дата: Вторник, 17.03.2009, 02:28 | Сообщение # 27 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 10
Полина зашла в класс. Она очень ждала этого урока в третьем взводе. Ей необходимо было поговорить с Максимом и все выяснить. Она уже давно поняла для себя, что ей достался в мужья человек с одной стороны очень добрый, славный, эрудированный и очень любящий ее, а с другой стороны несдержанный, вспыльчивый и неуравновешенный. Что ж, подумала Полина, я его вряд ли переделаю. Характер такой – что поделать. Значит надо очень спокойно реагировать на все его выпады и просто в мирной обстановке выяснять, что же произошло. Тогда и она меньше нервов потратит, и он быстрее успокоится. Именно так поговорить с Максимом Полина собиралась после урока в их взводе. Без крика, спокойно. Просто выяснить, что имел в виду Максим, говоря «трепаться надо меньше». Полина знала, что она ни сказала ровным счетом никому и ничего, так что очень надеялась, что их разговор все же закончится примирением. Она больше не хотела конфликтов с мужем. Тем более сейчас.
Войдя в аудиторию, Полина тут же окинула взглядом класс. Место Максима на первой парте пустовало.
- Товарищ преподаватель, третий взвод к уроку этики и эстетики готов, отсутствуют курсанты Федоров, Шестов и Макаров. Дежурный – курсант Андрейко.
- А какова причина их отсутствия?
- Они в наряде – пояснил учащийся.
- Как в наряде? – искренне удивилась Полина. У вас что, некоторые курсанты каждый день в наряд ходят? Насколько я знаю, Макаров был в наряде вчера.
- Ну, так вчера он был просто в наряде, а сегодня дежурит по столовой. Он… кажется сам попросился. Я точно не знаю.
- Ладно, спасибо, садитесь.
Полина отодвинула стул, и присела сама.
- Полина Сергеевна, а вы у него дома спросите! Неужели он скроет от вас причину своего нежелания присутствовать у вас на уроке? – желчно произнес Напалков и нагло посмотрел на нее.
Полина опустила глаза – странно, откуда он знает, что Макс – ее муж? Но она сделала вид, что просто не услышала его реплику, и тут же решительно произнесла:
- Так, сейчас мы послушаем, как вы усвоили материал прошлого урока. Курсант Напалков, прошу к доске. Расскажите, мне, пожалуйста, в чем единство и противоположность моральных представлений у народов Запада и Востока. Желательно, с примерами.
Когда урок закончился, и ребята стали расходиться, Полина громко объявила:
- Курсанты Леваков и Трофимов, задержитесь, пожалуйста.
А когда они остались в классе одни, внимательно посмотрела на ребят и спросила:
- Саша, Андрей, что происходит?
Ребята молчали.
- Я не понимаю… Вы что, не хотите со мной говорить? Вы вчера были в увольнении?
- Да, были, - тихо ответил Трофимов.
- А почему Максим не был? И где он сейчас? Почему не пришел на урок?
И вновь ребята ответили ей молчанием.
- Ребята, я, правда, ничего не пойму. – Она села на стул и закрыла лицо руками. – Вы что, издеваетесь надо мной?
- Полина Сергеевна, извините, но пусть вам лучше Максим все сам объяснит. – Негромко произнес Леваков. – Можно мы пойдем?
- Подождите… Откуда Напалков узнал, что я жена Максима?
- Да об этом все училище уже знает, - едва слышно поведал Трофимов.
- Откуда?
- А вы не знаете? – Леваков посмотрел на нее.
- А что я должна знать? Ребята, мы говорим на разных языках. Объясните мне наконец – ЧТО произошло.
- Полина Сергеевна, спросите об этом у своего мужа. Извините, нам надо идти. – Леваков пошел к двери. И вслед за ним туда же направился Трофимов.
Несколько минут Полина была в ступоре, а потом решительно встала и направилась в сторону столовой.
***
- Вам что? Полный обед? Или только первое, как обычно? – повариха смотрела на нее.
- Нет… Ничего не надо. Скажите, а где те курсанты, кто дежурит по столовой.
- Да они почти все ушли уже. Один только остался. Вон там, видите - она указала рукой, - лапша варится, он следит.
- А можно я пройду? Просто он на уроке одну вещь забыл…
- Да, проходите, конечно.
Полина прошла вглубь кухни и сразу же увидела Максима. Он сидел на стуле возле большого чана.
- Привет! – произнесла Полина, тихо пойдя к мужу и оказавшись у него за спиной.
Он вскочил со стула:
- Что ты здесь делаешь?
- А ты не догадываешься – по тебе соскучилась. Ты же в увольнение не ходишь, уроки мои не посещаешь. Где ж нам с тобой еще увидеться, как ни здесь.
И тут Полина заметила ссадину на лице Максима.
- Что это у тебя? – она указала рукой на рану.
- Это я на футболе упал.
- Еще версии будут? – Полина выжидательно смотрела на него.
- В смысле? - не понял Максим.
- В том смысле, что я эти байки, Макс, слышала еще на первом курсе суворовского училища. Только там вы регулярно падали с брусьев, ударялись о косяк двери и наступали на грабли. Вот мне интересно послушать другие версии теперь уже из военного училища. – Она внимательно посмотрела на него. - С кем ты подрался и почему?
- Я же говорю – упал…
- Макс, я так понимаю, ты всю вот эту лапшу варишь, чтоб потом мне ее на уши повесить? Да? Что происходит?
- А что происходит?
- Макс, не юли! С кем ты подрался и из-за чего!
Максим молчал.
- Не хочешь говорить? Хорошо, я сегодня же вечером собираю вещи и уезжаю к маме. Всё! Хватит! Я твоими выбрыками по горло сыта!
Она развернулась и собралась уходить, когда Макс схватил ее за руку.
- Поль, ну ты что… Как уезжаешь? - Он смотрел на нее своими бездонными перепуганными глазами. – А как же я? Я не могу без тебя…
- А я не могу с тобой! Мы с тобой общий язык не находим. Я последний раз спрашиваю – что произошло?
Но Максим упорно молчал, опустив голову.
- Молчишь? Хорошо. Говорить буду я. Я так понимаю, подрался ты из-за меня. Да?
- Да… – едва слышно произнес Максим.
- Кто-то сказал что-то нелицеприятное в мой адрес, а ты не выдержал. Так? Я же просила тебя не реагировать на все эти выпады! Я же просила тебя не говорить никому, что мы муж и жена. Откуда все узнали?
- Я тоже просил тебя никому ничего не говорить, а ты… растындела всем своим подругам.
Полина внимательно посмотрела на мужа.
- Макс… Давай теперь по порядку и спокойно. Что я сказала и кому.
- А ты не знаешь!
- Представь себе!
- Понимаешь, Поль, если я что-то тебе рассказывал, если доверял тебе какие-то тайны, а тем более чужих людей, я это делал только потому, что ты моя жена, потому что я тебя очень люблю и потому что я тебе верил, как самому себе и был уверен, что дальше тебя это никуда не пойдет. А ты растрезвонила по всему городу.
- Макс… - Полина искренне недоумевала. – О чем я сказала? Кому? Я ничего не понимаю. Все, что ты мне говорил, осталось при мне.
- Да? И о том, что произошло в семье Трофима, ты никому не говорила, и о Чадове с его этой дурью тоже?
- Не говорила! - Полина искренне смотрела на Максима своими большими широко распахнутыми глазами. - Кому я должна была говорить?
- Как не говорила? – Максим был изумлен. – Поль, это правда?
- Макс, я тебе клянусь… жизнью и здоровьем нашего будущего ребенка, что я ни одному человеку не сказала об этом. Не единому.
- Полина, ты… правду говоришь? – Макс не мог поверить.
- По-твоему, я могу вот так просто клясться самым дорогим, что у меня есть?
- Полечка, - Максим обнял ее, - прости меня, любимая… Понимаешь…
Он рассказал ей всю историю с самого начала.
- Да… Теперь все понятно. Макс, ну я тебе клянусь, что то, что у вас проверяли тогда тумбочки – это чистое совпадение. Я ничего не говорила ни Дашке, ни тем более ее отцу. А о Сашиной истории – и подавно. Я что, не понимаю, что о таких вещах нельзя трубить. Максим, я не знаю, откуда ваш взводный все узнал. Но я тебе еще раз говорю – я здесь абсолютно не причем.
- Да я понял уже… - вздохнул Максим.
- Слушай! – Полину осенило. – А помнишь, ты рассказывал, что Трофимов в суворовском дневник какой-то вел, и Ротсмистров из него обо всех ваших делах узнавал. Может, он опять взялся за старое? Ты у него не спрашивал?
- Спрашивал, конечно. Да, нет, Поль, он теперь никакие дневники не ведет. Да если б даже и вел, он что дурак, чтоб о таком там писать.
- В принципе да… - Полина дотронулась рукой до ссадины Максима. - Больно?
- Ничего, пройдет, - улыбнулся он, - знаешь, вот здесь, - он указал пальцем на грудь, - рана болела сильнее, когда я думал, что ты меня предала…
- Мальчик мой бедный… Ни за что пострадал… - Полина осторожно поцеловала его в ранку. – Ладно… Хорошо все то, что хорошо заканчивается. Я рада, что мы все выяснили. Хотя… Макс, ну, почему ты такой? Ну, почему ты всегда делаешь поспешные выводы? Я же тебе сто раз говорила – подойди, спроси у меня – я тебе всё объясню. Максюш, ну почему ты мне не доверяешь? Ладно, отчаянный мой…
- Поль, ты не обижаешься на меня? – он посмотрел ей в глаза.
- На обиженных, знаешь что… воду возят! – Она засмеялась. - Ладно, дома мы еще поговорим на эту тему. Все, я побежала, а то на урок опоздаю.
- Поооль… - остановил он ее.
- Что? – она вновь повернулась к мужу.
- Ты сегодня… какая-то не такая…
- Какая? – она улыбнулась.
- Не знаю… Светишься прямо вся. Как будто в твоей жизни произошло что-то очень-очень хорошее.
- Так оно и так произошло.
- Что? – он заинтересованно посмотрел на жену.
- Я в очередной раз поняла, Макаров, как сильно я тебя люблю.
- Поль, я тоже очень-очень тебя люблю!
- Ладно! Пока! Забегай, если что… Теперь уже все равно все знают.
- Да, может и хорошо, что знают. Честно говоря, надоело уже жить на «осадном» положении. Ну, все! Пока! – он поцеловал ее в щеку.
- Пока, любимый!
Полина вышла со столовой и быстро направилась в аудиторию. В это время в ее сумочке зазвонил мобильник. Она достала его, и когда увидела имя звонящего, ее лицо тут же осветилось улыбкой.
- Алло! – радостно произнесла она. – Привет! Рада тебя слышать… Сегодня чувствую себя великолепно. Еще бы – столько положительных эмоций! Да нет, у меня сейчас переменка, вот бегу на урок. С кем? С Максом? Да, конечно, помирились, куда он от меня денется! Я ж тебе говорила – я не хочу разрушать семью. Да. И я тебя. Куда? Сегодня? А какой спектакль? Ой, давай сходим. Ты же на машине будешь? Так во сколько? Хорошо, давай в полседьмого вот там, через квартал от моего дома, ну помнишь, где мы вчера расстались. Ага… И там, помнишь, магазин, «Гламур» называется. Давай вот за ним в переулочке я тебя буду ждать. Да нет… Ну, возле магазина не надо. Нас могут увидеть. Лучше в переулке. Ну… Кто б говорил. Конечно! Все, давай, до встречи! Целую! Пока!
Полина положила телефон в сумочку и зашла в аудиторию. Улыбка еще долго не сходила с ее лица.
***
С первых дней учебы в высшем командном общевойсковом училище Максим Макаров пользовался безоговорочным авторитетом и снискал уважение своих сокурсников. У него сразу появилось много друзей. Хотя все же Макс так и продолжал «больше всего» дружить с Сашей и Андреем. Только им он мог доверить какие-то тайны и секреты. Только с ними делился самым личным. Но в любой ситуации, как и в суворовском, Максим был заводилой, вечной батарейкой «Энерджайзер» и, конечно, лидером. Не уступал ему и Напалков. Не смотря на то, что Палка был той еще дрянью и сволочью, все же парень был неплохо воспитан, хорошо эрудирован и сообразителен. А поскольку его родной дядя был еще и заместителем начальника этого учебного заведения, то, чувствуя свою безнаказанность и то, что в любой ситуации он выйдет сухим из воды, тот и позволял себе большие вольности. Вот поэтому Максим и не сказал тогда на плацу, что его ударили. Если бы этим другим оказался не Напалков, а кто-то другой, то пострадали бы оба. А в этой ситуации, Максим не сомневался, он бы поставил под удар только себя. Палка выкрутился бы. И связи дядюшки помогли бы ему в этом. У Палки тоже была своя компания. В основном это были слабые, безвольные люди, похожие на Шестова, которые, видя в Напалкове своего «вождя» просто прислуживали ему. Большинство же ребят все же предпочитали компанию Максима и его «суворовских» друзей. Но вот когда произошел тот знаковый разговор на плацу, ребята стали относиться к Максиму настороженно. Он не обижался, ибо знал – доносчиков нигде не любят. Потому что такие люди ненадежны – ты с ними общаешься, доверяешь им какие-то личные секреты, а они потом могут «стукнуть» и на тебя самого. Максиму было очень скверно от всего этого. Тем более сейчас, когда он узнал, что на самом деле, ни он, ни тем более его жена ровным счетом ни в чем не виноваты, было обиднее вдвойне. Даже Саша Трофимов теперь, хоть и открыто не объявлял войну Максиму, все же стал общаться с ним все реже и как-то очень прохладно. Верным Максу остался только Андрей Леваков. Он почему-то сразу поверил в его непричастность ко всему, в чем его обвиняли и сразу же объяснил другу, что, что бы ни случилось, он всегда будет на его стороне. « Почему ты ему не дал в рыло? – выпытывал Андрей после того что случилось на плацу. – Ведь врет гад, и не скривится». Вот тогда Макс и рассказал ему и о том злопамятном диалоге в коридоре с Кэмелом, и о подслушанном разговоре его и Палки. И о том, что он все рассказал жене. И объяснил, почему он там же на плацу не дал сразу по роже Напалкову за клевету – он подозревал, что это все-таки Полина не удержалась и поведала начальнику учебной части об этом происшествии. А потом рассказал Андрею и о том, что она оказалась непричастна ко всему этому. «Ладно, Макс, не паникуй, - сказал ему тогда Андрей, - если ты ни в чем не виноват, рано или поздно мы докажем это. На меня можешь рассчитывать во всем».
Максим пришивал подворотнички в бытовке, когда туда же зашел Андрей.
- Макс, слушай, я сейчас знаешь, что видел? Только что Палка зашел под лестницу с двумя третьекурсниками. А когда минут через пять они вышли оттуда, я увидел, как он потом стоял у окна и пересчитывал деньги. Пачка, знаешь, такая, не хилая была у него в руках. Похоже, у него не один Кэмел был в клиентах. У него тут по походу, дело на поток поставлено.
- Думаешь, он снабжает все училище? – Макс недоуменно посмотрел на него.
- Ну все-не все… Но что не только первый курс – это факт. Вот урод!
- Ну, а что мы можем ему предъявить? – Максим вздохнул. – Даже если я скажу Летучему. Во-первых, доносить все же не хочется. Мы ж не крысы. Хоть и в таком деле. А во-вторых…Все равно гад выкрутится. Дядюшка вытянет. Ладно, знаешь, как говорят, не тронь дерьмо… Пошел он! Не хочу я никому ничего рассказывать. И доказывать, что я ни в чем не виноват, тоже не буду. И связываться с ним не хочу.
Максим, действительно, не хотел связываться с этим подонком. Но ситуация сама сыграла ему на руку.
Когда Максим, спустя день, после этого разговора с Андреем зашел в туалет, то увидел, что Напалков вполголоса разговаривает с каким-то второкурсником. Когда Макс зашел, они тут же отошли один от другого, и второкурсник заспешил к выходу, на ходу что-то пряча в карман.
- О! – притворно-радостно встретил Максима Палка. – Крыса забрела в место своего постоянного обитания. Ну что, когда у нас тумбочки будут проверять? Подготовиться хочу. А как женушка поживает? Крысенка не родила еще?
Этого Максим уже выдержать не мог. Оскорбления в свой адрес он еще мог пережить. Но вот плохо говорить о Полине, он никому не позволит. Макс резко схватил Напалкова за грудки, втолкнул в одну из кабинок, и закрыл за собой дверь. Палка был почти на голову выше Максима, но по силе ему уступал – Макс теперь был очень благодарен Кантимирову, который гонял их в суворовском по спортплощадке и приговаривал, что сделает из них настоящих гераклов.
- Слышь ты… - Палка пытался сопротивляться… - Я тебе сейчас…
- Рот закрой! И слушай, что я тебе теперь буду говорить! – Максим был как никогда взвинчен и настроен решительно. – Значит так – как тебе уже сказал Леваков еще тогда, ни я, ни тем более моя жена стукачами никогда не были. Да – отец ее подруги работает тут, да, это он ее устроил сюда. И что? У тебя тоже вон пол-училища родственников тут, как выясняется. И я с таким же успехом могу привести кучу аргументов, что крыса – это ты, а не я.
- Слышь, да я… да ты…
- Рот закрой! – Макс толкнул Палку так, что тот оказался сидящим на унитазе.- Я еще не договорил! Значит так… - Он понизил голос. – Я знаю, чем ты занимаешься в этом училище. И что дело ты это поставил на поток. И бабки на этом крутишь, наверно, не хилые. И что у тебя клиентура – все четыре курса. Так?
Палка впервые посмотрел на Максима перепугано и тихо сказал:
- Тише ты...
А Макс продолжил, перейдя на шепот.
- Значит так. Занимайся, чем хочешь. Хотя ты, конечно, сволочь – пацанов на эту дрянь садишь, жизнь им ломаешь. А они потом из училища вылетают или из дома тащат все, чтобы дозу купить. Сам –то, небось, эту дрянь не употребляешь? Но, хорошо, это твое дело. Занимайся, как я уже сказал, чем хочешь. Бог тебе судья. Но учти. У тебя дядька тут работает? А у меня отец - в правительстве – в министерстве (Максим в последнее время очень редко «козырял» своим отцом, но считал, что сейчас как раз тот случай, когда сделать это просто необходимо, дабы Напалков не думал, что один он тут Бог и царь со своими связями), а дядя – в МВД – начальник отдела по борьбе с оборотом наркотиков. – Максим врал про своего родственника уверенно и складно, он недавно видел по телевизору передачу, в которой выступал этот самый начальник отдела по фамилии Макаров. Так что, если даже если Напалков начнет копать вместе со своим отцом, то все равно не поймет подвоха.
Напалков совсем стушевался. Его спесь сразу куда-то улетучилась.
- Учти, - продолжил Максим зловещим шепотом, - если я действительно начну стучать, то не начальнику учебной части, а куда повыше. И тогда никакой дядя тебя не спасет. Понял? И только вылетом из училища, как Шестов, думаю, не ограничишься. Короче, так. Если ты еще хоть одно гнилое слово скажешь в адрес моей жены, если хоть не так посмотришь в ее сторону, я молчать точно не буду. Она ждет ребенка, и я не допущу, чтобы из-за такой гниды, как ты, она его потеряла. А сейчас ты идешь в казарму и объясняешь всем ребятам, что ошибся или еще что там, я не знаю… Но что бы все поняли, что мы с Полиной тут не причем. Всё! Я тебя предупредил.
И Макс быстро вышел из кабинки.
***
- Слушай, Макс, - спросил Андрей, когда они вышли на спортплощадку, - я вообще не врубился, что это сейчас было. Такое «шоу Бенни Хилла»! Я не знаю, где ты был, но, прикинь, только что приперся в казарму Палка и стал чё-то мямлить, говорить, что ты не крыса, что он нашел настоящую крысу, что это второкурсник какой-то. Это что вообще было? – Леваков был искренне изумлен.
- Это была профилактическая работа, - Макс улыбнулся, - значит, наложил все-таки в штаны, урод.
И рассказал другу о недавнем разговоре.
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 19.03.2009, 12:37 | Сообщение # 28 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ***
Максим осторожно открыл ключом дверь и тихонько вошел в квартиру. В его руках был огромный букет цветов. Он заглянул на кухню – Полина над чем-то колдовала у плиты. Максим так же тихо, стараясь остаться незамеченным, на цыпочках прошел в комнату, достал из шкафа большую вазу и поставил в нее цветы. Потом написал какую-то записку и сунул ее в букет. После чего огляделся, взял Полин мобильник и набрал домашний номер. Стоящий на тумбочке телефон затрезвонил. Максим быстро спрятался за штору. Через несколько секунд в комнату вбежала Полина, схватила трубку и закричала:
- Алло! – потом положила трубку и пробормотала, - сорвалось… Может Максим… Странно. Надо подождать – может перезвонит.
И тут же ей в нос ударил запах роз – аромат их с Максимом любви. Она подняла глаза и сразу же увидела на столе букет.
Полина улыбнулась, подошла к цветам и достала из букета записку. «Полечка! Единственная моя! Я очень тебя люблю! Прости за то, что я так часто тебя обижаю!» - было написано почерком Макса. Полина медленно опустилась в кресло и стала заворожено смотреть на цветы, вдыхая их пьянящий аромат. Букет был необычайной красоты. И тут же она почувствовала, как руки мужа заскользили по ее плечам, шее и спустились на грудь.
- Привет, любимая! – он повернул ее лицо к себе и поцеловал.
- Привет… - Полина была поражена. - Макс… Откуда это все… Зачем?
- «Зачем» - вопрос не этичный. Любимой женщине мужчина должен дарить цветы не зачем, а потому что. Потому что я очень тебя люблю. А насчет откуда… Так я стипендию получил. Могу я на свои первые кровные деньги порадовать любимую жену или не могу?
- Конечно, можешь… - Полина улыбнулась. - Спасибо тебе, Максим. Ты не перестаешь меня удивлять.
- Поль, я так по тебе соскучился за две недели… - Максим тоже улыбнулся, сел на ручку кресла, потянулся к жене губами и запустил руку к ней под футболку.
- Макс… подожди… - Полина вдруг убрала его руку от себя и встала с кресла.
- Что такое? – с уст Максима тут же сошла улыбка. – Что-то не так?
- Макс… Ты извини… Я не могу… Понимаешь, я себя сегодня очень плохо чувствую. Я не знаю, что со мной. У меня весь день голова кружится и живот иногда побаливает. А тут еще токсикоз начался страшный. Как раз же второй триместр пошел – может поэтому. То все нормально было, а сейчас уже дня три я на продукты даже смотреть не могу. Сегодня так вообще, извини за подробности, полдня сижу в обнимку с унитазом. Я уже эти дни в училище даже боялась что-то в столовой брать. Не знаю, что со мной происходит… Ты прости меня… Я понимаю, что тебе хочется, но… Прости…
- Поль, да за что ты извиняешься? Я что не понимаю… Единственное, чего мне хочется, это чтобы у тебя и у нашего малыша все было хорошо. Полечка, не надо только чувствовать себя виноватой. Не можешь, значит не можешь… Что тут поделаешь… Ничего, значит в другой раз. Успокойся. Не надо так нервничать, - он обнял ее и прижал к себе.
- Макс… - Полина глубоко вздохнула и посмотрела на мужа, - понимаешь… другого раза тоже придется ждать, наверно, долго…
- В смысле?.. – Не понял Максим.
- Ну… Я вчера была в консультации. УЗИ делала. Вроде все нормально идет, плод хорошо развивается. Но врач сказала, что у меня ну… в общем УЗИ показало низкую плацентарность.
- А что это значит? – Максим посмотрел на жену.
- Да я сама не сильно разбираюсь, что это значит… Там… вроде плацента расположена низко, и врач сказала, что при таком диагнозе лучше исключить половые отношения - это может быть опасным для ребенка. Ну… понимаешь, она посоветовала во избежание недоразумений… ну в общем… порекомендовала поберечься и не заниматься этим до родов.
- Понятно… - Максим опустил голову.
- Максюш… - Полина обняла его. – Ты только не обижайся…
- Да на что тут обижаться?.. Хотя…
- Что? – Полина посмотрела на него.
- Ну… Просто я ж тоже не знал всего этого, я еще с самого начала боялся, что ребенку может это повредить. Так я спрашивал у Никиты, ну, Заблоцкого, знаешь, Лешкин брат, у них же трое детей, вторые близняшки. И он сказал, что на ребенка это никак не влияет и что они оба раза почти до родов этим занимались… А тут… Всего четыре месяца, и… Странно.
- Мааакс… Ну я же не сама это все придумала… Это врач сказала. Понимаешь, может у Анжелки беременность по-другому протекала, может еще что-нибудь… Я не знаю… Разные факторы бывают. А вот Кира, ну, знаешь, Олеськина мама, так той вообще сразу же запретили даже думать об этом, и она почти все девять месяцев в больнице провалялась. У каждой по-разному. Ты пойми, я просто не хочу потерять нашего малыша.
- Поль, - Максим посмотрел на нее, - ты мне только правду скажи, это, действительно, тебе врач запретила? Или… ты все еще сердишься на меня за тот случай?
- Макс… Ну разве такими вещами шутят? Ты пойми, я единственное, чего хочу, чтоб у нас родился нормальный, здоровый ребенок. И чтоб я его выносила. Вот и все. А на тебя я даже и не думала сердиться. Мы ведь, по-моему, еще тогда все выяснили. Да и потом… Ты в этой истории вообще больше всех пострадал. За что мне на тебя сердиться?
- Ладно, Поль, не переживай. Все. Вопрос закрыт. Нельзя, значит нельзя. Я тоже очень хочу, чтоб мой сын родился здоровым и красивым, похожим на маму. – Он улыбнулся.
- А если дочка родится? – Полина тоже улыбнулась.
- Ты же знаешь – я буду любить и сына, и дочь – кто бы у нас ни появился. Хотя все-таки, - он погладил ее по животу, - думаю, что у нас будет мальчишка. – Максим ласково посмотрел на жену. - Ну, а целовать-то тебя хоть можно?
- Можно! – Полина вновь улыбнулась ему. – Только осторожно…
А когда Максим потянулся к ней, все же увернулась.
- Что такое опять? – он удивленно глянул на нее.
- Макс… извини… давай сегодня даже с поцелуями повременим… Просто… я ж говорю – сегодня как никогда чувствую себя просто отвратительно … Ой, прости…
Она вскочила с кресла и побежала к туалету. Через несколько секунд Максим услышал оттуда характерные звуки.
В это время Полин мобильник, лежащий на тумбочке, затрещал. Максим взял его в руки. Если это звонят его родители, Полина мама или кто-то из общих знакомых, он может ответить вместо нее. Но номер телефона, высветившийся на дисплее, был ему не знаком. А имя звонящего было вообще обозначено всего одной буквой – «О.»
|
| |
| |
| PS | Дата: Понедельник, 23.03.2009, 22:37 | Сообщение # 29 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 12
С недавних пор в жизни Ларисы Сергеевны Макаровой перестали существовать воскресенья. Нет, конечно, в календаре они имелись. Но уже несколько месяцев она перестала принадлежать себе в этот день недели. Это случилось именно тогда, когда она предложила Максиму и Полине жить вместе. Вернее, она-то понимала, что с ними будет жить только невестка, а сын будет лишь изредка посещать родной дом в те дни и часы, когда ему дадут увольнение. А увольнения эти у него в основном и приходились на воскресенье. Вот почему уже с вечера субботы Лариса Макарова планировала свои следующие сутки так, чтобы днем не оказаться дома и не мешать коротким свиданиям сына с его женой. Она тоже когда-то была молодой, они тоже жили с родителями, но вот мама Ларисы – Тамара Михайловна, такой же деликатностью не отличалась, поэтому об уединении в маленькой хрущевской «двушке» с проходными комнатами молодые могли только мечтать. Родители Ларисы Сергеевны были людьми довольно уважаемыми по тем временам – отец работал главным врачом «Скорой помощи», а мама была секретарем райкома партии. Но при этом они были людьми глубоко порядочными и принципиальными до мозга кости. Когда Ларочке было лет 15, у них была возможность, получить просторную 3-комнатную квартиру (в той, где они жили, были еще прописаны родители мамы, несколько лет назад уехавшие в деревню досматривать старенькую прабабушку Ларисы). Но когда отец девушки, Сергей Павлович, узнал, что стоящей за ними на очереди семье с грудными ребенком, живущей в общежитии, квартира не светит еще долго, он, посоветовавшись с женой, решил предоставить новую жилплощадь именно им. Лариса тогда сказала: «Ну как же так, я скоро выйду замуж, у меня родится ребенок или даже несколько. Как мы будем жить в двухкомнатной малюсенькой квартире?» Родители ей тогда объяснили, что она должна найти себе достойного мужа, который имеет цель в жизни, будет ее добиваться, который не придет жить к жене, а будет сам стремиться получить свою собственную квартиру. И тогда, может быть, как и ее родители, помучавшись несколько лет в общежитии, они все же получат свое собственное, выстраданное жилье. Вот почему Лариса тогда и не приняла всерьез ухаживания бедного студента Петечки, сына учительницы и инженера, старшего в многодетной семье Макаровых, которого она не видела тем самым человеком «с целью в жизни», кто обеспечит ее всем и самое главное – достойным жильем. Но сам Петечка отступать, похоже, не собирался, и решил во что бы то ни стало завоевать сердце девушки, пообещав ей, что скоро он добьется в жизни всего, и что о нем даже заговорят. Обещание свое Петя сдержал. Он закончил институт, в котором уже был комсомольским вожаком, после этого стал работать в райкоме комсомола, а когда в стране началась перестройка, очень быстро сориентировался, сколотил кооператив и уже к началу 90-х стал получать неплохие деньги. Время было тяжелое, все съедала бешеная инфляция. Но Лариса каким-то чутьем вдруг поняла – Петя Макаров и есть тот самый человек, который своим упорством добьется всего в жизни, и обеспечит не только ее, но и их будущих детей всем, чем они только пожелают. Она не ошиблась. Свадьбу они сыграли скромную, но вот когда в семье появился смешной белобрысый карапуз, Петя неизвестно откуда доставал и импортные соски, и модные бутылочки и даже почти неведомые в те годы – детские подгузники. И самое главное - импортное детское питание, которого в те годы достать было практически невозможно.
Малыша они встречали еще в маленькой родительской «хрущевке», и несколько лет таки прожили с ее родителями. Но уже через пару годов муж Ларисы – Петр, смог сначала снять, а совсем скоро и купить своим родным людям новую просторную квартиру. И стал зарабатывать большие деньги. Лариса, закончившая экономический факультет университета, и успевшая проработать после окончания вуза совсем недолго, из декрета на работу уже не вышла. Она стала готовить мужу обеды, убирать, стирать и воспитывать маленького Максимку, который был не по годам смышленым и очень подвижным.
Лариса баловала его и во всем потакала. Ей очень хотелось, чтобы сын получил достойное образование и вырос разносторонне развитым. Поэтому с самых маленьких лет она учила его английскому языку, таскала по кастингам в детские модельные агентства (и к слову, очень расстраивалась, когда ей говорили, что сын неартистичен!), отправляла его на лето в престижные языковые школы, отдала в частный детский садик с эстетическим уклоном, водила на всевозможные спектакли и концерты, прививая любовь к прекрасному.
Но… Потом в стране грянул августовский кризис 1998 года. Тысячные капитаны многих новоиспеченных «олигархов» за несколько дней превратились в прах. Пострадал в этом кризисе и Петр Макаров, который уже возглавлял в то время большую коммерческую фирму про продаже недвижимости. Квартиры упали в цене донельзя. Курс иностранной валюты рост не по дням, а по часам. Чтоб как-то справиться с рухнувшим на них несчастьем, большую квартиру в центре Твери пришлось продать, и купить маленькую «двушку» в Заволжском районе. Больше всего Петр Макаров боялся, что его семья вообще окажется на улице. В тот миг он сделал все, чтоб вернуть обороты своему бизнесу, и удержаться на плаву. Лариса даже на время устроилась работать бухгалтером к нему в фирму, чтобы помочь мужу. Сын оказался предоставлен сам себе. Маме уже некогда было таскать его по спектаклям и концертным залам, а о поездках за границу на время пришлось вообще забыть. Когда все немного устаканилось, и семья переехала в новые шикарные апартаменты, Лариса Сергеевна вновь задумала всерьез заняться сыном и его культурным развитием. И тут она вдруг обнаружила, что… мальчик ее уже вырос, и что она вдруг перестала иметь на него влияние. Муж Петр Иванович ушел тогда в политику, и дома почти перестал бывать. Даже по выходным. А у Максима начался тот самый «трудный» возраст. Он быстро влился в компанию так называемой «золотой молодежи». Когда ее впервые пригласила к себе инспектор детской комнаты милиции, Лариса Сергеевна не знала куда девать глаза от стыда, она чувствовала себя окунутой лицом в дерьмо – ее сын преступник?! Но когда эти приглашения стали поступать с периодичность киносеансов, ходила туда уже как на работу. Благо Петины связи помогали каждый раз улаживать все мирно и спокойно. А потом Макс попал в Суворовское училище. Там его что называется «обтесали», и уже через несколько месяцев Лариса Макарова смогла узнать в Максиме того своего сына, которому она так отчаянно прививала хорошие манеры и неплохой вкус. А потом сын влюбился. Да как! Когда Лариса Сергеевна впервые увидела Полину, в первый момент сердце ее екнуло – девушка была на несколько лет старше Максима. Но, поговорив с ней несколько часов кряду и поняв, что на самом деле всегда и мечтала о такой жене для своего сына и о такой невестке для себя, махнула рукой на разницу в возрасте и мысленно пожелала счастья и Максиму, и Полине. Все изменилось для нее в тот миг, когда в квартиру позвонил темноволосый парень, который, войдя, представился… законным мужем Полины. Этого Лариса Сергеевна потерпеть не могла. Она с детства не любила, когда ее обманывали.
Все началось с того, что когда Ларочке было 7 лет, на Новый год к ней пришел Дед Мороз. Девочка была очень счастлива, у нее горели глаза, на лице сияла улыбка, и она старалась изо всех сил – читала стихи, которые они учили с мамой, пела песни, танцевала у елочки, чтоб Дедушке Морозу понравилось, чтобы он подарил ей подарок и чтобы обязательно пришел к Ларочке в следующем году.
Дед Мороз был доволен, усмехался в седую бороду, и когда девочка показала ему, все, что умела, он достал из большого красного мешка… красивую куклу. Когда Лариса повернула ее на живот, кукла «заплакала», а потом выяснилось, что она еще и может «ходить», когда девочка держала ее за руку. Счастью ее не было предела! Лариса ликовала! Сначала она сама играла с куклой, а потом решила показать подарок папе, который был в своей комнате и почему-то не вышел даже тогда, когда пришел Дед Мороз. «Папа! – девочка забежала в родительскую спальню и радостно закричала. - Смотри, что мне Дед Мор…» И застыла на полуслове - отец как раз отклеивал бороду… Для Ларисы это было настоящим потрясением. Дед Мороз был не настоящим?! Родители ее обманули? Девочка швырнула куклу на пол и, заливаясь слезами, убежала в свою комнату. Праздник был испорчен. Лариса считала, что ко всем детям пришел настоящий Дед Мороз, и только ее одну так жестоко обманули. Больше всего маленькую Ларочку тогда разочаровало даже не, что Дед Мороз оказался фальшивым, а то, что с ней ТАК поступили самые родные люди, которым она всегда верила. Доверяла! Став постарше и перестав верить в новогодние чудеса, девочка поняла, что на самом деле никто ее не обманул. Как раз наоборот. Но… С того самого дня Лариса почему-то стала недолюбливать Новый год, а еще ее страшно стало раздражать, когда кто-то пытался ее провести. Лариса очень болезненно воспринимала все это, и считала почти личным оскорблением. Особенно если неправду ей говорили близкие люди. Те, кому она безгранично доверяла. Вот почему рассказ Глеба о возлюбленной Максима поверг ее тогда просто в шок. Разве для этого она столько лет растила и лелеяла свой маленький росточек под названием «Максим», разве затем столько труда и любви вложила в него, чтобы теперь отдать его… замужней женщине, которая уже прошла «и Крым, и Рим, и медные трубы»? Много все они пережили в те дни. В результате все разрешилось мирно и закончилось благополучно. Хотя определенная доля обиды на Полину в душе Ларисы Сергеевны все же затаилась… В последний раз плохо о своей будущей невестке она подумала в тот момент, когда взволнованный голос сына по телефону сообщил ей, что Полина… беременна. «Эх, окрутила все-таки парня, нашла, чем привязать к себе…» - думала в тот момент Макарова. Но когда дети пришли домой, и она увидела смущенное лицо Полины, которая боялась поднять на нее глаза, и в то же время испуганные, но сияющие глаза собственного сына, который, казалось, был на седьмом небе от услышанного – она… навсегда отпустила свою обиду. И снова пожелала им счастья. На этот раз окончательно, благословив их на замужество. Конечно мысль, что ее ребенок (а она до сих пор считала Макса своим маленьким мальчиком) в 17 лет обзаведется уже собственным ребенком, а она сама, едва достигнув 40-ка, станет бабушкой, сначала очень беспокоила ее. Но уже через несколько дней, когда она представила, как будет нянчить своего внука или внучку, как будет читать им сказки на ночь и играть с ними, и так же, как Макса когда-то, таскать по спектаклям, концертам и кастингам - уже приводила ее в умиление. Полина теперь была ей как дочь. Когда Петр Иванович приходил домой поздно (а случалось это почти каждый день), невестка и свекровь иногда долго засиживались вдвоем на кухне и вели разговоры на разные темы. Им было так хорошо вместе. И все было у них просто замечательно. Лариса Сергеевна очень полюбила Полину, очень хотела, чтобы у них с Максимом все было хорошо, поэтому добровольно вычеркнула из своей жизни воскресенья. «Пускай дети побудут одни», - говорила она мужу. Она очень доверяла всем членам своей семьи. И уже готовилась вновь провести следующее воскресенье где-нибудь вне дома. Но случилось ЧП. Для нее это было настоящим потрясением. Вот поэтому Лариса Сергеевна тут же все бросила и примчалась к сыну в училище, чтоб поговорить с ним. Максим прибежал на КПП через несколько минут, как только его позвали. И сразу кинулся к ней с расспросами.
- Мама?! – Максим удивленно посмотрел на нее. – А ты чего пришла? Ты же никогда не приходила? Тем более в субботу. Я ж завтра в увал приду. Что… - он вдруг глянул на нее с испугом. - Что-то случилось?!
- Да, сынок, случилось… - Она посмотрела на него и, чуть помедлив, продолжила. – Я так понимаю, что время, когда мы жили одной дружной семьей, закончилось? Вы с Полиной стали меня обманывать, да?
- Тьфу, ты! Мама! Ну ты даешь! – он громко выдохнул. - Я думал, правда, что-то случилось! Разве можно так пугать?! Я думал, что-то с Полиной!
- Да что с твоей Полиной может случиться?!
- Мам… Ну ты что… Она же ждет ребенка. Вон ей тогда прямо в училище стало плохо.
- Максим, скажи, а когда твоей жене стало плохо, вот ты кому первой позвонил? Маме! И мама твоя примчалась через несколько минут как ошпаренная по первому же твоему зову. Я как наседка прыгала над ней. Старалась сделать все, чтоб она поправилась. Волновалась за нее не меньше тебя, между прочим! А вы вот так со мной… - она обиженно поджала губы.
- Мама, да что произошло? Тебя что, Полина чем-то обидела?
- А ты не знаешь, что я терпеть не могу, когда мне врут!
- Она что, соврала тебе? В чем?
- Максим, я уже заметила, что у твоей жены в последнее время стали появляться новые вещи, новая бижутерия, косметика, драгоценности. Она стала одеваться не так, как раньше. А вчера себе купила таааакой плащ шикарный, что я даже на показах коллекции такого не видела. Она сказала, что ты ей разрешил тратить свадебные деньги, и что на них она все это и покупает. И ты считаешь это нормальным?
- Мам… Я тебя не понимаю. Да, я сам попросил Полину тратить эти деньги. Нам их подарили. Но мне-то они ни к чему. Она наоборот стеснялась. Мне даже приходилось, просто совать ей их и брать обязательство, что она непременно себе что-то купит. Я сам попросил, чтоб она купила себе и новую бижутерию, и новую косметику, и особенно новый плащ. Мам, да я на ее этот салатный даже смотреть не могу уже. Мне от него тошнит. И я рад, что она купила себе хороший, красивый плащ. В чем проблема-то? Или ты хочешь, что бы она одевалась, как нищенка, если ее учительская зарплата этого не позволяет?
- Сыночек, да разве ж я об этом говорю. Я очень рада, что у нее появляются новые вещи. Я рада, что она стала одеваться лучше. Мне наоборот все подруги говорили, что, мол, невестка у нас одета как-то… не очень… Ты пойми, я рада, что она стала выглядеть лучше и что у нее появились все эти вещи.
- Тогда я тебя не пойму!
- Понимаешь, Максим… Ты же знаешь, что я могу все вытерпеть, но терпеть не могу, когда мне врут. Когда меня ставят ни в грош. Когда считают, что я дурнее кого-то другого.
- Мам… Ну честно слово, ты говоришь какими-то загадками. Я совсем тебя не понимаю.
- Хорошо. Буду говорить прямо. Вчера, когда твоя жена принесла новый плащ, она сказала, что он стоит 5 тысяч рублей, и что она это купила на свадебные деньги. Но сыночек… Я же не первый день на свете живу. Я же не совсем дура. Я же прекрасно вижу, что за фирма, что за материал, что за пошив, что за качество. Макс, ты же не хуже меня знаешь, что такой плащ не стоит столько. А раз в 10, а то и в 20 дороже.
- Мам… Ты ничего не путаешь?
- Максим, я тебя еще раз говорю - вот не надо только из меня дуру делать! Я все прекрасно понимаю. Но не понимаю одного – хочешь ты иметь красивые вещи – имей их. Но зачем вы мне врете?! А тем более ты. Вспомни, когда ты взял тогда из дома 15 тысяч, ну, тогда еще, когда снял квартиру Полине, я же тогда тебе еще сказала, что если тебе что-то надо, не нужно тащить из дома, а подойди, попроси, я тебе всегда дам, я что не понимаю?
- Мама, я, правда, не пойму о чем ты говоришь. Если этот плащ, действительно, столько стоит, то из свадебных денег Полина его не могла купить. Ты что… - он внимательно посмотрел на мать, - подозреваешь, что она эти деньги у тебя… украла?
- Этого еще не хватало!!!
- Тогда что? Я не пойму тебя.
- Максим, я столько раз приглашала твою жену поехать со мной в салоны красоты, в бутики, на показы мод, на презентации. У нее всегда один ответ – там все дорого, мы с мужем на это не заработали. Как только мой муж мне даст нужную сумму денег, я обязательно составлю вам компанию. За ваши деньги одеваться я не буду. Всё! – Лариса Сергеевна посмотрела сыну в глаза. - Так извини меня, неужели она столь глупа, что не понимает, раз она берет деньги у тебя, а ты еще учишься, то все равно ты их берешь пока у своих родителей. И все равно она живет за наш счет! Я не против. Мы не бедствуем - пусть живет. Она - твоя жена. Она ждет твоего ребенка. Но к чему весь этот спектакль?! Объясни мне, пожалуйста!
- Мам, но ты же знаешь, я не беру у вас денег на Полину…
- Максим, прекрати! – Лариса Сергеевна повысила голос. - Одна дома врет, другой здесь! Я спрашивала у твоего отца, брал ли ты у него крупную сумму денег. Он ответил, что брал. Не сказал зачем, сказал, что какому-то другу надо помочь. В общем, нес там всякую чушь про спасение утопающих. Но ведь брал?
- Брал… - Максим опустил голову.
- Так что я не знаю, сынок, как мы будем жить дальше. Но не нравится мне все это. Не хочет твоя жена хорошо одеваться – значит, не хочет. А если хочет – зачем вот эти шоу устраивать?
- Мама, а ты ей что-нибудь говорила?
- Нет! Я хотела сначала поговорить с тобой. Ты – глава семьи как-никак.
- Мамочка… Я прошу тебя, я умоляю – и не говори ей ничего! Я тебе сейчас все объясню. Это я во всем виноват. Понимаешь… Я ж не работаю, денег пока не зарабатываю. А мне так хочется, чтобы Поля была красивой. А я же вижу, как ее подруг мужья одевают. Мне хотелось, чтоб она была одета не хуже, мне просто хотелось сделать ей приятное. Мам, она тебя не обманула. Просто… Она сама не знает, сколько стоит этот плащ. Я просто сделал ей сюрприз. И именно я ей сказал, что он стоит 5 тысяч, и что это я купил из свадебных денег. Так что не вини ее. Она, правда, здесь не причем. Мам, пожалуйста, не говори ей ничего. Ты же знаешь Полину – если она узнает его истинную цену, она его просто не будет носить. Ну, прости меня, это я во всем виноват. Но, я на коленях тебя прошу, не говори ей ничего. Пожалуйста!
- Ой, Максим…Я даже не знаю, что тебе сказать.
- Мам, мне можешь говорить все, что угодно. Но ты же знаешь Полину – она решила жить только на то, что мы с ней зарабатываем. Вот я и ищу разные способы, чтоб, как говориться, и волки были сыты, и овцы целы. Мамочка, не обижайся на меня, пожалуйста.
- Сыночек… - она обняла его. – Да разве я на тебя когда-то обижалась? Просто ты вспомни, когда ты взял эти проклятые 15 тысяч, я же тебе еще тогда говорила, что я для тебя не просто мама, я твой друг. Я хочу, чтоб ты мне доверял. Ну, хочешь ты одевать свою жену, подойди ко мне, шепни на ушко, ну разве мы с тобой не найдем способ, как это сделать? Разве я тебе не дам эти деньги? Вон как с компьютером. Нашли же способ! Взяла, молча, даже слова не сказала. Но зачем же врать матери? Ты же знаешь, что я ненавижу, когда меня обманывают! Тем более близкие люди. Но ладно, раз так… Тогда я спокойна. А то я сегодня полночи не спала, все думала об этом. Ты же знаешь, как я люблю твою жену, и у меня на душе было так неприятно, когда я думала, что она мне опять по ушам проехалась. Хорошо… Ты ей тогда тоже не говори, что я к тебе приезжала. Все! Беги на занятия! Завтра вечером, может, увидимся.
- Мам, завтра увидимся обязательно! Будьте с папой пораньше дома. Полина очень хочет, чтоб мы поужинали все вместе, всей семьей. Так что мы вас ждем к пяти. Я тебе как раз хотел звонить. Поля хотела, чтоб я сам вас пригласил на этот ужин.
- К пяти? А не рано? – Лариса Сергеевна улыбнулась и подмигнула сыну.
- Нет, мама, не рано. Мы к этому времени с Полей все подготовим. Все, до завтра!
- До завтра, сынок! Я жду тебя!
- Мааам… - Максим остановил ее.
- Что?
- Мама, ты… не могла бы мне дать денег немного. Я… хочу Поле красивый букет купить. А у меня осталось…
- Ну, вот это другое дело! – Лариса Сергеевна заулыбалась, открыла кошелек, достала деньги и протянула сыну несколько больших купюр.
- Мам, да это много…
- Бери, бери, денег много не бывает! Знаешь, как женщины любят подарки и внимание!
***
И снова Максим не мог уснуть. Он, конечно, сделал все, чтоб убедить маму в том, что Полина перед ней чиста, и что во всем виновен только он один. Он должен был это сделать, чтобы избежать конфликта между женой и ее свекровью. Макс понимал, что сам он находится в училище, отец тоже целыми днями не бывает дома. Поэтому его жена и его мама живут почти вдвоем. И самое страшное – если они начнут враждовать. Этого он допустить никак не мог. Поэтому и говорил маме все, что первое пришло ему в голову, лишь бы только выгородить Полину, лишь бы только мама поверила ему и не стала приставать с расспросами к его жене. Она вроде поверила… Но… Максим ведь знал, что на самом деле никакого плаща он жене не покупал, что деньги, которые он взял у отца, пошли строго по назначению. А это означало только одно – что Полина все-таки обманывала. И не только его маму, но и его самого. Откуда она могла взять такую сумму? Почему вдруг именно в последнее время у нее стали появляться все эти вещи? Максиму тут же вспомнился разговор с Трофимовым и Федоровым, которые утверждали, что видели на улице то ли Полину, то ли не Полину… Теперь он сразу вспомнил, что они рассказывали о ее спутнике – крутая тачка, сам упакован «по полной». Если все же это была его жена, тогда все сходится… Максим старался гнать от себя эти мысли. Прошлой ночью он твердо решил больше никогда и ни в чем не подозревать Полину. Но… факты вещь упрямая. Если мама его не ошибается (а Максим быстрее поверит, что он сам – негр, нежели в то, что Лариса Сергеевна, постоянно бывающая на показах и на светских раутах, покупающая пачками глянцевые журналы на эту тему, может ошибаться в чем-то, что касается моды), то вопрос остается открытым – где его жена взяла деньги на столь дорогую покупку? Ладно, подумал Максим, что гадать. Он просто завтра спросит у нее об этом напрямик. Она же сама сколько раз просила его во всех спорных ситуациях, не устраивая скандала, просто подойти к ней и спокойно все выяснить. Вот завтра именно так он и поступит. А если… Если она признается, что у нее кто-то есть? Он тяжело вздохнул. «Так, Макаров, вот когда признается, тогда и будешь переживать, а сейчас спать! Все будет хорошо!»
***
- О! Мы с Тамарой ходим парой! – приветствовала Лариса Сергеевна вошедших в квартиру мужа и невестку. – Ну, люди, вы даете! Время сколько?! Где это вы были вдвоем?
- Да мы не вдвоем, - пояснил Петр Иванович, - а здесь уже возле лифта встретились. Я ж тебе говорил, что я сегодня поздно буду, у нас было заседание в Министерстве, приезжали начальники со всех областей. Ну, а потом, традиционно, фуршет. Ты же знаешь – протокольные мероприятия.
- А я - с дня рождения... Я ж тоже вас предупреждала. И то, я еще раньше всех ушла. Там такой банкет муж моей подруги закатил. Ей 25 лет… Так он решил по полной!
- Ладно… - Лариса Сергеевна вздохнула. – Ужинать будете?
- Нет! – почти хором ответили Петр Иванович и Полина.
- Понятно… Могла бы и не спрашивать. Кошмар! У одной банкет, и другого - фуршет, третий вообще в училище питается. Я себя уже неполноценной чувствую, что ужинаю у себя дома. Ладно… Пошла я кушать. Ох, и семейка мне досталась! – Лариса Сергеевна улыбнулась и прошествовала на кухню.
Полина тоже пошла было в свою комнату, но Петр Иванович ее остановил и поманил в гостиную. А потом плотно прикрыл дверь и негромко произнес:
- Полина, о нашем разговоре никому не говори. Даже Ларисе. И я не скажу. Пусть тебя это не обидит, но я как-то женщинам не очень доверяю, хоть она моя жена. Не надо, чтоб она об этом узнала. Она мать. И она слишком сильно любит Максима. Может все ему рассказать. А на меня можешь рассчитывать всегда. Я не уверен, что ты правильно делаешь, так поступая с моим сыном. Но я полностью поддерживаю тебя в том, что любовь любовью, отношения отношениями, а ребенок при этом не должен страдать. Ты же знаешь, я сам воспитывался в многодетной семье, и как никто понимаю, как это важно, когда у ребенка есть и отец, и мать. Так что в этом вопросе я всегда буду на твоей стороне. Я согласен с тобой – семья – это святое.
- Спасибо, Петр Иванович, - Полина улыбнулась. – У меня словно камень с души упал. Я так переживала.
- Девочка моя, все будет хорошо, - он по-отечески обнял ее. - Я тебя понимаю, как никто. Всё! Успокойся! Я же тебе говорил – на меня можешь рассчитывать всегда. Пусть это будет нашей маленькой тайной…
***
Максим долго стоял возле входной двери, сжимая в руках букет. Он все не решался зайти и поговорить с женой. Макс почему-то безумно боялся, что если он заставит ее говорить правду, то эта правда может оказать для него очень страшной. Парень постоял еще немного у двери, а потом все-таки решился и вошел в квартиру. Почти сразу же ему навстречу выбежала Полина.
- Ой, Максим, привет! – она обняла его. – Я почему-то всю эту неделю так по тебе скучала. Как никогда.
- Это тебе… - он поцеловал ее в щеку и протянул букет цветов.
- Мааакс… Какой роскошный букет! Ну зачем опять? Нам надо деньги экономить! Но… Спасибо, конечно… Давай раздевайся. Я уже приготовила тебе обед. Ты, кстати, родителям сказал, что мы сегодня ужинаем вместе?
- Сказал, я вечером звонил маме…
- А, понятно… Ну, раздевайся. – Она сняла с него китель, открыла шкаф, достала тремпель и стала вешать его.
- Ух ты, какой плащ красивый! – Максим увидел обновку. – Чей?
- Мой… Нравится? – она посмотрела на него.
- Очень! Шикарный!– Он заинтересованно заглянул в ее глаза. - Дорогой?
- Да нет, не очень… 5 тысяч. Вроде средняя цена.
- А мама моя считает, что он стоит дороже. Намного дороже. – Максим внимательно смотрел на жену.
Полина не выдержала его взгляда и опустила глаза:
- Ты о чем?.. – спросила она едва слышно, а ее щеки при этом стали пунцовыми.
- Поль, пошли в комнату, нам надо серьезно поговорить, - ответил Максим и первый прошел в гостиную. Полина пошла вслед за ним.
- Поль, ты только не волнуйся. Мы просто спокойно поговорим. Понимаешь, ко мне вчера в училище приезжала мама…
Он пересказал Полине весь их разговор с Ларисой Сергеевной в подробностях, а потом снова внимательно посмотрел на жену:
- Понимаешь, Поль, я, конечно, смог убедить маму, что ты тут не причем, что этот плащ купил тебе я, и она, вроде, поверила мне, так что тут все нормально. Хотя… Мне, конечно, не очень приятно, что мой отец будет думать, будто я, прося деньги на серьезное дело, в результате купил просто дорогую обновку своей жене. Но это ладно… Переживу уж как-нибудь. Пусть мои родители думают, что именно на те деньги я и купил тебе этот плащ. Лучше будет, если они именно так и будут считать. Но мы-то с тобой точно знаем, что все те деньги, которые я взял у отца, пошли по назначению, то есть семье Трофима. И что я тебе эту вещь не покупал. Поль, скажи мне честно, откуда у тебя эти деньги? Или кто тебе купил этот плащ? Только не говори, что моя мама ошиблась. Я ошибиться мог. Она – вряд ли… Ты же понимаешь…
 
Всё то время, пока Максим все это говорил, Полина сидела, низко опустив голову и смотрела куда-то в одну точку. А когда Максим закончил, наконец посмотрела на него:
- Максим… Ты извини меня… - она глубоко вздохнула. - Я не думала, что все так далеко зайдет. Наверно, я должна была тебе сразу все объяснить, во всем признаться. Но мне просто не хотелось, чтобы ты все это знал. Я не знала, как ты это воспримешь. Я понимала, что тебе будет не очень приятно это слышать. Понимаешь… Я купила его на деньги… В общем… Эти деньги … мне дал… Глеб.
Максим поднял глаза и ошеломлено посмотрел на Полину. Он ожидал услышать от нее все что угодно, но только не это.
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 02.04.2009, 22:53 | Сообщение # 30 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 13
Уже несколько минут Максим ошарашено смотрел на жену. Он был в полном шоке от услышанного:
- Кто?! Еще лучше! Час от часу не легче… Как… Глеб?! – Максим был готов услышать все, что угодно, даже то, что у нее появился другой мужчина, но только не это. – С какой радости он тебе дает деньги? Зачем? Что у тебя с ним опять?
- Максим… Успокойся! Ничего у меня с ним нет. И быть не может. Ты это прекрасно знаешь.
- Тогда на каком основании ты у него берешь такие офигенные сумы? – Максим, совершенно ошалевший от услышанного, испуганно смотрел в глаза Полины.
- Понимаешь… Это… Это мои деньги.
- Как твои? Ты говорила, что у тебя ничего нет. Откуда ты их взяла?
- От продажи квартиры. Просто понимаешь, когда мы взяли кредит, нужно было оставить какую-то жилплощадь в залог, и заплатить первый взнос. В залог мы оставили, как ты знаешь, квартиру моей мамы. А на первый взнос у Глеба денег не было. А я же как раз тогда продала квартиру в Твери, ну, бабушкину. И вот тогда я отдала Глебу эти деньги, и он внес этот первый взнос. Ну вот… А когда мы поняли, что жить вместе не будем, то я требовала только одного, чтоб он в залог внес другое имущество, а не квартиру мамы, и чтоб вернул мне этот первый взнос. Он так долго мурыжил со всем этим, не давал мне развод, что, в конце концов, я просто отказалась даже от этих денег, требуя только квартиру мамы. Мне хотелось как можно быстрее избавиться от него, чтобы мы с тобой были вместе, поэтому я подписала все бумаги, и сказала, что отказываюсь от этих денег. Тогда он сразу без проволочек и оформил развод, и переоформил кредит. Ну вот… А недавно я встретила его здесь, в Москве. Я не знаю, что на него нашло. Но он вдруг решил отдать мне эту сумму. Мы договорились о встрече, ну он и отдал. Вот и все. Я не хотела, чтоб ты знал о том, что я даже встречалась с ним, я понимала, что тебе неприятно это будет слышать, поэтому ничего тебе и не сказала. Я же помню, как ты тогда отреагировал на нашу встречу в твой день рождения. Я просто боялась, что ты опять все не так поймешь… Я из этих денег и покупала себе разные вещи. Тебе говорила, что из свадебных. Но пока это были мелкие покупки, никто не обращал внимания. Но вот с этим плащем я все же "прогорела". Просто он мне ТАК понравился. Он на витрине висел, я не могла пройти мимо. Он мне так приглянулся. Я не думала, что твоя мама так уж во всем разбирается. Извини, что так вышло…
 
У Максима отлегло от сердца, но потом он посмотрел на жену с тревогой.
- Поль, а он взамен от тебя ничего не потребовал?
- В смысле?! – Полина насторожилась. – Ты о чем?!
- Ну… Может какие-то еще бумаги подписать. Я не знаю… Просто зная Глеба и его шкурную натуру, что-то мне как-то мало верится, что все это он сделал просто так, от широкой души.
- Максим, я не знаю… Я ж тебе говорю – сама не понимаю, что вдруг на него нашло – он такой жлоб всегда был. Но он ничего от меня не требовал. Правда. Отдал и все. Честно.
- Фуууух… - Максим громко выдохнул. – Поль, ну разве так можно? Я чуть с ума не сошел. Я уже не знал, что думать. Вот ты всегда обижаешься, говоришь, что я тебе не доверяю. А сама ты мне доверяешь? Неужели ты не могла мне сказать? Если он отдал тебе деньги, ТВОИ деньги, и ты с ним встретилась, чтоб их забрать, что в этом такого? Деньги твои, такие сумы на дороге не валяются. Естественно, ты поступила абсолютно верно, когда пошла их забирать. Я не понимаю, зачем это надо было скрывать? Поль, ну ты даешь…
- Максим, извини меня. Просто, Глеб – это моя прошлая жизнь. Мне так не хотелось опять все это ворошить. Я не знала, как ты отреагируешь на мою встречу с ним. Я забрала эти деньги и все. Я просто считала, что тебе не нужно забивать голову лишней информацией. Прости меня, пожалуйста, - Полина обняла мужа.
- Ладно, Поль… Успокойся! Раз так… Тогда все нормально. – Он улыбнулся. – Тогда можно и пообедать! Что у нас на обед?
- Твой любимый узбекский плов!
- Уууу…. Здорово! Ты его так готовишь – пальчики оближешь! Пошли скорее за стол!
- Макс, ты иди на кухню, а я сейчас цветы в вазу поставлю и тоже приду.
Максим прошел к двери, а потом вдруг о чем-то задумался и вновь развернулся к жене:
- Кстати, о цветах… Поль, скажи, а что на языке цветов означает ромашка?
- Ромаааашка?... – Полина искренне удивилась. – Что это тебе вдруг так заинтересовало?
- Да просто так. Моя мама очень любит ромашки, и мне стало интересно.
- Ну… Ромашка – на языке цветов означает «милая простота», а вообще этот цветок всегда считался символом чистоты, невинности и романтизма. Белорусы вообще считают ромашку своим национальным символом. По их народному поверью, цветы ромашки распускаются в тех местах, куда падают звезды. Когда белорусская девушка дарит юноше скромный букетик ромашек, это означает: "Ты мне нравишься, но мне трудно говорить о любви, я робею ... "
- Ух ты! Интересно. А по японской легенде?
- Какой японской легенде? – Полина удивленно посмотрела на Максима.
- Ну, вроде есть какая-то легенда, что ромашки дарят жены своим мужьям по какому-то там поводу…
- Не знаю… - Полина пожала плечами. – Я вообще-то от тебя первого это слышу. А откуда ты это узнал?
- Да я не помню… Наверно, где-то в Интернете вычитал…
- Не знаю, Макс, я, правда, ни о какой японской легенде ни разу не слышала. Хотя… Я же не энциклопедия. Чего-то могу и не знать. Кстати, если хочешь, я могу спросить у одного знатока таких вещей. Есть у меня один знакомый. Он хорошо знает и язык цветов, и занимается изучением Японии. Я спрошу, может он об этом что-то знает.
- Да ладно, Поль, не надо. Не забивай себе голову. Пошли лучше скорее вкушать твой шедевр кулинарного искусства. А то у меня уже слюнки текут!
И Максим почти вприпрыжку побежал на кухню. Он был на седьмом небе от счастья. Значит, все его страхи беспочвенны! Душа его ликовала.
***
Полина позвонила в дверь.
- Поооль… Вот не ожидала тебя увидеть.
- Дашка, можно я пройду?
- Да проходи, конечно! Я как раз обедаю – присоединяйся.
- Да нет, я ничего не хочу… Ты же знаешь, меня этот токсикоз замучил уже… Я, если что, просто чайку попью.
- Да без проблем! Раздевайся, проходи! – Даша жестом указала Полине на кухню.
Она сняла плащ, разулась и пошла вслед за подругой.
- Твоих родителей нет дома?
- Нет, я одна. Тебе какой чай – черный, зеленый?
- Ой, Даш, мне все равно. Мне надо поговорить с тобой. Даже не поговорить, а выговориться. Дашка, я уже не могу! – Полина громко выдохнула.
- Что, Макс все узнал?! – Даша резко повернулась и испуганно посмотрела на подругу.
- Да нет, не узнал… Но, по-моему уже что-то подозревает. Ой, Дашка, я уже не знаю, что делать. Я завралась по уши. А с этим плащом так вообще. Я ж тебе уже рассказывала по телефону. Вот я говорила, что не надо было его покупать. Я как чувствовала, что все этим закончится. Макс как начал выспрашивать, ужас! Я уже не знала, что говорить, я и Глеба вспомнила, и кредит этот, и все, что угодно, я говорила первое, что только на ум приходило… А теперь думаю, а что будет, если Максим Глеба где-нибудь на улице встретит и тот скажет, что никаких денег мне не давал? Я понимаю, Москва – город большой. Да и Макс не так часто в нем бывает. Он же из училища – сразу домой. Но знаешь, есть закон подлости. Вот именно сейчас он его и встретит где-нибудь. Я вон тогда тоже не думала, что на его однокурсников нарвусь. До сих пор не знаю, что они в 9 вечера в городе делали. Так что…Не знаю… Макс вроде поверил. Но я уже не могу. Он когда на меня смотрит своими этими глазищами бездонными, я уже все готова ему выложить.
- Ой, Полька, не понимаю я тебя… - Даша обняла за плечи Полину. – Ну зачем все это? Ты же терзаешь и его, и себя. А если он вообще неизвестно что подумает? А если глупостей наделает? Ты же сама мне столько раз рассказывала, какой он отчаянный! Я бы на твоем месте лучше все ему объяснила сама, прежде чем он это узнает от кого-то. Я не могу взять в толк - неужели, если ты ему все расскажешь, если объяснишь, что так будет лучше для всех, он тебя не поймет?
- Даш, не поймет! Понимаешь, я потому и не хочу говорить ему, что боюсь, что он этих самых глупостей и наделает. Понимаешь… Он прямолинейный. Он не терпит компромиссов. Я ж тебе говорила – у него нет золотой середины – только «да» или только «нет». Он не понимает, что есть полуправда, есть в жизни полутона. Что иногда нужно прогибаться под обстоятельства, если это необходимо. И что лучше порой сладкая ложь, чем горькая правда. Даш, ты же знаешь, что для меня значит слово «семья», я не хочу ее потерять! Так что я сделаю все возможное и невозможное, чтоб Максим ничего не узнал. Тут осталось-то уже немного. Надо продержаться.
- А когда он уезжает?
- Ой, я точно не знаю. Кажется, через неделю… С одной стороны, мне так жаль… Ты не представляешь, как мне будет его не хватать. А с другой… Даш, я уже просто устала. В таком напряжении! Все время оглядываться, бояться… Когда он уедет, все у нас с Максимом будет по-прежнему. Я надеюсь, он никогда и не узнает об этом.
- Поль, ну ты же Макса все равно любишь…
- Даш, да я их обоих люблю! И еще одного человека я тоже очень-очень люблю! Ты знаешь, о ком я говорю. И не хочу потерять никого из них. Все, пусть пока все остается, так, как есть. А там уже куда вывезет. Хотя… Я не знаю…Я уже не могу… Мне страшно даже подумать, что будет, если правда откроется.
- Ладно, Поль, не переживай. Я думаю, не откроется. Откуда твой Макс узнает? Он же целыми днями в училище. Если надо прикрыть, я прикрою. Если будет что-то подозревать, всегда говори, что у меня была. Ты же знаешь, на меня можешь всегда рассчитывать. Я в любом случае подтвержу. Так что не волнуйся! Все будет хорошо!
- Спасибо тебе, Дашка… Я у тебя хоть немного душу отвела. Ладно, побегу. А то и так каждый вечер пропадаю. Если еще свекровь начнет что-то подозревать, то тогда вообще крышка. От этой ничего не утаишь. Неправду на расстоянии чувствует. Вон как с плащом этим… Я удивляюсь, как она до сих пор меня ни в чем не заподозрила…
***
- Поооль! – Максим зашел в квартиру и позвал жену. Но ответом ему была тишина. Он разулся и прошел в квартиру. Потом заглянул в комнату и в ванную – может Полина принимает душ и не слышит его? Но жены нигде не было. И тут он услышал, как в замке повернулся ключ. Макс быстро побежал в прихожую.
- Ой, Макс, как ты меня напугал! – Полина вздрогнула.
- О, дожился! Собственную жену уже пугаю, – он рассмеялся. – Что, такой страшный?
- Да нет, просто как-то неожиданно ты появился, я не думала тебя увидеть, вот и испугалась. Подожди…– Полина строго посмотрела на мужа. – А ты что это в субботу вдруг? У тебя увольнение или ты так, в самоход. Макс, смотри!
- Поль, ну ты что! – он поцеловал ее. - Конечно, увольнение. Просто мы отличились! Первое место в кроссе заняли на городских соревнованиях! Отстояли честь училища! Так нам сегодня дали внеплановую увольнительную всем. Ну так, типа в качестве поощрения. Так я еще задержался почти на час, я ж был в наряде, а пацаны еще раньше ушли.
- Понятно… - Полина опустила голову.
- Поль, ты как будто не рада меня видеть…
- Ты что, Макс, - она вскинула на мужа глаза и прижалась щекой к его плечу, - я очень рада. Устала только немножко. Просто столько дел. Полгорода исколесила.
- Каких дел? Где ты была?
- Ой, Макс, много всего. Там и документы по первому семестру надо было отвести в главный корпус. И за методичкой смотаться в академию. Как раз на втором курсе там сейчас у них новая программа, а я вообще не знаю, что говорить – мы такое тогда даже не изучали. И в консультацию съездить надо было, анализы сдать. И там… еще с одним человеком встретиться надо было. В общем, все к одному. А тут еще… - Полина глубоко вздохнула и махнула рукой.
- Что? – Максим посмотрел на жену.
- Да понимаешь… У нас просто горячую воду отключат сегодня к вечеру и аж до вторника. Какие-то трубы там менять будут. Объявление висит внизу. А я хотела успеть скупаться быстренько. А раз ты пришел… Ладно, не буду тогда.
- Поль, ну ты что? – он заглянул ей в глаза, и потом расхохотался, - короче хотел тебе сделать сюрприз, а поломал любимой жене все планы, да?
- Макс, нет, ты что? Я просто… не знаю… как-то все одно к одному… - она опустила голову.
- Поль, да чего ты так распереживалась, ей-богу!… Ну, надо купаться, иди купайся, мы что в последний раз в жизни видимся? Тем более я и завтра приду.
- Просто…Макс, ты так редко дома бываешь, я так по тебе скучаю в последнее время, а тут ты пришел, а я… Вот вечно все не слава Богу! Может не надо?..
- Поль, да что с тобой?! Все нор-маль-но! Ты что потом будешь вечером греть на печке и ковшиками таскать? Иди, купайся, я подожду.
- Макс, ты правда не обидишься?
- Нет, Поль, «обижусь»! Я обижусь, если ты сейчас же не пойдешь в ванную! Все, давай! Я жду тебя.
- Макс, я быстренько, - Полина засуетилась.
- Да не спеши. Я ж тебе говорю – не последний раз в жизни видимся.
Он прошел в комнату, взял свадебный альбом и стал его рассматривать. Почему-то вдруг вспомнилось все то, что тогда произошло у них на празднике. Как он оскорблял Полину, как потом просил у нее прощения, как клялся, что больше ни за что на свете ее не обидит. Да уж… Легко клясться на словах. А когда факты давят на голову, попробуй тут быть равнодушным. «Нет, хватит, я уже все для себя решил - Полина не может мне изменять! Больше я точно не буду о ней плохо думать! Я же ее безумно люблю!» Максим с умилением смотрел на жену в бело-розовом свадебном платье. «Какая она у меня все-таки красавица!» Он так ушел в себя в своих размышлениях, что даже дернулся, когда мобильник Полины в сумочке зазвенел. Макс достал его и глянул на имя звонившего. И снова на экране высветилась загадочная буква «О.», которую он видел уже не впервые. Максим взял телефон и подошел к ванной комнате.
- Полинаааа! – Он постучал в дверь. - Ты еще не легла?
- Нет еще! - Полина распахнула двери. - А что?
- Да вот телефон звонит у тебя.
- А, спасибо! – она поднесла трубку к уху, и Максим вдруг заметил, что щеки ее неожиданно запылали, а сама она немного стушевалась.
- Алло! – произнесла Полина. – Да, привет! Да ничего, нормально… Слушай, давай я тебя вечерком сама наберу. Просто тут у нас воду отключают, мне нужно скупаться быстренько. Да и… понимаешь… тут муж в увольнение пришел. Ну отпустили их… Так что у нас сегодня ничего не получится. Да… Я не знаю. В общем, ладно, давай я вечером тебе позвоню, и мы все обсудим. Ага, хорошо, до связи. Давай! Пока!
Полина отдала телефон Максиму.
- Кто это звонил? – спросил он.
- Да так… Подруга одна.
- Что за подруга? – Максим вдруг как-то настороженно посмотрел на жену.
- Да ты не знаешь ее. Это Олька. Мы с ней познакомились, еще когда я была замужем за Глебом. Ее Сашка - его друг.
- Да что ж такое… Опять Глеб! Поль, я не хочу, чтоб ты общалась с людьми из его окружения!
- Максим, да успокойся ты. Ольга со своим мужем разошлась еще до того, как я с Глебом. Так что не волнуйся, - она улыбнулась.
- А она часто тебе звонит, эта Ольга?
- Да нет… Мы с ней в последний раз еще летом разговаривали. А это вчера она позвонила, и пригласила … в общем…мы… в одно место хотели сегодня сходить.
- В какое место? – Максим продолжал допытываться.
- Макс, ну какая разница! – Полина вдруг начала раздражаться и как-то торопливо стремилась свернуть разговор, - все я пошла, а то воду отключат!
И она быстро захлопнула дверь.
Максим вернулся в комнату. «Ну вот! Все снова-здорово! Только что, 5 секунд назад я говорил, что не буду ее ревновать. А вот она, госпожа Ревность, тут как тут». От Максима не укрылось, что когда Полина взяла трубку, она как-то заметно занервничала. И соврала ему, что до вчерашнего дня с этой «Олей» она не общалась, хотя Максим уже несколько раз видел это имя на дисплее, когда у жены звонил телефон. И какую-то встречу отменила, и почему-то не сказала ему, куда они собирались идти с подругой… А с подругой ли?
Максим сел на диван и обхватил голову руками. Он знал, что Полина очень скрупулезна, и что в ее телефонной адресной книге полный порядок - все телефоны записаны полностью с именем и фамилией. Даже ее одноклассница Сабина обозначена как Сабина Багдасарова, хотя одного имени могло быть достаточно – у Полины явно ни десять и ни двадцать знакомых с таким необычным именем.. А тут вдруг даже не имя, а всего лишь одна буква. Странно… Может спешила, когда записывала? Но у нее ведь было достаточно времени, чтобы все это переписать. Максим задумался. Он стал вспоминать мужские имена на букву «О». Как не силился, вспомнил только одно – Олег. Может того «рокфеллера», которого видели тогда пацаны, как раз и зовут Олег? А… Может и те деньги, на которые Полина купила плащ, ей дал вовсе и не Глеб? Максим все еще не мог уразуметь, с какого это вдруг перепугу по собственной воле, случайно встретив Полину в Москве, сквалыга Глеб вдруг решил расстаться с такой большой суммой денег. Может все же жена его обманывает? «Так, Макс! Ты опять?!» Максим снова взял в руки Полин мобильник, покрутил его в руках, затем открыл журнал и посмотрел последний принятый вызов. Он немного помедлил, а потом решительно встал с дивана, подошел к стационарному телефону и набрал номер, с которого звонили жене.
- Я вас слушаю, - ответил ему приятный мужской голос.
- А… - Максима кинуло в жар, когда он услышал, что ему ответил мужчина. – Извините… Я, наверно, ошибся номером. Мне вообще Оля нужна.
- Оля? – переспросил человек на том конце провода и немного замешкался… – Нет, вы не ошиблись, это ее телефон. Просто… Вы знаете, она… она не может сейчас подойти. Она душ принимает. Вы можете позвонить позже? Или, может, ей что-то передать?
- Да нет… Ничего не надо. Я позже перезвоню. Спасибо! Извините.
Максим положил трубку.
И снова сел на диван. Ему ответил мужчина! «Так, Макс, не будь идиотом! Тебе же сказали, что Оля там есть, просто не смогла подойти. А трубку, наверно, взял ее муж. Всё! Угомонись!» Максим успокаивал сам себя, но сердце в груди продолжало колотиться сильнее обычного. Потом он встал с дивана и стал ходить по комнате взад-вперед. «Так, Макс, вот скажи, сколько ты будешь ее подозревать?! – строго спросил он сам себя. - Почему ты ей не доверяешь? Может, хватит уже?! Сказала она тебе, что это Оля звонила, значит Оля, сказала, что врач ей запретил сексом заниматься, значит, запретил, сказала, что Глеб отдал деньги, значит отдал. Всё! Ты лучше б не ревновал ее, а сделал бы что-нибудь приятное. Цветы он принес! Да твои цветы завянут через два дня. Лучше б ты ей что-нибудь сногсшибательное сделал, поразил чем-нибудь. Серенаду бы спел под окном, стихи бы о любви почитал. А так не обеспечиваешь ее, живет одна, ждет тебя неделями, а ты только болтаешь о своей любви и ревнуешь ее бесконечно! И за это она должна тебя любить по гроб жизни?!» Максим снова сел на диван и посмотрел на книжный шкаф. «А что – стихи о любви – это мысль!» Сейчас она выйдет из ванной, а я упаду перед ней на колено и продекламирую: «Я вас люблю, любовь моя быть может..» Хотя нет, это не о том… Максим стал вспоминать какие еще стихи о любви он помнит и, к сожалению, не вспомнил больше ни строчки. Он быстро встал с дивана и прошествовал к компьютеру. «Вот здесь я и найду те волшебные строки!» Макс зашел в поисковик и стал набирать нужное сочетание слов. «Таааак…. «Стихи о любви». Он нажал клавишу с буквой «с» и тут же компьютер показал ему небольшой список недавних запросов, начинающихся на эту букву. Их было немного, не больше десятка. Но взгляд Максима судорожно уцепился за один - «Секс во время беременности».
Максим немного помедлил, а потом задал в поиске эту строку. Первая ссылка из списка, который открылся в новом окне, была окрашена в фиолетовый цвет. Это означало, что с данного компьютера на этот сайт уже заходили. Максим быстро прошел по ссылке и вышел на какой-то медицинский форум. «Скажите, а в каких случаях секс во время беременности опасен для ребенка?» - задавал вопрос кто-то, скрытый под ником «P.S». И тут же был ответ, в котором доктор перечислил несколько пунктов, первый из которых гласил «Низкая плацентарность». Максим посмотрел на дату, когда вопрос был задан и… обмер. Это было в пятницу, ровно за день до того, как Полина ему отказала. И снова сердце в груди парня забилось в несколько раз сильнее. Что же получается? Полина отказала ему не случайно? А чтобы все выглядело более убедительно, даже не поленилась, задала вопрос в Интернете? Разве не ее это ник - P.S? Она ведь именно так и называла себя, когда они с ней переписывались по чату. Макс тяжело вздохнул и уронил голову на руки: боже мой, когда же это все закончится?! И тут же почувствовал, как его шею что-то щекочет. Он отнял руки от лица. Полина подошла неслышно и склонилась к нему. От нее пахло свежестью и чистотой, щеки были румяными, а лицо - умиротворенным…
- Вот видишь, я же сказала, что я очень быстро… Как я по тебе соскучилась, любимый… - Полина обвила руками шею Максима, прижавшись щекой к его щеке, а потом посмотрела в монитор и засмеялась, - ой, Макс, тебе-то это зачем? Ладно, я все надеюсь, что врач просто перестраховалась, и бегаю по форумам в поисках правды. А ты что хочешь здесь найти?
Макс заметил, что она ни капельки не смутилась, не растерялась, увидев, что он зашел на этот форум. Напротив, жена с улыбкой смотрела на него.
- Поль, так это ты задавала вопрос… вот этот? – он ткнул пальцем в нужную строку на мониторе.
- Ну, я, да. А что? Просто…Я тогда только из больницы пришла, так расстроилась, что мне… ну… что…придется тебе отказать. Вот и стала бегать как ужаленная по этим форумам, у всех врачей интересоваться, правда ли, что это настолько опасно.
Максим внимательно посмотрел на жену, пытаясь понять: она искренне говорит или очень хорошо играет? Она абсолютно чиста перед ним или умело обводит его вокруг пальца?
- Поль, скажи честно, ты… - Макс вдруг заглянул ей прямо в глаза, - ты, правда, тогда… меня… не обманула? У тебя… действительно… никого нет?..
- Макс, ты опять?! – улыбка тут же сбежала с ее губ и Полина глубоко вздохнула. – Ты знаешь, я уже не понимаю, что мне делать – обижаться на тебя, сердиться или на все это просто уже не реагировать. А… - она безнадежно махнула рукой.
Полина отстранилась от мужа, подошла к окну и стала развешивать на батарее полотенце. И тут Макс не выдержал.
- Пооооль, - обратился он к жене.
- Что? – Полина повернула к нему голову.
- А кто такой Олег?
|
| |
| |
| PS | Дата: Вторник, 07.04.2009, 01:03 | Сообщение # 31 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 14
Максим уже не знал, о чем ему думать, что делать, как вести себя. Поэтому решил идти «ва-банк» и спросить жену что называется «в лоб». Он задал вопрос и стал внимательно смотреть на реакцию Полины.
- Какой Олег? – ответила она абсолютно невозмутимо, и вопросительно посмотрела на мужа.
Максим заметил, что Полина не дернулась, услышав это имя, не стушевалась, а отреагировала совершенно спокойно.
- Я не знаю, какой. Я у тебя спрашиваю.
- Понятия не имею, - Полина спокойно посмотрела на него, - а чего это ты вдруг о каком-то Олеге решил у меня спросить?
- Да просто понимаешь… Пока ты купалась, звонил городской телефон, и когда я поднял трубку, там попросили тебя. Какой-то мужчина. Я сказал, что ты не можешь подойти. Спросил, что тебе передать. Он сказал: передайте, что звонил Олег. Поль, кто это?
- Олеееег? – Максим видел, что Полина искренне недоумевает, она остановилась, задумалась, глядя куда-то вверх, будто силилась что-то вспомнить. – Ты знаешь, Макс… Ты меня прямо в тупик поставил. Олег… У меня даже знакомых, по-моему, нет с таким именем. Только коллега, ну, ваш учитель по тактике. Но, во-первых, он вряд ли знает мой домашний номер, да и потом, он бы, наверно, представился как Олег Петрович, а не Олег, я ж ему не подружка. А так… Я больше никого и вспомнить не могу с таким именем. Странно… Кто же это мог звонить? - она посмотрела на Максима. - Подожди! Слушай, а может просто ошиблись?
- Может…
Максим глубоко вздохнул. Он уже не знал, что ему делать. Жена на провокацию не поддалась. Ему очень хотелось верить Полине, но парень не мог понять – почему, ну почему столько совпадений. То его друзья кого-то видели в городе, похожего на его жену, в компании молодого человека, то Полина вдруг отказала ему в близких отношениях, хотя еще за день до этого говорила, что чувствует себя прекрасно, то какие-то дорогие вещи стали появляться у нее в последнее время, то вдруг Глеб с какого-то перепуга стал щедрым «Буратинкой», и за «просто так» решил отдать деньги, то эта загадочная подруга, записанная в телефоне под таинственной буквой «О.», то эти вопросы на медицинском форуме… Господи, ну не может быть СТОЛЬКО случайностей. Максиму казалось, что где-то что-то происходит. Что-то важное. Где-то совсем рядом, на виду. Ему даже казалось, что все вокруг об этом знают, и только он один находится в глубоком неведении. И что все тихонько посмеиваются над ним и мысленно тыкают пальцем.
-Поль, ты, правда, не знаешь, что за Олег тебе мог звонить?
Полина подошла к Максиму, обняла его за плечи и произнесла как-то совсем неозлоблено:
- Пошли кушать, Отелло ты мой ненаглядный. Что ж тебе все время какие-то мужики возле меня мерещатся? Ой, Макаров, не зря меня тогда в день твоего выпускного Пал Палыч предупреждал, что с тобой жить, как на вулкане. Вот теперь я понимаю, что он имел ввиду. Никогда не знаешь, когда ты в очередной раз взорвешься.
- Поль, ну я же тебе уже говорил… Я просто очень боюсь тебя потерять. Я понимаю, что обрек тебя на вот такую жизнь в разлуке, что не могу тебе пока ничего дать. Но я очень люблю тебя. Ты мне так нужна!
- Так, пошли кушать, говорю. – Полина улыбнулась. - А то чувствую, я тебя потеряю, когда ты прямо здесь умрешь голодной смертью.
***
- Глеб Александрович, можно нам пройти?
В кабинет заместителя директора фирмы «Осирис» Глеба Свиридова зашло несколько человек.
- Да, конечно, - Глеб указал рукой на стулья. – С кем имею честь?
- Это не важно, - обстоятельно произнес один из мужчин, - и положил на стол какую-то папку.
- Кто вы такие? Что вы хотите? – хозяин кабинета заметно переполошился.
- Да что ж вы, Глеб Александрович, такой нервный? Наверно, когда денежки воруете, так не нервничаете?
- Что вам нужно от меня?
- А вот, ознакомьтесь с содержимым папки.
Глеб открыл папку и по мере того, как он перелистывал листок за листком, его руки все больше дрожали, а лоб покрывался испариной.
- Откуда у вас это? – спросил он убитым голосом. – Кто вы такие? Где вы это взяли?
- Где мы взяли – это не столько важно, - мужчина внимательно смотрел на Глеба, - а вот где эти бумаги могут оказаться, это уже зависит только от вас, Глеб Александрович.
- Что я должен сделать? – спросил Глеб упавшим голосом.
- Ровным счетом ничего. Вернуть то, что вы украли. Если мне не изменяет память, в августе минувшего года вы брали кредит на квартиру?
- Да, брал… Но… это мои деньги. Я все деньги, которые вносил за кредит, сам заработал. Там нет ни одной украденной копейки. Это точно, я вам клянусь!
- Вы уверены? – мужчина внимательно смотрел на него.
- Конечно, уверен!
- И первый взнос вы тоже платили из своих денег?..
- Из своих! Вернее… из денег жены… бывшей. – Он опустил голову.
Мужчина встал, взял папку и потряс ею в воздухе:
- Вам, Глеб Александрович, два дня на размышление. Больше мы не придем. Если украденное не будет возвращено их истинной владелице, эта папка в тот же день плавно перекочует из наших рук в другие руки. И тогда вам придется расстаться не только с суммой куда большей, но, возможно, еще и со свободой. И еще - не вздумайте сказать вашей бывшей жене о нас. Это опять же в ваших интересах. И без глупостей!
***
Максим зашел в туалет, подошел к умывальнику, достал зубную щетку и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрело вихрастое существо со счастливой, блаженной улыбкой на лице. Да, как все-таки здорово, когда можно иметь вот такое дополнительное увольнение в субботу. Они с Полиной сегодня впервые провели время вне дома. Вместе гуляли по улицам и проспектам, зашли в небольшое уютное кафе, рассматривали витрины и новые памятники. Фотографировались на фоне столичных достопримечательностей. На улице было как никогда тепло, и впервые за несколько дней не шел противный мелкий дождь, который очень раздражал Полину. Максиму вдруг вспомнились те счастливые летние дни и часы, когда они не расставались с женой ни на миг. Когда каждое мгновение могли наслаждаться общением друг с другом. И вот сейчас, зная, что и завтра он сможет увидеть жену, Максим был на седьмом небе от счастья. Он не мог надышаться Полиной. И решил, что отныне он будет придумывать для нее в дни своих увольнительных какие-нибудь увлекательные прогулки, экскурсии, путешествия. Максим решил обязательно сводить жену в лучшие московские театры, на премьеры фильмов, и хоть иногда – в дорогие рестораны. Он видел, что Полина тоже осталась очень довольна этой субботней прогулкой… Для парня это было самым большим счастьем в жизни.
Максим еще раз удовлетворенно посмотрел на себя в зеркало, достал зубную пасту и выдавил ее на щетку, когда в туалет вошел Напалков.
- Оооо! Кого я вижу, - радостно приветствовал он сокурсника, а потом, подойдя к Максиму, указал пальцем куда-то чуть выше лба и приторно-удивленно спросил, - ой, а что это у тебя?
- Где? – Максим посмотрел в зеркало и провел рукой по волосам. – Что у меня?
- А ты не видишь, - Палка ехидно засмеялся, широко раскрыв рот, - вернее, не чувствуешь?
- А что я должен чувствовать? – Максим искренне недоумевал.
- Как рожки растут, которые тебе женушка наставила.
- Слышь ты, - Макс резко повернулся к Палке и хотел схватить его за грудки, - я тебя, кажется, предупреждал, еще одно гнилое…
- Да ты руки-то не распускай! - Напалков, как ни странно, был очень уверен в себе. - Я что ли виноват, что твоя благоверная налево ходит?
- Что ты гонишь?!
- Я гоню? – Палка язвительно усмехнулся, - а , ну да… Это ж закон паровоза. Мужья узнают обо всем последними. Я тебе говорю факты.
- Какие факты?! – Максим лютовал. - Ты ее видел с кем-нибудь?!
- Я – нет…
- Ну вот и…
-… а вот Шестов видел.
- Что ты гонишь? – опять повторил Макс.
- Не веришь - спроси у него. Палка вышел из туалета и через несколько минут вернулся вместе с однокурсником.
- Шестерка, скажи ему, а то он мне не верит. Скажи, что ты видел его бабу.
- Видел, - подтвердил тот.
- Где? – Максим старался казаться равнодушным.
- Да возле ювелирки, ну эта, самая большая, знаешь, «Серебрянный мир», на Арбатской. Она с каким-то чуваком там была. Такой чел респектабельный. Видно, что не бедный. У него джипяра такой! Вообще, убойный!
У Максима сердце упало в пятки.
- А ты уверен, что это она? – тихо спросил он. – Может это не Полина, а просто похожа? – кинул Максим сам себе спасательный круг.
- Ага, «похожа», - засмеялся Шестов, - а чего ж, если это не Полина, а просто похожа, она со мной поздоровалась?
- В смысле? – не понял Макс.
- Ну, в прямом. Они с этим чуваком вышли из ювелирки, а я как раз вышел из метро, я ее увидел, поздоровался, а она мне в ответ: «Здравствуйте, курсант!» И все. Еще улыбнулась мне. А потом они в тачку сели и уехали.
- Так что, Макарушка, пока ты на казенных кроватях спишь, твоя ненаглядная женушка, похоже спит с кем-то другим, - Напалков был чрезвычайно доволен собой.
- Да пошел ты… - Максим толкнул Палку, схватил полотенце и быстро покинул туалет.
***
Макс уже перестал считать свои бессонные ночи. Ну, за что ему это все? Вроде только успокоился! Вроде, поверил, что Полина ему верна, что она его не обманывает, что он у нее единственный… Они сегодня такой чудный вечер провели вместе, и на тебе! И если тогда Трофимов с Федоровым еще сомневались, что видели Полину, то на этот раз, бесспорно, это была она. Если даже поздоровалась с Шестовым. Блиииин! Да что же это такое! Вот не зря он подозревал, что все-таки что-то тут не чисто! Но почему? Зачем?! Максим вспомнил, как Полина почти расстроилась, увидев его дома в «неплановый» день. Рассказала, что утром у нее было много дел, что она очень устала. От чего устала? От шатания по ювелирным магазинам? А… кстати… она же сама сказала, что ей надо было отвезти методичку, съездить в консультацию и… встретиться с каким-то человеком. Так вот, оказывается, где они встречались.
Максим сел на кровати и уронил голову на руки. Он вспомнил весь сегодняшний день – как они гуляли с Полиной, как она прижималась к его плечу, как говорила, что он - самое дорогое, что есть у нее на свете. Боже мой! Но не может же быть, что все это время она так бессовестно ему врала?! Ну, не может человек так долго играть. На чем-то бы она все равно прокололась! Он бы почувствовал фальшь. Неужели, она его совсем не любит, и хочет сохранить этот брак только из-за того, что сама из обычной простой семьи, а деньги и связи родителей Максима открывают ей большие перспективы в жизни? Неужто мама была права?! Разве такое может быть? Неужели, все это только ради обеспеченной жизни? Неужели, все это время Полина просто умело притворялась, говоря ему о своей любви?! Ох, как же дожить до завтрашнего увольнения! Как не сойти с ума?! Теперь понятно, что все эти загадочные Оли, Глебы, дорогие подарки – не случайны. Значит, все-таки ему это не казалось. Стало быть, жена все же изменяет ему с другим. Завтра он прямо с порога спросит у Полины, с кем она была в ювелирном магазине, и пусть попробует только сказать, что это была не она, и что никакого Шестова она не видела. Максим понимал, что у сокурсника нет причины обманывать его. Зачем?! Какая ему от этого выгода? Блин, как же дожить до завтра? Завтра он все узнает! Хотя… Зачем ждать до завтра?! Сегодня! Сейчас! Немедленно!
Максим вскочил с кровати, схватил китель, скомкал его и положил на постель, накрыв одеялом, чтобы это производило впечатление, будто человек спит, укрывшись с головой. Потом быстро надел брюки и рубашку, выскочил из казармы, пролез сквозь дырку в заборе, и стремглав бросился в сторону дома.
Он бежал по улице, не разбирая дороги, сильный ветер бил его по лицу, а небо плакало мелким, противным дождем. Но Максиму было все равно – его сердце плакало, нет - рыдало сейчас в тысячу раз сильнее. Внутри его бушевала настоящая буря. Ему казалось, что его тело превратилось в огромные весы, на одной чаше которых была Полина – любящая, любимая и чистая перед ним, а на другой – та же Полина, только… не его, чужая, вывалявшая их чувства в грязи. Максим понимал, что он ее безумно любит, и не хочет потерять, но понимал и то, что если все это окажется правдой, они не смогут больше быть вместе. «Господи, ну почему эта дорога до дома вдруг стала такой длинной и такой бесконечной…»
***
- Полина!!!!!!!!! – Максим, запыхавшись, вбежал в их спальню, включил свет и стал трясти жену. - Полииина! Поля! Да проснись же ты!
Полина открыла глаза, села на кровати и перепугано посмотрела на него. Она все еще никак не могла отойти ото сна.
- М…Макс? Что… что случилось? – она удивленно смотрела на него. – Откуда ты здесь?
- Полина, я больше не могу! Отвечай! С кем ты сегодня утром была в ювелирном магазине? С кем?!
- Максим, - Полина все еще не могла прийти в себя спросонья и терла глаза, - подожди… Что ты кричишь? Родителей разбудишь.
- Полина, я буду кричать! Еще громче буду кричать! Я весь дом разбужу! Отвечай, с кем ты ходила в ювелирный магазин?!
- Макс… Успокойся… Ты все… ты...не так понял…
- Не надо меня успокаивать!!!! С кем ты там была?! Отвечай!!!!!!!
В это время в комнату вошел Петр Иванович.
- Так! Что здесь происходит?! Что за крик?! – строго спросил он. – Макс, ты откуда здесь? Среди ночи… Это что еще такое! Что случилось?
Но Максим даже не повернулся в сторону отца. Он тяжело дышал и каким-то звериным взглядом смотрел на жену:
- Полина, отвечай! С кем ты утром была в ювелирном???!!! И что ты там делала?
Полина сидела на кровати и смотрела на него, как затравленный зверек.
- Ах, вот оно что… - Петр Иванович вздохнул, - так, Макс, пошли отсюда.
- Папа, не лезь в нашу семейную жизнь! Полина, ответь мне!
- Пошли, пошли, - отец потянул Макса за рукав, - я тебе отвечу, с кем твоя жена была в ювелирном магазине.
- Папа… - Максим ошарашено посмотрел на него. – Ты что… знаешь?!
- Конечно, знаю… - спокойно ответил Петр Иванович.
- Ты что, с ней за одно?! – Максим не мог поверить в услышанное.
- Пошли, я тебе говорю, - он вытолкал Максима из спальни и, повернувшись к перепуганной невестке, ласково произнес, - спи, Полечка. Успокойся! Все будет хорошо! Я ему сам все объясню. – Потом щелкнул выключателем и плотно прикрыл дверь спальни.
- Пап, я ничего не пойму! Что в этом доме происходит?! Такое ощущение, что тут творятся какие-то великие дела, все в курсе, и только я один ничего не знаю! Объясни мне!
- Во-первых, не кричи – мать разбудишь. Она хоть сегодня и со снотворным уснула – вечером плохо чувствовала себя, но ты так орешь, что мертвого поднимешь. А во-вторых – успокойся. Сейчас, подожди, я оденусь, отвезу тебя в училище и по дороге все объясню.
- Не надо! Сам дойду!
- Ага! В одной рубашке почти зимой? Не хватало, чтоб еще воспаление легких подхватил! Надень вон мою куртку! Жди, я сейчас. И к Полине не смей заходить! Совсем мозгов нет – среди ночи он прибежал разборки устраивать с беременной женой! Отелло недоделанный… Эх, Макс, когда же ты уже наконец повзрослеешь?
***
- Пап, ну не томи уже, - Максим жалостливо посмотрел в глаза отца, когда они сели в машину. - Объясни мне, что происходит? С кем была Полина?
- А с чего ты взял, что что-то происходит?
- Ну как… Она с кем-то была в ювелирном магазине, ты все об этом знаешь… Какие-то тайны. Какие-то недомолвки. Такое чувство, что все всё знают, и только я один как дурак. Я ничего не пойму! Какой-то с ней был мужик представительный, «упакованный» весь. Кто это? С кем она там была?
- А ты не догадываешься? – Петр Иванович вдруг усмехнулся.
- Нет, - хмуро произнес Максим.
- Она там была… - отец наклонился и что-то шепнул Максиму на ухо.
- С кееем???!!! – Максим аж поперхнулся, а потом повернул голову и вытаращил изумленные глаза на отца. – Пап… ты что… смеешься надо мной?
- Нет, я тебе сказал чистую правду.
- Пап, ты издеваешься? Да?
Петр Иванович ничего не ответил, только вновь с усмешкой глянул на сына, включил зажигание, и машина выехала со двора.
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 11.04.2009, 21:31 | Сообщение # 32 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 15
До училища они добрались быстро – минут за пять. Учебное заведение, в котором учился Максим, находилось на территории Кузьминского парка, всего в нескольких километрах от их дома. Всю дорогу, пока они туда ехали, Макс угрюмо молчал, уставившись куда-то в одну точку на полу. А когда машина остановилась, он, наконец, поднял глаза и посмотрел на отца:
- Пап, что у тебя с ней?
- С кем? –Петр Иванович удивленно посмотрел на сына.
Максим не ответил, он внимательно посмотрел на родителя, а потом продолжил:
- Я так понимаю, у вас все это началось, когда мама в Твери квартиру продавала, а вы жили вдвоем?
- Макс… ты… ты что имеешь ввиду????!!!!! - Петр Иванович вытаращил глаза на отпрыска. - Что я и… Полина…Слушай, ну ты даешь!!! Ну, у тебя и фантазия! – Макаров-старший расхохотался. – Ну, спасибо тебе, сын! Да, Макс… Не ожидал я от тебя такого. Хорошего же ты мнения о своем отце и своей жене. Долго думал?
- А что… Ты же сам сказал…
- Что я тебе сказал?!
- Ну… Что утром в ювелирном это ты… был …с ней.
- И что?
- Ну как…
- Что «как»?! Ты не понимаешь, как свекор может со своей невесткой пойти в магазин?
- А что вы там делали? Что ты ей там покупал?
- А почему я ей должен был там что-то покупать? У нее для этого, по-моему, есть муж.
- А что тогда? Что вы там делали вдвоем?
- А ты не догадываешься?
Максим снова ничего не ответил, а только пристально посмотрел на отца.
- Макс, вот если бы ты свою голову всякими глупостями не забивал, то ты бы вспомнил, что скоро у твоей матери – день рождения, и не просто день рождения, а юбилей – сорок лет.
- Да я как-то…
- Я уже понял, что ты «как-то»… А вот я хочу не как-то, а как надо отметить это событие. Я, между прочим, уже заказал ресторан, разослал всем приглашения и даже отпросил тебя из училища на этот день. И подарок ей хотел выбрать ни какой-нибудь, а самый лучший! У твоей жены очень хороший вкус, она во всем этом прекрасно разбирается, тем более она сама – женщина, вот я и попросил ее пойти вместе со мной и помочь мне выбрать хороший достойный подарок для твоей мамы. Ты считаешь, что это преступление?
- Блииин… - Макс опустил голову.
- Макс, Макс… Смотрю я на тебя – куда тебе ребенка? Ты сам еще тааакой ребенок. Я уже не знаю кому молиться и кого благодарить, что хоть Полина возле тебя оказалась. Она хоть как-то сдерживает твой пыл и неуемный темперамент. Нет, ну надо ж такое придумать «Что у тебя с ней?» - он хмыкнул, - а среди ночи ввалиться к беременной жене и отношения выяснять? Макс, вспомни, разве я тебя не предупреждал, тогда, помнишь, еще в Твери, в ресторане, что так оно и будет? Разве я тебе не говорил, что не выдержите вы такой жизни. Нет, в Полине я теперь не сомневаюсь. Она – умничка. Она все вытерпит. Но вот ты… Макс, я тебя хочу предостеречь. Запомни, если ваша семья разрушится – то только по твоей вине. Только по твоей. Я тебе честно скажу - я бы на месте твоей жены уже б давно тебя бросил. Что же ты творишь? Я вот не знаю, как ты завтра у нее будешь просить прощения…
Максим тяжело вздохнул:
- Пап, да я сам уже понимаю, что дурак. Просто я даже подумать не мог, что она в этот магазин с тобой могла пойти.
- Угу… А подумал, что с любовником, да?
И снова Максим ничего не ответил, только еще ниже опустил голову. Отец пристально посмотрел ему в глаза:
- Макс, какой же ты глупый! Твоя жена ждет ребенка. От тебя. Она беременная. Понимаешь, бе-ре-мен-ная! Неужели, ты не можешь понять, что она хочет иметь нормальную семью, и как любая мать хочет, чтоб у ее ребенка был отец. Родной отец! Родной, понимаешь? То есть ты! У меня в голове не укладывается, как ты не можешь этого взять в толк. Наверно, потому что ты сам никогда не жил без отца, и не можешь понять, что это значит. А вот Полину одна мама воспитывала, и она прекрасно знает, как это важно, когда у ребенка есть оба родителя. Но смотри… Ты допрыгаешься. Вот, знаешь, если Полина примет решение уйти от тебя, я буду полностью на ее стороне, хоть ты и мой сын. Макс, ну нельзя же быть таким!
- Пап, да все я понимаю… Я ее просто очень люблю, и очень боюсь потерять. А нахожусь в этом училище целыми днями, как в тюрьме, вот мне и мерещится всякое. Да еще пацаны масла в огонь подлили… Ну вот я и…
-Макс, ты знаешь, у меня в детстве товарищ был – Вовка Рощин. Ты не представляешь, что это был за парень – умный, эрудированный, душа компании… Школу с золотой медалью окончил, на всех Олимпиадах призовые места получал. По жизни просто летел. А уж красавец какой был! У него даже кличка в школе была – Ален Делон. Девчонки гроздьями на нем висли. Потом в МГУ поступил. Женился, как и ты рано очень – лет в 18. Свою жену на руках носил, любил до безумия. Но так же - до безумия - ревновал к каждому встречному столбу. Я помню когда-то на дискотеке подошел к ней, что-то у нее спросил, он как подлетел ко мне, как оттолкнул меня от нее. Очень боялся ее потерять. Знаешь, замечательный был парень, но такой же горячий и такой же взрывной был как ты. И случилась беда. Когда-то вечером он увидел, что его жена идет под ручку с каким-то юношей, тесно к нему прижимаясь, а потом этот парень ее на руки подхватил. Вовка, недолго думая, схватил первый попавшийся булыжник, размозжил этому парню голову, а потом прибежал домой и сиганул с десятого этажа. А в результате оказалось, что этот парень его жене был вообще незнаком. Что она, когда выходила из автобуса, очень сильно подвернула ногу, и он просто решил ей помочь дойти до дома. А когда увидел, что она совсем не может идти, решил донести ее до подъезда на руках. А в результате вот такое произошло… Два человека в морге, жена рассудком тронулась после всего этого, а полугодовалого ребенка забрали в детский дом. Кому он что доказал? Максим, ты у меня единственный. Мы с матерью тебя очень любим. Я не хочу, чтобы ты вытворил что-нибудь подобное.
- Пап, ну ты что, я…
- А что? Тебе вон кто-то что-то сказал, и ты среди ночи побежал домой, как ошпаренный, ввалился к беременной жене и стал разборки чинить. А если бы твои друзья ошиблись, и это оказалась бы не Полина, а если бы просто решили над тобой подшутить? А ты вот так на все реагируешь. Макс, пойми, если даже тебе что-то сказали, если ты даже сам своими глазами что-то увидел, пусть даже свою жену с мужчиной, это не повод бежать и выяснять отношения. На поверку может оказаться все не так. Абсолютно не так. Вот взять даже сегодняшний случай. Твоя жена выходит из магазина с мужчиной. И что? Это может оказаться кто угодно – сосед, который вызвался ее до дома довезти, бывший однокурсник, одноклассник, с которым не виделись лет сто, какой-нибудь сват, брат, да кто угодно. Даже муж любой ее подруги. Ты со мной не согласен?
- Согласен… Я как-то не подумал об этом. Пап, ну я же тебе говорю – я целыми днями в этом училище… А Полина там. Я же ее не обеспечиваю, ничего ей не могу дать. Вот мне все время и кажется, что она может с кем-то…
- Знаешь, Макс, раз уж пошел такой разговор, я тебе вот еще что скажу. Если даже рано или поздно случится так, что ты, действительно, где-то когда-то увидишь свою жену с другим мужчиной, и если даже она тебе скажет, что да, это ее спутник, и что это ее молодой человек, и что она его любит, даже тогда не стоит устраивать разборок. Женщина должна сама сделать свой выбор.
- Пап, я не пойму, ты о чем…
- Понимаешь, Максим, мы мужчины, если и бегаем от женщин, если уходим из дома, то только потому, что нам хочется каких-то приключений, новых эмоций, разнообразия. А вот женщины, они почти все очень сильно держатся за семью. И если кто-то из них уходит от мужа, то причины, как правило, только две. Это или огромная, сильная, неземная любовь к другому мужчине или то, что с нынешним мужем она просто уже не может жить. И в том, и в другом случае, нужно оставаться мужиком, нужно дать ей возможность выбрать, с кем она хочет остаться. И если выбор сделан не в твою пользу, отпускать женщину без истерик. Потому, как показывает опыт, даже если ты ее физически к себе привяжешь, ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Запомни это.
- Пап, ты хочешь сказать, что Полина может…
- Насчет Полины я ничего не говорил. Я просто привожу тебе реальную жизненную ситуацию. Дай Бог, чтоб у вас с Полиной это не случилось. Но если все-таки когда-то, может лет через сто, так произойдет, вспомни вот эти мои слова. А вообще… Все зависит только от тебя. Абсолютно все. А насчет того, что ты целыми днями в училище… Макс, ты сам выбрал, где тебе учиться. Ты знаешь, я предлагал тебе соооовсем другой вуз. Но ты сделал свой выбор. Я тебя предупреждал. Но ты решил по-своему. Будь же теперь мужиком! Еще целых четыре года впереди! Ты будешь все это время Полину вот так изводить?
- Пап, ну ты что, я…
- Я – ничего. А вот ты очень сильно задумайся о своем поведении! Так… Ладно, с Полиной я завтра утром поговорю, надеюсь, мы сможем с ней все уладить. На вот, - он протянул ему несколько крупных денежных купюр, - чтоб завтра пришел с букетом самым красивым и чтоб на коленях просил прощения!
- Хорошо…
- Все, иди! И запомни наш разговор! Смотри! Потеряешь ее, будешь последним дураком. И ребенка своего не увидишь. Всю жизни потом будешь локти кусать. Да поздно будет! Знаю я такие истории. В общем, Макс, подумай! Крепко подумай над тем, что ты делаешь!
- Да, пап, я все понял. Спасибо тебе.
- Все, беги. Я надеюсь, сегодняшний случай пойдет тебе на пользу. А с Полиной я поговорю.
***
- Ну что, мои хозяюшки, что у нас сегодня на завтрак? - Петр Иванович появился в дверях кухни.
- Отбивные! – почти хором ответили Лариса Сергеевна и Полина.
- Какое единодушие! – засмеялся Макаров. – Вы уже закончили?
- Да, почти, уже жарятся, сейчас будем завтракать, - Лариса Сергеевна сняла фартук. – Минут через десять.
- Полина, - Петр Иванович обратился к невестке. – Зайди ко мне на минутку.
- Да, сейчас, - Полина тоже сняла фартук и послушно прошла в кабинет Макарова-старшего.
Он плотно закрыл дверь и жестом указал ей на большой кожаный диван, а когда она села, подошел и присел рядом.
- Поль… Я тебя попросить хочу. Ты уж не сильно гневайся на Макса за вчерашнее. Ну, сама понимаешь… Он же, наверно, что-то чувствует. Где-то даже на подсознании. Понимает, что ему чего-то недоговаривают. А тут, видно, ему этот лопоухий, ну, помнишь, тот, который с тобой поздоровался возле магазина, ну, однокурсник Макса…
- Да, Шестов…
- Ну, вот, видимо этот Шестов еще и сказал ему, что видел тебя с каким-то мужчиной, вот он и вскипел. Так что, Полина, твое право обижаться на него или нет. Но я прошу – будь с ним помягче. Ты же понимаешь, ему сейчас тоже нелегко…
- Петр Иванович, да все я понимаю… Не волнуйтесь, не буду я обижаться на него. Его, действительно, можно понять. Он такой горячий. Он же всегда так реагирует на подобное. Я, еще когда у них преподавала, такого от него наслушалась. Я уже привыкла. Так что не переживайте. Я думаю, он уже остыл.
- Да остыл он еще вчера. Кстати, - он усмехнулся, - ты знаешь, что он подумал, когда я сказал, что это я там был? Что у нас с тобой рооооман!
- Чтоооо?! – у Полины расширились глаза и она засмеялась. – Во, дает! Знаете, Петр Иванович, одно хорошо, мне с ним скучно никогда не будет! Нет, ну это только додуматься надо… Роман… Ладно, вы не переживайте. Я даже разговор не буду заводить на эту тему. Сделаю вид, будто и не было этого ночного визита.
- Ну, вот и хорошо. Оно и ему не нужны эти разборки, а тебе – тем более. Так что договорились?
- Ну, конечно, договорились.
- Ну вот и хорошо, пошли кушать.
***
… - ну вот, а со следующей недели у первого и второго курса начинаются занятия по бальным танцам. А я смотрю на свой живот и вот не знаю, как мне вытанцовывать с таким «хозяйством» - курсанты засмеют!
- Ничего, переживут, - улыбнулся Петр Иванович. – Это жизнь. Мы вон с Ларисой, помню, на моем дне рождения, это сколько у тебя уже было – месяцев семь?
- Шесть, - поправила Лариса Сергеевна.
-… ну, шесть. Так мы с ней так танцевали, всех завидки брали! А ее мама все в обморок падала, думала, она прямо там и родит!
- Вот потому Макс и получился такой подвижный! – заметила Полина.
И они все вместе рассмеялись.
- Кстати, - Лариса Сергеевна посмотрела на мужа и невестку, - о дне рождения и о маме. У меня тут идейка одна возникла. Мы же до сих пор не знакомы с Полиной мамой. Она же тогда заболела, на свадьбу не приехала. Так вот, я подумала, что мой юбилей - хороший повод познакомиться. Поль, давай ее пригласим на мой день рождения.
- Отличная идея! – поддержал жену Петр Иванович.
- Я не знаю, - Полина вдруг опустила глаза, - она вообще в последнее время болеет часто. Не знаю, сможет ли она приехать…
- Да почему не сможет?! Мы за ней, если надо машину вышлем, а? – Петр Иванович подмигнул жене.
- Ой, да вы что! – Полина замахала руками. – Не надо! Она и на поезде приедет. Лишь бы здорова была…
- В общем, давай так, ты ей позвони… - Лариса Сергеевна посмотрела на невестку. - Хотя нет, дай мне телефон, я сама ее приглашу. Имею право увидеть свою сватью!
- Ну, хорошо, если вы так хотите…
Лариса Сергеевна заметила, что Полина немного сконфузилась.
- Поль, ты что, не хочешь свою маму здесь видеть? Или ты ее стесняешься? Ничего страшного, что она из обычной семьи. Полина, ты зря волнуешься. Все будет хорошо!
- Да нет, что вы, я очень хочу маму увидеть, и не стесняюсь я ее, - Полина вздохнула, - только вот боюсь, чтоб ей плохо тут не стало.
- Поля, - Петр Иванович посмотрел на нее, - ты не переживай, тут же столица, тут лучшие медицинские силы, тем более я-то - не последний человек, - он щедро приобнял невестку за плечи. - Я надеюсь, что все с ней будет хорошо, но если, не дай Бог чего, ты же понимаешь, помощь ей тут окажут еще лучшую, чем в ее городишке. Так что за это можешь даже не думать.
В это время у Ларисы Сергеевны зазвенел мобильник.
- Алло! – она взяла трубку. – Томочка? Ты уже приехала? Чтооо?! Как? Да ты что! А вот с этого места поподробнее, - Лариса Сергеевна встала из-за стола, жестами показала, что она извиняется, и быстро покинула кухню.
- Поль, я правильно тебя понял – причина не в болезни мамы, а в том, о чем я подумал? – уточнил Петр Иванович, когда они остались одни.
- Да… - едва слышно произнесла Полина.
- А мне кажется, ты зря волнуешься…
- Вы так думаете?
- Уверен. Полина, ты просто накручиваешь себя. Все будет нормально. Москва – огромный город. Вероятность минимальная. Я очень хочу увидеть твою маму. Я думаю, и она с удовольствием познакомится с нами. Так что, пусть приедет, хорошо?
- Ну, хорошо, только…
- Никаких «только»! Все будет замечательно! Волноваться абсолютно не о чем. Так что не переживай! Ты знаешь, что на меня ты можешь рассчитывать всегда. Я ее беру под свою полную опеку!
- Петр Иванович, спасибо вам огромное за всё, если б не ваша поддержка, я б, наверно, этого напряга просто не выдержала. Вы не представляете, как я вам благодарна!
- Поль, ну о чем разговор, мы же одна семья!
***
И снова Максим в раздумьях застыл у входной двери. Он понимал, что ему предстоит нелегкий разговор с женой. Он уже, действительно, приготовился просить у Полины прощения на коленях. Макс был готов выслушать от нее все что угодно, но боялся только одного – чтоб Полина его не покинула. Чтобы она не встретила Макса с уже готовым решением – уйти от него навсегда. В руках парень сжимал огромный букет цветов – он купил Полине сто одну розу – на все те деньги, что дал ему вчера отец. Но он понимал, это - ничто по сравнению с его подозрениями, которые жена может просто ему не простить. Максим еще какое-то время потоптался возле двери, потом глубоко вздохнул и вставил ключ в дверной замок. Полина выпорхнула ему навстречу, едва он появился в дверях. Она была одета в элегантное платье, на груди красовалось изящное колье, а волосы были убраны очень стильно. И к изумлению Максима, жена буквально повисла у него на шее.
- Маакс! Я уже за день успела по тебе соскучиться! Боже мой, это… что?!
- Это – тебе! – Максим протянул ей букет, который Полина едва удержала в руках.
- Какая красотища! Макс – ты просто волшебник!
Она положила букет на небольшой диванчик и вновь обняла Максима:
- Спасибо тебе, любимый...
Полина вела себя так, будто этой ночью ничего и не произошло.
Максим разделся, разулся, прошел в комнату и… обомлел. На столе, празднично сервированном, стояли изысканные блюда, лежали фрукты, стоял графин с соком и… горели две свечи.
Максиму казалось, что он маленько подвинулся рассудком. Он рассчитывал, что жена устроит ему очередной (впрочем, вполне заслуженный!) скандал, а тут… такое.
- Поль, это… что? – он с изумлением переводил взгляд с нее на всю эту красоту.
- А что, тебе не нравится? – она с улыбкой смотрела на него. – Просто мне захотелось, чтобы у нас с тобой был романтический ужин. Вот и букет твой такой роскошный как раз в тему. Макс, я считаю, что мы с тобой должны хоть иногда устраивать друг другу вот такие маленькие праздники. Праздники любви. Разве я не права? Вот вчера ты устроил мне такую шикарную прогулку, а сегодня я хочу порадовать тебя. Мне кажется, мы должны не только что-то требовать друг от друга, но и хоть изредка дарить один другому вот такие малюсенькие радости… Ты со мной согласен?
- Да, Поль, согласен… Но… Понимаешь… Я хочу перед тобой за вчерашнее извин…
- Не надо… – Полина бережно прикрыла его рот ладошкой, а потом осторожно накрыла его губы поцелуем.
Несколько минут они страстно целовались, а потом сели за стол.
Максим был в полном шоке от происходящего. Он не понимал, что происходит, почему Полина совсем на него не сердится. К чему все это? Он даже стал подозревать, что все неспроста…
Кушали они почти молча, лишь изредка перекидываясь короткими, почти незначительными фразами. А когда закончили, Полина села на диван и вдруг попросила:
- Макс, включи, пожалуйста, камин…
А как только дрова затрещали, и яркие языки огня взметнулись ввысь, Полина обняла Максима, прижалась щекой к его плечу, положила его руку себе на живот и тихо, словно боясь спугнуть эту гармонию, произнесла:
- Знаешь, Макс… Моя бабушка, когда я была совсем маленькая, часто рассказывала мне одну сказку. Скорее это даже не сказка, а притча… Я не знаю, откуда она ее узнала, может где-то вычитала, а может придумала сама… Столько лет прошло… Но я помню ее почти наизусть- детская память цепкая. А сейчас все чаще и чаще ее вспоминаю – мне кажется, эта притча о нас с тобой. - Полина вздохнула, еще теснее прижалась к мужу и, глядя на пляшущие языки пламени, начала повествовать. - Жил-был Огонь. Он мирно пылал в своем небольшом очаге, который выстроила и поддерживала его спутница - Хранительница очага. Ее устраивал этот очаг. Не то, что бы она не мечтала о чем-то другом, но здесь было тихо и спокойно, и не слишком донимали бури, бушующие за стенами их дома. Достаточно было подбросить немного сухих веток, и огонь весело гудел и давал столько тепла, сколько надо.
Было время, когда Огонь буйно пылал, веселясь и вспыхивая, ярко переливаясь всеми красками ослепительного пламени. Он очень любил жизнь, всегда был в ее хороводе и сутолоке, иногда обжигая, но чаще даря тепло окружающим. Многие молодые хранительницы мечтали приручить его, но отступили, не сумев совладать с бушующим пламенем. Огонь был слишком юн душой. Упиваясь безудержной силой молодости, он был уверен в вечном горении и все пылал, пылал, пока не заметил… что вокруг никого уже нет. И тогда появилась она. Тихая и незаметная… подхватила и унесла Огонь в свое жилище, строить свой собственный мир, свой очаг, с огнем, принадлежащим только ей. Их дом не был богат, как ей мечталось когда-то, но здесь была тишина и покой, и возможность тихо править своим маленьким миром. Все было по правилам, размеренно и прилично. Многие радовались, глядя на них. Многие ставили в пример. Кто-то завидовал. Кто-то учил жить. Но все, как ни странно, сходились в одном: на них всегда можно положиться. Если грянет буря, в их доме всегда можно найти приют и пристанище, обогреться и переждать непогоду… А мораль, Максим, в этой притче такова - так устроен этот мир: хранительницы нуждаются в тепле, а огни не могут существовать без хранительниц. Максюш, помни это всегда. Только если мы будем поддерживать друг друга, только если вместе будем противостоять бурям, мы все выдержим. Если же мы перестанем друг другу доверять, если не будем постоянно подбрасывать веточки – взаимное уважение и любовь друг к другу - в наш семейный очаг, он потухнет. Исчезнет. Его просто не станет…
- А еще… - Полина вздохнула и склонила голову мужу на грудь. - Знаешь, есть, наверно, и другая мораль этой притчи. Максим, огонь хорош и приносит пользу и радость только тогда, когда он мирно горит в своем очаге. Если же он вдруг по какой-то причине взовьется огромным пламенем, от этого будет только беда. Он нанесет ожоги своей Хранительнице, уничтожит жилище и сам погибнет под струями воды, которой будут его гасить… Я думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Я хочу, чтоб наш семейный очаг все время горел ровно, и чтобы в нем всегда было именно столько веточек, чтобы он и не погас, и в то же время, чтобы не стал разрушительной силой. Давай будем вместе беречь его от жизненных бурь…
Максим не мог вымолвить ни слова. Он, молча, слушал Полину и неотрывно смотрел на огонь.
Это был один из самых лучших вечеров в их жизни.
***
Полина вышла из дверей училища и быстро направилась к своему автомобилю. Когда она уже почти подошла к нему, вдруг услышала, как знакомый голос негромко окликнул ее:
- Полииина!
У девушки перехватило дыхание, а сердце учащенно забилось. Она медленно повернула голову:
- Ты?!
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 11.04.2009, 21:32 | Сообщение # 33 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Ну что, ребята, видно точка кипения от неудовлетворенности новым сериалом достигла своего пика. Лично у меня. Потому как, видать, пора уже меня отправлять туда, куда я отправила в предыдущей главе Полину.  Поэтому просто пересматривание серий "Кадетства" уже не помогает. Так что я решила "лечиться" другим способом, и вот приобрела сегодня... вот что.
Да, это суворовский краб. Настоящий! Просто ТАК захотелось его в руке подержать! Так что есть у меня теперь талисманчик, который помогает скрашивать долгие дни ожидания до появления Макса и Полинки в "Кремлевских курсантах".
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 11.04.2009, 21:33 | Сообщение # 34 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 16
- Ой, Полинка, - Даша радостно приветствовала подругу. – Что-то ты ко мне зачастила.
- Дашка, ты не занята? Можно войти?
- Конечно, можно! Спрашиваешь еще! Ты опять к обеду. Если хочешь, налью тебе тарелку супа.
- Да, нет, Даш, я ничего не хочу…
- Слушай, Поль, а что у тебя с лицом? Я сегодня в Интернете видела фотку – сидит такой кот с испуганными, вытаращенными и непонимающими глазами, и подпись «Полный звездец!» Вот ты мне сейчас этого кота напоминаешь! – Даша рассмеялась.
- Даш, да, по-моему, точно – полный звездец… Полнейший…
- Что, Макс узнал-таки? – подруга испуганно посмотрела на Полину.
- Да нет, дело не в Максе. Даш, - Полина подняла голову и посмотрела подруге прямо в глаза, - слушай, либо у меня что-то с головой, либо в Африке снег выпал. Я вообще ничего понять не могу.
- А что случилось?
- Даш, я сама не пойму, что случилось… со Свиридовым, но… он мне деньги вернул.
- Какие? Вот те, за квартиру?
- Ну да…
- Как вернул?
- Ну как… Молча. Подошел на улице, и отдал.
- Ни фига себе! И что, ничего не потребовал взамен?
- В том то и дело, Даш! Ты же знаешь Глеба! Я вообще не могу понять, что во Вселенной должно было произойти, чтобы он так поступил.
- Так подожди, расскажи подробнее. Как это все было?
- Ну как… Я выхожу из училища, подхожу к машине, и тут он меня окликает. Даш, я его как увидела, меня аж всю типать стало. Представляешь, прямо возле училища, там где Макс в любой момент мог его увидеть. Подходит ко мне, так, знаешь, спокойно, типа, привет, как дела, как жизнь, пятое-десятое. Потом говорит, мол, я же тебе там деньги остался должен. Вот хочу отдать, пошли ко мне в машину. Ну, я ж не знаю, что он задумал, говорю: никуда я не пойду. Он знаешь, так спокойно отвечает: тогда подожди. Потом отошел к своему «Ауди», достал деньги, принес и отдал мне. Все! Пожелал всего хорошего и испарился. И все. Даш, что это было? Что это значит?
- Это значит, - Даша расхохоталась, - что ты Максима даже не обманула.
- В смысле?
- Ну как, ты же ему сказала, что Глеб тебе отдал деньги, он тебе их и отдал. Так что теперь если даже он его встретит, Свиридов все сможет подтвердить. Так что одной проблемой меньше!
- Ой, Даш, я и не знаю, что делать – радоваться или огорчаться. Мне, конечно, эти деньги сейчас ох как кстати! Но с другой стороны, Даш, я боюсь. А если он что-то задумал?
- Поль, да не парься ты. Он же по собственной инициативе это сделал. А будет наезжать, что-то требовать, свекру пожалуешься, он найдет, как ему мозги вправить.
- Ну это да… Этот найдет…Дашка, ты не представляешь, сколько он мне помогает. Я не знаю, что б я без него со всем этим делала.
- Ну вот... Сама ж говоришь, он у тебя золотой человек! Так что успокойся!
- Даш…
- Что?
- Слушай, ну раз уж мне эти деньги привалили, давай завтра сходим в какой-нибудь бутик, у меня у свекрови юбилей - сорок лет, может, поможешь выбрать ей подарок?
- Поль, да без проблем! Так, и улыбнись, улыбнись. Будем считать, что просто случилось маленькое чудо, и Глеб Свиридов наконец-то стал мужиком.
- Ой, Дашка, завидую я твоему чувству юмора и твоему оптимизму!
- А без оптимизма, подруга, на свете жить нельзя! Ладно, пошли чай пить.
- Да, нет, Даш, я пойду. Мне просто необходимо было хоть кому-то это рассказать. Но мне нужно идти. У меня вечером еще встреча…
- С кем?
- Даш, ну с кем… - Полина посмотрела на подругу.
- Ааа….Ну тогда не смею задерживать!
И Даша понимающе закивала головой.
***
- Полина, может тебя прямо до дома довезти? Ты какая-то бледная… Не нравится мне это…
- Нет, ты что! Не надо. Не дай Бог, соседи увидят или свекровь будет откуда-нибудь возвращаться… Мне лишние неприятности не нужны.
- Да какие соседи, какая свекровь, ты на часы посмотри – темень полная! Кто тебя увидит?!
- Да нет, все равно не надо. Я не хочу рисковать. Да тут и пройти всего ничего, пять минут. Ладно, я пошла, спасибо тебе за такой чудный вечер.
- Да не за что благодарить. Отдыхай! А завтра я тебе позвоню. И давай все же как-то решай насчет работы. Полина, тебе не нужно больше работать, я буду тебя обеспечивать, я буду тебе помогать. Ты же знаешь – я безумно тебя люблю. Я не понимаю, как я все эти годы жил без тебя. Я для тебя все сделаю! Не мучай себя. Посмотри, на тебе уже лица нет. Тебе нужно больше отдыхать.
- Ну, я же не могу вот так просто уйти, - Полина повернула голову, - Максим может что-то заподозрить…
- А что он заподозрит? Он даже обрадуется, мне кажется. Скажешь, что плохо себя чувствуешь, разве это не аргумент?
- Да я всегда так отстаивала свое право на работу, а тут…
- А тут на другой чаше весов – здоровье. Так ему и скажи.
- Хорошо! Я подумаю… Счастливо!
Полина вылезла из машины и быстро пошла по направлению к дому. Сидящий в машине мужчина, посмотрел ей вслед, покачал головой, потом взял мобильник, набрал чей-то номер и сухо произнес:
- Проводи ее до подъезда…
И тут же из стоящего неподалеку автомобиля вышел невысокий крепкий «качек» и медленно пошел вслед за Полиной.
Мужчина в машине снова набрал чей-то номер и вновь произнес довольно сдержанно:
- Ну что там? Все нормально? Что ее бывший? Отдал? Вы проследили? Хорошо! Теперь, что с Максимом? Нашли выходы на этого… как его? Ну да. Ну, так из-за чего тогда задержка? Ладно. Но я хочу, чтоб это случилось как можно быстрее. Действуйте.
***
Полина уже подходила к дому, и чтобы немного срезать путь, она свернула в темный переулок, когда на ее пути выросла чья-то фигура. Девушка попыталась обойти идущего ей навстречу человека, но он преградил ей путь. Она попыталась бежать, но мужчина схватил ее за руку и поднял капюшон. Полина узнала в нем Чадова, бывшего однокурсника Максима. Она увидела, что глаза у него какие-то безумные. «Наколотый!» - промелькнуло у нее в голове. У Полины похолодело внутри.
- Ну что, сука, вот мы и встретились! Так это, оказывается, ваших рук дело вместе с твоим уродом-муженьком, что меня из кремлевки поперли? Мне Палка все сказал. Пришло время отдать должок. Ты смотри, вся в брюликах…
- Во-первых, это не мы, у тебя неправильные сведения. А во-вторых, что ты от меня хочешь? – Полина старалась казаться спокойной, хотя ее всю колотило.
- Я от тебя?! – он хмыкнул. - От тебя я уже ничего не хочу!
Кэмел резко выхватил руку из кармана, и Полина увидела, как блеснуло лезвие ножа.
- Виталик, не делай этого, пожалуйста, я очень тебя прошу! – Полину трусило. – Я тебе все отдам. Все, что у меня есть.
- Я тоже тебя когда-то просил не ставить мне двойку, – злобно шептал Чадов. - Тоже говорил «пожалуйста». Но ты меня не послушала. Теперь мы поменялись ролями. Сейчас за все ответишь!
Кэмел замахнулся.
И тут Полина поняла, что она медленно оседает на землю. Последнее, что зафиксировало ее сознание, это какую-то потасовку и девушка почувствовала, как в ее плечо, казалось, вонзились тысячи иголочек.
***
- Пооооолечка!!!!!!!!!!! – Максим вбежал в больничную палату и кинулся к жене. – Любимая моя! Как ты меня напугала! Зайчик мой, - он стал целовать ее руки, - как ты тут?
- Максим, не переживай, уже все хорошо… - произнесла Полина едва слышно.
- Да какое там хорошо! Ты такая бледная! Я ж ничего не знал. Представляешь, мне ничего не сказали. Я сразу недоброе почувствовал, когда ты на урок не пришла. Прибежал к Летучему, он говорит, что ты простудилась, на больничном. Я давай звонить домой, а родители говорят то что ты в душе, то спишь, то мобильный у тебя в ванную упал. Я уже не знал, что думать. А сейчас пришел в увольнение, мама и сказала, что тебе прямо на улице плохо стало, и тебя какой-то мужчина отвез в больницу. Полечка, как ты? Что с малышом? Ничего опасного?
- Максим, я ж тебе говорю, уже все хорошо… Меня уже на днях должны выписать.
- А почему у тебя плечо перебинтовано?
- Да так… Я когда падала, за какой-то штырь зацепилась… Ну и поранилась…
- Так, Поль, послушай меня! Я уже все решил! Значит так, я думаю, эксперимент на тему: «Полина зарабатывает деньги», успешно подошел к концу. Хватит уже! Тебя эта работа доведет! Сколько у тебя уже этих приступов было! Мои родители не бедные люди. Они в состоянии обеспечить тебя. И гордость твоя тут не причем. Когда мы с тобой тогда в гостинице говорили, что ты не будешь жить за счет моих родителей, было одно «но» - ты тогда не была беременна. Сейчас все изменилось. То, что ты зарабатываешь в месяц, мой отец зарабатывает за час. Хватит! Я не хочу, чтоб ты потеряла нашего ребенка. И не вздумай со мной спорить. Я завтра же заберу твои документы!
- Максим, - Полина внимательно посмотрела ему в глаза, - да чего ты так нервничаешь? Ну, не надо работать, значит, не буду. Хорошо, как скажешь.
Максим даже немного опешил. Он привык, что Полина всегда неистово отстаивала право «жить на свои» и ни в чем не зависеть от его родителей, он приготовил кучу аргументов, чтоб ее убедить в необходимости сидеть дома, он собирался яростно спорить с женой и отстаивать свою правоту. И такое быстрое ее согласие его даже немного озадачило.
- Поль, я не шучу…
- Максим, я тоже не шучу. Ребенок - прежде всего. Все, можешь считать, что я уже не работаю. Тем более, у меня же еще остались те деньги, что мне Глеб отдал. Так что, до декрета, думаю, дотяну.
В это время в палату зашел молоденький парень в милицейской форме и подошел к кровати Полины. Она испуганно посмотрела на милиционера, потом перевела такой же испуганный взгляд на Максима. А человек в форме меж тем обратился к ней:
- Полина Сергеевна, вы меня извините, что я опять вас беспокою. Но меня начальник послал уточнить еще кое-какие детали нападения.
Теперь уже Максим переводил удивленный взгляд с милиционера на Полину.
- Простите, какого нападения? – изумленно спросил он.
- А вы кто? – уточнил милиционер.
- Я? Я вообще-то ее муж.
- Ну, нападения на вашу жену…
- Поль, - Максим потрясенно заглянул ей в глаза, - так что тебе не просто плохо стало? На тебя напали?!
- Макс, я тебе все потом объясню… Давай не сейчас.
- Кто на нее напал? Вы нашли его?! – Максим ошеломленно посмотрел на парня в форме.
- Напал на нее, - тот посмотрел в свои записи, - некий Чадов Виталий Юрьевич, а искать его не пришлось, там какие-то мужчины оказались поблизости, они его скрутили, и в милицию позвонили. Так что вот теперь выясняем степень его вины. Вот я и пришел уточнить кое-какие детали.
- Вот урод! – Максим, что есть силы, стукнул кулаком по тумбочке и вскочил. – Я их закапаю всех!!!!!
Он побежал к двери.
- Макс, ты куда????!!! – Полина испуганно кричала ему вслед. - Максим, я прошу тебя, не делай никакие глупости! Я умоляю!!!!!! Пожалуйста! Мааакс! Вернииись!!!!!!!
Но парень уже выбежал из палаты.
Полина бессильно закрыла лицо руками и прошептала:
- Боже мой, что он может сейчас натворить…
А Максим уже ловил такси возле больницы. Внутри у него все клокотало.
***
Курсанты ровными рядами стояли на плацу. Вперед вышел начальник училища генерал-полковник Геннадий Кошевой. Окинув взглядом строй учащихся, он произнес:
- Я думаю, ни для кого не секрет, что Московское высшее военное общевойсковое командное орденов Ленина и Октябрьской революции Краснознаменное училище – одно из старейших и прославленных военных учебных заведений России. 15 декабря 2007 года училищу исполнилось 90 лет. За время своего существования училище подготовило многотысячный отряд высококвалифицированных военных кадров. В нем получили первоначальное военное образование более 560 генералов и 5 Маршалов. За годы существования училища более 90 его выпускников стали Героями Советского Союза. За отличную подготовку высококвалифицированных офицерских кадров училище трижды награждалось орденами. Наше училище всегда было самым образцово-показательным военным вузом в России. На ныне упраздненный пост № 1 у Мавзолея ставили исключительно наших курсантов. А дипломы выпускникам вручают на Красной площади. Ни один военный вуз такой чести не удостоен. Большинство офицеров парадного Кремлевского полка вышли из нашего прославленного училища. Я и сам когда-то был его выпускником, «кремлевку» окончили оба моих сына и внук. Я горжусь нашим училищем. И поэтому, - он еще раз внимательно окинул взором стройные ряды курсантов, - я никогда, запомните, никогда не позволю, чтоб какая-то скверна проникла в наши стены, чтобы кто-то мог поругать честь нашего славного учебного заведения. Вы все в курсе той масштабной проверки, которая у нас проведена. Мне очень неприятно, и вы все это уже знаете, что мы лишились пятерых курсантов – это четверокурсник Орлов, третьекурсники Шпилько и Захаров, второкурсник Деркач и первокурсник Напалков. Причина, я думаю, тоже всем известна. Также своей должности лишился заместитель начальника по воспитательной работе полковник Зарубинский. Но я хочу, чтобы вы все поняли, гнусности в нашем учебном заведении не будет никогда. Она будет искореняться немедленно. Слово офицера. Я хочу, чтоб вы все это запомнили.
***
Первокурсники встали, когда в класс вошла новая учительница этики и эстетики, худощавая женщина явно уже пенсионного возраста и стала у стола.
- Товарищ преподаватель, третий взвод к уроку этики и эстетики готов, отсутствуют курсанты Трофимов и Шестов, дежурный – курсант Федоров.
- Садитесь, - сказала учительница и сама прошла за свое рабочее место, - зовут меня Жолобова Лилия Владимировна, и с этого дня, и до того времени, пока Елена Викторовна не выйдет из декрета, этот предмет буду у вас вести я.
- А где Полина Сергеевна? – поинтересовался кто-то.
- А Полина Сергеевна здесь больше не работает, - лаконично ответила преподаватель.
- Уууу… - пронеслось по рядам.
Лилия Владимировна окинула взглядом класс, но ничего не сказала.
Максим сидел на первой парте и чуть не плакал. Это «уууу…» означало, что Полину полюбили в училище, что ценили ее, как преподавателя, и что очень жалеют, что она здесь больше не работает. Но больше всего расстроен был он сам. Максим, конечно, лично настоял на том, что Полина должна бросить работу, он очень переживал за нее и за их еще не родившегося ребенка. Но… Если б кто-то знал как безумно колотится сердце в груди, как больно ему видеть за столом - за Полиным столом! – другого преподавателя, и как горько осознавать, что теперь даже этих коротких «свиданий» на уроках, когда он мог просто смотреть на нее и слушать, у него теперь не будет. Новая преподаватель производила на первый взгляд довольно приятное впечатление, в отличии от «суворовской» Сороки, которую невзлюбили тогда все, а особенно – Максим. Но ему было все равно, что представляет собой новый учитель. Он знал только одно – это НЕ ПОЛИНА. А значит, его жизнь в училище с этого дня будет намного грустнее и менее интересной… Максим даже не слушал, что говорила новый педагог, он был полностью погружен в свои мысли. Очнулся он только тогда, когда сидевший рядом с ним Леваков толкнул его локтем в бок и кивнул в сторону доски.
- Кто у нас Макаров? - преподаватель окинула взглядом класс. - Я не поняла, его что нет? Почему тогда его не назвали в числе отсутствующих?
- Это я, - Максим встал, - извините, пожалуйста, я после наряда… Еще не совсем в себя пришел…
- Я прошу вас к доске, - мягко сказала учительница, - итак, расскажите нам, пожалуйста, курсант Макаров, тот параграф, который вам задали для самостоятельного изучения на прошлом уроке. О чем там речь?
- Параграф называется «Любовь с точки зрения морально-этических норм человечества»
- Ну, что вы можете рассказать нам по этому вопросу? – Жолобова внимательно смотрела на Максима. – Мне интересно услышать не только то, что написано в учебнике, но и то, как вы сами, с точки зрения морально-этических норм, разумеется, понимаете, что такое любовь.
- Любовь - это – сердечное чувство, соответствующее отношениям общности и близости, заинтересованности между людьми, - бодро начал Максим рассказывать параграф, который вчера в увольнении учил «под чутким руководством» Полины. - Проявления любви могут быть разнообразными: половая любовь, разнообразные чувства взаимной симпатии и дружбы между людьми. Любовь к профессионально-практической деятельности. Любовь к природе. Любовь к истине. Любовь к жизни. Любовь к искусству. Христианская любовь. Первая библейская заповедь Моисея гласит: «Возлюби ближнего своего, как самого себя»… Лилия Владимировна, - Максим вдруг посмотрел на преподавателя, - а можно я, правда, своими словами? В учебнике как-то сухо написано.
- Что ж, попробуйте. Только ближе к теме урока, без лишней философии.
- А что тут философствовать? На мой взгляд, любовь – это труд.
- Вот как, любопытно… - учительница заинтересованно посмотрела на Максима.
- Да, каждодневная работа двух человек. Знаете, ученые доказали, что любовь это химия, что когда человек влюбляется, в его организме происходят некие процессы, которые мы и называем любовью. Кто-то скажет, что это цинизм. Но, как мне кажется, на первом этапе происходит именно это. Любовь это чувство. И как любое чувство: чувство стыда, страха, боли, обиды, ненависти или разочарования оно возникает «ниоткуда», в ответ на какое-то событие или действие другого человека. Но в отличии от других чувств, которые я перечислил, любовь – это чувство взаимное. И вот именно труд двух людей, и поддерживает это горение в них взаимной симпатией. Вот посмотрите, мы все, ну или большинство из нас, рождаемся с умением танцевать. Наше тело почти с рождения к этому приспособлено. Но как часто уже довольно взрослые люди, на просьбу другого «пошли, потанцуем» отвечают: я не умею. Почему? Разве с самого рождения в нас не заложено умение это делать? Заложено! Но, увы, далеко не все становятся не то что профессиональными танцорами, но иногда просто не знают элементарных танцевальных движений. Вот и любовь. Любви надо учиться. Любовь надо постигать. Мы все рождены со способностью любить. И почти каждый из нас хоть раз в жизни испытывает это чувство. Но вот чтобы сохранить любовь на долгие годы, это, я считаю, можно сделать, только изо дня в день, трудясь над своей любовью, как и профессиональные танцоры. Чтобы научиться танцевать, нужно много тренироваться. А любовь это тоже своеобразный танец. И как в танце важно не сбиться с определенного ритма, так и в любви, нужно чувствовать своего партнера. Научиться любви, на мой взгляд, намного сложнее, чем научиться танцу. Два человека - это два разных мира. Когда сближаются два мира, обязательно будет конфликт, если нет путей к гармонии. Знаете, когда человек кричит где-то в горах, ему обязательно отзывается эхо. Вот так и любовь. Если ты наполняешь другое сердце любовью, то любовью оно и отзывается. Если же ты сам перестаешь любить, то не дождешься и взаимности. Так что, я считаю, что основа любви – это взаимное доверие и желание давать, а не получать. Одним словом, любовь, на мой взгляд, это не охи и не ахи - это труд. Каждодневный, упорный труд двух людей.
Все в классе притихли, а преподаватель с интересом смотрела на Максима:
- Скажите, курсант, вы это где-то прочли? Что за источник?
- Нет, ну… может где-то что-то я и читал на эту тему. Но в основном, это мои собственные мысли, так сказать, жизненные наблюдения.
- Замечательно! Браво! – преподаватель с улыбкой одобрительно закивала головой, - я не думала, что 17-летний парень может столь глубоко рассуждать о таком понятии. «Отлично», Макаров. Я очень довольна вашими рассуждениями.
Новая педагог оказалась, действительно, на редкость интересным человеком. Она увлекательно и ярко рассказывала новую тему, много шутила и приводила массу примеров из жизни, что к концу урока Максим даже на миг забыл, что перед ним стоит не Полина. А когда прозвенел звонок и все стали расходиться, учительница, вдруг обратившись к нему, попросила:
- Курсант Макаров, задержитесь, будьте добры, на несколько минут.
А когда все ребята покинули класс, и они остались вдвоем, она спросила:
- Скажите, Макаров, если это не секрет, конечно, а что вас натолкнуло на такие довольно взрослые рассуждения?
Максим улыбнулся:
- Наверно, ни «что», а «кто». Моя жена.
- Женаааа? – преподаватель изумленно посмотрела на него. – Так вы уже женатый? Такой молоденький… Хотя… Все понятно… Таких парней упускать нельзя. Знаете, Мака… Как вас зовут?
- Максим.
- Знаете, Максим, я по-доброму завидую вашей жене. Ей в мужья достался очень глубокий и мыслящий человек. Видите ли, мне только хотелось бы поспорить с одной вашей фразой. Вы сказали, что два любящих человека, это как два разных мира. И когда они сближаются, неизбежен конфликт, если нет путей к гармонии. Знаете, я хочу вас немножко поправить, если вам это интересно…
- Очень интересно! – Максим, действительно, почему-то испытывал огромное удовольствие, общаясь с новой учительницей.
- Тем более раз вы уже женатый человек, вам это знать даже полезно. Это неправильное суждение. Конфликт происходит, не тогда когда нет путей к гармонии, а когда два человека не хотят их искать. Иными словами, когда не доверяют друг другу. Знаете, из-за чего происходит на земле большинство ссор и разводов? Из-за того что люди даже не пытаются друг друга понять. И только в тех семьях, где люди ИЩУТ пути к примирению и пониманию, только там царит согласие и взаимоуважение. Знаете, я за два дня провела уроки у шести взводов первого курса. Мне кажется, что такого мыслящего человека я увидела только в вашем. Я совершенно искренне хочу пожелать вам счастья в жизни. И помните – пути к гармонии есть всегда, нужно только уметь их найти. И я желаю вам удачи в этом поиске.
***
- Слушай, Макар, - Леваков обратился к другу, когда тот зашел в бытовку. – А чего это новая этичка тебя оставляла?
- Андрюха, не поверишь – поговорить о любви. – Максим рассмеялся.
- Что… серьезно?!
- Ну да…
- А я думал, она о Полине тебя что-то хотела спросить. Может, о здоровье ее.
- Так они, по-моему, даже не знакомы.
- Аааа… Понятно. Слушай, а как она там?
- Полина? Да все нормально, уже дома.
- А что с Кэмелом?
- Да что. В четверг суд. Козел! Я б его на пожизненное отправил. Уродище! Если б не те мужики, что были рядом, я боюсь даже подумать, что могло произойти…
В это время открылась дверь, и в бытовку заглянул Трофимов.
- О, Макар, ты тут? А я тебя везде ищу!
- А что случилось?
- Слушай, Макс… Ты только… это… не волнуйся…
- Что такое? – Максим перепугано посмотрел на него.
- Понимаешь… Я ж сегодня дежурный. Мы сейчас убирали в кабинете у Кири. И прикинь, у него на столе какой-то листок лежал. Там список нашего взвода. Я смотрю, а твоя фамилия обведена черным маркером, и рядом стоит такой жирнючий восклицательный знак, и там же… на столе лежало… твое личное дело.
- Ни фига себе! – Максим тревожно посмотрел на друзей. – И что это может значить?
- Ой, Макс, зря ты это дерьмо тронул… - вздохнул Леваков. – Киря же тебя всегда недолюбливал. А тут после всего этого, наверно, на него надавили, а он же, как таракан…
- Точно, это наверно, из-за Палки, - подтвердил Трофимов.
- Скорее всего. У него ж там вся семейка такая элита, куды тебе! Прикинь, какой для них это позор. А тут еще и дядька его с работы полетел. Ох, чувствую, не простят они тебе этого… - Андрей покачал головой. – Похоже, Макс, вляпался ты в это «г» по самое «не могу». Таких трогать нельзя.
- Угу… «Нельзя»… А нападать на беременную женщину с ножом можно?! Да пошли они все! Я не о чем не жалею! И никого не боюсь! Выгонят из училища - плевать! Но я никому не позволю свою жену обижать!
- Пацаны, построение! – в бытовку заглянул один из курсантов. – Срочное!
- Да вашу бабушку! – выругался Леваков, - ну только китель начал гладить! И вечно у них в свободное время какие-то построения.
- Ладно, пошли, может, что умное скажут…
- Ой, Макс, Киря и умное? Ты о чем? Эти два слова вообще в одной плоскости не лежат.
***
- … так, это что касается учебы, увольнительных и плана спортивных мероприятий, все остальное для вас на данный момент гроша выеденного не стоит, – подполковник Кирсанов медленно прохаживался перед строем курсантов, - а теперь у меня к вам еще одно очень важное сообщение. – Лицо взводного стало серьезным и сосредоточенным. - Тааак… Что за галдеж? Вы курсанты или где? Курсант Макаров, шаг вперед!
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 15.04.2009, 02:16 | Сообщение # 35 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 17
Уже несколько дней офицер-воспитатель третьего взвода первокурсников Московского высшего военного командного общевойскового училища имени Верховного Совета подполковник Михаил Кирсанов пребывал в хорошем расположении духа. Причины для этого были весьма веские. Сначала его жену неожиданно повысили в должности, затем дочь объявила, что выходит замуж, и представила родителям оч-ч-чень перспективного жениха, но сегодня повод для радости у взводного был особенный …
***
- Есть! – громко ответил Максим, услышав свою фамилию, и, чеканя шаг (сказывалась суворовская выучка), вышел из строя и застыл перед Кирсановым, вытянувшись по струнке.
- Мы с вами проучились уже несколько месяцев, - взводный вновь стал прохаживаться перед строем курсантов, - я вам скажу, что в этом году для вас требования опущены ниже плинтуса, но тем не менее за это время я уже сумел понять кто из вас как. Курсант Макаров, за высокую дисциплинированность, хорошие спортивные показатели и военные навыки, за примерное поведение и тягу к учебе, за отсутствие замечаний, вы назначаетесь заместителем командира взвода и приказом начальника училища вам присвоено звание «старший сержант».
- За что? – Максим от неожиданности ляпнул первое, что пришло ему в голову.
- У нас, курсант Макаров, все делается не за что, а только по желанию – по вашему или по моему. В данном случае - второе. Всё, все свободны. Макаров, зайдите к старшине и получите новые знаки отличия, а потом я жду вас у себя в кабинете.
И он быстро прошествовал по коридору.
- Поздравляю, Макар, - Леваков похлопал Макса по плечу, - молодец, заслужил! Хотя… Киря же никогда к тебе особо не благоволил. У него были всегда свои любимчики. Что это в зоопарке издохло, если он вдруг тебя назначил? Так вот что, кстати, означала твоя фамилия, обведенная черным маркером и личное дело на столе. Хотя… почему все-таки черным?
- Да у него он по ходу один на все случаи жизни. Какой сам, такой и маркер, - Трофим подмигнул друзьям.
- Но…В любом случае, я рад. – Леваков искренне улыбался. - Молодец, Макс. С тебя буфет!
- Да, да, - балагур Трофим тоже потолкал Максима кулаком в живот, - Макар ты сегодня проставляешься. Поздравляю!
Максим изумленно смотрел на ребят. Он все еще не мог осознать, что произошло.
- Парни, да я проставлюсь, не вопрос. Но … правда… не знаю… как-то это…так неожиданно.
- Все нормально, Макс, не грузись, мы поможем, если что, можешь на меня положиться во всем, - Шестов, после ухода Напалкова, почти сразу стал «подбивать клинья» к Максиму. – Мы же твои друзья!
Макс холодно глянул на него, ничего не ответил, и быстро зашагал в сторону каптерки.
***
- Можно? – Максим приоткрыл дверь в кабинет взводного.
- Да, заходи! - Кирсанов оторвался от каких-то бумаг и жестом указал Максиму на стул. – Присаживайся. Ну что, я тебя еще раз поздравляю. Вот тебе увольнительная. Я так понимаю, что такое событие нужно отпраздновать с семьей. Я прав?
- Как?
- Что как? Я тебе выписал увольнительную до утра. Чтобы ты отдохнул, набрался сил, и с завтрашнего дня с утроенной силой приступил к своим новым обязанностям. А то живете как свиньи в берлоге. Но ты должен понимать, что звание старшего сержанта и особенно должность заместителя командира взвода - это не только почетно, но еще и очень ответственно. Потому как если что-то случится, я соберу узкий круг ограниченных лиц, разберусь, как следует, накажу, кого попало и не посмотрю, курсант это или сержант какой-нибудь. На вот, почитай свои новые обязанности, - взводный положил перед Максимом какую-то бумажку.
- А что читать?
- Как что, там же русским алфавитом буквы написаны.
- Да я знаю обязанности… Я ж в суворовском был вице-сержантом…
- Читай-читай! И чтоб выполнял беспрекословно! Потому как, если я кого-нибудь поймаю где-нибудь и за что-нибудь, то это будет твой конец.
Максим взял листок и стал водить глазами по строчкам.
- Видишь, что первый пункт гласит? Старший сержант обязан оказывать помощь офицеру – воспитателю… Оказывать помощь! Понял?
- Что? – Максим удивленно посмотрел на взводного.
- А то, Макаров… Ты у нас… насколько я знаю, уже человек женатый? Да?
- Да…
- И я так понимаю, скучаешь по супруге?
- Ну как…
- Да как есть, так и говори - скучаю. Что ж я не понимаю. Один раз в неделю, а то и в две видеться. Тяжело. Я готов войти в положение тебя и отпускать хоть изредка домой с ночевкой. Если, конечно, ты будешь беспрекословно выполнять все мои требования и… помогать мне.
- В чем?
- А ты не догадываешься? – Кирсанов заговорщицки подмигнул Максиму. - Я хочу знать, что происходит у нас во взводе, кто чем живет, как дышит, куда занимается. И быть в курсе происшествий того, что происходит.
Максим внимательно посмотрел на Кирсанова и тихо спросил:
- То есть вы мне предлагаете стучать на своих товарищей?
- Ну… Зачем же так…Просто теперь ты тоже административное лицо, второй человек после взводного – заинтересован, чтобы у нас был порядок. А я всего лишь хочу знать, что у нас творится. Ты помогаешь мне быть в курсе того как, а я – тебе… как можно чаще видеться с женой. Как мне кажется, вполне нормальная сделка. Идет?
- Нет, товарищ подполковник, - Максим встал и четко произнес, - я буду видеться с ней столько, сколько мне положено в увольнении.
- А зря, Макаров. – Кирсанов недовольно посмотрел на него и покачал головой. - Я думал, ты будешь более сговорчивым. Зря… Очень зря… Женщины не умеют долго ждать… Смотри, не пожалей.
- Я могу идти? – Максим вытянулся в струнку.
- Иди… Увольнительную забери.
- Не надо! Я же сказал…
- Эта увольнительная к нашему разговору отношения не имеет. Я же объяснил, это тебе небольшой тайм-аут перед серьезной и ответственной работой. Но смотри, Макаров, я буду спрашивать очень серьезно. Очччень!!! Запомни это! Я не люблю несговорчивых. И учти, любое малейшее ЧП во взводе, и я эти лычки с тебя под фанфары сниму так же легко, как и надел. Понял? А падать-то с пьедестала, знаешь, ох, как больно! Так что… Смотри не пожалей!
- Не пожалею! – и Максим быстро покинул кабинет.
Кирсанов еще какое-то время, набычившись, смотрел на закрывшуюся за Максимом дверь. Макаров ему не нравился с первого дня. Не любил он вот таких - справедливых и прямолинейных. Ему больше были по душе те, кто легко прогибался под обстоятельства и под него самого. Макаров на такого не тянул. Но все же, и у него было одно «больное» место, на которое взводный и рассчитывал надавить после назначения его старшим сержантом. Но, увы… Он ошибся. Но ничего. Его просили только назначить. А о том, что он не может через короткое время снять с Макарова лычки, а уж тем более лишить командной должности за малейшее правонарушение, разговора не было. Значит, тут он вправе поступать так, как захочет. И он их с него снимет. Очччень быстро!
Когда за Максимом закрылась дверь, взводный немного подождал, а потом взял мобильник и набрал чей-то номер.
- Алло! Олег Павлович? Доброго вам времени суток! - он приторно улыбнулся и заговорил елейным голосом. - Это Кирсанов. Я все сделал, как вы сказали. Да, с сегодняшнего дня он – старший сержант и заместитель командира взвода. Приказ подписан. Да, отпустил я его сегодня домой. Что? Да, аванс я получил. Прошу прощения - а когда остальное? Понятно. Хорошо. Ну, о чем разговор… С хорошими людьми всегда можно договориться… Если что – я всегда к вашим услугам. Понятненько. Спасибо.
Настроение у него улучшилось еще больше. Не удивительно – как-никак, а не каждый день всего лишь за назначение курсанта на должность прилетает такая сумма денег…
***
Максим осторожно открыл дверь и зашел в квартиру. Мама на кухне что-то готовила. Максим, стараясь остаться незамеченным, тихонько проскользнул по коридору и заглянул в гостиную. Полина сидела на диване и смотрела телевизор. Рядом с ней на тарелке лежали овощи. Максим приоткрыл дверь и тихонько просунул руку с букетом цветов в щелку. Какое-то время из комнаты не доносилось никаких звуков, а потом Полина почти вскрикнула:
- Ой, что это? Кто это?!
Максим резко открыл дверь и кинулся к ней, с разбегу поцеловав жену в щеку.
- Маааакс? – Полина удивленно и радостно смотрела на него. – Вот так сюрприз! Ты откуда здесь?! Среди недели, средь бела дня… Тебя что отпустили или ты сбежал?
- Конечно, сбежал! Кто меня среди недели отпустит? Я просто очень по тебе соскучился!
- Макс, ты что? – взгляд Полины вмиг стал серьезным и строгим. – Бегом назад! Сейчас же!
Максим сел рядом с Полиной, улыбнулся и заключил ее в объятия:
- Поооолечка, ну, конечно отпустили. – Он положил голову на ее уже заметно «подросший» живот и поцеловал его. - Ну ты что… Что ж я совсем уже дурак – бегать средь бела дня. Слушай, а ты замечательно выглядишь. Вот давно тебе надо было с этой работы уйти! Смотри, и щечки порозовели, и сама кажешься такой свежей, отдохнувшей.
- Это потому что я выполняю указания врача – больше быть на свежем воздухе и есть много витаминов. Вот, видишь, чем мы с маленьким питаемся - Полина кивнула на тарелку, на которой лежали порезанные огурцы, помидоры и сладкий перец. – А без работы все равно немножко скучаю… Что вам там, дали нового преподавателя?
- Да… Лилия Владимировна Жолобова. Ты ее, наверно, не знаешь?
- Нет, не знаю… Ну и как она? – Полина заинтересованно посмотрела на мужа.
- Ой, Поль, на редкость умная женщина. Она так рассказывает увлекательно! Знаешь, забываешь обо всем. И вообще человек очень интересный. Столько всего знает! Прикинь, она меня даже после урока оставляла.
- Зачем? – Полина вдруг тревожно заглянула Максиму в глаза.
- Да там один параграф был, о любви. Ну, помнишь, мы с тобой в увале учили… Ну вот она и оставила меня об этом поговорить…
- В смысле? – Глаза Полины беспокойно забегали по лицу Максима.
- Ну в смысле, мы с ней немного разошлись во мнениях, что такое любовь. Вернее в трактовках.
- Понятно… - Полина вдруг опустила голову. – Значит, говоришь, хороший учитель?..
- Да, очень! – Максим глянул на Полину и вдруг захохотал. – Поль, ты что ревнуешь?! Ну, ты даешь! Поль, да ей лет 60! Я, конечно, люблю дам постаааарше… - он лукаво подмигнул жене. - Но не до такой же степени! А вообще… - Лицо Максима неожиданно стало сосредоточенным. Он уткнулся лицом в грудь Полины и тихо произнес. – Поль… Ты же знаешь – ты у меня единственная. Мне никто, кроме тебя, не нужен. Меня никто не интересовал даже тогда, когда ты была далеко, и у меня не было даже надежды тебя увидеть. Пацаны ведь даже монахом меня прозвали. А сейчас, когда ты моя, только моя, когда ты рядом, когда носишь моего ребенка, - он нежно погладил рукой живот жены, - Полечка… Я даже не гляну ни на одну женщину. Ты же знаешь, как я тебя люблю и как боюсь потерять. Поль, ты – моя жизнь. Если ты меня бросишь, если ты уйдешь от меня, мне просто незачем будет жить.
- Маакс, ну что за мысли?! С какой радости я тебя должна бросать?
- Да просто ты тут, а я там, в училище… Я так боюсь, что тебе надоест такая жизнь, что ты…
- Так… Подожди… - Полина вдруг прервала его. – Так чего ты сейчас не в училище? Что это тебя вдруг отпустили посреди учебного процесса? И до скольки?
- А угадай, до скольки?
- Ну, я не знаю, на часок, наверно…
- Не-а… Не угадала. До утра! – Макс захихикал и вновь обнял жену.
- Вот это да! Подожди… Как до утра? Почему? За какие заслуги?
- А ты не видишь, за какие? – он, улыбаясь, смотрел ей прямо в глаза.
- А что я должна видеть?
- Взводный сказал, что я должен с семьей отпраздновать одно очень важное событие!
- Какое событие? – Полина удивленно глядела на мужа.
- Эх, ты! – Максим пальцем указал на свое плечо.
- Боже мой! Максим! Ты стал сержантом?! Или… подожди… Это же не сержантские погоны…. Я помню, у тебя были… в суворовском … такие…с прорезями, - Полина недоуменно смотрела на мужа. – А это…
- А это, любимая моя - погоны… старшего сержанта!
- Стаааршего?! Да ты что! В кремлевке?! Мааакс! Слушай, какой ты молодец! Как я за тебя рада! Господи, мой Максим стал старшим сержантом… Я поверить не могу...
- Да, дорогая! И не просто старшим сержантом, а еще и заместителем командира взвода. Это еще важнее! Так что я теперь второй человек после взводного – должна гордиться мужем! – он поднял указательный палец вверх и снова хитро заулыбался жене.
- Ой, Мааакс! Еще как горжусь! Вот я всегда в тебя верила! Я в тебе не ошиблась. Я теперь точно знаю, что ты обязательно дослужишься до генерала! – у Полины в глазах блеснули слезы.
- Ну… - Максим стал по-девичьи кокетничать, - я буду очччень стараться… Хотя бы для того, - он обнял Полину и прошептал ей на ухо, - чтобы ты, моя любимая, когда-нибудь стала генеральской женой.
- Ой, Мааакс! Какой ты у меня… Я не знаю… Какой ты молодец! - она повысила голос. – Лариса Сергеевнааааа! Идите скорее сюда!!!
- Что случилось? – свекровь почти тут же появилась в дверях. – Максим?! Ты откуда?
- Лариса Сергеевна, - Полина счастливо улыбалась. – Вы можете гордиться сыном! Гляньте на его погоны!
***
Максим уже почти отвык от чистых, ароматно пахнущих простыней, от мягкого почти воздушного одеяла, от ровного дыхания возле себя любимой , которая сейчас мирно спала, прильнув к нему и уютно устроив голову у него на плече… Да, думал он, когда вот так живешь постоянно, даже не замечаешь, как это здорово и прекрасно. И не ценишь этого. А когда есть с чем сравнить, это все кажется почти нереальным. Максим вспомнил, что когда они обедали, по радио «Ретро-FM», которое очень любит Петр Иванович, звучала одна старая песня: «Хрустальные цепи, хрустальные цепи так легко надеваем. Почему же мы ценим, почему же мы ценим только то, что теряем?..» Да уж, подумал Максим, надо уметь ценить каждый миг, каждое мгновение, проведенное вместе. Потому что не знаешь, что будет завтра, и какие сюрпризы преподнесет тебе судьба. Он осторожно, чтобы не тревожить сон жены, водил рукой по ее волосам, перебирая прядочки, рассматривал в блеске лунного серебра ее родинки, смотрел на округлившийся живот, и понимал, КАК он любит ее, свою Полину. Какой он счастливый, что судьба подарила ему ее, какая она у него красавица! И каким он был дураком, когда подозревал ее во всяких глупостях. За этими размышлениями Максим не заметил, как уснул. Проснулся он рано утром. В комнате было еще совсем темно – осенние рассветы поздние - но часы показывали уже начало седьмого. Максим рукой потянулся к Полине, но наткнулся на пустоту. Он повернул голову и увидел, что жены рядом нет. Наверно, пошла в туалет или в душ, подумал Максим. Он полежал еще несколько минут, а потом встал и вышел из комнаты. Странно, но свет не горел ни в туалете, ни в ванной. И тут Максим учуял пьянящие запахи какого-то изысканного блюда и увидел, что свет падает с той стороны, где расположена кухня. Он понял, что жена встала пораньше, чтобы приготовить ему что-то вкусненькое и порадовать «домашним» завтраком. «Какая же она у меня умничка!» Максим с улыбкой приблизился к кухне и уже почти взялся за ручку двери, когда услышал приглушенный голос Полины, как он понял, разговаривающей с кем-то по телефону. Максим стал у стены и прислушался.
- Мама, я прошу тебя, не начинай. Это не стоит того. Ну, зачем ты так?! Мама!!! Кто? И из-за этого ты звонишь мне в шесть утра?! Ну, я же тебе уже говорила! Мама, ну причем здесь Олег?! Нет, я с ним не виделась. Ну, почему я тебя обманываю? Зачем? Какой? На какой машине? Кто видел? И что? Мама, причем тут это? Слушай, ну… Ну… Что? Какой?! Я вообще не пойму – это-то здесь причем?! Зачем ты сравниваешь?! Олег - это Олег, а Максим – это Максим. Это ничего не значит. А я тебе говорю – не значит. Мама, ты опять за свое? Причем тут Олег?! И что с того, что в Москве? Москва большая. О-о-о, еще и Глеба вспомнила! Ты еще вспомни всех, с кем я в детском саду на горшке сидела. Я не грублю. И с Глебом я тоже не виделась. Да, ни разу. Да не вру я тебе! Мама я не пойму, ты чего от меня добиваешься? Да, я знаю, как ты любишь Максима. Да, я знаю, как он тебе нравится. И что? Я тоже его очень люблю. Но причем здесь это? Мама, Олег к этому не имеет никакого отношения! Мама, да никто никого не обманывает! Мам, ну какие тайны?! Кому ты расскажешь? И что это тебе даст? Зачем? Еще лучше! Мам, ты прекрасно знаешь, чей это ребенок. Ну и зачем это знать Максиму? И что? Ну, приедешь ты, и дальше что? Мам, ты хочешь разрушить мою семью? Что ты хочешь, как лучше?! Мама, не лезь в мою жизнь! Тем более! Оно у тебя еще больше поднимется, если ты будешь вот так реагировать на всякие глупости и слушать всех подряд. Все, успокойся, и не звони мне больше по такому поводу. Хорошо! Хорошо! Договорились, вот когда приедешь, тогда и поговорим! Это не телефонный разговор. Все, мама! Все!!! Не забивай себе голову глупостями! Все, пока! Целую…
***
У Максима похолодело внутри. Он на цыпочках вернулся в комнату, лег на кровать и закрыл глаза. Боже мой, да сколько же все это будет продолжаться!!!!! Недавно он прочел книгу воспоминаний одного из величайших вокалистов-баритонов первой половины XX века Титта Руффо, названную им «Парабола моей жизни». Парню казалось, что его жизнь с некоторых пор тоже стала похожа на какую-то параболу – с пиками, когда он, казалось, парил почти в облаках, и падениями, когда было ощущение, что он стремительно летит куда-то в пропасть. Сейчас было как раз второе. И самое главное, что в тот самый момент, когда Макс понимал, как он безумно любит свою жену, когда верил ей безоговорочно, вдруг, как будто специально, кто-то делал так, что он где-то слышал что-то, компрометировавшее Полину в его глазах. То этот плащ, то Глеб, то загадочная «Оля», то ребята, которые видели кого-то, очень похожего на Полину в компании молодого человека, то вот этот странный телефонный разговор. То вдруг Полина, почему-то очень быстро согласившаяся бросить работу, хотя еще несколько недель назад даже разговоры на эту тему пресекала на корню… Что все это значит? Из того, что Максим услышал, он понял, что Полина как минимум два раз соврала. Причем один – точно ему. Когда он спрашивал ее тогда об Олеге, она сказала, что никакого Олега не знает, и что у нее даже нет знакомых с таким именем. Но с мамой она говорила именно о нем – об Олеге. Значит, какой-то Олег все же существует… Но кто он такой? И второй раз она соврала теперь уже маме, когда сказала, что с Глебом она в Москве не виделась ни разу. А ведь виделась! Виделась, когда забирала у него деньги. Значит, все же сказала матери неправду. Или… не виделась? Кровь вдруг отчаянно забилась в висках – или все же соврала не маме, а ему? У Максима до сих пор не укладывалось в голове, почему, по какой причине этот жлоб – бывший муженек Полины - вдруг ни с того, ни с сего решил отдать ей деньги? Не мог он этого сделать по собственной инициативе! Не мог! Значит Полина соврала… ему, Максиму? Тогда откуда она взяла деньги на покупку такого дорогого плаща? Блииин! А еще, как Максим понял из того, что Полина говорила маме, ее кто-то видел возле какой-то машины с кем-то. И видимо рассказал об этом Наталье Георгиевне. Вот она и решила устроить Полине «допрос с пристрастием», и узнать, с кем ее дочь встречается втайне от мужа. Что Полина имела ввиду, когда говорила маме: «это ничего не значит»? Максим тяжело вздохнул. Кошмар! Ну, почему это все происходит именно с ним?! Ну почему именно тогда, когда он уже успокоился, когда понял, как он безумно любит жену, ПО-ЧЕ-МУ????????!!!
- Солнышко, пора вставать! – Полина коснулась губами его щеки. – Максюш, просыпайся, а то опоздаешь.
Максим открыл глаза. После истошного ора Кирсанова, каждое утро горланящего «Взвод, подъем!», голос жены казался ему просто чарующей музыкой. И сама Полина стояла перед ним красивая, молодая, улыбчивая, любимая… Он смотрел на нее и понимал – она НЕ МОЖЕТ ему врать! Но тогда что значит весь этот разговор с мамой? Что? А ничего! Полина же сказала маме «Ничего не значит!», стало быть - не значит. Сказала, что никого не обманывает, значит – не обманывает. Всё! Хватит!
- Да, Поль, я уже проснулся, - он приподнялся на кровати и улыбнулся жене. – Слышу запахи какие-то вкусные…
- Да, это я тебе уже приготовила завтрак, пошли кушать, - она обняла его.
В этих объятиях было столько теплоты, нежности, страсти и любви, что Максим вдруг понял: ему все это ТАК надоело! Он больше не будет НИ В ЧЕМ подозревать Полину. Хватит! Пусть говорит по телефону с кем угодно и о чем угодно! Пусть ее каждый день видят на улице с мужчинами – хватит! Он больше никогда не подумает о ней плохо! Что бы он ни увидел и что бы ни услышал о ней! И если она даже говорит неправду ему или маме, значит, есть у нее для этого какая-то веская причина. Максим вдруг неожиданно кинулся к Полине и стал целовать ее так горячо, как не целовал, наверно, никогда. Ее губы были такими теплыми, уютными и мягкими, что он просто тонул в ней. И парню впервые, как никогда, элементарно не хотелось даже отпускать ее от себя.
Кушали они почти молча. Но когда завтрак подходил уже к концу, Максим все же не выдержал:
- Поль, а как там мама твоя? Сто лет ее уже не слышал.
- Да нормально… Она же на юбилей Ларисы Сергеевны должна приехать, разве я тебе не сказала?
- Сказала… А ты давно с ней разговаривала?
- Да на прошлой неделе звонила. А что?
- Да так. Ничего. Просто я уже по ней соскучился.
- Ничего, скоро увидитесь, «сынооочек», - и Полина заливисто захохотала.
Максим смотрел на нее и понимал: он боготворит Полину, он ее обожает, он питает к ней самые нежные чувства, он БЕЗУМНО любит жену, но… понимал и то, что она опять ему соврала. «Ну и ладно, значит, есть причина!» И Максим стал звонко смеяться вместе с Полиной.
***
- Макс, только это все между нами. Ты же понимаешь, это касается не только Сашки, но и ее отца, как-то не хочется, чтоб все узнали,- Леваков посмотрел на Максима.
- Андрюха, ну о чем разговор! – Максим похлопал друга по плечу. – Мог бы даже не говорить. Я что не понимаю, что о таком нельзя трепаться.
- Просто, ты знаешь… У меня все же такое ощущение, что в нашем взводе есть-таки крыса. Что Палка был тогда прав. Он, правда, думал на тебя. Но вот я теперь думаю, что кто-то все-таки взводному сливает инфу. Слишком уж осведомленный у нас Киря. Вспомни, вон тогда Федоров разлил банку с краской на спортплощадке. Кто это видел кроме нашего взвода? Никто. Даже препода не было. А наказали именно его. А откуда взводный узнал? Сказал, что из окна видел. А ты посмотри, туда окна даже не выходят. Там же как раз здание перекрывает. И не только это. Да и тот случай с Кэмелом тогда. Так что… Надо поаккуратнее. Меньше надо трепаться нам во взводе. И Трофима предупредить.
Они зашли в туалет.
- Да уж… В кадетке у нас такого не было. Даже Сырник, насколько сволочью был, и то папане никогда ничего не сливал.
- Ой, Макс, да тут все не так… Тут столица, и этим все сказало. Знаешь, вот даже в московском суворовском было уже не так, как у нас там, в Твери. Я часто вас вспоминал - там все было по-другому. Роднее, что ли… А тут и кровати какие-то жесткие, и кормят хуже, и кабинеты мрачные, и Киря – это не Василюк… И… блин вот эта табличка «Туалет не работает», - Леваков указал взглядом на одну из кабинок, - уже раздражает по полной. То она есть, то ее нет! Такое ощущение, что его каждый день ремонтируют, а он потом опять ломается! Или что ее специально вешают почти каждый день, чтоб нас позлить! Вот знаешь, мелочь, а бесит это прямо, не знаю как!
- Ладно, Лёва, - Максим улыбнулся и похлопал друга по плечу, - забей. Если еще на такое обращать внимание, то тогда можно вообще сразу пойти и повеситься!
- Ладно… А как там Полина?
- Да ничего. Нормально. Знаешь я…
И тут они услышали, как в кабинке, на которой висела табличка, кто-то негромко чихнул. Максим с Андреем переглянулись. Но Леваков поводил пальцами возле рта, показывая, что разговор нужно продолжать.
-… вот что думаю. – Максим подмигнул другу. - Надо мне сегодня ночью махнуть в самоход домой! А то я так по ней соскучился! Никого ж нет – никто не увидит!
- А если Киря узнает? - Леваков старался говорить как можно громче и внятнее. – У тебя ж теперь такая должность - старший сержант да еще замком взвода, по головке не погладят – сразу лычки снимут.
- А как он узнает? Ты же не скажешь, а больше никто и знать не будет. А ты, если что, меня прикроешь как-нибудь!
- Макс, да не вопрос! Ладно, пошли в казарму.
Они вышли из туалета и остановились у окна.
- И что это было? – спросил Максим вполголоса и посмотрел на друга.
- Да, похоже, то самое, о чем мы оба думаем.
- Считаешь, крыса?
- Макс, а кто? Кто еще может сидеть в кабинке с надписью «Туалет не работает» беззвучно? Не таракан же там чихнул! Вот сегодня ночью и проверим, крыса это или нет. По идеи, если она, родимая, то должен он на тебя стукануть, как пить дать. Тем более, если, как ты говоришь, Кире не понравилась твоя «несговорчивость». Тихо!
Андрей быстро спрятался за угол и потянул туда же Максима. Друзья устремили свои взгляды на дверь туалета.
- Оп-п-пачки, так вот кто у нас, похоже, стукач! Ах ты, сука! – негромко выругался Леваков, увидев, кто оттуда вышел. – Ты посмотри, и пошел в сторону кабинета Кири. Похоже, Макс, нам сегодня все-таки стоит ждать ночных гостей в виде взводного или кого покруче!
|
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 17.04.2009, 04:25 | Сообщение # 36 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 18
После отбоя Макс старался сделать все, чтоб не уснуть. Им с Андреем этой ночью предстояло провернуть одну очень важную операцию – выявить в их вводе «стукача». И хоть глаза у Максима почти слипались, он делал все, чтоб не попасть раньше времени в объятия Морфея. Когда после команды «отбой» прошло почти полчаса, Макс встал, одел брюки, рубашку и китель, и подошел к кровати Левакова:
– Лева, ну я отбываю, ты, если что, прикрой, как договаривались… - прошептал он как можно громче.
- Хорошо, - ответил тот полусонным голосом.
И Макс быстро покинул казарму.
Дальше события стали развиваться очень стремительно.
Через несколько минут после ухода Максима со своей кровати встал Шестов, и тоже покинул казарму. Почти сразу же вслед за ним выскочил Леваков, и буквально через мгновение вернулся с вещами Максима. Потом возвратился и Шестов. А минут через пять после этого в казарму вошли Кирсанов и Летучий. Первый сразу же устремил свой взгляд на кровать Максима, которая оказалась пуста. Он включил свет и громко скомандовал:
- Тааак! Взвод, подъем!
Сонные ребята стали вскакивать, недоуменно смотреть на часы и быстро одеваться. Через мгновение они все уже стояли у своих кроватей.
- Таааак, чья это кровать?
- Макарова… - ответил кто-то.
- Точнее, старшего сержанта Макарова, да? И где он?
Ребята молчали.
- Я еще раз спрашиваю - кто знает, где ваш заместитель командира взвода?
Курсанты все так же безмолвствовали, переглядываясь.
- Я так понимаю, никто не знает? Что же, он ни с кем не делился, куда пойдет?
И снова ответом ему была тишина.
- Товарищ полковник, - взводный повернулся к Летучему, - у нас, похоже, ЧП. Причем очень серьезное. Нарушение внутреннего распорядка курсантом. И не просто курсантом – а заместителем командира взвода. Который, как я понимаю, этого звания уже лишился.
- Подождите… - Летучий явно был очень разочарован и пытался спасти ситуацию. – Ну, может, он в расположении… Может просто вышел в туалет. Или плохо стало парню…
- Анатолий Васильевич, - Кирсанов снисходительно улыбнулся, - а форма его где?
Все посмотрели на стул, который, действительно, был пуст.
- Ну, не надевает же он китель, чтобы сходить в туалет!
Кто-кто из ребят прыснул.
- Так, кому там смешно? – Кирсанов злобно окинул взглядом строй ребят. - Значит так, никто не ложится! Будете стоя стоять до тех пор, пока Макаров не вернется в расположение!
- Ну, товарищ подполковник, - заныл Шестов, - а может он к утру вернется! Что ж нам всю ночь не спать?! У нас завтра зачет по физкультуре.
- Да, всю ночь! Чтоб другим неповадно было бегать. А когда Макаров вернется, скажете ему спасибо за такую веселую ночь и поблагодарите за….
В это время в казарму вошел Максим. Волосы у него были взъерошенными, глаза, которые он тер, заспанными. А из одежды на нем имелись в наличии только трусы и майка.
- Ой, - Максим предельно «удивленно» окинул взглядом казарму, - а что случилось?
- Это мы у тебя, старший сержант Макаров, хотим спросить, что в нашем взводе случилось? – Кирсанов смотрел на Максима, выпучив на него свои большие бычьи глаза. – Где ты был?!
- Как?.. – Максим сделал вид, что искренне удивился, - в туалете. А что?
- В каком еще туалете? В рубашке, брюках и кителе?! – рдяная физиономия Кирсанова побагровела еще больше.
- В смысле? В каком кителе? – Максим смотрел на него «непонимающим» взглядом.
- Подождите, Михаил Алексеевич, - Летучий смотрел на Максима, улыбаясь краешками губ, - на мой взгляд, ничего страшного пока не случилось. Максим, скажите, а где ваша форма?
- А… - Максим заулыбался. – Да вон, сушится.
- Где сушится?! – взревел взводный.
- На батарее… - Максим смотрел на него «честными» глазами.
- На какой еще батарее?! Что она там делает? – закричал Кирсанов.
- Да я … это… ну короче… когда ужин был… я просто… ну… локтем компот задел и вылил весь стакан на себя. А потом вот застирал все, и… повесил сушиться.
- Куда повесил?! – взводный все еще пронизывал его взглядом.
- Да вот здесь… - Максим подошел к окну, отодвинул шторку и показал рукой на батарею, где Леваков незадолго до этого аккуратно развесил его вещи.
- Понятно… В общем, я так понимаю, ЧП никакого нет, просто маленькое недоразумение, - Летучий усмехнулся и облегченно вздохнул, - ладно, товарищ подполковник, дальше вы разбирайтесь сами. А я пошел. Спокойной ночи!
Когда он вышел, Кирсанов снова, набычившись, глянул на Максима.
- Что за цирк вы тут устроили?! - взводный лютовал.
- В смысле, товарищ, подполковник? – Максим «честно» смотрел ему в глаза.
- А в том смысле, что вам, товарищ старший сержант, два наряда вне очереди!
- За что?! – теперь уже Максим удивился абсолютно искренне.
- Чтоб в следующий раз компотом не обливался! – взревел Кирсанов.
- Есть!
- Товарищ подполковник, а можно нам уже лечь спать, ну все ж решилось уже, - заскулил кто-то.
- Ааа… Ложитесь уже! Шестов, следуй за мной!
- Зачем? – Шестерка испуганно посмотрел на взводного.
- Я сказал – за мной! И без разговоров! Остальные – отбой!
Он щелкнул выключателем, и вместе с Шестовым покинул казарму, громко хлопнув дверью.
- Парни, а что это сейчас было? – спросил Федоров, спустя несколько минут.
- Да так… - улыбнулся Макс. – Мышеловка сработала!
- Я бы даже сказал – крысоловка! – уточнил Леваков.
- Я не понял… – Федоров посмотрел на друзей.
- А чё тут, Серега, не понятного? – Макс посмотрел на него. – Помнишь, позавчера тебе прилетело за разлитую краску.
- Ну…
- Ну вот, можешь сказать спасибо Шестерке, когда он вернется из «боевого похода» после того, как Киря ему вставит за «ложный вызов».
- Я все равно не пойму. – Сергей все еще недоумевал.
- Да крысу мы вычислили с Максом. Теперь понятно? Теперь все знают, кто взводному сливает компру на нас? Теперь все поняли, почему Кэмел вылетел. И почему обо всем, что у нас делается, наш взводный узнает первым.
- А… Это…. Кстати…– вдруг подал голос Трофимов, который все это время молчал. - Слушайте, так помните, в тот день, когда у нас тумбочки внепланово проверяли, ну когда Кэмела турнули, они же с Шестеркой утром чуть не подрались. Кэмел у него денег хотел занять, видел как он считал. А тот не дал, сказал, что у него нет. Чадов тогда еще ему чуть морду не набил. Я сам видел. Сказал, что он еще пожалеет, что тот не дал, и что он ему это еще припомнит.
- А… Точно, точно, - подтвердил Ковтун. – Я тоже тогда рядом был. Я помню Шестерка еще, когда уходил, так негромко кинул, типа, посмотрим, кто из нас пожалеет… И как раз пошел в сторону кабинета Кири. Значит, струхнул, чувачок… Так вот оно что… Да, дела… И чем же он его приручил?
- А вот сейчас и узнаем, - тихо произнес Максим, увидев, что Шестов открывает дверь. – Мне кажется, я знаю, чем.
Шестов тихо зашел в казарму и пошел к своей кровати.
- Шестерка, ты нам ничего не хочешь рассказать? – Ковтун приподнялся на койке.
- О чем? – буркнул тот, укладываясь.
- Ну хотя бы о том, почему Кэмела вышвырнули из училища, - уточнил Леваков.
- А то вы не знаете, что он дурь хавал….
- Мы-то знаем, а вот откуда взводный и Летучий об этом узнали, сейчас нам расскажешь ты.
Ребята повставали со своих кроватей и подошли к постели Шестова.
- Что вам нужно? – тот сел на кровати и скрючился. – Это не я! – он закрыл лицо руками.
- Да ты что! – Леваков подошел ближе и стал возле него. – И что взводный узнал, что окно Леха кокнул, это тоже не ты, да? И что Серега краску разлил, тоже не ты? И что Макаров в самоход сегодня рванул, тоже не ты сказал? – он приблизил кулак к его лицу. – Чем он тебя купил?
- Да понятно чем. Деньгами. Таких другим не покупают. – Максим говорил предельно спокойно. - Мне Летучий говорил, что еще с прошлого года этого козла, Кирю, подозревали в том, что он покупает инфу у курсантов, только тогда не смогли вычислить крысу. А нам вот больше повезло. Сколько он тебе платил?!
- По сто рублей… - Шестерка опустил голову. – Но….Парни… Вы… это… пожалуйста… только не бейте. И не сдавайте меня. У меня ж у мамки шесть детей, я самый старший. Мне нельзя…из училища… пожалуйста, пацаны. Я все сделаю, – скулил он.
Шестерка выглядел таким ничтожным, что Максим не выдержал и отошел от него, издали, едва слышно, кинув:
- А когда ты нас сдавал взводному, ты тоже таким же жалким был? А когда он тебе бабло отстегивал, так же рюмзал?! А когда меня Палка на плацу… мордой в грязь…
- Парни я… это… только и согласился из-за денег… Мне ж мамке надо помочь… А у нас стипендия эта… Вы же знаете, какая… Простите меня. Пожалуйста! Я больше не буду! Честно! – он чуть не плакал.
- Угу! О чести он вспомнил! Значит так. – Максим был настроен решительно. – Завтра идешь к Летучему и все ему докладываешь. Что Киря тебя купил. И что платил за инфу деньги. Только в этом случае я обещаю тебе, что никто из нас тебя даже пальцем не тронет. Мы даже руки марать не будем о такую мразь, как ты. Учись! Если, правда, тебе теперь комфортно тут будет после всего.
- Да никуда он не пойдет! - вдруг негромко поизнес Трофим. – Ты на него глянь. Он как слизняк. Только исподтишка умеет сливать. Я очччень сомневаюсь, что он к Летучему пойдет.
- А у него есть выбор? – Леваков посмотрел на Трофимова.
- Выбор есть всегда! – отрезумировал Максим. – Он может не идти. Но если он до обеда не пойдет. То после обеда пойду туда я. И как должностное лицо, как старший сержант, как заместитель командира взвода, доложу начальнику учебной части о сложившейся ситуации. Но тогда, Шестов, учти, ты тоже здесь не останешься. Это я тебе обещаю, – и он быстро зашагал к своей кровати. – Так все, парни, давайте спать. А то много чести – полночи на это дерьмо тратить, – и первый лег в кровать.
Ребята быстро разошлись по своим койкам. Больше никто не сказал ни слова. А Шестов еще долго сидел на своей кровати, обняв колени руками, и смотрел куда-то в одну точку на стене.
***
На следующий день Шестов все-таки пошел к Летучему. Ребята «довели» Шестерку до его кабинета и убедились в этом лично. Вышел он от начальника учебной части с опущенным лицом, прислонился к стене и стоял так минут пять, глядя куда-то вдаль, а потом вернулся в казарму. С этого дня с ним никто не разговаривал. Его просто не замечали. Но и реакции от начальства никакой не последовало. Максиму уже показалось даже, что все останется как есть. С той лишь разницей, что теперь все секреты ребята обсуждали маленькими компаниями, а «классическая» табличка на двери кабинки в туалете больше не появилась ни разу.
***
Максим гладил китель, когда его вызвали на КПП. Он быстро побежал на первый этаж, и на скамейке для посетителей увидел Полину.
- Полечка, родная, что случилось? – Максим кинулся к ней. – У меня же завтра увал. Чего это ты вдруг решила прийти?
- Макс, я так по тебе соскучилась, - она опустила голову и обняла его.
Проходящий рядом первокурсник ошеломленно вытаращил глаза, глядя, как их недавний учитель у всех на глазах лобызает такого же первокурсника, что даже споткнулся, чуть не растянувшись прямо перед ними. Похоже, не все были в курсе, что они женаты. Максиму стало как-то не по себе.
- Поль… Ну не надо… Не удобно как-то…Парни … тут ходят…смотрят…
- Макс, мне все равно… Мы - семья. Кого ты стесняешься? Я люблю тебя. Я так по тебе скучаю!
- Полечка, я тоже тебя люблю. Очень-очень. Но просто… Я же завтра приду в увал. Вот там хоть три часа будем обниматься и целоваться. Сколько захочешь! Я думаю, ты сможешь еще денек потерпеть, любимая. – Он поцеловал ее в щеку. - Поль, - Макс посмотрел на жену, - что-то ты плохо выглядишь… Не нравится мне это.
- Плохо? – Полина беспокойно заглянула ему в глаза, - я так и знала. Беременность никого не делает красивыми. Стала толстой и неуклюжей, да?
- Поль, да ты что! Беременность тебя просто украшает! Я не об этом. Просто ты какая-то… я не пойму… то ли больная… то ли невыспавшаяся… Что с тобой? На тебе прямо лица нет… ты себя плохо чувствуешь?
- Макс, - она взяла его за руку, - у тебя все хорошо?
- В смысле? - он глянул на жену. – Конечно, хорошо. А что?
- А что у вас сегодня, какие занятия?
- Да сегодня почти ничего. Мы же к смотру готовимся. Только строевая и … стрелять, наверно, будем в тире.
- Стрелять?... – Полина как-то испуганно посмотрела на него. - Максюш, будь осторожен! Пожалуйста! Я очень тебя прошу!
- Поль, да что с тобой! Что случилось? Что?
Полина молчала, опустив голову.
- Поль, я же вижу, что-то случилось, - он поднял рукой ее лицо и повернул к себе. – Что стряслось, говори!
- Макс… - Полина тяжело вздохнула. – Понимаешь… Мне сегодня сон приснился. Такой нехороший. Я… до сих пор в себя прийти не могу. Как будто я забираюсь на какую-то гору, а там ты стоишь на краю скалы и собираешься прыгнуть в пропасть. Я хочу тебе крикнуть, а голоса, ну знаешь, как всегда во сне, почему-то нет. Я стараюсь бежать, а быстро не получается. И когда я уже оказываюсь возле тебя, ты все же прыгаешь, я только успеваю схватить тебя в последний момент за руку и закричать. И тут я проснулась. И вот не знаю, смогла ли я тебя вытащить из этой пропасти или нет… Меня так колотило! Я больше и уснуть не смогла... Макс, я так боюсь за тебя! Будь осторожен!
- Поооолечка, - теперь уже Максим сам обнял жену, - глупенькая моя, ну ты что, еще из-за такого переживать! Тебе же нельзя волноваться! Ну что со мной может случиться? Что? Тут же не война! Поль, это обычное учебное заведение. Ты просто много думаешь о всякой опасности, вот тебе и снятся такие сны. Успокойся, любимая! Иди, домой, попей чаю с медом. Поспи. Не думай о плохом. Все будет хорошо! Правда! Ты же знаешь, как я тебя люблю. – Он снова крепко обнял ее и прижал к себе.
- Макс… Но все равно… Будь осторожен. Я так за тебя боюсь! Максим, ты мне так нужен!
- Полечка, ну все, успокойся… Иди домой. Все будет хорошо. Завтра я приду, и мы обо всем поговорим. Давай, любимая. – Он звонко поцеловал ее в губы.
В это время на КПП выбежал Трофимов.
- Макс, давай быстрей в расположение! Через 10 минут построение срочное! Ой, - он наконец увидел Полину, - Поль, привет! Извини, я как на автопилоте – не заметил.
- Привет, Саша, - Полина натужно улыбнулась, - а что за построение?
- Да я не знаю, говорят, и Летучий будет, и начальник училища вроде. Сказали даже парадку надеть.
- Ого! – Полина покачала головой, - наверно что-то серьезное, раз так.
- Наверно, Полька, сбылась твоя мечта и меня сразу в генералы посвятят! – Максим захохотал, пытаясь «разрядить» обстановку и немного поднять настроение жене.
- Навееерно… - Полина тоже улыбнулась, - давай, беги, мой генерал! До завтра!
- До завтра! – Макс еще раз чмокнул ее в щеку и быстро побежал вслед за Трофимовым.
***
- Ну что, красноармейцы, как служба идет? – начальник училища Геннадий Кошевой стоял перед взводом парадно одетых и вытянутых в струнку ребят.
- Хорошо… - кто-то негромко ответил из толпы.
- Уууу…. – разочарованно протянул генерел-лейтенант, - что-то вы, по-моему, мало каши ели. Старший сержант!
- Я! – громко ответил Максим.
- Как вам, хорошо служится?
- Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – четко отрапортовал Максим.
- Ух ты! Молодец! Вот это я понимаю ответ! Командный голос! Поступил туда, куда нужно, - начальник училища заулыбался. – Ну что ж, товарищи курсанты, я к вам пожаловал, как вы понимаете, не просто так, а с особой миссией. Я хочу сообщить вам, что подполковник Михаил Алексеевич Кирсанов, который был вашим взводным, он… он переведен на другую должность, и больше в нашем училище не служит. А потому я хочу представить вам вашего нового взводного, переведенного к нам из Тверского суворовского училища…
На этих словах Максим, Саша и Андрей переглянулись.
- Не дай Бог, Ротмистров, - я этого не переживу – сразу пойду вешаться, - негромко заметил Трофимов.
-…подполковника Василюка Павла Павловича. Анатолий Васильевич позовите, пожалуйста, его.
И когда Василюк появился перед взводом, добавил:
- Вот. Василюк Пал Палыч. Подполковник. На ближайшие четыре года ваш командир, товарищ и в чем-то почти отец. Прошу любить и жаловать.
Улыбки тут же осветили лица Максима и его друзей. Они вновь переглянулись, и чуть было на радостях не кинулись Василюку в объятия.
- Старший сержант Макаров! – теперь уже к Максиму обратился Летучий. – Выйти из строя!
- Есть! – Макс даже не отрапортовал, а радостно закричал и, чеканя шаг, направился к взводному.
- Вот, Пал Палыч, заместитель командира взвода – Максим Макаров. Старший сержант. Ваша правая рука. Познакомьтесь.
Теперь улыбка осветила и лицо Василюка.
- Да мы, товарищ полковник, уже вроде как… знакомы… - Он вздохнул и посмотрел на Летучего, - это же мои ребята, еще с Тверского суворовского… Из моего взвода. Выпускники.
- Тем лучше! – наконец улыбнулся и Летучий. – Быстрее сработаетесь! Ну что, удачной вам службы! Пал Палыч, осваивайтесь! Всем разойтись! Вольно!
Тут же к Василюку подбежали Трофимов и Леваков.
- Пал Палыч, как здорово, что вы теперь тут! – закричал Саша.
- Ой, орлы! Как вытянулись за лето! Как подросли за эти месяцы! Возмужали! А как форма вам новая идет! Это ж мы у тебя на свадьбе виделись в последний раз, да? – он посмотрел на Максима.
- Ну да! – подтвердил Макс. – Пал Палыч, я так рад! Теперь бы еще сюда всех наших ребят, и Ноздрева с Матвеевым в придачу, мы бы всем показали класс!
- Ага, и суворовское бы наше на ковре самолете сюда! – балагур Трофим был радостен, как никогда. - Тогда бы вообще все в ажуре было!
- Ой, парни! Ой, чертяки! Как я по вас соскучился! – Василюк жал руки Максиму и Саше и хлопал их по плечу. А потом поднял глаза на Андрея, пытаясь понять, кто это. – Подожди… Леваков…Ты что ли?! Боже мой! Вымахал как! Я же тебя не узнал! – он по-отечески обнял Андрея, - вот это да! Какой ты стал! Мужчина прямо! На улице бы встретил – никогда бы не подумал, что это ты! Ой, ребятки, порадовали вы меня! Так вас тут вон сколько! Целая мафия! – он захохотал.
- Пал Палыч, а вы как тут? – Макс посмотрел на Василюка. – Вас перевели или как?
- Ой, ребятки, да я сам ничего не понял… Так все неожиданно. Мне только позавчера сообщили. И дали один день – представляете, один единственный – на размышления. Мы с Соней…. С Софьей Константиновной всю ночь не спали… Все решали… Так не хотелось с насиженного места срываться. Но потом решились. Не каждый день в Москву приглашают. Да тут еще такое дело… Сказали, что сразу квартиру дают. Я… вообще … честно говоря, не пойму, как так может быть. Столица… Я в Тверь когда попал, мы лет десять по общежитиям да съемным квартирам с женой и дочкой маялись, пока… Ну… ты знаешь, - он глубоко вздохнул и посмотрел на Максима.
- Да… Вы рассказывали…
- Ну вот, а тут Москва. И сразу квартира. Странно…А… Да еще Соне сразу работу тоже обещали. В общем, как в сказке. Я раньше думал, что такое только в фильмах бывает. И то, когда плохой сценарист сценарий ваяет. А тут… все наяву. Такое ощущение, что кто-то к этому руку приложил. Хотя… у меня никогда влиятельных покровителей не было… Может только у жены, а она от меня скрывает. Хотя, тоже вряд ли. Она, по моему, удивилась не меньше моего. Так что не знаю, с чего вдруг на нас такое счастье свалилось. Но вот поэтому и решились. Такой шанс, наверно, нельзя упускать. Так что вот так. А как вы? Как там Полина… Сергеевна? – он глянул на Максима.
- Да нормально. Все хорошо, – Максим улыбнулся, - здесь работала, а недавно ушла. Тяжело уже… Она…ребенка ждет…
- Ох, Макаров, - Василюк вновь расхохотался, - какой же ты спрытный! Ну все успеваешь! И жениться, и детей мастерить и должности получать! Ладно, я жду тебя у себя в кабинете сразу после обеда.
- В смысле? – Максим недоуменно посмотрел на взводного.
- В смысле работать начинаем, товарищ старший сержант! Ну что, в добрый путь!
- В добрый! – кивнул Максим и пожал взводному руку. – Пал Палыч, не переживайте, мы вас поддержим! Мы же уже обвыклись тут.
- Хорошо, давай! До вечера! Спасибо ребята за такой теплый прием!
Когда он скрылся из виду, Макс, Андрей и Саша кинулись другу к другу и втроем обнялись.
- Пааарни! Как это здорово! – Трофим аж подпрыгивал. – Вот теперь житуха будет!
- Да уж, повезло нам! Надо Сухому в Питер позвонить – доложиться – ох, он иззавидуется!
- Ага, и Синице! Слушайте, а где Печка служит, никто не знает? – Леваков посмотрел на друзей.
- Нет, - Максим покачал головой и заулыбался, - ой, он и в Одессу собирался, и в Питер, и в Мурманскую мореходку даже, и в Москву. Короче, не знаю, на чем в результате остановил свой выбор. Вы ж знаете Степу. Я ему звонил на мобилу сколько раз, но он, наверно, сменил номер – все время недоступен. Ой, не знаю, как вам, а мне нашего Боцмана не хватает!
- Да уж, - рассмеялся Трофим, - с ним интересно было! Помните, как он на первом курсе на шашечном конкурсе выиграл торт и весь его сам слопал? А потом у него живот три дня болел!
- Да уж! Такое не забудешь!– Максим засмеялся. – О! Слушайте, есть идея! Давайте скинемся, завтра в увале торт купим и Василюка поздравим. Я думаю, ему приятно будет!
- Классная идея! - поддержал Леваков. – Ой, парни чувствую, клево нам теперь здесь учиться будет! От всех козлов избавились! Так что теперь не жизнь, а малина!
Они снова втроем обнялись.
***
-… ну вот, это все, что касается спортивных мероприятий. – Василюк посмотрел на Максима. – Я думаю, это пока примерный план. Потом переделаем. И со строевой надо определиться. Меня время не устраивает, когда нам плац выделяют. Или нормально?
- Да я не знаю, Пал Палыч… точнее, товарищ подполковник…
- Сегодня пока можно Пал Палыч! – тот улыбнулся. – Так, а что с увольнительными?
- В смысле? – Максим посмотрел на взводного.
- В смысле, ты выписал?
- Я?! – Максим удивленно посмотрел на него. – Как?
- Что как? – Василюк улыбнулся. – А ты не знаешь, что в военном училище увольнительными руководит замком? Ну, я где-то буду корректировать, конечно, но в основном это твоя работа. Так что вспоминай, кто в наряде, у кого залеты были, заводи журнал и выписывай увольнительные. Я только подписываю.
- Есть! – Максим встал и быстро покинул кабинет взводного.
Через полчаса он пришел с пачкой увольнительных.
- Вот, Пал Палыч, залетов на этой неделе не было. Двойка только у Супруна. Он остается в расположении. А так все вроде идут в увольнение.
- Молодец, Макаров! Оперативно! – похвалил взводный, листая бумажки. – Только… Ошибочка у тебя вот здесь.
- Где? – Максим удивленно посмотрел на взводного, когда тот ему протянул его же собственную увольнительную. На ней все было написано, как и в других.
- А вот здесь! – Пал Палыч ручкой поправил время возвращения, исправив его с 19.00 на 8.00 следующего дня. – Перепиши! А я пока остальные подпишу.
- Пал Палыч… Я … не понял… А почему до утра?
- А ты что не знал? - Василюк удивленно посмотрел на него. - Замкому положено увольнение с ночевкой, если он женат. Ты что, не в курсе? По Уставу внутренней службы.
- Нет…- Максим изумился. – Мне Кирсанов ничего не говорил. Да я и в должности всего ничего…
- Ну вот, теперь ты знаешь, что все увольнения ты будешь проводить ночью дома, с женой.
- Спасибо вам, товарищ подполковник! – Максим заулыбался. – Это так здорово! Ой, как Полина обрадуется!
- Да ты не меня благодари! А Устав внутренней службы! Всё, увольнительные я подпишу! На сегодня я думаю, ты свободен! В общем, мне кажется, сработаемся, Максим!
- Еще как сработаемся, Пал Палыч! Спасибо вам!
- За что?
- За то что сказали, что мне увольнения положены с ночевкой по Уставу внутренней службы! – Максим сиял. - Кирсанов бы мне точно ничего не сказал бы! Спасибо вам еще раз!
И он выбежал из кабинета.
- Конечно, не сказал бы, - негромко произнес Василюк, когда за Максимом захлопнулась дверь, - потому что нет этого в Уставе. Это, сынок, по уставу сердца… Я ж, как никто, знаю, как женщины не любят долго ждать. Дай Бог, чтоб у тебя все с твоей Полиной сложилось лучше, чем у нас тогда с Еленой… Дай Бог…
***
- Ну что, за нас?
Трое мужчин подняли вверх бокалы.
- За нас, за вас и за спецназ! – сказал Первый.
- Неее…Андрюха, за спецназ не будем. Он к нам никакого отношения не имеет. - Покачал головой Второй. - Потому что «Оса» – круче. Я имею ввиду - наша «Оса». Хотя твоя тоже ничего. Молодцы ребята. Блюдут наши традиции…
- Да, спецназ против нас… - Первый улыбнулся, - но это я так, просто в рифму…
- Лучше, как тогда, по-нашему. Без рифмы, зато душевно. За дружбу, школу и «Осу»!
- Согласен! Вот за это всегда «за»! – поддержал друзей Третий. – Особенно за первое. Наша дружба, парни, через все прошла, и все преодолела, и мы доказали всем, что «Оса» летает быстрее всех, жалит сильнее всех, и что мы клятву, данную когда-то на крови, не нарушили, даже спустя столько лет.
- Да… Ребята… - тихо произнес Второй. – Если б не вы, я не знаю, как бы я пережил все то, что на меня тогда свалилось. Не знаю, где бы я нынче был, и кем бы я теперь стал, если б не вы. А уж как сейчас вы мне помогли – это вообще поклон до земли. Век не забуду. И буду обязан вам по гроб жизни. Что хотите, просите! Последнюю рубаху сниму ради вас, если потребуется моя помощь.
- Да ладно… О чем разговор… Здесь каждый ради другого готов снять эту рубаху. – Вздохнул Первый. – Так что за нас, парни! За нашу дружбу! За настоящую мужскую дружбу! И за то, что мы есть друг у друга!
- И пусть нас разъединяют километры и годы разлук, это ничего не значит. Главное, что мы помним друг о друге и всегда готовы прийти друг другу на подмогу. Это выше всего!
- За нас!
- За «Осу»!
- За дружбу!
И они сомкнули бокалы.
***
Максим вышел из училища и вприпрыжку направился домой. Он уже представлял, как обрадует Полину тем, что теперь все «увольнительные» ночи, он будет проводить с ней. Он знал, как потешит ее это известие! Тем более в ее положении, когда ей так необходимы положительные эмоции. Максим решил, что теперь-то он обязательно сводит жену на все спектакли и выставки. И сделать это нужно сейчас, пока она еще не родила. Потом ей будет уже явно не до развлечений…
- Поооль! – крикнул Максим, едва зайдя в квартиру. – Полин! Ты где? Женушкаааа!
- Привет, Макс! – навстречу сыну вышла Лариса Сергеевна. – А Полины нет…
- Как нет?! А где она?
- Да поехала еще с утра в салон красоты, да вот только что звонила, никак доехать обратно не может – в пробку жуткую попала!
- Ой, жалко. А я так спешил. А что это она вдруг по салонам красоты… Никогда не ходила.
- Да это, сынок, причуды всех беременных. Уж поверь мне. Начинают полнеть, и им кажется, что они стали безобразно выглядеть, вот и начинают бегать по парикмахерам и косметологам. Ладно, ты раздевайся, проходи, я думаю, скоро и она будет дома, а я пойду, вещи доглажу.
- Ой, мам, пока я не забыл, нас там, в училище в другой банк на карточки, ну на стипендию переводят, сказали паспорта принести, дай мне мой.
- А у меня его нет.
- Как нет? Он же всегда был со всеми документами.
- Да у меня его жена твоя забрала. Сказала, что хочет, чтобы все ваши документы лежали отдельно. Забрала свидетельство о рождении твое, аттестат, паспорт и положила вместе со своими документами и вашим свидетельством о браке.
- А не знаешь где?
- Да посмотри в столе. Я видела, она складывала все в какую-то желтую папку.
Максим зашел в комнату, выдвинул верхний ящик стола и сразу же увидел документы в желтой просвечивающейся папке. Он достал свой паспорт и положил его на стол. В папке было все то, что перечислила Лариса Сергеевна, и еще какая-то медицинская карта. Максим достал ее и стал рассматривать. На ней значился тверской адрес Полины. Парень догадался, что жена прихватила на всякий случай из Твери свою карточку. Он стал листать последние странички – а вдруг там уже написан пол ребенка?! Но ничего интересного Максим в сухих врачебных отчетах не увидел.
Он уже хотел было положить карточку на прежнее место, когда она выскользнула у него из рук и упала на пол, раскрывшись. Из нее вылетело несколько листков. Максим присел на корточки и стал собирать их, вкладывая между страничками, когда его внимание привлек один маленький желто-коричневый листок. «Тверская областная клиническая психиатрическая больница №1 им.М.П.Литвинова» - значилось вверху на штампе. Максим дрожащими руками, осторожно, будто собирался совершить нечто криминальное, взял листок, сел на кресло и стал читать. «Выписка из истории болезни пациентки Ольховской Полины Сергеевны», было написано аккуратным, совсем «не врачебным» почерком. «Больная Ольховская, - значилось далее, - поступила в больницу 14 сентября 2000 года с диагнозом «Биполярное аффективное расстройство». Впоследствии диагноз не подтвердился. На лицо – физиологический аффект на фоне перенесенного сильного стресса. Лечение психотропными препаратами не проводилось. Пациентка выписана из больницы 24 сентября 2000 года. Рекомендовано наблюдение у участкового психиатра и консультации психолога»
У Максима расширились глаза.
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 22.04.2009, 00:26 | Сообщение # 37 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 19
Максим несколько раз перечитал написанное в выписке из истории болезни Полины. Потом вложил листок обратно в карточку и положил ее в ящик на прежнее место. А сам вновь сел в кресло, глубоко вздохнул и задумался. Сколько же еще тайн в жизни Полины, о которых он не догадывается? А Макс думал, что она рассказала ему о себе все. Так же, как и он ей. Ан нет… Оказывается, жене есть что скрывать от него. Но почему она скрывает? Считает, что он еще ребенок и не поймет ее? А, кстати, не то ли это, о чем ему не следовало знать, судя из разговора Полины и ее мамы? Вполне может быть, что и то… Оказывается, жена лежала в психбольнице. Да… Такого поворота событий он точно не ожидал. Ну, и что с этим всем делать? Спросить ее напрямик, что все это значит? И тут Максим вспомнил слова, которые он прочел в карточке: «после перенесенного сильного стресса». Нет… Тогда нельзя вот так напрямик… Ведь неизвестно, что тогда случилось. Она беременная… Кто его знает, как она отреагирует на его вопрос. И кто знает, что тогда произошло. Может напоминание об этом опять вызовет у Полины какую-нибудь неадекватную реакцию, если она, действительно, больна… Больна. Это слово не укладывалось у Максима в голове. Его жена, его Полина… нездорова? Он закрыл лицо руками и вновь тяжело вздохнул.
- Ну что, нашел?
Максим вздрогнул. Он так ушел в свои размышления, что голос вошедшей в комнату мамы даже немного напугал его.
- Что… нашел? – Максим посмотрел на нее как-то отрешенно.
- Ну как что? Ты же паспорт искал.
- А… Да, мам, нашел…
- Макс, ты здоров? – Лариса Сергеевна повесила выглаженную рубашку мужа в шкаф и подошла к сыну, - какой-то у тебя вид странный. Температуры нет? – она положила руку Максиму на лоб.
- Да нет, мам. Все нормально. Устал только очень. Мы к смотру готовимся. Нас на строевой сегодня утром гоняли долго. Там все помешаны просто на этом «кремлевском шаге». Так что уморился немного.
- Понятно…Ладно, пошли кушать.
- Да я Полину подожду.
- Макс, она еще не скоро будет. Она где-то на проспекте Мира застряла, возле «Пассажа»
- Ого! Так это она тогда точно часа через два только появится. И то в лучшем случае. А куда она в Салон красоты ездила? В Питер что ли?
- Да нет. В «Нефертити». Это далековато.
- Странно. Так это ж почти самый дорогой салон. Ты ж сама говорила, что даже ты туда не ездишь. Она же всегда так деньги экономит, а тут…
- Ну вот захотелось ей! Макс, я ж тебе говорю – это причуды всех беременных. Твоя жена не исключение. Вкусы и привычки часто в корне меняются. Твоя жена себя сейчас совсем не так ведет, как раньше.
- А как она себя ведет? – Максим тревожно посмотрел на маму. – Теперь он стал рассматривать все поступки жены через призму того, что вычитал в медицинской карте.
- Да как все беременные! – Лариса Сергеевна засмеялась. - Настроение меняется по несколько раз на день. Я помню, как только ты учиться начал, она вечно сядет, забьется в угол, молчит, все по тебе страдает. То тетрадки проверяет, то на компьютере что-то набирает, вот и все, чем она занималась. Я ее сколько раз пыталась вытащить куда-нибудь, я уже не говорю на какой-нибудь показ или в бутик, а просто погулять, воздухом подышать. У нее один ответ: нет, не хочу, не буду, я с работы шла, немного пешком прошлась, мне хватит. А потом ее как подменили. Нашла какую-то подругу, так она ее теперь почти каждый день куда-то вытаскивает. То в театр, то в кино, то в кафе. У нее аж глаза загорелись. Даже выглядеть по-другому стала. И одевается более стильно. Бежит на эти встречи, как на свидания!
- А что за подруга? Где она ее нашла?
- Да по Интернету, через «Одноклассников», как только компьютер поставили ей. Она говорит, что они вместе в институте учились, в Твери, а потом подруга эта в Москву перевелась, вот они связь и потеряли. А вот через «Одноклассников» она ее нашла, та теперь почти все время где-то за рубежом живет, в Германии что ли, ну а сейчас приехала на месяц, по-моему, вот она и бегает с ней. Ой, хорошо. Я так довольна. Хоть дома не сидит. Хотя вот подруга эта уедет, опять замурует себя в четырех стенах. Скорее бы уже рожала, что ли. Хоть с ребенком бы гуляла. А то, помню, такая бледная была. А сейчас прибежит с этой прогулки, веселая, счастливая, щечки румяные, глаза горят. Вообще, я тебе, Макс, скажу по секрету, - Лариса Сергеевна понизила голос до шепота и заговорщицки подмигнула сыну, - такое состояние бывает только у двух категорий женщин – у беременных и у влюбленных. У твоей жены, по-моему, присутствует и то, и другое…
- В смысле? – Максим вновь тревожно посмотрел на мать. – А … в кого… она… влюблена?
- Мааакс! - Макарова вытаращила глаза. – Ну ты даешь! Я вообще-то имела в виду тебя…
- А… - Максим натужно улыбнулся. – Я просто не понял.
- Ой, сын, ты явно сегодня перемаршировал. Я б, может, конечно, и подумала, что твоя жена крутит роман с кем-то другим, если б не знала, как она по тебе «сохнет». Ты бы видел, что с ней делается, когда ты из увольнения уходишь. Знаешь, вот только что бегала с тобой счастливая, веселая, а только ты дверь закрыл, сразу как свечка тухнет. Я ж говорю, я готова молиться на ее эту подругу, она ей хоть как-то настроение поднимает. Не знаю уж, какими чарами она обладает, но только позвонит, твою Полину не узнать - сразу же глаза загораются, собирается, красится и бегом с ней куда-то бежит. Хотя только что сидела и никого видеть не хотела. Так что я ж тебе говорю – так ведут себя только беременные и влюбленные. А от беременных можно вообще чего угодно ждать! Я ж говорю – вкусы, привычки и характер часто меняются донельзя! Я вон, открою тебе секрет, пока папа не слышит, когда была беременной тобой, вообще встретила своего одноклассника бывшего – свою первую любовь. Прямо не знаю, что на меня нашло. Он меня и в театр приглашал, и в кино, и в ресторан пару раз сходили. И уже когда я чуть глупостей не наделала, только тогда опомнилась – что ж я творю? У меня ж муж есть и ребенок под сердцем.
- Мам, - Макс внимательно посмотрел на Ларису Сергеевну, - а ты думаешь, Полина тоже может…
- Ой, нет, сын, - Макарова помахала руками в воздухе, - это только не про твою Полину. Она у тебя сооовсем другая! Умничка - преданная, верная. Я б, наверно, не смогла вот так жить с мужем и видеть его в раз в две-три недели. А она вот сумела… И не ропщет. Ни разу не жаловалась. Так что за это можешь даже не переживать. Молодец сынок, все-таки правильный ты выбор сделал. Не зря столько лет ее добивался! Полина этого достойна. Она и жена хорошая, и матерью, я уверена, будет славной. Теперь главное, чтоб с ребеночком было все хорошо, чтоб здоровеньким родился.
- Мам, слушай… - Макс глубоко вздохнул, - А ты не знаешь, вот когда рождается ребенок, если допустим человек... ну кто-то из родителей, психически нездоров, то это по наследству передается?
- Ого! Как все запущено! – Лариса Сергеевна вновь ошеломленно посмотрела на сына и захохотала. – Ты сейчас кого имеешь в виду? Себя или Полину?
- Нет, мам, ты что… Причем тут мы? Я так спрашиваю… Просто ты о ребенке сказала, к слову пришлось… Мы как-то с пацанами заговорили на эту тему. И вот спорили, передаются ли такие заболевания по наследству или нет. Просто интересно стало.
- Я не знаю… - Лариса Сергеевна задумчиво подняла глаза вверх. – Я думаю, что нет. Просто вспоминаю один случай. Моя двоюродная сестра, ну, тетя Наташа, она же в селе жила. И вот она рассказывала, что у них там была одна девчонка, умственно отсталая. И когда ей было лет 17, кто-то ее изнасиловал. Когда обнаружили беременность, уже поздно было что-то делать. Она родила сына, пока маленький был, его всем селом воспитывали, там семья такая непутевая была, я имею в виду ее родители, пили очень. Когда в школу пошел, отправили в интернат учиться. Потом в техникум он поступил. А потом этот парень вырос, Наташка с ним виделась, говорит вполне нормальный человек, даже какую-то руководящую должность занимает. Так что, скорее всего не передается. Но ты смотри, еще с Полиной не вздумай на такие темы разговоры заводить! Ей сейчас об этом даже думать нельзя. Она в таком положении чересчур уязвимая, очень ранимая, что любое даже невзначай брошенное слово может вызвать неадекватную реакцию. Так что береги ее, будь с ней поласковее. Заботься о ней. И вообще ей нужно сейчас смотреть на красивые вещи, думать о хорошем. Так что смотри, даже не говори с ней о таких глупостях!
- Мам…. Ну ты что? Не буду, конечно. Это я так спросил…
- Ну что, пошли кушать? – Лариса Сергеевна посмотрела на сына. – А то я тебя все байками кормлю.
- Да нет, мам, я не хочу. Я все же Полину подожду, сейчас позвоню ей, спрошу, когда она будет дома.
Он взял телефон и быстро набрал номер жены:
- Поль, привет, ты где? Да я знаю, мне мама сказала. Я имею в виду территориально ты где? Все еще там?! Так вы там что, вообще не движетесь? Поль, да не плачь. Успокойся. Когда приедешь, тогда и приедешь. Тем более тебя большой сюрприз ожидает. Поль, ну не плачь, я тебя прошу. Ладно, я жду тебя! Не расстраивайся.
Он посидел некоторое время на кресле, а потом вскочил и побежал к входной двери.
- Макс, ты куда? – Лариса Сергеевна вышла в прихожую.
- К Полине!
- Как к Полине? Она же в пробке!
- Мама, я на метро туда доеду минут за 20. А она на машине будет год еще ехать. Мам, она плачет. Я не могу тут сидеть спокойно и ждать ее.
-Ну, тогда беги. Подожди! – она побежала на кухню и принесла пакетик с пирожками. – На, вот возьми, в машине покушаете. Она же тоже с утра, наверно, голодная.
- Спасибо, мамулечка! – Макс чмокнул Ларису Сергеевну в щеку и выбежал из квартиры.
***
Их красный «Мерс» из вереницы автомобилей Макс вычленил сразу. Он подбежал к машине, открыл дверцу и плюхнулся рядом с женой.
- Привет, любимая! – Макс улыбнулся.
- Максиииим! Ты откуда?.. – Полина удивленно посмотрела на мужа, потом обвила руками его шею и разревелась.
- Ну, все, успокойся, все уже хорошо. Я здесь… А вдвоем мы можем и до ночи тут сидеть.
- Макс, прости меня, - Полины всхлипывала.
- За что? – он удивленно посмотрел на нее.
- Я просто не думала, что так получится. Я вот так располнела. А ведь хочется, чтобы ты не отвернулся от меня. Вот я и хотела к твоему приходу немножко себя в порядок привести. Чтоб встретить тебя с красивой прической, с нарядным макияжем…А оно вот как получилось. Теперь весь макияж насмарку…. Только зря время потратила и деньги. Да еще попала в эту пробку…
- Поооолечка! – Макс прижал ее к себе. – Ты не о том думаешь! Я никогда от тебя не отвернусь. Мне все равно какая ты – толстая, худая, красивая, некрасивая. Ты для меня любая – самая прекрасная. Самая-самая. – Он ладонью вытер ее слезы и вновь прижал жену к себе. – Так, на вот поешь, мама передала. Все! Успокойся! Тебе нельзя расстраиваться! А то тебе то сны какие-то дурацкие снятся, то вот это. А ты на все так реагируешь. Успокойся и подумай о ребенке. Ему твои слезы ни к чему. Автомобильная пробка – это не самое страшное в жизни. Все, давай, улыбайся! Тем более это даже романтично! Свидание в увольнение, проведенное в автомобиле, который стоит в пробке! Во как! Даже поэтично.
Полина слегка улыбнулась.
- Вот, я ж говорю – для слез причин нет! – он посмотрел на вереницу машин. - Так, я смотрю тут еще конца и края не видно. Я выбегу в магазин и куплю еще чего-нибудь попить и поесть. Так что мы сейчас с тобой прямо в машине пикничок устроим. – Он потер ладони . - В любой ситуации, дорогая, нужно искать хорошее. Когда б мы еще с тобой провели такой роооомантический авто-вечер?
И они вдвоем засмеялись.
Через несколько минут Максим возвратился с большим пакетом и стал выкладывать на сидение все его содержимое: бананы, сок, круасаны, йогурт, пирожные, шоколадки…
- Макс, - Полина с умилением смотрела на все это и улыбалась, - ты в этой машине как будто жить собрался.
- А то! – он подмигнул жене. – Так, Поль, ты давай перебирайся на это сидение, тебе удобнее будет, а я сяду за руль. Чуть-чуть твоим водителем побуду.
- Макс, ты что, а если гаишник остановит? – она тревожно посмотрела на него.
- Поль, ты о чем? Какой гаишник в этой пробке? Ты сама говоришь, что за час на сто метров продвинулись. Я пока буду потихоньку двигаться. А когда уже можно будет нормально ехать, ты вновь сядешь за руль. Договорились?
- Ну хорошо… - согласилась Полина.
Максим быстро выбежал из машины, обогнул ее, и сел на водительское сидение, с которого Полина уже успела пересесть на соседнее. Он сел, положил руки на руль и вздохнул:
- Эх, еще семь месяцев… Долго еще ждать…
- Ты что считаешь? – Полина удивленно глянула на мужа.
- Да считаю, сколько до моего совершеннолетия осталось. Так хочется быстрее уже права получить! Чтобы возить тебя как королеву. А то неполноценным себя чувствую.
- Ой, Макс, - Полина глубоко вздохнула, - не торопись ты взрослеть. Хотя… Я тебя понимаю… Мне в этом возрасте тоже хотелось быстрее взрослой стать. А теперь вот понимаю - 17 лет бывает один раз в жизни. Знаешь, я помню, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас, я по радио слышала одну песню, до сих пор помню некоторые слова из нее:
Эти дни не повторятся – было нам с тобой 17,
Было нам с тобой 17 в первый и в последний раз.
И впервые мы любили и глазами голубыми,
И глазами голубыми этот мир смотрел на нас…
Тогда я слушала эту песню, и не понимала, что особенного в этих 17-ти годах. Ну, 17, 20, 30, 45 – какая разница-то? И только теперь ососознаю - 17 лет - это особый возраст. Ты уже не ребенок, но ты еще и не взрослый. Знаешь, это такое необычное время, которое потом всю жизнь хочется вернуть. Так что, Макс, хоть тебе и пришлось повзрослеть немного раньше своих сверстников, все же не торопись еще ускорять ход событий. Пусть все движется своим чередом. Поверь мне, ты еще когда-то очень сильно будешь жалеть о своих 17-ти годах. Но, как правильно, в этой песне поется – эти дни не повторятся… Так что цени, пока ты находишься в таком замечательном возрасте… И наслаждайся им…
- Поль, - Максим вдруг пристально посмотрел ей в глаза, - скажи, а какая ты была в 17 лет? Что в твоей жизни происходило? Сама же говоришь, что это особый возраст.
Полина, которая уже начала немного успокаиваться и улыбаться, вдруг опять заметно помрачнела и опустила голову. Какое время она молчала, а потом негромко произнесла:
- Знаешь, Максим… А вот мне как раз о своих 17-ти годах вспоминать даже не хочется. Просто понимаешь… - она глубоко вздохнула. - В моей жизни тогда произошло несколько не очень приятных событий…. Это, наверно, был самый трудный год для меня.
- А что у тебя случилось?
Полина вновь вздохнула и ничего не ответила, глядя куда-то сквозь стекло вдаль.
- Поль, у тебя есть от меня секреты? – Максим внимательно смотрел на нее.
Девушка молчала.
- Есть? – повторил свой вопрос Максим.
- Да, Макс… Есть… К сожалению… - Едва слышно промолвила Полина.
- Ты не хочешь мне рассказать?
- Макс, - Полина еще раз глубоко вздохнула и подняла глаза на Максима, - я тебе когда-нибудь все расскажу, все-все, но только давай не сейчас… Просто это очень долгая история.
- Поооль, - Макс усмехнулся и кивнул на череду машин. – Уж чего-чего, а времени у нас, по-моему, просто завались. Может, все же расскажешь?
- Нет, Макс, не сейчас. – Уверенно повторила Полина. - Прости меня. Пожалуйста.
- Поль, я думал, мы с тобой друг другу все о себе рассказали. Что у нас больше не будет никаких тайн. Во всяком случае, я рассказал тебе все. А ты, оказывается, что-то скрываешь от меня. Почему? Ты мне не доверяешь?
- Макс, - Полина умоляюще смотрела на него, - пойми меня. Просто все, что тогда произошло, это были не самые приятные моменты моей жизни, поверь. Об этом даже больно вспоминать. И очень тяжело. Я не хочу сейчас вновь ворошить то, что было, и пережить это заново, даже рассказывая тебе. Прости… - в ее глазах блеснули слезы.
- Так, Поль, давай ты только плакать не будешь. Не хочешь рассказывать, не надо. Когда посчитаешь нужным, когда поймешь, что пришло время рассказать, тогда и расскажешь. Все. Успокойся! Тем более, что есть в жизни много более приятных вещей.
- Да какие уж тут приятные… Два часа в пробке – тоже приятного мало, - она усмехнулась, - я просто подумала, что пока мы выберемся отсюда, у тебя уже увольнение закончится.
- Не переживай, не закончится… До восьми утра времени еще уйма! – Макс хитро заулыбался.
- Подожди, как до восьми утра?.. Тебя что опять с ночевкой отпустили?
- Я ж говорю – в жизни есть много приятных вещей. Я теперь, любимая, - Макс продолжал все так же хитро улыбаться, - буду каждое увольнение уходить от тебя… утром. Ты рада?
- Вот это да! Спрашиваешь еще… А за что такая честь?
- За то, что я у тебя самый лучший на свете! - Он захихикал. - Кстати, представляешь, у нас Кирю забрали. И знаешь, кто вместо него? Никогда не угадаешь! Василюк!
- Пал Палыч?! Как это?
- Да вот так! Перевели в Москву!
- Вот это новости! Ты меня прямо порадовал!
- Ну вот… Видишь, сколько в жизни хорошего! А ты говоришь какая-то пробка… Да пробка эта - тьфу по сравнению с тем, что я теперь буду тебе раз в неделю не давать спать по ночам. Так что улыбнись и успокойся! На, ешь банан! А то совсем моего сынулю голодом заморила, – он погладил ее по животу.
И они вновь весело рассмеялись вдвоем.
***
Максим уже давно спал, уткнувшись лицом в подушку и положив руку Полине на живот. А она все прокручивала в голове этот непростой день. Из автомобильной пробки они выбрались только спустя почти два часа, потом Полина суетилась, готовила ужин, после этого они смотрели телевизор. От Полины не укрылось, что муж в этот раз вел себя как-то странно и неестественно. Почему-то спрашивал, чем она болела в детстве и в юности, потом рассказал о какой-то своей знакомой, которая, после известия о внезапной смерти родителей, угодила в психбольницу, потом стал допытываться у жены, какие заболевания передаются по наследству. Говорил Макс с Полиной очень учтиво, осторожно, но все же у нее было какое-то странное предчувствие, что муж что-то знает о ее прежней жизни и вот такими «наводящими» вопросами пытается из нее выудить информацию. Ведь не зря же он и в машине спросил о том, какой она была в свои семнадцать лет. Не в 16 и не в 18, а именно в 17. Неужели он в курсе? Значит, что-то чувствует, о чем-то догадывается? Или просто совпадение? Полина глубоко вздохнула, посмотрела на Максима, через одеяло погладила его плечо и осторожно, чтоб не разбудить мужа, выбралась из-под его руки, отошла к окну и вгляделась в темноту.
В эту ночь было полнолуние. Большой белый шар, как румяный калач висел прямо над домом. На небе было много звезд, и они как-то странно переливались. Или Полине это только казалось? Вон их сколько, во Вселенной, и у каждой своя судьба. Одна горит ярко и видна на небе каждый день невооруженным глазом, а другую даже в самый мощный телескоп не разглядеть. Но каждая из них живет своей жизнью. Только своей. И никто не может приказать им жить по-другому. У людей все иначе. У каждого, из живущих на планете Земля, тоже своя судьба, своя доля. Но в отличии от звезд, мы не всегда вольны распоряжаться своей жизнью, так как хотим, и нередко другие люди заставляют нас жить по их правилам и законам.
Да уж, жизнь – странная штука. И очень непредсказуемая. Никогда не знаешь какой сюрприз она тебе преподнесет завтра. И какие испытания пошлет на твою голову. Ты будешь стараться жить так, как тебе хочется, так как тебе уютно и комфортно, но почему-то кто-то решит, что он вправе властвовать над твоей судьбой и диктовать тебе свои условия существования, отчего-то совсем не задумываясь, что ты – тоже человек, и у тебя есть свои чувства, свои желания, свои потребности. Но этот человек все решит за тебя, потому он так хочет, потому что ему так удобнее, и заставит тебя жить по его собственным странным законом. И ты как безропотное дитя подчиняешься, потому что любишь… Потому что не хочешь обидеть и потерять этого человека, который превратил твое существование в вечную жизнь с оглядкой. Но… Не смотря ни на что, тебе в какой-то момент вдруг отчаянно захочется жить, так, как ТЫ хочешь и дышать полной грудью. Ты встретишь ЕГО… И вдруг поймешь, что больше не можешь находиться «под колпаком» данного когда-то обета, что ты тоже личность, и что у тебя есть право выбирать, кого любить и с кем общаться. И ты захочешь, во что бы то ни стало, реализовать это свое право на любовь. Но страх потерять того, кто наложил на тебя эти «чары», будет таким сильным, что ты в этот миг превратишься в канатоходца, балансирующего над бездной, но вместо натянутого, как струна каната, ты будешь скользить по острому лезвию лжи, запутываясь в ее сети все больше и больше, и понимать, что малейшая ошибка может привести к беде… И тогда ты начнешь обманывать другого человека, которого тоже очень любишь, и одно вранье начнет цепляться за другое, и выстроится стройная цепочка из обмана, которую, в конце концов, ты сам уже не сможешь одолеть. Потому что звенья этой цепи отныне накрепко связаны между собой. И если откроется одна ложь, она, как упавшие доминошки, повлечет за собой разрушения и потери, обиды и боль, несчастье и ненависть. И ты окажешься, как та старуха у разбитого корыта со своей любовью к каждому из этих людей, которые в свою очередь обвинят тебя в предательстве.
Полина отошла от окна, подошла к книжной полке и достала старенькую Библию, которую когда-то подарила ей бабушка и которая не раз ее выручила, когда было чрезвычайно тяжело. Она открыла ту страничку, где у нее всегда лежала закладка, и в свете Луны стала читать строки из книги пророка Екклесиаста, которые уже давно знала наизусть:
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».
Полина отложила Библию и вновь глубоко вздохнула. «Время молчать и время говорить…» Она подошла к кровати, легла рядом с Максимом, провела ладонью по его волосам, заботливо прикрыла его одеялом. Как же она все-таки любит этого несносного мальчишку! Полина перевернулась на другой бок и стала размышлять.
Ну, почему, почему она такая трусиха? Почему еще с детства она боится сказать своим близким и друзьям всю правду, вечно опасаясь кого-либо обидеть. И ведь сколько раз такое бывало, что обманывая кого-то и скрывая правду, она потом горько раскаивалась в этом, потому что рано или поздно любая ложь открывалась, и кто-то обязательно упрекал ее в том, что солгала. И каждый раз в таких случаях ей было безумно стыдно. Полина клялась себе, что это было в последний раз, что больше она никогда не будет ничего скрывать, не будет никого обманывать, но жизнь как будто специально подбрасывала ей такие ситуации, где вновь что-то кому-то сказать было опасно или тяжело.
А впрочем, зачем далеко ходить за примерами. Взять хотя бы тот случай с Максимом, когда он был второкурсником. Когда Полина встретила его у киоска, что скрывать, она очень обрадовалась. Парень был какой-то ниточкой, связывающей ее с прошлой жизнью. Ведь именно он когда-то научил ее любить… Тогда ей казалось, что не будет ничего страшного, если она примет его приглашение на встречу в ресторане, ничего не случится, если они вместе сходят в театр. Мальчик подрос, и у него, наверняка, есть уже подружка-ровесница. И наивные юношеские чувства к учительнице давно остыли... Так Полина думала до того момента, пока у театра не увидела глаза Максима – чистые, искренние и… влюбленные. А когда он достал из-за спины букет китайских роз, она совсем растерялась, и вдруг поняла, что эти встречи зашли слишком далеко. Да, ей нравился этот мальчишка, что скрывать – даже немного больше, чем нравился. Но ему же тогда было только 15. Всего 15 лет! Он был еще совсем ребенок. Влюбленный в нее мальчишка-мужчина. И она струсила. Решение пришло само собой после того, как муж ее подруги Марины, администратор московской труппы, вынес им билеты на спектакль, и Максим как бы невзначай спросил, кто это. И она, понимая, что нужно ставить точку в этих отношениях, пока все не зашло слишком далеко, вдруг неожиданно даже для самой себя, произнесла: «Это мой супруг». Произнесла и сама испугалась своих слов, сразу же спешно добавив «Будущий супруг, у нас свадьба через месяц». Боже мой, что случилось тогда с Максимом. Только что влюбленные глаза стали пустыми и холодными, он тут же потерял к ней интерес и спешно удалился, кинув никому ненужные билеты навстречу ветру… Почему она тогда поступила так с ним? Почему не могла просто сесть и спокойно объяснить парню, что у их отношений (во всяком случае, сейчас) нет будущего, что он дорог ей, интересен, но… не больше. Макс – мудрый мальчик. Он бы, наверно, все понял. Ведь понял же он тогда, когда был первокурсником, что она выходит замуж. Да, сначала накричал, но потом ведь приехал к ЗАГСу и пожелал ей счастья с Яковом. Как же это, наверное, трудно – желать счастья с другим тому, кого так беззаветно любишь. Смогла бы Полина пожелать Максу счастья с другой? Наверно, не смогла бы. А он смог. И понял. Как срывался и дрожал тогда его звенящий голосок! И в этот раз, он, вероятно, тоже понял бы ее. Но почему она ему ничего тогда не объяснила, почему соврала? Да потому что трусиха. Потому что объяснять что-то всегда тяжелее, чем просто солгать. Потому что, объясняя, необходимо искать нужные слова, приводить правильные аргументы, находить верные доводы. Она тогда была к этому не готова. Ей было удобнее и легче спрятаться за эту ложь. И уйти от Максима вот так «по-английски». Она потом много думала, а что если бы в тот момент, Макс не сдержался, а если бы что-то сделал с собой? Ведь он такой отчаянный, горячий, огненный. У него же нет полутонов. Он всегда «рубит сплеча». Если бы он тогда что-то совершил, она бы никогда себе этого не простила. К сожалению, цена лжи иногда бывает куда страшнее.
Или вспомнить еще один случай с Максимом, который произошел совсем недавно, полгода назад, когда она жила у Киры. Ведь все знала, ведь отлично понимала, что не нужна Максиму Олеська, что ходит он в их дом, чтобы увидеться с ней, с Полиной. Снова видела эти большие, глубокие, бездонные и влюбленные глаза. Понимала, что чувства парня не остыли. Ведь могла же она, сидя на кухне, за вечерними посиделками просто объяснить подруге обстановку. Могла? Конечно, могла. Наверно, Кира поняла бы ее. И может даже помогла бы найти Полине самый верный и самый безболезненный выход из этой ситуации. Но она промолчала… Испугалась. Когда Кира попросила ее поговорить с Максом о дочери, у нее был отличный шанс хотя бы тогда сказать подруге правду, объяснить, что парень на самом деле влюблен в нее и что, скорее всего, ходит в их дом, чтобы увидеться с ней, Полиной. Нет, снова не смогла… Пошла «поговорить» с Максимом. А когда вернулась домой после того, «знакового» разговора в парке на скамейке, снова стала юлить и изворачиваться, теперь уже боясь открыть подруге внезапно вспыхнувшие чувства. Казалось, чего проще, объясни ситуацию, извинись, спроси совет, что делать дальше. Нет, Полина снова предпочла ложь, хотя отлично понимала, что вновь балансирует на грани. Что тугая нить натянута до предела, и в любой момент может с треском разорваться. Полина выкручивалась, как могла, говоря, что несколько часов проторчала на КПП, что Максим не берет трубку, много еще чего… Она пыталась разрулить ситуацию сама, поговорив с Олесей о «девушке Максима». И снова в очередной раз завралась еще больше. И нить все-таки не выдержала… Чего она тогда добилась своим обманом? Максим наговорил ей по телефону гадостей, Олеська обозвала «сволочью», а Кира, ее лучшая подруга Кира, которая совсем недавно говорила, что дружба – понятие круглосуточное, не раздумывая, выставила ее на улицу… Казалось бы, пора уже сделать выводы из всего того, что случилось. И Полина их вроде сделала. После случая с Олесей, после того, как они с Максимом решили быть вместе, она дала себе клятвенное обещание никогда, ни за что на свете больше не врать и ничего не скрывать от своих близких. Но… снова ей приходится это делать. Увы… И снова, ей кажется, что так будет проще и спокойнее. И снова ей удобнее спрятаться за обман, чем приводить доводы, искать аргументы и подбирать нужные слова. Все возвращается на круги своя. Почему? Ну, почему???
«Время молчать и время говорить…» Полина понимала, что она больше не может молчать, и скрывать от мужа и всю свою прошлую жизнь, и то, что происходит сейчас. Что эти тайны и недомолвки как червь разъедают ее душу изнутри, вселяют в сердце неуверенность и страх, не дают спокойно спать ночами и заставляют все время жить с оглядкой. Но и сказать Максиму все она очень боялась. Своим взрывным характером, своими отчаянными ребяческими поступками он приучил ее сто раз подумать, прежде чем открыть ему что-то. Полина очень любила его. Очень. Но она так же сильно любила и еще одного человека. И как ни хотелось, ей прямо сейчас растолкать Максима и рассказать ему все, все-все, страх потерять этого любимого человека был, как ни странно, намного сильнее, и перевешивал, к сожалению, все ее опасения и желания все рассказать мужу. Она так боялась, что Макс ее не поймет, что она не сможет его убедить в том, что поступает правильно. Ну, как объяснить ему, что она любит его, но есть еще один человек, которого она тоже очень любит, и который ей очень дорог, и которого она очень боится потерять навсегда. Вряд ли он ее поймет. Скорее всего тут же кинется "поднимать из пепла" их семью, и в очередной раз наломает таааких дров. А последствия, она знала это наверняка, могут быть очень плачевными. Эх, знать бы точно, когда наступит это благодатное «время говорить», когда она, ничего не боясь, сможет выложить ему все о том, что как щупальца тянет ее в прошлое. В то прошлое, в которое она не хочет возвращаться и которое до сих пор преследует ее. Сказав, она снимет с себя такое бремя! Полине очень не хотелось больше ничего скрывать от Максима. Это было с ее стороны непорядочно, гадко, неприлично. Ведь она очень любила этого вихрастого, немного нагловатого, но такого искреннего пацана. Но… страх навсегда потерять еще одного любимого человека был пока еще все же сильней. Ладно, будь что будет. Пока она будет молчать. Но если даже все откроется, Максим должен ее понять. Ведь Петр Иванович понял. И поддержал. А значит, есть шанс выбраться из этой истории с наименьшими потерями. Уже осталось совсем немного… Совсем чуть-чуть…Полина еще раз глубоко вздохнула, посмотрела на часы, и, поняв, что ложиться спать уже бессмысленно, накинула на плечи шаль и пошла готовить мужу домашний завтрак…
|
| |
| |
| PS | Дата: Понедельник, 27.04.2009, 03:57 | Сообщение # 38 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| продолжение (так расписалась, что в один пост оказалось много!  )
***
- Товарищ подполковник, разрешите? – Максим приоткрыл дверь взводного.
- Да, Макаров, заходи! – в этот день все было уже официально. И как Максиму ни хотелось назвать Василюка просто Пал Палычем и поболтать с ним об общих знакомых и вспомнить светлое время, которое они вместе провели в стенах Тверского суворовского, все же он понимал – армия есть армия. И нужно научиться с первого дня различать службу и личные отношения. Максим это усвоил уже давно. Поэтому он так же отрапортовал:
- Курсант Макаров по вашему распоряжению прибыл!
- Присаживайся…
Максим сел напротив Василюка и только сейчас заметил, что в кабинете еще находится и какая-то женщина. Когда она повернула голову, Макс тут же узнал их бывшего «суворовского» психолога.
- Ой, Софья Константиновна, здравствуйте! – Максим заулыбался. – А я вас сразу и не заметил.
- Здравствуй, Максим, как ты тут? Смотрю, уже должность успел получить?
- Да стараюсь…
- Так, Макаров, - Василюк посмотрел на Максима. - Я с тобой хотел поговорить насчет смотра. Вчера на строевой…
В это время на столе у взводного зазвонил телефон. Пал Палыч взял трубку.
- Да! Да, товарищ полковник! Да! Есть! Да, сейчас иду!
Он положил трубку и обратился к жене:
- Сонь… Меня к начальству вызывают… Это, наверно, как раз насчет тебя. Макс, поразвлекай пока даму, я постараюсь быстро вернуться.
- Хорошо, товарищ подполковник.
Василюк надел фуражку и быстро вышел из кабинета. А Софья Константиновна тут же села его место и с улыбкой, как-то по-свойски, обратилась к Максиму:
- Ну что, как у вас дела? Как Полина?
- Да ничего, нормально, ребенка ждет…
- Я знаю, мне Пал Палыч говорил. Молодцы вы!
- Софья Константиновна, - Максим вдруг вздохнул и посмотрел на женщину, - а можно… вам… вопрос задать… как психологу.
- Конечно, можно, Максим. У тебя что, какие-то проблемы? – она заглянула парню в глаза.
- Нет, не у меня…
- А у кого? У Полины?
- Да нет… Просто… понимаете… у меня есть друг… так вот… у его жены… вернее, у его девушки, на которой он собирается жениться… ну в общем… она попала в больницу, точнее… в психбольницу. И там ей диагноз поставили – физиологический аффект. А потом выписали и порекомендовали консультации психолога. И вот он… ну мой друг… он переживает… просто… сами понимаете, он жениться на ней собрался, а тут психическое заболевание… и он боится… и еще думает, как это на детях может отразиться… Ну вот… Я подумал, что может к вам приходили на прием с таким диагнозом, и может вы… что-то посоветуете… он переживает…
- А что у нее случилось?
- У кого? – Максим недоуменно посмотрел на Софью Константиновну.
- Ну… У девушки этой?
- В смысле? – Макс все еще недоумевал.
- Просто понимаешь, Максим… Как бы тебе объяснить. Дело в том, что физиологический аффект, или иными словами – сильное душевное волнение – это не психическое заболевание , это… просто… просто это своеобразная реакция организма на какое-то событие или какое-то действие. И ты правильно сказал, мне часто, особенно когда я работала в центре социальных служб для молодежи, приходилось сталкиваться с таким диагнозом. Понимаешь, физиологический аффект – это чрезвычайная для личности реакция на исключительные обстоятельства. И у каждого это проявляется по-разному. То есть… У кого-то это бурная эмоциональная вспышка, у кого-то это выражение ярости, гнева, обиды. Кто-то в таких случаях плачет беспрестанно продолжительное время, кто-то наоборот впадает в ступор. То есть, человек делает то, что противоречит всему, что он делал до этого. Вот почему я тебя и спросила, что у этой девушки случилось.
- Софья Константиновна… Я не знаю… Он мне не говорил… А что вообще может случиться, чтоб человек так мог отреагировать?
- Да что угодно! Ну, чаще всего это потеря близкого человека. Особенно внезапная. Когда кто-то из родителей или дети погибают в результате аварии или какого-то несчастного случая на производстве. Или еще что-то. Просто человек не готов к этому, и поэтому вот так реагирует. Очень часто это, как ни странно, всякие любовные истории, когда кто-то кого-то бросил, кто-то к кому-то ушел, кто-то с кем-то расстался. Особенно девочки в 17-18 лет это тяжело переживают. Таких случаев уйма! Ну и еще одна причина, самая частая, наверно, это когда что называется «одно к одному». Когда несколько событий неприятных происходит в жизни, там кто-то погиб, в то же время кто-то заболел, да еще любимый человек бросил. Иногда в результате такого стресса доходит даже до суицида, если во время помощь не оказана. Так что, скорее всего у девушки твоего друга что-то случилось в жизни, если она попала с таким диагнозом. Но если он ее не бросил, то, скорее всего, все-таки какое-то несчастье в семье. Я не знаю. Но одно могу тебе точно сказать – твоему другу не стоит волноваться. Такие состояния обычно быстро проходят. Нет, бывают, конечно, тяжелые случаи, но если ее сразу выписали, то, скорее всего, волноваться абсолютно не о чем, это, как говорят в народе, случился обычный нервный срыв. Так что пусть не волнуется, и, если девушка нравится, смело женится. И все у них будет хорошо. И дети у них будут замечательные. Если хочешь, пусть подойдут ко мне, я проконсультирую.
- Да нет… просто… он… ну… они … не здесь живут. Они в Твери живут. Это просто я в увольнении был, и мы созванивались.
- Так я тоже пока в Твери… Тут же пока нет ни квартиры, ни работы, хотя обещают… Так что это я временно приехала на полдня. А так я еще там. Так что если что, пусть заходят.
- Да нет… Я думаю… не стоит… У нее там, кажется, тетя - психолог… Но ее тетя ему ж правду не скажет, если что-то там… вот я и уточнил у вас. Просто друг переживал очень. Так что, говорите, волноваться не о чем?
- Абсолютно. Такие состояния случаются у каждого третьего, особенно в молодом возрасте. Пусть женятся, рожают детей и ни о чем не думают.
- Спасибо, Софья Константиновна, вы прямо успокоили меня, - Макс засиял. – А то он так волновался! Спасибо вам!
- Да не за что… Это моя работа…
В это время дверь открылась, и в кабинет быстрым шагом зашел Василюк, с порога сообщив:
- Так, Сонь, хорошие новости… Работа есть, сам заместитель начальника созванивался при мне насчет тебя. Самое главное, здесь рядом… Работать будешь психологом-методистом в Лаборатории социально-психологических проблем и охраны психического здоровья ребенка в Северо-восточном округе. Зарплата стоящая. Там только один момент…- он поднял глаза и посмотрел на Максима. – Макаров, будь добр, зайди чуть попозже.
- Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите идти!
- Иди!
И Максим быстро покинул кабинет взводного. А когда вышел оттуда, отошел к окну и облегченно вздохнул – значит волноваться не о чем. Никакого психического заболевания у Полины нет. Это радовало. Но вместе с тем… Причины, которые перечислила психолог, тоже не внушали оптимизма. Полина ведь и сама говорила, что в ее жизни произошло несколько неприятных событий, о которых не хочется даже вспоминать. Но что произошло тогда? Что? Что скрывает от него жена?.. Что могло случиться в ее жизни, что довело Полину до психиатрической клиники и до нервного срыва? Может в ее семье тоже случилось какое-то несчастье? Или… Или все же дела сердечные? Скорее второе… Наверно, о трагедии она бы могла поведать ему. А вот о какой-то несчастной любви вряд ли… Да уж… Загадки, загадки…
- Максим, ты можешь сейчас зайти ко мне, - из размышлений Макса вывел приятный голос Летучего. – Ты не занят?
- Да, товарищ полковник, могу. У нас сейчас самоподготовка. Но меня взводный вызывал к себе.
- Тогда пошли, есть одно дело. Несложное. Но, думаю, сможешь сегодня вновь переночевать дома.
- Ой, здорово! – Максим улыбнулся. – А что нужно делать?
- Ты на компьютере быстро набираешь?
- Да.
- Тогда пошли со мной. Я тебе сейчас принесу документы, расскажу куда идти. В одно учреждение сбегаешь. Нужно будет это все набрать на компьютере, тебе там выделят его на пару часов, а когда освободишься, можешь идти домой. Я тебе сейчас выпишу увольнительную до утра. Порадуешь жену…
- Спасибо, Анатолий Васильевич! – Максим улыбнулся.
- Ну вот и хорошо. Пошли, я тебе дам бумаги…
***
Максим шел по улице и улыбался сам себе. Настроение у него было замечательным. Поводов для этого было много. Он узнал, что его жена ничем не больна. С документами он управился даже быстрее, чем ожидал. И сейчас почти вприпрыжку бежал домой. Надо же – он только два дня назад ночевал дома, и вот опять представился такой случай. Максим понимал, как Полина обрадуется. Да он и сам был безумно счастлив еще хоть несколько часов побыть дома, рядом с ней. Парень остановил возле цветочного ларька, выбирая букет, и тут кто-то положил ему руку на плечо.
- Ну что, служивый, как служится? – услышал он у себя за спиной.
Макс повернулся и увидел, что перед ним, сверля его недобрым взглядом, стоит Напалков.
|
| |
| |
| PS | Дата: Понедельник, 27.04.2009, 04:06 | Сообщение # 39 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 21
Полина еще несколько раз прочла смс-сообщение, у нее потемнело в глазах. Девушка в ужасе прислонилась к стене лифта и закрыла лицо руками: «Что все это означает?! Что он видел? Что он слышал? Что он придумал?! Боже мой, что Макс надумал?!» С его горячностью и способностью принимать решения молниеносно, он может сделать все, что угодно.
Сердце в груди Полины стало колотиться с бешеной силой. Вдруг вспомнился тот сон, что приснился ей накануне: она взбирается на какую-то гору, и видит Макса на краю пропасти, она спешит к нему, но бежит почему-то медленно, она хочет крикнуть, а голоса нет. И когда Полина уже подбегает к Максу, он все же прыгает, и она едва успевает схватить его за руку. В тот миг она проснулась… Боже мой, неужели этот сон был вещим?! А ведь все правильно. Она в лифте поднимается на 9 этаж – чем ни гора? Она хочет ему крикнуть, а толку?! В лифте кричи – не кричи. Она пытается бежать, а ноги движутся так медленно. Точно как этот лифт. Полина бессильно ударила кулачками по дверям: «Быстрее! Пожалуйста, двигайся быстрее!!! Что же ты ползешь, как черепаха?!» Что удумал Максим? Во сне он стоял на краю пропасти. Неужели он решил выпрыгнуть из окна? «Господи, только бы успеть! Только бы успеть! Только бы!» Полина стала судорожно искать в сумочке ключи, и когда лифт, наконец, открылся на нужном этаже, она вихрем выскочила из него, быстро вставила ключ в замок, рывком открыла дверь и, не разуваясь и не раздеваясь, побежала в гостиную. Но окно там было закрыто, а Максима в комнате не оказалось. Она метнулась в их спальню, но и там увидела такую же картину. Никого Полина не обнаружила и в спальне родителей. Спокойно было и в кабинете отца. Полина метнулась на кухню, но и там все было, как прежде. У девушки затряслись руки – похоже, сбывались самые страшные ее предположения. Максим забрал телефон и ушел из дома. И что он сейчас может натворить – одному Богу известно. Господи, что же делать?! Что?! Руки у нее тряслись, сердце стало колотиться еще в тысячу раз сильнее, она тяжело дышала и не могла понять, что ей предпринять. Куда бежать? Боже мой, что он задумал?! ЧТО?! И тут Полина сообразила. Она рывком открыла молнию на сумочке, быстро достала из нее мобильник и набрала номер Максима. Телефон к счастью был не отключен. «Макс, возьми трубку, ну, пожалуйста!!! Господи, хоть бы ты ничего еще не успел сделать» – молила она. И тут же услышала, как его мобильник негромко заиграл где-то совсем рядом. Полина подняла изумленные глаза, прислушалась и увидела телефон Максима, лежащий на тумбочке. Значит… Или он отправил ей смс, а потом, пока она ехала в лифте, по лестнице сбежал вниз. Или… Или он дома! Но где? И тут внезапная догадка осенила ее… Полина выбежала в прихожую и, что есть силы, рванула дверь в ванную. В этот момент Максим, стоящий у раковины, полоснул себе бритвой по венам.
***
Какова цена жизни? Говорят, что столько, сколько стоит человеческая жизнь, не стоит ничего. Как же все они ошибаются. Жизнь каждого конкретно взятого человека имеют свою цену. Как и любой товар. И эту цену определяет спрос. За лечение ребенка, который воспитывается в обеспеченной семье, родители могут выложить иногда миллионы. А обычный бездомный может при этом на соседней койке умереть от того, что не имеет пару рублей даже на дешевое лекарство. И те, кто окружают его, могут безболезненно дать ему эту сумму. Но вряд ли кто-то ради ЭТОГО человека расстанется даже с такой мелочью. С ценой чьей-то жизни. Человек, который кому-то нужен, стоит всегда больше, чем тот, кто не живет, а прозябает в жизни. Люди известные, популярные даже иногда страхуют свои части тела, а когда они умирают, о них плачут тысячи людей, а одинокую бездетную старуху могут убить даже за пару сотен рублей, не хватающих кому-то на бутылку… Почему люди самостоятельно уходят из жизни? Да потому что в какой-то момент понимают, что цена их жизни стала настолько мала, что даже будь возможность кому-то ее продать, они бы на вырученные деньги не прожили бы и дня. Потому что ты оказался никому не нужен на этом свете. И твоя бесполезная жизнь не стоит НИ-ЧЕ-ГО. Есть еще другой вариант – ТЕБЕ больше никто не нужен в этой жизни. Ты устал жить по ее бредовым правилам, ты устал от того, что законы чести, морали и воспитания попираются на каждом шагу. Ты в какой-то момент понял, что все то, что было для тебя чем-то значимым, важным, весомым, вдруг в мгновенье лопнуло, как мыльный пузырь, в тот самый миг, когда тебя предали. А сколько стоит жизнь того, кого предали? Наверно, она не стоит даже того ломаного гроша, которым меряется самый дешевый товар в базарный день. Потому что если тебе изменили, если предали твою любовь, если безжалостно выбросили на помойку твои светлые и искренние чувства, значит, твоя жизнь не стоит вообще ничего. Значит, она никому не нужна, и значит, теперь ты сам вправе ею распоряжаться. А кто может заставить тебя жить дальше? Кто имеет право тебе в чем-то упрекнуть? Ты не солгал, не обидел, ты просто любил. Любил искренне, любил беззаветно, ты считал обожаемую женщину своей единственной. А она растоптала твою душу и навсегда заставила твое сердце замерзнуть в груди. А когда душа умирает, а сердце становится каменной ледышкой, зачем тогда жить? Зачем коптить небо своим присутствием? Зачем каждое утро вставать и каждый вечер ложиться спать? Если все остальное время ты теперь будешь жить как растение, бездумно подчиняясь приказам командиров. Жизнь человека, которого предали, не стоит НИЧЕГО. А значит не стоит о ней и жалеть. И уйти из нее нужно по-мужски. Макс написал Полине, что желает ей счастья с другим. Да, желает. Она достойна счастья и любви. Но разве ему будет комфортно жить, зная, что она счастлива…без него? Разве не будет в висках больно отзываться каждое упоминание о ней и о ребенке, которого он считал своим? Разве легко ему будет жить, зная, что она могла утопать в его объятиях, а сейчас тонет в счастливых объятиях другого. Нет… Эту муку он не сможет пережить. И все рано или поздно все закончится именно так. Тогда зачем тянуть. Он все уже сказал ей, он все ей написал. Зачем ждать? Зачем? Все. Конец. Точка.
Максим полосонул лезвием бритвы по запястью и тут же увидел, как распахнулась дверь. И сразу же он услышал оглушительный возглас Полины.
- Мааааакс! – Полина подбежала к Максиму. – Ты что делаешь????????!!!!!!!!!!! Ты с ума сошел?!
- Оставь меня в покое! – Максим ответил негромко, но четко выговаривая каждое слово. Он смотрел на жену каким-то стеклянным и каменным взглядом. И даже не на нее, а сквозь нее…
Из его вены хлыстала кровь, оставляя на белом кафеле бурые безобразные пятна. Запах крови ударил Полине в нос, у нее слегка закружилась голова – первый признак того, что она в любой момент может упасть в обморок. Но Полина понимала, если она сейчас потеряет сознание, она ничем не сможет помочь мужу, и тогда он точно доведет до конца то, что замыслил. Недолго думая, Полина рванулась к душу, открыла на всю мощь кран с холодной водой и подставила под душ лицо. Когда тошнота немного прошла, она быстро сорвала с шеи шелковый шарфик и кинулась к Максиму, пытаясь перевязать ему руку.
- Я сказал, отстань от меня, - Макс пытался увернуться. – Я не хочу тебя видеть! Не трогай меня!
- Вот глупый! Опять что-то нафантазировал! Это ж надо до такого додуматься! - Полина изловчилась и ту же туго перетянула шарфом его руку. Кровь, наконец, перестала идти. -
Ладно, меня и ребенка тебе не жалко, но о своих родителях ты подумал?! Ты же у них единственный! Что случилось?!
- Что ты от меня хочешь?! – Максим говорил, как зомби и все еще смотрел на нее мертвецко-стеклянным и совершенно отрешенным взглядом. – Я же сказал тебе – я тебя отпускаю с ним. Отпусти и ты меня. Зачем ты все это делаешь? Я объяснил, что я не желаю без тебя жить! Дай мне сделать то, что я хочу. Оставь меня в покое!
Макс отвернулся от жены.
- Максим! Любимый! Что ты говоришь? – у Полины из глаз потекли слезы. - С кем ты меня отпускаешь? Что ты видел? Боже мой, ну почему ты такой отчаянный?! Что ты опять придумал?
- Я придумал?! - Макс посмотрел на жену с каким-то отвращением и ненавистью. – Так, значит, это снова придумал я? Да?! Я все придумываю! А ты, значит, белая и пушистая! Я все видел! Все! Хватит из меня идиота делать!
-Что ты видел???????!!!!!!!
- Я видел тебя с этим уродом.
- С каким уродом?! Мааакс, ты опять что-то не то увидел. Я клянусь, я ни с кем…
- Чем клянешься??????!!!!!!!!! - Максим буквально просверлил ее взглядом. – Как тогда жизнью и здоровьем нашего будущего ребенка? Конечно! Хорошо клясться тем, чего нет, чего не существует.
- Макс… - Полина опешила. – Ты… что говоришь? Как не существует? А… это?! – она указала взглядом на свой живот.
- Поля, хватит! Я обалдеваю от твоего бесстыдства. Ты прекрасно знаешь, чей это ребенок. И мама твоя знает. И теперь я тоже знаю. Хватит этой лжи! Как ты могла?!
- Маааакс…. – Полина уже рыдала. – Что ты говоришь? Я тебя совсем не понимаю…
- Не понимаешь?! Ты не понимаешь, как вышла за меня замуж, будучи беременной от другого?!
- Макс…- Полина потерла виски. – Что… что ты несешь? Ты сам не понимаешь, что ты говоришь! От какого другого?!
- Ну, тебе видней. Как его зовут, этого урода, Олег, да?
- Максим, какой урода? Какой Олег? Я, правда, тебя не понимаю. Что ты видел, что ты слышал? С кем ты меня видел?! Ты уверен, что это была я?! Или опять…
- Ты знаешь, я фигею от твоего цинизма! Да! Я видел тебя, именно тебя! Я слышал твой голос. И слышал все, о чем вы говорили. Ты, конечно, можешь снова сказать, что я идиот, и что мне все померещилось, но мне уже все равно. Думай, что хочешь. Говори, что хочешь. Я тебе больше не задерживаю! Иди к нему! А меня оставь в покое! Если ты сейчас мне помешала это сделать, поверь, я все равно это сделаю. Завтра, послезавтра. Да когда угодно! И ты мне больше не воспрепятствуешь! Я не хочу тебя видеть! Иди к нему!
- Куда идти? К кому? Что ты видел? Где? Объясни ты мне, наконец! Пожалуйста!
- Тебя видел с этим уродом, твоим любовником, возле гостиницы «Космос»!!!! Только не говори, что это была не ты!!!!!!!
- Господи!... – Полина присела на край ванны, закрыла глаза и уронила голову на руки. – Я так и знала, что все этим закончится… Я знала, что эта ложь до добра не доведет. Максюш… Любимый мой…… - произнесла она едва слышно. – Ты все не так понял… Это была я… Но это… это не любовник.
- Поля, хватит!!!!!!!!! Сколько можно надо мной издеваться???????!!!!!!!! Я что слепой?! Или глухой?!
- Макс, я тебе сейчас все объясню. Ты поймешь меня. Выслушай меня, пожалуйста, я прошу тебя!
- Я не хочу ничего слушать! Я столько раз пытался тебя выслушать! Но ты мне постоянно лжешь! Я в твоем вранье запутался, как в рыболовных сетях. Ты опутала меня ими с ног до головы. Я больше не могу!
- Макс, я клянусь тебе, я больше ни одного слова тебе не скажу неправды. Я все тебе расскажу. Все-все. Только выслушай меня, пожалуйста. Да, я тебя обманула в некоторых вещах. Но я ничего плохого не сделала. Честное слово! Я прошу тебя! Я умоляю! Выслушай! Я просто хочу…. Ой…..- Полина вдруг схватилась за живот и поморщилась, а через несколько минут выдавила через силу из себя. – Макс… Я прошу… выслушай меня… хотя бы ради нашего ребенка…. Прошу… Умоляю….
- Нашего?! – Макс с издевкой посмотрел на нее. - Девушка, вы ничего не перепутали? Адресом не ошиблись?
- Да, нашего! – уверенно повторила Полина. – Нашего с тобой.
- Знаешь…. – грозно начал было Максим, но потом о чем-то задумался, глянул на Полину, которая сидела на краю ванной и искаженным страданием лицом и плакала, и вдруг произнес более спокойным голосом. – Хорошо. Я выслушаю тебя. Но только потому, что ты беременна, и твой ребенок не виноват ни в чем, а я все же не садист. Как ни странно… - он усмехнулся, - Но мне даже жаль тебя. И еще… Тогда на выпускном я пообещал тебе, что если даже когда-то я увижу нечто из ряда вон выходящее, даже тебя в объятиях другого человека, я дам тебе шанс все объяснить. Сколько раз я срывался и ни разу не сдержал своего этого обещания. Но пусть в этот раз все будет по правилам. Давай! Я выслушаю тебя! И если твои аргументы будут весомее того, что я увидел своими глазами и услышал своими ушами, я клянусь тебе, я на коленях буду просить у тебя прощения. Я не знаю, что я ради тебя сделаю, если я тебя незаслуженно обидел. Хотя…Сомневаюсь, Полина… Очень сомневаюсь… Ладно, пошли в комнату.
Он развернулся и стал выходить из ванной.
- Макс, - глухо произнесла Полина, - только можно сначала я…
- Что еще?! – Максим обернулся и презрительно посмотрел на жену.
- Можно я… перебинтую тебе руку?
Макс немного помолчал, глядя Полине прямо в глаза, а потом так же, едва слышно ответил:
- Можно… - и добавил. - Аптечка на кухне.
Все время пока Полина обрабатывала порез и бинтовала руку, они оба молчали. В какой-то момент, когда она заливала рану йодом, и Максим почти вскрикнул от боли, Полина быстро стала дуть ему на запястье. Но он брезгливо отдернул руку:
- Не надо… Переживу уж как-нибудь боль… Ты нанесла мне рану куда большую. Рука заживет. А вот душа вряд ли.
- Макс, я тебе еще раз говорю, - Полина умоляюще посмотрела в глаза мужа, крепко бинтуя его запястье. – Я ни в чем, абсолютно ни в чем перед тобой не виновата. Только в том, что не сказала тебе всей правды...
- Понимаешь, Полина, - голос Макса стал более спокойным, и сам он, казалось, немного пришел в себя, и стал более уравновешенный по сравнению с тем, что Полина увидела, войдя в ванную. – Когда я подозревал, что это ты была на улице с мужчиной, одетая в красный плащ, ты устроила мне скандал, и сказала, что если я еще раз заведу разговор на подобную тему, ты соберешь вещи, и тут же уедешь к маме. Так вот, пока ты еще ничего не сказала, скажу тебе я. Ты, конечно, можешь, собрать вещи и уехать прямо сейчас, ничего не объясняя. Но я прошу тебя только об одном – не нужно делать из меня дурака. И если ты, действительно, хочешь сказать мне правду, я готов тебя выслушать. Но если все будет так, как всегда, если ты из одной лжи будешь перепрыгивать в другую, то давай лучше вообще не затевать этот разговор. Лучше уезжай сразу. Я не хочу больше слушать из твоих уст все эти сказки Венского леса.
- Макс, я прошу, ты только не устраивай скандал, давай сядем спокойно и поговорим. – Она закончила бинтовать руку и почти машинально стиснула рукой ладонь Максима. Но он вырвался у нее из рук и отошел к окну.
- Поль, а разве не этого я хотел все это время? Вспомни, когда мама тогда пришла и сказала мне, что ты купила себе плащ за несколько тысяч долларов, я что ворвался к тебе с допросом? Нет, я спокойно пришел к тебе поговорить, спросить. А ты мне проехалась по ушам бульдозером. Рассказала байки про какие-то деньги Глеба, хотя прекрасно знаешь, за чьи деньги ты купила этот чертов плащ. Поль, да ты убей меня, я в жизни не поверю, зная твоего Свиридова, что он вот так вот подошел к тебе на улице и отдал деньги. Я не знаю, почему я поверил тогда. Ты сама не понимаешь, что это полный бред?!
- Макс, понимаешь…. – Полина опустила голову… - Глеб, действительно, отдал мне эти деньги… Только не тогда, а потом… То есть я купила сначала этот плащ… А потом он дал мне деньги… Просто понимаешь, сначала я тебе соврала… Тогда денег не было, а потом он…
- Полина! – Максим повысил голос. – Ты опять начинаешь!!! Ты, кажется, хотела говорить мне правду, а сама опять несешь какую-то чушь «сначала», «потом». Опять вранье! Я прекрасно знаю, кто купил тебе этот плащ! И ты это знаешь! Или будешь опять утверждать, что купила ты его на деньги Глеба?
- Нет, не буду…. – Промолвила Полина едва слышно и добавила. – Но я же тебе говорю… Я сначала купила, а потом он…
- Поль, прекрати! Честное слово, противно слышать! Ты страшный человек! Я тебе доверяю, как самому себе, я тебе свою жизнь чуть ли не до пеленок рассказал, а ты опутала меня враньем. Я не знаю, как с тобой дальше жить и как разговаривать, если на каждый мой вопрос, у тебя всегда заготовлен ответ. И каждый раз – сплошная ложь. Где взяла деньги на плащ – Глеб дал. Почему сексом не занимаемся – врач запретил. Кто записан в телефоне под буквой «О.» - подружка Оля.
- Макс… Но врач, действительно, мне сказала…
- Поль, хватит! Скажи еще, что и телефон этот, действительно, Олин! Да я звонил по этому номеру! Нет там никакой Оли! И мне там ответил мужик!!! Или все же будешь доказывать, что это телефон подруги?
- Нет, Макс, не буду…
- Да кто б сомневался! Полина, ты сама не видишь, что твоя жизнь напрочь пропитана ложью? И как я понимаю, не только сейчас! Кто этот мужик, с которым я видел тебя сегодня? Только не говори, что это какой-нибудь сват или брат. Я слышал весь ваш разговор у машины, и ты меня больше не проведешь. Так кто это?
- Макс… Понимаешь… - Полина глубоко вздохнула и опустила голову. - Я не могу тебе сказать, кто этот человек. Но поверь мне – это не любовник.
- Опять все снова-здорово! – Максим всплеснул руками. - Поль ты, кажется, собиралась говорить мне правду. Ты просила тебя выслушать. Я согласился. Но слушать пока нечего. Ты не сказала не единого слова правды. И пока я ни одного вразумительного ответа на свои вопросы от тебя не услышал. Значит так, или ты говоришь, кто этот урод, или мы сейчас же заканчиваем этот бессмысленный разговор.
- Он не урод! - почти вскрикнула Полина.
- Ах, извините, пожалуйста! Простите меня, милостивая сударыня. Я забыл - это не этично так отзываться о...
- Макс, зачем ты надо мной издеваешься?.. - Полина подняла голову и посмотрела на мужа. Из ее глаза капали огромные, как горошины, слезы.
- А ты?!
- Понимаешь, Максим, просто с этим человеком связана одна тайна. И касается она не только меня… Просто я…
- Опять тайна…Поль, скажи, - Максим заглянул жене прямо в глаза, – а сколько вообще в твоей жизни тайн? Сколько ты еще скелетов в шкафу от меня припрятала? Я так понимаю, целый арсенал?
- Макс, но я ж говорю, я ничего не сделала плохого… Я перед тобой абсолютно чиста. Просто…
- Поль, хватит, прекрати!!! Я слышать не хочу! Обман, сплошной обман! Какие-то недомолвки, какие-то тайны из прошлого, какие-то бесконечные секреты. Я устал от этого! Сколько можно?! Если уж ты хочешь, расскажи мне все! Все, от начала до конца! Может тогда я пойму тебя и может, тогда соглашусь, что у тебя, действительно, была причина что-то скрывать от меня! Может, ты со мной все же поделишься, что ты утаиваешь от меня? Расскажи, например, что в твоей жизни случилось в юности? Почему в 17 лет ты попала в психбольницу?
- Ты и это знаешь?.. – Полина удивленно заглянула в глаза мужа. – Откуда?
- Голубиная почта принесла! Я, дорогая, много чего знаю. Я много о чем догадывался. И много чего видел и слышал. Но я молчал. Молчал, потому что я люблю тебя, потому что ты у меня всегда была единственная. И я не пойму, за что ты так со мной?! Что я тебе сделал? Я же тебя всегда любил до безумия. Почему ты со мной так поступила?!
- Мааакс… Я тоже тебя очень люблю… Я хочу, чтоб ты это знал. Просто понимаешь, в моей жизни были некоторые обстоятельства, которые не дали мне возможность открыться тебе и сказать всю правду. Вот и сейчас, я не могу сказать тебе, кто этот человек. Ты просто поверь мне…
- Поль, честное слово, я от тебя устал, я устал тебе верить, я устал от твоего обмана. Все. Разговор окончен. Не хочешь говорить, кто это был, значит, все мои предположения верны. Все, до свидания! Отныне наши пути расходятся… На-всег-да!
Он встал с дивана и пошел к двери.
-Макс, подожди! Не уходи! – Полина вскочила с кресла, подбежала к Максиму и схватила его за руку. - Ну, почему ты мне не веришь?
Максим остановился, повернулся к жене и негромко произнес:
- А почему я должен тебе верить?! Так, все, Поль, оставь меня в покое. Я все понял. Что сказать тебе на самом деле нечего. Что ты сама в своей лжи уже запуталась. И что сейчас ты даже просто уже не в силах элементарно на ходу придумать какую-нибудь банальную историю.
- Макс, послушай!
- Что слушать? Слушать нечего! Знаешь, Полина, если бы я только сегодня тебя увидел с ним. А ведь я несколько месяцев жил как на пороховой бочке. Только и слышно было отовсюду, то тот тебя увидел с мужчиной, то этот. То там тебя видели, то здесь. А я как преданный муж отчаянно защищал тебя – «Да, нет! Что вы?! Вы ошиблись! Это не могла быть Полина! О чем вы говорите?! Она у меня такая преданная!!!» А на самом деле – полная ложь. Надо мной уже все парни смеялись. А у тебя опять же, на любой вопрос, готовый ответ. С кем была в ювелирном – с моим отцом…
- Максим, но я, правда, там была с твоим папой! И мы действительно покупали подарок твоей маме. – Полина посмотрела на мужа. - Ладно мне, но неужели ты своему отцу не веришь?! Он же тебе тогда сказал, что…
- Поль, да, я уже не знаю, кому в этом доме верить!!! Сплошное вранье от всех! Ну ладно, пусть тогда ты была с отцом. А когда тебя Трофим с Серегой видели возле ресторана, ты тоже была с моим отцом?!
- Значит, они меня все-таки тогда видели?..- Полина вновь опустила голову и вздохнула. – А я думала, не узнали…
- Да, дорогая, видели! И узнали. И все мне рассказали. И хорошо, что Саня, в отличие от Шестова, знает моих родителей, а то бы ты сейчас опять мне доказывала, что ты и тогда была с моим отцом. С ним? Ты еще скажи, что ты и сегодня тоже была с отцом, что у меня обман зрения, что я полный даун. Все! Счастливо оставаться! Удачи тебе и всех благ!
Макс быстро зашагал к двери. Полина на несколько секунд замешкалась, глубоко вздохнула, сжала пальцами виски, а потом вдруг рванулась к двери и закрыла ее собой. После чего неожиданно заговорила как-то очень твердо и решительно:
- Все, Макс! Я больше не могу! Я устала! Я, правда, погрязла в этой лжи и в этих тайнах! Прости, меня! Прости меня, любимый! Как же я устала от всего этого! Я не могу больше, я не могу тебе врать!!! Я сейчас все тебе расскажу! Все-все! Я больше не могу так жить! Не могу! Не могу! Не могу! – она уже почти кричала. - Я люблю тебя! Я очень тебя люблю! Послушай меня!
- Хорошо! - согласился Максим. – Я слушаю тебя. Но сначала самое главное – кто этот человек, с которым я тебя сегодня видел? Только если ты сейчас скажешь, что это был отец…
- Да, Макс…. – Полина вновь глубоко вздохнула и внимательно посмотрела мужу в глаза. – Отец…
- Поль, ну знаешь… Это уже слишком!!!! – Максим негодовал. - Ты глумишься надо мной, или что?! - Макс с ненавистью посмотрел на жену. - Я что, по-твоему, своего отца не узнал бы! Я что похож…
- Макс, это не твой отец. Это… мой отец.
- В смысле? – Максим поднял на жену изумленные глаза.
- Да во всех смыслах, Максюш. Это мой папа. Мой родной отец. Сергей Аркадьевич Ольховский.
- Поль, ты меня извини, конечно, я все понимаю, но дурака из меня делать не надо. Я видел его! Ему лет 35! Какой отец?! Он тебя что в 10 лет родил?!
Полина медленно подошла к книжной полке и достала с нее небольшую старую книжицу. А потом аккуратно, двумя пальчиками извлекала из-под ее обложки несколько фото. Выбрав из них одно, она взглянула на него и глубоко вздохнула. Когда-то порванное на кусочки и склеенное заново, оно служило сейчас для Полины единственным адвокатом.
- Вот… - она протянула мужу черно-белый снимок.
Максим взял в руки фотографию. На ней он без труда узнал Наталью Георгиевну (она почти не изменилась за много лет), узнал и маленькую Полину (он видел немало ее детских фотографий). Узнал и мужчину. Да, это был тот самый человек, которого он видел сегодня вместе со своей женой возле гостиницы.
– Это наша семья. Мама, папа и я, – пояснила Полина. - Это фото сделано почти 20 лет назад, в день моего пятилетия. Вот это, - она указала пальцем на мужчину на снимке, - мой отец. Он просто выглядит очень молодо. В нашей семье все мужчины так выглядят. Вот смотри, - она протянула ему еще одно фото, - этой мой дед по папиной линии. Когда-нибудь я тебя познакомлю с ним. Как думаешь, сколько ему лет?
- Лет 60, наверно… было… когда фотографировали.
- 72, Максим. А фото сделано в прошлом месяце. Вот видишь, я не вру. Ему 72, а больше 60-ти никто не дает. А папе сейчас 47. А выглядит… Сам видел… А вот это сделано уже сейчас, две недели назад, - Полина протянула Максу еще одну фотографию. На ней она была возле той самой гостиницы, в том самом плаще, с тем самым мужчиной, который был на прежнем фото и которого он видел сегодня.
Максим держал эти два фото в руках и не мог поверить во все происходящее. Но он понимал только одно. Его душа, растерзанная на части и умершая вместе с его отчаянием, болью и ненавистью к Полине, снова возрождалась к жизни. Его сердце опять пело в груди, как птица. Боже мой, как же это здорово!!! Они снова вместе! Полина снова его! Снова рядом! У них все хорошо! Ничего не случилось! Этот малыш все же его! ЕГО!!!!!!!! Но… Одна мысль не давала парню покоя.
- Подожди, но вы же говорили с ним о ребенке… – Максим тяжело вздохнул. – Что это его ребенок… что он имеет к нему какое-то отношение… ты говорила, что хочешь, чтоб он был похож на него… Я ничего не понимаю.
- Максим, - Полина села рядом с мужем, обняла его за плечи и, впервые слегка улыбнувшись за весь этот вечер, негромко произнесла, - а ты считаешь, что дедушка никакого отношения к внуку не имеет?
- Блин, точно… Поль, - он посмотрел на жену, - прости меня… Я ведь опять тебя обидел. Сильно обидел. Обидел своим недоверием. Поль, я, наверно, моральный урод. – Максим опустился на пол рядом с Полиной, обнял ее за ноги, и уткнулся лбом в ее коленки. – Я ведь, правда, ни о ком, кроме себя в тот момент не думал. Ни о тебе, ни о сыне, ни тем более о маме с папой. У меня в мыслях было только одно – что я тебя потерял, и что я жить без тебя не смогу. Но знаешь… Мне даже в голову не пришло в тот момент, как ты, беременная, на это отреагируешь, как будет плакать мама, а отец… отец даже предупреждал меня об этом, как чувствовал, что я могу вот так… историю рассказывал о своем школьном друге, который вот так же, непонятно что увидев, убил человека и сам покончил с собой. А я, дурак, никакие выводы не делаю… Ничему меня жизнь не учит. Как увижу что-то, тут же мозги выключаются, и я, как говорила Белова, сразу вперед на мины… Полечка, прости меня! Хотя… После такого, наверно, нет мне прощения. Я же так сильно тебя обидел. Очень сильно. Какой же я урод! И если ты меня…
- Макс, а за что мне тебя прощать? За то, что ты не захотел меня с кем-то делить? За твою любовь? Это ты, Макс, меня прости… - Полина поцеловала его в пшеничную макушку и зарылась пальцами в волосах Максима. - По моей вине ты чуть сегодня не наделал таких глупостей! Какая же я дура! Ведь знала какой ты отчаянный! Как хорошо, что я успела! А ведь хотела заехать к Дашке. Хорошо, что не поехала. Я теперь с ужасом думаю, что могло произойти, появись я дома на полчаса позже. Ну что ж ты так сразу рубишь с плеча. Ну, разве так можно, Максим! Хотя… Тебя, наверно, можно понять. Картина не из приятных… Да еще несколько месяцев жить, как ты говоришь, «на пороховой бочке», о чем-то догадываясь, что-то подозревая. Сколько ж ты, бедненький, пережил. А потом еще «на закуску» увидеть такое… Так что твоя реакция вполне объяснима. Прости меня, пожалуйста, за все. За всю ложь, за все недомолвки. За все, за все…
- Поль, но все равно, прости и ты меня. Я, наверно, действительно, дурак и эгоист. Ты же знаешь, я сначала делаю, и только потом задумываюсь – а надо ли? Но просто… ты не представляешь, что со мной произошло, когда я увидел тебя с ним. Когда я подумал, что это твой любовник, и что ребенок от него. Для меня просто мир перестал существовать без тебя. Ты же знаешь, как я тебя люблю! В тот момент я даже не подумал о родителях, я думал только о том, что ты больше не моя, и что я не смогу жить без тебя. И что ребенок не мой. Поль, это так страшно! В один момент вдруг потерять все, что ты долгое время считал самым дорогим и родным. Я много раз тебе говорил – ты не просто часть моей жизни, ты сама жизнь. Если я тебя потеряю, мне просто незачем жить. Вот так было и сегодня. Я думал, что жизнь моя закончилась. Поэтому и решился на такой необдуманный поступок. Поверь, у меня просто не было другого выхода. Но ты даже не представляешь, как я сейчас счастлив, что все разрешилось, и что мы снова вместе. Полечка, я не устану это повторять - ты моя жизнь! И я не буду больше тебя подозревать ни в чем.
Полина вдруг как-то необычно посмотрела на мужа и негромко произнесла:
- Спасибо тебе, Максим! Я – наверно, самая счастливая женщина на земле. Ты знаешь, сейчас мир жестокий. И такие понятия, как честность, порядочность, искренность – они нынче не в моде. И вот такая НАСТОЯЩАЯ любовь, какой ты окружил меня, она тоже, увы, сейчас не в цене. Еще с детства я мечтала найти принца на белом коне. В какой-то период жизни поняла – принцев не существует. И только встретив тебя, снова поверила в это. Раньше я считала, что такие люди как ты, только в кино и в книгах бывают. И что такую всепобеждающую любовь, как у тебя, только в фильмах показывают. Я не знаю, что я или мои предки сделали хорошего в жизни, что Бог дал именно мне ТАКУЮ любовь. Мне очень хочется быть достойной твоей любви. И я хочу, чтоб ты понимал – я все для тебя сделаю, я пойду за тобой в любые дали, я все вытерплю в жизни за то, что ты подарил мне ЭТУ ЛЮБОВЬ. Спасибо тебе за все!
- И тебе спасибо, Полечка! Ты не представляешь, КАК я тебя люблю. Только… - Максим вздохнул. - У меня в голове по-прежнему не укладывается одно. Объясни мне, пожалуйста, если это, действительно, твой отец, если ты все это время встречалась именно с ним, то почему ты скрывала это от меня? Это отец, твой родной отец. Что такого в том, что дочь встречается со своим папой и проводит с ним время?! Неужели ты думала, что я мог запретить тебе это делать?! Вот этого я не могу понять! Даже сейчас молчала до последнего. Неужели ты думаешь, что я такой монстр, что не позволил бы тебе встречаться с собственным отцом?!
Полина вновь, уже в который раз за этот вечер, глубоко вздохнула, снова обняла мужа, склонила голову ему на грудь и едва слышно произнесла:
- Не в этом дело… Просто…Понимаешь, Максюш, я же тебе говорила, и ты сам это знаешь, что моя жизнь опутана тайнами и секретами. И вот одна из этих тайн и связана как раз с папой. Это долгая история… Я тебе все теперь, конечно, расскажу. Только…Может, давай не сегодня… У тебя увольнение…
- Нет, Поль, не просто сегодня, а сейчас, немедленно. У меня увольнение до 8 утра. Мы сейчас с тобой пойдем в гостиную, включим камин, сядем друг напротив дружки, и ты мне расскажешь все. Все-все. Я готов тебя слушать до самого утра. Единственное, о чем я тебя прошу – только не обманывай меня больше. Я клянусь тебе, что я приму любую правду, какой бы горькой и страшной она не была. Но только, пожалуйста, не скрывай больше ничего от меня. Я прошу тебя!
- Хорошо, Максим! Теперь я уже точно клянусь жизнью и здоровьем нашего будущего малыша, что ни скажу тебе ни слова лжи. И что расскажу о себе все-все. Я думаю, ты меня поймешь, и не осудишь за то, что я не хотела тебе говорить, что встречаюсь с папой. Только… Максим… Поклянись и ты, пожалуйста, что об этом разговоре ты никому не расскажешь. А особенно… моей маме. Это очень важно.
-А почему?
- Макс, ты просто поклянись. Поклянись… нашим ребенком. Ты сейчас все поймешь. Просто ты не представляешь, что может случиться, если моя мама узнает, что я встречалась с папой… Я могу потерять ее навсегда. А я, ты знаешь, очень люблю маму, и не хочу, чтоб это случилось. Я тебе сейчас все расскажу, и ты поймешь, почему я так боялась сказать тебе правду. Поклянись, что не расскажешь ей.
- Клянусь! Поль, я все сделаю так, как ты хочешь.
- И… поклянись мне еще в одном. – Полина заглянула в глаза Максима. – Поклянись, что ты никогда в жизни больше не сделаешь того, что ты сделал сегодня. Макс, НИ-КОГ-ДА, ни при каких условиях. Что бы ты ни увидел и что бы ты ни услышал! Поклянись! Просто, пойми… Какой бы страшной не была ситуация, когда человек жив, можно объяснить все, можно рассказать обо всем, во всем разобраться. Можно найти какие-то точки соприкосновения. Можно что-то изменить. Можно, в конце концов, просто простить. А когда человека нет, уже ничего изменить нельзя. Ни-че-го. Макс, если бы сегодня ты закончил то, что задумал, если бы я не успела, кому бы я сейчас объясняла, с кем я была возле гостиницы? Ты бы так и не узнал, что твоя жертва была напрасной. Моя жизнь вообще превратилась бы в ад. А что стало бы с твоими родителями, я даже представить боюсь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Разумеется, понимаю, Поль. Ты абсолютно права, ты все правильно говоришь. И я только сейчас осознаю, какой я дурак. Полечка, конечно, я клянусь тебе в этом. Правильно говорит отец, пора мне уже взрослеть. Ладно. Пошли в гостиную. Мне очень хочется послушать твой рассказ.
- Пошли…
- И…Расскажи мне сначала о своем отце…
- Хорошо… Только, подожди немножко, я в ванной уберу. Я думаю, - Полина посмотрела на Максима, - ты не очень хочешь, чтоб твои родители узнали, что тут произошло. Мы ведь им ничего не будем говорить?
- Полька… Полечка… Любимая… - Максим сначала схватил жену за руки, потом обнял, а затем своими губами буквально поглотил ее губы. – Господи, какое счастье, что ты у меня есть, - шептал он, осыпая ее поцелуями. – Боже мой, какая же ты у меня… Только… Поль… Иди в гостиную, включи камин. А уберу я все сам. Тебе ведь уже не очень удобно наклоняться… Да и… каждый должен сам убирать за собой следы своих грехов.
Когда Максим зашел в гостиную, дрова в камине уже вовсю трещали, а веселые языки пламени игриво взлетали ввысь. Он сел на диван. Полина пристроилась рядышком и обняла его. А потом начала рассказывать Максиму то, что тяжким грузом боли и воспоминаний лежало на ее душе. Сейчас она как будто раздевалась перед мужем. Раздевалась душой, оголяя самые затаенные ее уголочки и щели. Но Полина вдруг поняла. Ей не стыдно. Ей не совестно. Ей не больно. Ей не страшно. Ей радостно от того, что отныне этот груз больше не будет делать ее зависимой от обстоятельств, и заставлять жить с оглядкой.
«Возложи на Меня все свои заботы» - вдруг вспомнилась Полине строчка из Библии. И она вдруг поняла – отныне она перекладывает на плечи мужа часть своих забот и воспоминаний. Для того, чтоб они стали общими. И чтобы теперь их СЕМЬЯ стала по-настоящему крепкой, и чтобы в ней больше не было никаких тайн и недомолвок.
|
| |
| |
| PS | Дата: Понедельник, 27.04.2009, 04:17 | Сообщение # 40 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 22 - продолжение
Год проходил за годом. Полина взрослела. Она уже стала дружить с мальчиками. Часто бегала на дискотеки и школьные вечера, участвовала в художественной самодеятельности. Была трудолюбивой и активной. И шла в школе на золотую медаль. О той фотографии в старой книжке она вспоминала все реже. Реже ее и доставала. Только в минуты самого большого отчаяния и пустоты. Когда ей нужно было с кем-то посоветоваться. Маму Полина любила. Но почему-то, став старше, уже почти не доверяла ей свои секреты и девичьи тайны. И почему-то все чаще ей казалось, что папа понял бы ее лучше, и обязательно что-то посоветовал бы. Поэтому в те моменты, когда ей было особенно тяжело принять решение, она и доставала заветное фото, смотрела в глаза отца и мысленно рассказывала ему о своей проблеме. И ей казалось, что она слышит его мудрые советы…
Встретились они, когда ей было 17 и Полина заканчивала школу. В тот момент она переживала тяжелый период жизни. Олег, который обещал девушке золотые горы, не звонил уже несколько месяцев. Полина не знала, что ей делать, куда поступать, как определяться со своим будущим. Ведь тогда они договаривались, что Олег заберет ее в Москву, и она поступит в Академию славянской культуры. Полина уже сдала все экзамены, несколько дней оставалось до выпускного, а она все еще не решила, как ей быть, и куда отдавать документы для поступления. Однажды с ее школьной подругой и соседкой Светой они шли из школы. Полина, как всегда спешила домой – каждый день она надеялась, что Олег все-таки позвонит. Света была лучшей Полиной подругой. Девочки делились друг с другом своими самыми сокровенными тайнами. И поэтому Света единственная, кроме Полиной мамы, знала обо всей истории Поли и Олега. И поэтому, когда Полина поделилась с ней своими сомнениями насчет поступления, Света тут же отреагировала:
- А чего ты паришься? Я слышала, что у нас в Твери, кажется, есть факультет этой Академии. Поступай туда. В крайнем случае, если что, потом просто переведешься в Москву. Хотя… Я точно не знаю, можно ли это. Но ты у Ирки Артемьевой спроси, у нее, кажется, отец там работает. Зайди к ней.
- Отец? У Ирки? – Полина недоуменно посмотрела на подругу. – Так они же, вроде с матерью ее разошлись давно! Он вроде уехал в другой город…
Ира Артемьева жила в соседнем подъезде, была года на три старше Поли и Светы, и в детстве они очень дружили. Полина хорошо помнила, что когда-то, лет 8 назад весь двор обсуждал новость, что «Нинка Артемьева наконец-то выгнала из дома этого алкаша Кольку».
- Разошлись, да сошлись! Их Ирка помирила!
- Как? – Полина удивленно посмотрела на подругу.
- А вот так. Она нашла отца и пригласила его на свой выпускной вечер. Он у нее за это время изменился, приосанился, стал хорошо зарабатывать, пить перестал. Ну, на выпускном они несколько часов сидели рядом с Иркиной мамой. Поговорили, пообщались. А через неделю он к ним переехал. Теперь вместе живут. Уже года три. Разве ты не знала?
- Нееет… - Полина пожала плечами.
- Да, вот так! Сейчас вообще не пьет. Работает в этой Академии, ну куда ты собираешься поступать. Так что ты к Ирке зайди, если что, спроси, они тебе все расскажут.
- Да… Хорошо… Зайду… Спрошу… - Полина говорила как-то рассеяно. Она думала уже не об Академии, и не о поступлении, а совсем о другом…
***
- Бабушка!!! – Полина вбежала в квартиру и сразу кинулась в комнату Полины Михайловны.
- Что случилось, внученька? – та подскочила на кровати. – Что ты такая запыхавшаяся?
- Мамы нет?
- Нет, ты же знаешь, она сегодня поздно придет…
- Бабушка, скажи, - Полина присела на кровать рядом с бабушкой. – А ты что-нибудь о моем папе знаешь?
- А что тебя интересует?
- Ну… Где он сейчас? Чем он занимается? Как живет?
- Да знаю, конечно. – Бабушка вздохнула. – Живет он в той же квартире в Смоленске, где вы жили тогда. Люба говорила, что когда-то видела его в городе. Вроде неплохо он сейчас устроен в жизни, хорошо зарабатывает. Да и не удивительно…. С его-то головой! Эх, если бы он тогда не попал в эту эпоху перемен…
- Бабушка, а ты не знаешь, а он… женат?
- Вот чего не знаю, того не знаю.
- А телефон его… не знаешь?
- Поль, что ты задумала? – Полина Михайловна внимательно посмотрела на внучку. – Ты хорошо подумай, прежде чем, что-то делать. Ты же знаешь характер своей матери.
- Я подумала! Бабушка, от этого всем будет хорошо! Я уверена! Так ты знаешь телефон?
- Ну… Если он с тех пор не изменился, то, конечно, знаю. Вон там, глянь, в старой коричневой тетрадке. Там где-то вначале должен быть записан. Написано «Наташа-Смоленск». Вот это он.
- Спасибо, бабулечка! – Полина сияла.
- Поленька, внученька, только я тебя еще раз прошу, сто раз подумай, прежде чем что-то делать.
- Хорошо… - эхом ответила девушка, уже покидая комнату бабушки.
Номер в телефонной книжке она нашла быстро. И решила, пока мамы нет дома, тут же позвонить отцу. «Только бы он не сменил номер!» - твердила она про себя, как заклятие. Пока шли гудки, ее сердце, казалось, готово было вырваться из груди.
- Да… Я вас слушаю… - услышала она приятный мужской голос.
Внутри все оборвалось. Сердце забилось уже где-то в районе шеи, и комок подступил к горлу. Это был ЕГО голос. От волнения Полина не могла произнести ни слова.
- Говорите, пожалуйста… Я слушаю вас… - повторил мужчина. – Или перезвоните, вас не слышно!
- Папа… - не сказала, а почти выдохнула Полина.
На том конце провода немного помолчали. А потом тот же голос осторожно спросил:
- Кто это?.. - и вновь немного помолчав, мужчина добавил. – Поленок, ты?
- Да… - Полина разрыдалась в трубку. Больше никто и никогда не называл ее так ласково и необычно - Поленком.
Не сразу она смогла говорить. А только, молча, глотала слезы и слушала, как папа осыпал ее комплиментами, говорил, как любит ее, как скучал по ней все эти годы.
Наконец, справившись с эмоциями, Полина рассказала отцу, что у нее через несколько дней выпускной, и что она очень хочет, чтоб он на нем присутствовал.
- Я обязательно приеду, - пообещал отец. – Только… - он помолчал, а потом вздохнул и добавил. – А мама против не будет?
- Нет. Не будет. Я уже с ней поговорила! – соврала Полина. Пусть будет сюрприз для обоих – решила она.
- Тогда я примчусь непременно! До встречи, любимая моя! Я буду тогда, когда ты сказала. Я уверен, что на этом выпускном балу ты будешь самая красивая! Школу хорошо заканчиваешь?
- С медалью! – не без гордости сообщила дочь.
- Оооо! Тогда я тем более буду! Все, встречаемся у школы в 7 вечера, да? Я тебя целую! И очень-очень жду этой встречи! Нам о многом нужно поговорить…
- И я тебя целую, папочка. Сильно-сильно.
Полина положила трубку и вновь залилась слезами. Эмоции переполняли ее. Родной голос заставил ее душу встрепенуться. «Какой же он хороший! Ласковый! Добрый! Когда мама увидит папу, она все ему простит! Все-все! Они обязательно помирятся!» Маме она решила ничего не говорить. Сейчас она может рассердиться. А вот когда увидит папу, то тогда точно сама обрадуется ему.
Несколько дней Полина жила счастливым будоражащим душу ожиданием этой встречи. За эти дни она даже ни разу не вспомнила об Олеге. Она представляла, как пройдет эта встреча, как она увидит папу, как потом подведет и посадит его рядом с мамой. Как они, наверно, сначала немного стесняясь друг друга, будут говорить, как оба были неправы. А потом папа проводит маму домой… А потом… Полина даже подумать боялась, что может быть потом. Неужели, случится чудо, и как Иркин отец, ее папа тоже вернется к ним, и она каждый день сможет его видеть, общаться с ним, советоваться… Полине даже ночами снилось, как все это произойдет… Но она в самых страшных своих фантазиях даже представить себе не могла во что выльется эта встреча…
В тот день она особенно тщательно готовилась к выпускному балу. Уже давно было сшито и ждало ее на вешалке роскошное голубое платье. Мама дала ей денег, чтобы Полина могла сделать красивую модную прическу и маникюр в салоне красоты. И сам день выдался таким солнечным, ясным, даже, как казалось Полине, каким-то радостным. Ничего не предвещало беды.
В шесть часов они все – выпускники, их родители и учителя встретились возле школы. Сфотографировались на память на ступеньках. А потом стали подниматься в актовый зал. Полина немного замешкалась у входа.
- Поль, ты идешь? – Наталья Сергеевна повернулась к дочери.
- Мам… Ты иди… Я сейчас… Тут еще один человек должен прийти… Я подожду… И вообще. Тебя ожидает один сюрприз.
Наталья Георгиевна понимающе заулыбалась.
- Вообще-то я сюрпризов не люблю, ты знаешь… Но… Догадываюсь какой. Хороший хоть сюрприз, красивый?
- Мама, сюрприз тебе понравится. Я обещаю.
- Ну хорошо, только к началу не опоздайте со своим сюрпризом!
Наталья Георгиевна исчезла за дверью, а Полина стала вглядываться в лица всех, подходящих к школе, мужчин. Вскоре почти у самого входа в школу затормозило такси, и… Полина узнала его сразу. Она тут же кинулась отцу в объятия:
- Папочка!
- Любимая моя! – он обнял ее. – Доченька! Поленок!
- Пап, как я соскучилась! – Полина засопела.
- Так, а ну не реветь! Ты что! У тебя праздник! Сейчас вся краска потечет!
- Пап… - Полина прильнула к нему. – Как мне тебя не хватало!
- Я тоже по тебе очень скучал. – Он огляделся. – А мама где?
- Да она уже в зал пошла. Пап… - она вздохнула. – Я тебя обманула. Я ничего ей не говорила. Она не знает, что ты приехал. Я хотела, чтоб для нее это было сюрпризом. Пусть она неожиданно обрадуется.
- А обрадуется ли? – отец взволнованно посмотрел на дочь. – Может, тогда не стоит… Я думаю, что она до сих пор…
- Пап, обрадуется, я тебя уверяю! Пошли в зал!
Полина гордо шагала рядом с отцом. Ей безумно нравились изумленные взгляды одноклассников. Ведь все знали, что папы у Полины нет. А тут она так торжественно шествовала в нарядном платье, держа отца под руку. Поля счастливо улыбалась, предвкушая долгожданную встречу мамы и папы…
Наталья Георгиевна сидела на крайнем сидении второго ряда. Полина тихо подошла сзади и негромко окликнула ее:
- Мааам…
- Поль, ну наконец-то, я уже думала… - произнесла Наталья Георгиевна, повернула голову и тут же вскочила со своего места, как ошпаренная. Ее лицо перекосило от злобы. – Это… Это что значит???!!!
- Мам, вот папа приехал…
- Какой еще папа?! У тебя нет папы!!! Ты забыла, что он сделал с твоей матерью???!!! Как ты, подонок, посмел, - она с ненавистью смотрела теперь уже на бывшего мужа, - снова приблизиться к нам?! Ты забыл, что ты меня чуть до могилы не довел???!!!!
В зале было уже много людей. Но Наталья Георгиевна кричала так громко и зычно, что внимание всех выпускников, учителей и родителей тут же невольно переключилось на них.
- Я тебе предупреждала, - мать снова повернулась к дочери, - что если ты еще хоть раз увидишься со своим отцом, я не буду с тобой разговаривать до конца дней моих! Предупреждала???!!!
- Предупреждала… - едва слышно произнесла Полина, глотая слезы. – Но, мама… Я подумала… Мне так хотелось, чтобы вы… мне хотелось… что мы вместе… отпраздновали выпускной… вместе с папой….
- Ну что ж, празднуйте!!! Но только без меня! – Наталья Георгиевна решительно зашагала к двери, а потом, обернувшись, добавила. – Спасибо, дочь, за сюрприз! Очень тронута!
- Мама! Не уходи! – Полина прижалась к отцу.
- Поль… Я же говорил… - Он вздохнул. – Ладно… Не плачь, Поленок. Иди, догони мать, скажи, что я уже ушел. Пусть возвращается. Она должна быть на твоем празднике.
- Пап, останься, пожалуйста!
- Нет, дочка, не надо мне здесь оставаться. Ты прости, но так будет лучше. Поверь. Беги за мамой, пока она далеко не ушла. И не плачь. Я люблю тебя, Поленок! Будь счастлива!
Он поцеловал ее в щеку, крепко-крепко обнял и быстрым шагом направился к выходу. Полина кинулась за мамой, кричала ей вслед, просила вернуться, но Наталья Георгиевна даже не обернулась, быстро покидая пришкольную территорию.
Полина вернулась в зал. Села на первый попавшийся стул и залилась слезами. К ней подходили одноклассники, что-то говорили ей, но она ничего не слышала… Кто-то протянул ей стакан воды и валерьянку, но она отказалась. Перед глазами все плыло.
- Полечка, успокойся и иди, садись на первый рад, торжество уже начинается - ласково сообщила ей классный руководитель Светлана Николаевна. – Все будет хорошо, ты сейчас забудешься, успокоишься, и будешь праздновать вместе со всеми. Забудь о том, что случилось. Вас, троих медалистов, сейчас будут награждать первыми…
Полина подняла глаза, посмотрела на учителя. А потом встала со стула, но пошла не в первый ряд, а к выходу из зала. В большой рекреации она села на подоконник и невидящим взглядом стала смотреть в пустоту. Ей уже не хотелось никакого праздника. Праздник для нее закончился.
Через какое-то время к девочке подошла директор школы Нина Ульяновна и спросила, хочет ли она вернуться в зал. Полина только, молча, отрицательно помахала головой. «Тогда пошли, я отвезу тебя домой». Женщина взяла ее под руку и повела куда-то. Потом они сели в ее машину. Директор проводила девочку до квартиры, передала ее перепуганной бабушке, в двух словах объяснив ситуацию, отдала ей так и не полученный в торжественной обстановке, пестрящий пятерками аттестат и золотую медаль, и ушла. Полина была в каком-то ступоре. Она плохо понимала, что происходит. На вопросы бабушки не отвечала. Быстро сняв роскошное голубое платье и швырнув его в угол, она кинулась на кровать. Слез больше не было. Была какая-то пустота. И безысходность. Полина даже не заметила, как уснула.
Мамы всю ночь, как оказалось, дома не было. Вернулась она только под утро, слегка навеселе и сразу ж пошла спать. Полина встретились с ней на кухне только уже во время обеда.
- Мамочка, ты прости меня, - начала оправдываться Полина. – Я, действительно, хотела как лучше. Мне казалось, что когда папа приедет, вы… поговорите… помиритесь… И все будет хорошо. Он же теперь не пьет, он хорошо зарабатывает.
Но мама никак не отреагировала на слова дочери. Даже не подняла головы от тарелки. Она молча, словно в комнате кроме нее больше никто не находился, продолжала есть суп, потом встала, помыла тарелку и вышла из кухни, как будто дочери вообще не существовало.
Полина тоже налила себе в тарелку супа, но так и не съела ни ложки – кусок не лез в горло. Она понимала, что конфликт не исчерпан. Нужно было что-то делать, как-то мириться с мамой. Но как? Если она даже разговаривать с ней не хочет. Через несколько минут в кухню вошла бабушка и, плотно прикрыв дверь, вполголоса спросила, что произошло. Полина рассказала ей об инциденте на выпускном, и о том, что мама не хочет с ней разговаривать. «Ладно, я с ней поговорю, - пообещала бабушка. – Хотя, ой, Поленька, зря ты это сделала. А я ведь тебя предупреждала. Ты же знаешь, какой характер у твоей мамы. Она с детства такая. Вот Любушка покладистая всегда была. А Наташка упертая. Если она что-то решила – колом не выбьешь! Да, ладно, может, обойдется. Пару дней помолчит, а потом отойдет… Хотя… Зная ее, очень я сомневаюсь в этом. Бабушка вышла из кухни и пошла в комнату к дочери, а через несколько минут оттуда послышался зычный голос Полиной мамы: «Я ее предупреждала! Я ей говорила, что даже имя его слышать не хочу! А она что вытворила – пригласила его на выпускной! После всего того, что он сделал со мной! После того, как искалечил меня, ублюдок! После того, как я в больнице неделю провалялась да еще месяца три уже здесь лечилась. Ты забыла все это?! Мама, не лезь ни в свои дела! Я ее предупреждала! Она знала, что я непослушание не прощаю! Я обещала, что если она встретится с отцом, я не буду с ней разговаривать до конца моих дней, и я свое слово сдержу! Нет, мама, не жестоко! За каждый поступок нужно отвечать!» Полина отодвинула тарелку с супом от себя, положила локти на стол и уронила голову в ладони. Да, она знала, что мама свое слово держит всегда… Что же теперь будет?..
Вопреки прогнозам бабушки, мама через два дня не остыла и с Полиной не заговорила. Она вообще делала вид, что дочери просто не существует. Потом прошли еще два, и еще два. Потом еще неделя… Мама с Полиной не разговаривала. Она готовила еду на всю семью, покупала дочери какие-то вещи, оставляла ей деньги на карманные расходы, приносила и клала на стол нужные учебники для поступления, которые брала в институте, где работала, но при этом… молчала. Полина много раз пыталась попросить у мамы прощения, объяснить, что хотела она как лучше, плакала, хватала ее за руку. Но ни слова в свой адрес от мамы она так и не дождалась. Сначала было еще как-то терпимо – Полина общалась с бабушкой, а та в свою очередь разговаривала с мамой. Поэтому некое общение, хоть и через третьи руки, у Полины с мамой осуществлялось. Но… Говорят, что беда не приходит одна. Через две недели после Полиного выпускного, из Смоленска позвонила сестра матери – тетя Люба, и сообщила, что у Полиной прабабушки, матери Полины Михайловны, случился инсульт. Старушку парализовало и у нее отобрало речь. Прабабушка жила в соседнем подъезде с Любовью Георгиевной, и, несмотря на свои 87 лет, была еще в отличной форме и полностью обслуживала себя. Внучка, конечно, каждый день заходила к бабушке, проведывала ее, делала уборку и помогала по хозяйству. Но сейчас, когда бабушку парализовало, ей требовался постоянный, круглосуточный уход. Любовь Георгиевна оставить работу не могла, она была уже почти в предпенсионном возрасте, и уйти со службы - означало навсегда остаться без работы. Нанять сиделку денег тоже не было. И тогда, позвонив в Тверь сестре и маме, они договорились, что бабушка Полины поедет в Смоленск досматривать свою больную маму. Когда Полина Михайловна уехала, девочке стало жить в доме совсем невыносимо. Если бы Полина ходила в школу, она хотя бы там отвлекалась бы на уроках, общалась с подружками. Но… Было лето. Полина весь день сидела дома и готовилась к поступлению, почти не выходя на улицу. И мама, работавшая преподавателем в вузе, и имевшая всегда летний отпуск почти два месяца, тоже теперь целыми днями неотлучно была дома. И по-прежнему молчала. Их квартира превратилась в «город глухих», где всегда было тихо. И где два человека - родных человека! – все время молчали. Полина еще несколько раз пыталась заговорить с мамой, объяснить ей все… Но Наталья Георгиевна по-прежнему никак не реагировала на слова дочери. Девочка очень расстраивалась и каждый вечер, ложась спать, неизменно заливала слезами подушку. Эту пытку молчанием выдерживать было невыносимо. Ей было очень тяжело. Полина сдала документы, как и собиралась в Тверской филиал Академии славянской культуры. И почти целыми днями зубрила русский язык и литературу. Первый экзамен ей нужно было сдать на «отлично», ведь в случае успеха при наличии золотой медали, она автоматически уже становилась студенткой. Последние дни Полина почти не отрывалась от учебников. Она понимала – ей нужно на какое-то время забыть о конфликте с мамой, собраться и удачно сдать экзамен. Может быть, хоть успешное поступление дочери растопит мамино сердце, и все будет, как раньше. Она должна это сделать! Поля очень старалась. Первый экзамен она, действительно, сдала на «пятерку», а это означало, что все тревоги позади, и что первого сентября она сядет за вузовскую парту уже студенткой-первокурсницей. «Мама! – радостно закричала Полина с порога. – Ты, конечно, можешь со мной не разговаривать, но я хочу тебе сообщить, что твоя дочь уже стала студенткой!» Ей почему-то казалось, что после этих слов мама все же должна плюнуть на свою гордость и обиды, и искренне порадоваться за дочь. Но Наталья Георгиевна равнодушно глянула на Полину и все так же, молча, прошла на кухню. Поля медленно поплелась в свою комнату, села на диван и невидящим взглядом уставилась в какую-то точку на стене. А потом почему-то навзрыд заревела. Она была уже просто не в силах прятать в глубине души свои эмоции. Вечером Полина даже не пошла ужинать, и легла спать очень рано. Но сон не шел. Ее душа была наполнена отчаянием и безысходностью. Она не видела выхода из этой ситуации. И понимала – если мама сказала, что она до конца своих дней не будет разговаривать с дочерью, и если за прошедший месяц не изменила своего намерения, то похоже, то, что она ей пообещала, она выполнит, не смотря ни на что… Получается, что она всю жизнь не будет с ней общаться? Но это же невозможно. Это бред. Это неестественно. Хотя… С Полиной мамой, наверно, возможно все. Такой у нее характер. Ситуация усугублялась еще тем, что день проходил за днем, бабушка все не возвращалась, а Полине даже не с кем было поделиться тем, что у нее накопилось в душе. Папы рядом не было. Олег не звонил уже несколько месяцев. Полина понимала, что любимый бы, наверно, помог ей найти выход из этой ситуации. Но где его найти, она не ведала. Полина даже не знала его московский телефон. Лучшая подружка Светка уехала поступать в Москву. Оставалась только еще одна подруга – Инна. Та самая, на свадьбе которой год назад они и познакомились с Олегом. Она была старше Полины на несколько лет, и часто давала ей мудрые советы. Но… В последнее время они общались очень мало. Инна была теперь замужем, и общение с подружками как-то отошло у нее на второй план. Поэтому Поля все не решалась набрать ее номер телефона. Но Инна позвонила сама.
- Полька, привет! Сто лет тебя не слышала.
- Привет, Инка! Ну как ты?
- Да все нормал. Живем тихой семейной жизнью, будь она неладна! – Инна засмеялась.
- А что так? – удивилась Полина.
- Да вот так. Ты там замуж еще не собралась?
- Да вроде нет…
- И не надо, Поль, это таааакое болото! Не советую. Делать в этом «замуже» нечего! Гуляй, подруга, еще лет десять как минимум. Вернуть бы время на год назад – никогда бы не сделала такой ошибки. Не понимаю, чего это все так в эти семейные узы стремятся. Что там хорошего? Кстати, мы вон с Димкой тоже послезавтра едем в Москву, на свадьбу его брата… Ну ты его помнить должна, он был у нас на свадьбе свидетелем. Олег. Помнишь? Так вот, ты кошку мою не покормишь три дня, пока мы не приедем? Поль… Полииина. Ты где? Алло! Полина! Ты чего молчишь? Кошку, говорю, покормишь?
- Да, Ин, покормлю… - едва слышно вымолвила Полина.
- Ну, тогда я ключи у соседки оставлю в 16-й квартире. Ты когда придешь, скажи, что ты Полина, она их даст тебе. Хорошо? «Вискас» там в баночке, на верхней полке в холодильнике.
- Да… Ладно, Инка, ты извини, мне уже бежать надо. Кошку… я покормлю… Давай. Пока!
И Полина быстро повесила трубку на рычаг.
Слезы покатились из глаз сами собой. Да что же происходит в ее жизни! ЧТО?! ПОЧЕМУ?! ЗА ЧТО?! И с папой она толком не пообщалась, и с мамой разругалась, и… Олег ее бросил. Господи, да что же это такое, как будто кто-то проклял ее! Но ведь Олег… Он же обещал, что заберет ее к себе… Ведь говорил, что любит так, как не любил никого и никогда. Значит, врал? Господи, как же все это пережить? Кому верить? Как жить? Полина кинулась к книжной полке, достала оттуда фотоальбом, вытащила из него все фотографии, на которых они были с Олегом, и безжалостно стала рвать их на мелкие клочки. О, как она сейчас понимала свою маму! А ведь Олег не ударил ее, даже не оскорбил. Он просто ее… бросил. Полина проревела целый день. К вечеру у нее жутко разболелась голова, на лбу появилась экзема, и вдруг на нервной почве у нее несколько минут странно трусилась правая рука, как у больных, страдающих болезнью Паркинсона. Полина очень испугалась этого. И твердо сказала себе, что хватит ей страдать! А то стать инвалидом в 17 лет – не такая уж радужная перспектива. Но одно дело подумать «хватит страдать». А другое дело это исполнить. На самом деле ей выть хотелось от отчаяния. Жизнь превратилась в какой-то кошмар, в замкнутый круг, и как выйти из этого круга она, увы, не ведала. Оставалось только ждать. Хотя чего ждать, Полина и сама не знала…
Пришла осень. Бабушка из Смоленска так и не вернулась. Мама пошла на работу. А Полина стала студенткой Тверского филиала Академии славянской культуры. Теперь она уже сожалела, что поступила сюда – ведь посоветовал ей это учебное заведение Олег… Но с первого же дня учеба так увлекла девушку, их преподаватели были такими интересными людьми, что Полина на какое-то время, пока шел процесс адаптации в вузе, даже забыла о конфликте с мамой, которая по-прежнему все так же молчала. Но уже через неделю, когда учеба в Академии уже стала делом почти привычным, она поняла, как ей не хватает задушевных разговоров с мамой за чашкой чая по вечерам в кухне. Как хочется с ней поделиться своими новыми впечатлениями, как нетерпится рассказать об очень интересной и необычной методике преподавания. Но едва она начинала что-то рассказывать маме, та неизменно вставала, и тут же уходила в другую комнату. Теперь Полина плакала уже и днем, и ночью. За эти почти три месяца страданий она похудела и осунулась, а цвет лица стал каким-то неестественно бледным. Собственная квартира стала теперь похожа на тюрьму. 14-го сентября, выходя из дома и идя в Академию, Полина забрала почту, и тут же увидела, как к ее ногам упал толстый конверт. Полина подняла его, покрутила в руках. Письмо было из Москвы. Адресовано ей. Обратный адрес был ей неизвестен. А вместо подписи стоял неразборчивый каракуль. Полина бросила письмо в сумку, решив, что прочитает его вечером. Но когда она сидела в аудитории на какой-то нудной и неинтересной лекции, где преподаватель, казалось, разговаривала сама с собой, а каждый занимался своим делом, Полина решила, чтоб не терять зря время, прочесть письмо. Она распечатала конверт и… кровь ударила ей в голову. Письмо было от Олега. Большое. Полное нежности и тепла. Он писал ей добрые слова, говорил комплименты и объяснял свой некрасивый поступок. Писал, что по-прежнему очень любит ее, но стал заложником обстоятельств. Просил прощения… Желал счастья… Писал, что она лучшее, что было в его жизни… Эх, лучше б он написал какие-нибудь гадости, лучше б сто раз оскорбил ее. Наверно, было бы не так тяжело. Не так больно. Но эти нежные и трогательные слова кромсали ее сердце на клочки, как остро заточенный клинок. Полина едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться прямо тут, в аудитории. В это время в дверь кабинета постучали, вошедший студент подошел к преподавателю и что-то сказал ей. Та кивнула головой. А потом подняла глаза и спросила:
- А кто у нас Полина Ольховская?
- Я… - Девушка привстала.
- Вы, Полина, только не волнуйтесь, - преподаватель вздохнула. – Но только что звонили из дома. Умерла ваша прабабушка. И мама поехала на похороны.
Полина очень плохо помнила прабабушку, она видела ее, еще когда была совсем маленькой. И сказать, что она так уж сильно расстроилась, потеряв ее, было нельзя. Но это сообщение просто стало последней каплей, которая упав в сердце девушки этим известием, мгновенно выплеснула наружу все ее эмоции. У Полины прямо на лекции началась истерика. Перепуганные ребята подскочили к ней. Преподаватель побежала за доктором. Все неприятности трех последних месяцев, все беды и муки, которые обрушились на нее, молодой, истерзанный страданиями организм, не выдержал. У Полины вдруг началось сильное кровотечение из носа, а обе руки стали трястись как-то неестественно. Она вдруг стала кричать на всю аудиторию, что всех ненавидит, что ей не хочется жить… Прибежала доктор. Девушке сделали укол. Потом вызвали «Скорую помощь». Очнулась Полина в больничной палате. Внутри была какая-то странная пустота и холод. Соседки по палате объяснили, что находится она психиатрической больнице…
***
- Что случилось с моей дочерью? – Наталья Георгиевна внимательно смотрела по пожилого доктора.
- Да нет, это я у вас хочу спросить, что с ней случилось? – врач несколько сурово посмотрел на нее.
- В смысле?
- А в том смысле, что ваша дочь поступила в больницу в состоянии сильнейшего душевного волнения, которое обычно бывает после перенесенного мощного стресса. Ей даже сначала поставили более страшный диагноз. Но потом пересмотрели его. Так что у вас случилось? В семье кто-то погиб?
- Нет. Ну… На днях умерла ее прабабушка. Но, во-первых, ей было уже почти под 90, а во-вторых, Полина и не помнит, наверно, ее совсем – видела ее еще маленькой. Она жила в другом городе, они не общались. Я не думаю, что ее смерть могла вызвать такую реакцию.
- Тогда что? Ей бросил молодой человек?
- Я… Я не знаю…
- Так узнайте, поговорите с ней. Пока мы не кололи ей психотропных препаратов. Она красивая, успешная девочка, вы сами сказали, что она школу закончила с золотой медалью, и я очень надеюсь, что это был просто нервный срыв, и мы обойдемся без них. Не хочется ее калечить. Пусть с ней поработает психолог, мы пока колем ей успокоительные. Но если состояние не начнет стабилизироваться, то в ближайшие дни нам придется применить более сильные средства. Чего мне очень не хотелось бы делать. Ваша дочь мне очень симпатична. Так что начать я все же хочу с психолога. Но вы поймите, чтоб беседы со специалистом прошли успешно и имели положительный результат, я должен знать, что с ней стряслось. В общем, давайте так. Вы сейчас встретитесь с ней, поговорите спокойно, по-матерински, выясните причину такой бурной реакции, а дальше мы уже подумаем, что делать…
- Доктор, извините…Но это невозможно…
- Что невозможно?
- Поговорить с ней…
- Почему невозможно? Я с ней разговаривал. Она очень взволнована чем-то, почти все время плачет, но вполне адекватна. Общается совершенно нормально. Но просто со мной или любым другим чужим человеком она вряд ли будет откровенничать. А вам она, скорее всего все же может что-нибудь поведать.
- Доктор, вы не поняли. Я не по этой причине не могу с ней поговорить. А по другой. Просто я с ней не разговариваю уже три месяца. И не намерена разговаривать никогда. Она ослушалась меня. И я пообещала ей, что не буду с ней разговаривать, если она сделает то, что сделала. Но она это совершила. Так что, простите меня, конечно, но разговаривать с ней я не буду. Я могу каждый день приходить, приносить еду, могу заплатить деньги, сколько вы скажете, но говорить с ней…
Несколько минут шокированный доктор широко распахнутыми глазами смотрел на Наталью Георгиевну, а потом едва вымолвил:
- Ну… знаете… Я многое видел в своей практике, но такое… Вы вообще понимаете, что вы говорите? Она же ваша дочь! Дочь, которая находится в психиатрической клинике! А вы мать! Хотя… Какая вы мать после такого… Да как можно вообще думать о своих амбициях, о своей гордости, когда ребенок находится на волоске от психического расстройства. Теперь я абсолютно четко понимаю, что стало одной из причин, если не главной, того, что она здесь оказалась. Вы обязаны с ней поговорить! Иначе…
- Нет, я поклялась!
- Вы чудовище!
- Может быть. Но я всегда держу свое слово.
Доктор еще несколько минут помолчал, а потом негромко, но твердо произнес:
- Значит так. Я хотел, как лучше. Но раз ваше слово вам дороже вашей дочери, то пусть будет по-вашему. Тогда я немедленно назначаю ей психотропные препараты. И когда через три месяца ваша красивая и умная дочь выйдет отсюда безвольным растением без чувств, эмоций и переживаний, когда она станет инвалидом в 17 лет и неполноценной личностью, и когда вы станете ей вечной нянькой, вот тогда вы узнаете цену вашего слова! Идите прочь! Я не хочу с вами говорить! – и пробормотал почти под нос, садясь за стол. - Чудовище! Жуткое чудовище. Слово она дала….
Наталья Георгиевна вышла из кабинета главврача, села на стул и задумалась. Она долго размышляла, анализировала, взвешивала, а минут через десять вновь постучала в его дверь:
- Михаил Львович, простите меня… Я, наверно, действительно, чудовище. Не назначайте ей эти препараты. Я поговорю с дочерью… В какой она палате?
***
- Ну вот мы и дома… - Наталья Георгиевна пропустила Полину вперед.
Навстречу ей выбежала бабушка и крепко обняла:
- Господи, внученька моя, что ж с тобой было? Как же тебя угораздило туда попасть?
- Бабулечка, уже все хорошо… Я думаю, такое больше не повторится.
- Ой, Поленька, хоть бы не повторилось! Я чуть с ума не сошла, когда узнала, где ты. Давай быстрее раздевайся, и за стол, я наварила вареников твоих любимых с вишней!
- Хорошо, бабушка, сейчас.
- Полина, - мама внимательно посмотрела на дочь и сухо произнесла. – Зайди сначала ко мне в комнату. Мы должны прежде серьезно поговорить.
- Да, мам…
Когда девушка зашла в комнату матери, та поставила стул напротив себя и жестом пригласила ее сесть. Полина села и немного съежилась. Она так боялась, что мама сейчас скажет, что разговаривала с ней только потому, что она была в больнице, и что с этого дня они снова будут «играть в молчанку». Когда Наталья Георгиевна зашла к ней в больничную палату, и заговорила, Полина не знала, куда деваться от счастья. Но виду не подала. Она очень боялась «спугнуть» это желание мамы снова разговаривать с ней. И вот сейчас она так боялась, что это короткое «время передышки» закончилось, и что весь этот трехмесячный кошмар вернется вновь.
- Полина, я обещала тебе, что если ты встретишься с твоим отцом, я не буду с тобой разговаривать до конца моих дней. И я бы не отступила от своего принципа, если бы ты не попала в больницу, и если бы доктор не заставил меня с тобой говорить, припугнув в противном случае очень не радужными перспективами в плане твоего психического здоровья. Так что я вынуждена была это сделать…
- Мамочка, я умоляю тебя! Я прошу тебя во имя всех святых, ты только не замолкай опять! Я все сделаю, как ты скажешь! Я больше никогда ни за что на свете не встречусь с отцом, я клянусь тебе, только, пожалуйста, не говори, что ты опять не будешь со мной разговаривать. Я умоляю тебя!
- Так вот… - продолжила Наталья Георгиевна, как будто Полиного монолога и не было. – Я надеюсь, что данное обещание я нарушила в первый, и, я уверена, в последний раз. Больше я на компромисс ни с кем не пойду. Но мой запрет, как ты понимаешь, остается в силе, и если ты еще раз хоть имя этого мерзавца при мне употребишь, если встретишься с ним…
- Не встречусь, мама, - Полина перебила ее, - я теперь тебя, как никто понимаю. Мам, меня Олег бросил…
- Как бросил? – Наталья Георгиевна удивленно посмотрела на дочь.
Полина рассказала ей и о том, что Олег пропал на несколько месяцев, и о звонке Инны, и о свадьбе, и том, переполненном нежностью письме…
- Так что я теперь, мама, отлично тебя понимаю. Он не ударил меня, даже не оскорбил, а… просто бросил. А я и то даже имени его больше слышать не хочу. А с тобой отец вот так. Так что тебя можно понять.
- Ну, наконец, до тебя дошло. Я надеюсь, ты сделала правильные выводы. Но… Я не закончила. Может быть сейчас ты уверена, что никогда не встретишься ни с Олегом, ни с отцом, а пройдет несколько лет, и ты опять возжелаешь их увидеть. Так вот… С Олегом решай сама. Это твое личное дело. Но если ты опять увидишься с отцом, то теперь я не просто не буду с тобой разговаривать, я навсегда вычеркну тебя из своей жизни. Я просто в один прекрасный день забуду, что у меня когда-то была дочь. Навсегда. И тогда уже никто, запомни, никто, не заставит меня поменять свое решение. Полина, ты знаешь, я не шучу. Я сделаю именно так, как говорю. Но, я хочу, чтоб ты знала, я очень тебя люблю и ты мне очень дорога, и мне бы очень не хотелось, чтоб такое когда-то произошло. Поэтому очень хорошо подумай, прежде чем встречаться еще раз с этим мерзавцем.
- Мама, я тоже тебя очень люблю. Очень-очень. И не хочу потерять. Я никогда больше не стану с ним встречаться. Обещаю.
Но почти через восемь лет эта встреча все же состоялась…
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 29.04.2009, 17:46 | Сообщение # 41 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 22 - продолжение продолжения
***
- Вот это да… - Максим несколько минут шокировано смотрел на жену. – Поль, неужели она все это могла тебе сказать?!
- Макс, я клянусь, сейчас я не произнесла ни слова лжи. Неужели ты мне не веришь?
- Поль, да я верю тебе, конечно, верю. Но просто… Я же знаком с твоей мамой, мы с ней много общались, она казалась мне такой доброй, милой, дружелюбной. У меня в голове не укладывается, что она могла твою жизнь превратить в такой кошмар…
- Макс, ты прав, она и милая, и добрая, и дружелюбная. И очень порядочная. Она многому меня научила, много чего дала в жизни. Мама привила мне много хороших качеств и манер. И все, что ты видишь во мне сейчас – это все от мамы. Она прекрасный специалист. Ты не представляешь, как ее любят студенты. Но просто она очень упрямая. Понимаешь, если в какой-то ситуации она считает, что права, то, по ее мнении, все безоговорочно должны делать так, как она решила. Без вариантов. Иначе… - Полина глубоко вздохнула. - Но это еще не все, Макс, самые страшные слова она сказала мне спустя два года, когда уезжала в Смоленск…
***
Когда Полине было 19 лет, и она училась на третьем курсе Тверского филиала Академии славянской культуры, ее мама решила переехать жить на свою маленькую родину, в Смоленск. Квартиру, где когда-то жила Полина прабабушка, сначала берегли для дочери Любовь Георгиевны – Ирины. Но выучившись, девушка очень удачно вышла замуж и вместе с мужем уже второй год они жили в Германии, и возвращаться, похоже, не собирались. Квартиру сначала хотели продать, а потом, когда в телефонном разговоре Любовь Георгиевна невзначай предложила сестре: а может, ты Наташ, вернешься к родным корням, та сначала возразила, мол, куда мне уже дергаться на старости лет, а потом вдруг задумалась: а почему бы и нет? Наталья Георгиевна очень любила сестру, могла с ней часами болтать по телефону, и к тому же она не раз говорила, что соскучилась по родным местам. А когда муж сестры даже договорился насчет работы для нее, Наталья Георгиевна, вдруг неожиданно сообщила дочери и маме, что переезжает в Смоленск. Полина очень боялась, что мама заставит и ее поехать вместе с ней. Ей этого очень не хотелось. Смоленск она почти не помнила, все ее подруги (которых правда было не так много) жили в Твери, и самое главное – она ни в какую не хотела бросать Академию. Но мама, как ни странно, в этот раз ни на чем не настаивала. Она понимала, что дочери надо учиться, и что совсем скоро, она, похоже, соберется замуж. Поэтому сразу предупредила, что переезжает в Смоленск одна, что деньги на жизнь будет высылать дочери оттуда. И что рада тому, что оставляет Полину в Твери ни одну, а с бабушкой. Девушка очень любила маму, очень переживала, что теперь они будут жить отдельно. Даже плакала. Но где-то в глубине душе иногда осознавала: она сама хочет этого. Как ни крути, но мамины «приказы», будучи уже 19-летней девушкой, она по-прежнему должна была выполнять беспрекословно. А выполнять их хотелось все меньше и меньше… За день до отъезда, Наталья Георгиевна, сидя вечером на кухне с дочкой и напутствуя ее, вдруг неожиданно сказала:
- Я понимаю, дочь, как тебе надоела, наверно, моя опека, и как тебе уже хочется быстрее из-под нее вырваться…
- Мам, ты что говоришь?! – перебила ее дочь.
- Хочется-хочется. Я же вижу. И знаю. В таком возрасте всем хочется. И мне хотелось, когда было столько, сколько тебе сейчас… Но, я думаю, Полина, что глупостей в жизни ты не наделаешь, что я смогла вложить в тебя много хорошего, и что у тебя есть тот, как говорят, моральный стержень, который поможет тебе выйти достойно из любой сложившейся ситуации. Я, конечно, на расстоянии не смогу контролировать тебя, но очень надеюсь, что ты не нарушишь ни одного обещания, данного мне. Даже… - Она вздохнула. – Даже насчет отца… Ты обещала, что никогда больше с ним не увидишься. Я знаю, что он уехал из Смоленска. А вот куда переехал – не ведаю. Может даже в Тверь. Так что, смотри дочь… Я, конечно, ни сразу узнаю, если ты вдруг станешь видеться с ним, но я тебе обещаю, если такое случится, и если намного позже мне кто-нибудь сообщит об этом, то знай, я тебе этого никогда не прощу. Я просто прокляну тебя и твоих детей.
- Но мама! – Полина с ужасом смотрела на нее.
- Я, надеюсь, что этого никогда не случится. Что моя дочь умеет держать слово. Но если случится, тогда обижайся только на себя. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю. В общем, будь умничкой.
***
- Поль, она что… так и сказала?! – Максим смотрел на Полину широко распахнутыми глазами. - Слушай, я поверить не могу… Это чудовищно. Неужели она может такое сделать?
- Макс, я не знаю… Насчет того, что она может вычеркнуть меня из своей жизни, в этом можно даже не сомневаться. Она свое слово сдержит, чего бы ей это не стоило. Она такая. А вот насчет проклятия, я не уверена, что она может так поступить… Скорее, сказала это тогда больше для острастки. Типа, чтоб сто раз подумала, прежде чем встретиться с папой. Я не думаю, что она может такое сделать. Хотя.. Не знаю… – Полина опустила голову. – Макс, я честно долгие годы исполняла ее прихоть. Я не виделась с папой, я не искала его. Но ты знаешь, когда мы встретились с ним чисто случайно, я вдруг поняла, как я его люблю, как мне его не хватало все эти годы, как много мне надо ему рассказать, и как сильно я по нему соскучилась. Он сейчас живет в Америке, он очень богатый и уважаемый человек, доктор наук, видный ученый, а сюда приехал по делам всего на пару месяцев. Макс, я очень боялась, что мама узнает об этих встречах. Но в то же время понимала, я не смогу жить, зная что он эти два месяца находится почти рядом со мной, а мы с ним не видимся. Но… Макс… Я ведь жду ребенка. И так опасаюсь за него. Ладно, меня она проклянет, но он-то в чем виноват? Именно поэтому, Максим, я очень боялась тебе говорить об отце. Мы ведь когда летом были у мамы, я видела, как вы с ней подружились, как хихикали вместе, как шептались в уголке, чтоб я не слышала. Видела, как потом ты уже отсюда ей звонил и говорил с ней по полчаса. Макс, ты еще так молод, ты такой вспыльчивый, горячий, ты такой максималист. Я так боялась, что ты не поймешь серьезность всей ситуации, как и я в свои 17 лет не понимала, пригласив папу на выпускной, и что ты не со зла, а просто так, играючи, невзначай выложишь маме эту новость. А я очень боюсь последствий. Мы давно живем с мамой порознь. Но я все-таки ее люблю. Люблю, не смотря ни на что. И я очень не хочу, чтобы она вычеркнула меня из своей жизни. А если она осуществит и второе… Ну, ты сам понимаешь…
- Да-аааа… - Максим глубоко вздохнул, крепко прижал Полину к себе и провел рукой по волосам. – Бедненькая ты моя… Такого даже в самых страшных фантазиях не придумаешь. Я и представить себе не мог, что ты столько пережила в жизни. А тут еще я, блин, то со своей глупой ревностью, то… с тем, что произошло сегодня. Урод! Прости меня, пожалуйста, моя любимая … Боже мой, если бы я только все это знал раньше… Прости, родная…
Максим взял Полины ладони и бережно прижал их к своим губам.
- Да ладно, Максим, ты-то в чем виноват? В том, что несколько месяцев мучился, и думал, что я тебе изменяю? Я представляю, как тебе было тяжело. Если бы я только знала, что ты о чем-то догадываешься… Господи, я все никак успокоиться не могу, когда осознаю, чем все это могло закончиться сегодня… И все из-за то, что когда-то моя мама решила, что все должно быть только так, как хочет она, и не иначе. Мааакс, я если она все-таки как-то узнает? Что тогда будет? Я боюсь…
- Поль, ну, может, ты преувеличиваешь? Может, все не так страшно? Мне кажется, она уже забыла давно обо всем. Знаешь, давай, когда она приедет, я поговорю с ней…
- Макс, ты что?! Боже мой! Этого я и боялась… - Полина закрыла лицо руками и заплакала. – Максюш, родной, ты не знаешь маму, она ничего не забывает, и своим принципам никогда не изменяет. Макс, я прошу тебя, я умоляю ничего ей не говорить, я на коленях готова ползать перед тобой.
Полина сползла с дивана и действительно, уже почти упала на колени.
- Поль, ну ты что делаешь?! Встань сейчас же! – Максим поднял жену и усадил ее на диван. – Я же поклялся тебе, что ничего ей не скажу. Я просто подумал, может какими-то наводящими вопросами, как говорят, вокруг да около, выяснить у нее, как она сейчас к этому относится.
- Макс, не надо, я прошу тебя. Пожалуйста! Умоляю! Пусть все остается, как есть...
- Ладно, Поль, ты же понимаешь, я сделаю все, как ты хочешь… А знаешь… - Максим на мгновение о чем-то задумался, потом вздохнул и внимательно посмотрел в глаза жены. - Я хочу увидеться с твоим отцом. Прямо сейчас. Поехали!
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 07.05.2009, 03:12 | Сообщение # 42 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 23
Машину Максим с Полиной решили не брать – они оба еще не отошли от того стресса, который пережили за этот день. Поэтому Максим настоял, чтоб жена за руль не садилась. И вот сейчас, едя в такси, которое мчало их по вечернему городу, они сидели на заднем сидении, тесно прижавшись друг к другу.
- Макс… - негромко произнесла Полина. – Может нам все-таки не стоило сейчас ехать к отцу?
- Поль, - он посмотрел на нее, - а когда? Ты же сама сказала, что он скоро уезжает. А я и так уже почти каждый день в увалы хожу, боюсь, что до дня рождения мамы меня больше и не отпустят. А когда приедет Наталья Георгиевна, ты сама понимаешь, что мы к нему не пойдем. А мне очень хочется познакомиться с твоим отцом.
- Макс… Но ты обещаешь мне, что никаких глупостей не наделаешь?
- Поль, ты о чем? – Максим повернулся к жене.
- Ну… Просто… Я не знаю… Я боюсь, что ты станешь его упрекать в том, что сегодня произошло.
- Поль, то что сегодня произошло, случилось не по его вине, а потому… Потому что ты так и не научилась мне доверять и потому что именно ты всегда чего-то боишься. Я теперь понимаю, что многому виной характер твоей мамы, но все же… Поль… Я же твой муж. Да, я младше тебя. Поль, но неужели эта разница в возрасте вечно будет стоять между нами? Неужели ты всегда будешь относиться ко мне, как к маленькому несмышленому мальчику? Ты вот обижаешься всегда, что я тебе не доверяю. А сама? Поль, если бы ты все мне рассказала еще тогда, когда встретила отца, все было бы по-другому.
- Макс, а ты уверен, что тогда ты понял бы меня правильно? Что, если бы не случилось все то, что случилось сегодня, ты сделал бы правильные выводы? Ты уверен, что не кинулся бы восстанавливать из пепла нашу семью и при первой же возможности не выложил бы все моей маме по телефону?
- Не знаю… - Макс опустил голову.
- Вот и я не знала… Макс, в одном ты прав, нам с тобой еще учиться и учиться доверять друг другу. И только когда мы научимся это делать, когда мы стопроцентно будем уверены друг в друге, только тогда, наверно, мы сможем избежать многих проблем.
- Поль… Скажи… А что… мой отец все знал об этом?
Полина немного помолчала, а потом негромко ответила:
- Да.
- А почему ты все ему рассказала? Считала, что он ничего не расскажет твоей маме, а я сразу все ей выложу?
- Макс… Ему я вынуждена была все рассказать… Он увидел нас с папой.
***
Этот вечер не предвещал ничего хорошего. Весь день у Петра Ивановича Макарова сложился как-то сумбурно. Не состоялась важная встреча, не был подписан важный контракт, Дума не утвердила законопроект, который полгода разрабатывало все его Министерство. Да еще ко всему прочему все компьютеры у них на работе вдруг неожиданно дали сбой. А поскольку вся база данных была выложена на них, работа вообще застопорилась. И поэтому ехал Петр Иванович домой в ужасном настроении. Проезжая мимо одного из крупнейший ресторанов Москвы «Анжело», который находился неподалеку от его места службы, Петр Иванович увидел вдруг свою невестку, которая выходила оттуда. Макаров вспомнил, что Полина утром говорила о том, что пойдет на день рождения подруги и вернется поздно. Он попросил шофера притормозить, решив забрать Полину домой. И тут он заметил, что вслед за ней из ресторана вышел какой-то респектабельный мужчина, обнял ее за плечи и они вдвоем подошли к автомобилю, потом сели в него и стали медленно отъезжать от гостиницы. Петр Иванович крякнул. «Да уж… - подумал он, - если день не задался с самого утра, к вечеру тоже не жди хорошего». Он быстро достал блокнот и записал номер отъезжающей машины. А через мгновение уже кому-то диктовал его по телефону…
Полина, распрощавшись с отцом традиционно, за несколько кварталов до их дома, медленно шла к подъезду, и когда она уже почти подходила к входной двери, увидела, как стоящий рядом автомобиль, «моргнул» фарами и посигналил. Больше во дворе никого не было. Полина повернула голову, и увидела, что из машины ей машет Петр Иванович. Она сразу почувствовала что-то недоброе. Полина подошла к автомобилю, а Петр Иванович, попросив водителя немного прогуляться, пригласил Полину присесть на сидение рядом. А когда она села, тут же негромко обратился к ней:
- Поля, я только что проезжал мимо ресторана «Анжело», и увидел тебя, уезжающую оттуда на автомобиле с мужчиной.
Полина зарделась, подняла на свекра испуганные глаза и тут же опустила их:
- Петр Иванович… - пробормотала она. - Вы все… не так поняли…
- Я, Полечка, все так понял. Мне достаточно было услышать только фамилию владельца машины, не говоря уже об имени, чтобы все понять так, как надо. Это… твой отец?
- Да… - Полина вздохнула.
- А почему ты его скрываешь? Почему не знакомишь с нами? Насколько я увидел, стыдиться его тебе абсолютно нечего. В чем причина?
- Петр Иванович, понимаете… Я очень боюсь, что Максим все узнает и расскажет моей маме. Просто… Они давно разошлись с папой, и она запретила мне с ним видеться. А если я ослушаюсь, обещала навсегда вычеркнуть меня из своей жизни. А у нее такой характер…
Полина рассказала свекру некоторые подробности того, как мама проявляла свой норов, опустив только тот факт, что она находилась в психиатрической больнице. Ей было стыдно это говорить. Но и того, что рассказала она Макарову-старшему, было достаточно, чтоб он сделал свои выводы:
- Я не знаю, правильно ли ты делаешь, так поступая с моим сыном и не говоря ему правду, но это твое дело. Я только хочу, чтоб ты знала: я всегда буду на твоей стороне, и ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. Только мой тебе совет: если уж ты так хочешь сохранить эти встречи в тайне, делайте это аккуратнее. Сегодня тебя увидел я, а завтра может увидеть еще кто-то. Москва, конечно, большая. Но ты сама понимаешь, что пресловутый закон подлости работает безотказно. Так что, будьте осторожны.
- Хорошо, Петр Иванович, спасибо. Вы правы. Я уже однажды чуть не столкнулась с однокурсниками Максима…
- Ну вот. И еще… Я все же хочу познакомиться с твоим отцом. Завтра мы поедем к нему вместе.
***
- И что познакомились?
- А то! Часа три проговорили. Расстаться не могли. Макс, я же тебе всегда говорила, что твой отец – отличный.
- Да… Жаль только, что вы все, в том числе мой отличный, как ты говоришь, отец, считаете меня маленьким мальчиком…
- Прости, Максим, - Полина еще теснее прижалась к мужу и обняла его.
- Надеюсь, хоть твой папа, - Макс улыбнулся, - признает во мне мужчину?
- В этом можешь даже не сомневаться! - улыбнулась Полина в ответ. - Он у меня мировой!
Такси остановилось у гостиницы. Максим немного поежился, вспомнив, что случилось тут несколько часов назад, но тут же быстро выскочил из машины и подал жене руку. Живот был уже большой, и Полине трудно было выбираться из автомобиля. Максим глянул на нее и его сердце в очередной раз сжалось. Ему было так стыдно за то, что он сегодня совершил и за то, что снова заставил любимую женщину страдать.
***
Сергей Аркадьевич Ольховский выключил телевизор и направился греть чайник. За многие годы это стало в его жизни почти ритуалом. С самого раннего детства родители приучили его смотреть программу «Время», объясняя, что он может пропустить все что угодно, любую передачу, любой фильм, но знать основные события, которые произошли в стране и мире, просто обязан. И поэтому уже почти сорок лет, если Сергей Аркадьевич был не в дороге, он неизменно в 9 часов вечера садился в кресло и включал телевизор. В отличие от его советского детства, теперь каналов было много, и новости почти ежечасно шли и по другим. Но смотреть их именно по Первому, и именно в 21.00 стало уже незыблемой традицией. Сейчас, посмотрев последний сюжет, он направился к небольшому бару, который в огромном номере-люксе служил своеобразной кухней, когда его взгляд упал на мобильник. Он вспомнил, что собирался позвонить дочери. С того самого момента, как Полина уехала сегодня от него, Сергей Аркадьевич испытывал какую-то тревогу. После того, как на нее напал с ножом какой-то отморозок – бывший однокурсник ее мужа, он стал опасаться за дочь в несколько раз сильнее. Сергей Аркадьевич взял телефон и уже искал в адресной книге телефон Полины, когда в дверь его гостиничного номера кто-то робко постучал. Он открыл дверь и увидел на пороге свою дочь. Сергей Аркадьевич немного растерялся. В такое время она пришла к нему впервые. Он несколько минут изумленно смотрел на нее…
- Поленок? Ты? Что-то случилось?
- Привет! Можно пройти?
- Да, конечно, проходи, что ты спрашиваешь!
- Пап… Я не одна…
И тут Сергей Аркадьевич заметил, что Полина кого-то крепко держит за руку. Он выглянул в коридор, и увидел, что рядом с дочерью стоит невысокий белокурый парень в форме курсанта.
- Вот, познакомься… Это мой муж… Максим. А это… Это мой папа, Сергей Аркадьевич. Ну так что, - она улыбнулась, видя, что мужчины стушевались, увидев друг друга, - мы тут будем стоять или все же пройдем в номер?
- Конечно, конечно… - Сергей Аркадьевич засуетился. – Проходите! Так вот ты какой, Максим Макаров… Ну здравствуй…
Он протянул Максиму руку, которую тот тут же крепко сжал:
- Здравствуйте, Сергей Аркадьевич.
***
-… так что мне пришлось все рассказать Максиму. А он… он захотел познакомиться с тобой. – Полина закончила описание причин того, что привело их с мужем поздно вечером в гостиничный номер отца.
- Значит ты вены вскрыл из-за Полины? – Сергей Аркадьевич внимательно посмотрел на зятя. – Из-за того, что не хотел жить без нее?
- Да… - Макс опустил голову.
- Отчаянный ты парень, Макс. Нельзя, конечно, сразу уж так… Но…Уважаю таких. Настоящий мужчина должен совершать поступки, а не быть тряпкой. Эх, почему я не был таким в твои годы?.. Я вот струсил и не стал бороться за дочь. До сих пор не могу себе этого простить…
В комнате повисла пауза, которую через несколько мгновений разрядила Полина:
- Пап, я надеюсь, ты предложишь моему мужу что-нибудь из своей чайной коллекции? – она улыбнулась.
- В смысле? – не понял Максим.
- А в том смысле, что мой папа – отчаянный чаеман. Он без этого напитка жить не может. И считает, что каждый сорт чая соответствует разному времени суток, разным событиям. Вот и возит с собой целую коллекцию чаев. Пойди, глянь, может, выберешь нам что-то для сегодняшнего вечера, - Полина подмигнула мужу.
- Да, давайте, наверно, чаю попьем. А то я даже не предложил… Растерялся как-то. Вы уж меня простите… Пошли, Максим, я тебе покажу те чаи, что у меня есть… И расскажу о них. Выберешь на свой вкус, чем я буду вас потчевать…
- А я, с вашего позволения, прилягу, - Полина положила руку на живот, - что-то у меня внизу тянет.
- Конечно, конечно, Поленька, ложись, - Сергей Аркадьевич убрал с дивана все ненужные вещи и помог дочери лечь, а Максим подложил ей под голову подушку, шепнув на ухо:
- Надеюсь моему вкусу в выборе чая ты доверяешь?
- Конечно, любимый…
Максим и Сергей Аркадьевич пошли к небольшому бару, который в огромном люксовском номере служил почти кухней. Отец Полины достал из кухонного шкафа какую-то незамысловатую коробочку и поставил ее перед Максимом:
- Вообще-то, Макс, если подробно рассказывать о чае, можно потратить на это несколько суток. Я вот несколько раз был в Китае, так в этой стране культура чая – это часть национальной культуры. Там я и научился разбираться в этом напитке. И оттуда привез много интересных сортов. Вот смотри, здесь у меня все основные виды классического чая: черный, зеленый, белый, фруктовый, оолонг и пуэрх.
- Ух ты! – Макс улыбнулся. – Я про два последних вообще никогда не слышал.
- Я люблю натуральные чаи, - продолжал рассказывал Сергей Аркадьевич. – Особенно матэ – бразильский чаеподобный напиток, который получается из сухих листьев вечнозеленого тропического дерева Парагуаринсиса. А еще мне очень нравится китайская традиция пития чая, лучше держать пиалу руками, это – правильно. Знаешь, вот в том же Китае вообще существуют многообразные классификации чая. Чай делится не только по разным сортам, но и по процессу его создания - это обработанный или просто высушенный чай, и по месту производства - это чай из Сычуани, Чжэцзян, Фуцзянь. Вообще говоря, в Китае имеются бесчисленные виды чая. А вот, кстати, чай «Бай Хао», который у нас часто почему-то называют «белой обезьяной», очень интересный, смотри, - Сергей Аркадьевич достал из коробочки один листочек и показал его зятю, - видишь, листья чая «Бай Хао» имеют мелкие волоски, как у людей. «Волосок» на китайском языке и называется «Хао Мао». Этот чай очень полезный при стрессах, усталости, депрессиях… «Бай Хао» славится изумрудными мелкими листьями, он крепкий и вкусный. А растёт он на Юньнань-Гуйчжоуском плато…
- На каком? – Макс заулыбался. – Сергей Аркадьевич, я поражаюсь, как вы помните все эти названия. Я их и выговорить с двадцатого раза, наверно, не смогу… Короче, давайте вот этот последний… И растет он на этом… как его… чжоусском… плато, да и стрессов у нас с Полиной сегодня было предостаточно. Так что как раз подходит!
- Точно этот? – переспросил отец Полины.
- Точно… - Максим вздохнул. – А вообще… Какая разница какой… Я думаю, нам нужно поговорить, а уж какой чай мы будем при этом пить, наверно, не так важно.
- Не скажи… Хотя… Ты, Макс, сделал хороший выбор. Это, действительно, очень стоящий чай… Так… Я завариваю, а ты пойди спроси у Полины, она со своей чашки будет пить или с пиалы?
- А что, у нее есть даже своя чашка? – Максим удивленно посмотрел на тестя.
- Да… - тот вздохнул, а потом полез в кухонный шкаф и достал оттуда маленькую красную чашку с нарисованным на ней улыбчивым белым медвежонком и объяснил. – Я купил эту чашку дочке, когда ей было 5 лет. Очень она ей понравилась в магазине. Полина очень любила эту чашку. И пила только из нее. А когда они спешно уезжали в Тверь, то, посуду, конечно, не брали. Эта чашка так и осталась у меня. Я очень ее берегу и вожу с собой по всему миру, как маленький талисман и напоминание, что где-то на земле растет и подрастает моя кровинка, мой Поленок… Ты знаешь, Максим, когда Поля увидела ее у меня, она так расплакалась. И вот, когда приходила ко мне, мы с ней всегда пили чай. Иногда она пила, по традиции, из пиалы. Но чаще хотела «чаевничать» именно со своей чашкой. Так что, пойди, спроси, в какую посуду ей наливать.
- Хорошо! – Максим вышел из одной комнаты, где и располагался бар и зашел во вторую, где они оставили Полину.
- По… - начал было он, войдя, но увидел, что Полина сладко спит, положив ладони под голову.
Максим на цыпочках подошел к ней, заботливо укрыл ее лежащим рядом пледом и так же на цыпочках вышел и плотно прикрыл дверь.
- Сергей Аркадьевич, Поля уснула, я не стал ее будить. Пусть отдохнет, она столько сегодня пережила. Да и… Я думаю, нам лучше поговорить вдвоем…
- Да, правильно, что ты ее не разбудил. А поговорить, я думаю, нам есть о чем. И именно по-мужски. Ты куришь?
- Нет. – Максим покачал головой.
- И правильно! Молодец! Я тоже не курил. Впервые взял сигарету в рот в почти в 30 лет, когда потерял семью… - Он вздохнул. – Сейчас уже почти бросил, но… Вот когда какие-то трудные жизненные ситуации… Не могу… Всегда держу пачку на всякий случай. Иногда помогает думать… Пойдем, выйдем на балкон… Я покурю и мы поговорим.
Они вышли на небольшой балкон гостиничного номера. Сергей Аркадьевич щелкнул зажигалкой, закурил, а потом, держа сигарету двумя пальцами, стал вглядываться в темноту. Максим тоже заворожено смотрел на вечерний город. Ночная Москва, залитая огнями, лежала как на ладони. Миллионы огоньков вырывались из тьмы и мерцали, как будто это маленькие бриллианты переливались в оправе… Москва поражала своим величием и как казалось, бесконечностью… Но как трудно потеряться одному человеку во всей этой бесконечной суете, и как бывает больно, когда никому в этой бесконечности нет до тебя дела.
Несколько минут они стояли на балконе, молча. Сергей Аркадьевич курил, а Максим продолжал наслаждаться величием и красотой ночного города. Они не знали с чего начать разговор. Хотя оба понимали, что сказать им друг другу нужно очень много. Макс не выдержал, и первый прервал молчание:
- Сергей Аркадьевич, Полина говорила мне, что вы – ученый. А в какой области?
- Я – физик. Занимаюсь полупроводниковыми гетероструктурами.
- А что это значит? – Максим заинтересованно посмотрел на тестя.
- Ну… Вот ты что-нибудь знаешь о нанотехнологиях?
- Конечно… Сейчас столько об этом пишут! Полина мне рассказывала, что слышала, как в какой-то передаче говорили, что эти технологии вообще многое изменят в мире!
- Да… Так вот, все работы, которые ведутся в области наноструктур, а также развитие этих исследований связаны, прежде всего, с тем, что переход к очень малым размерам способствует возникновению целого ряда совершенно новых физических явлений, которые, в свою очередь, влекут за собой очень важные физические и технологические изменения. В физике полупроводников этот процесс, начался даже раньше, чем в других областях. А в России я один из первых стал изучать нанотехнологии…
- Да вы что! Вот это да! – Максим восхищенно смотрел на тестя. – А чем вы сейчас занимаетесь?
- Я не знаю, говорила ли тебе Полина, что я сейчас живу и в Америке, работаю в университете Беркли, этот штат Калифорния. Так вот, мы разработали и представили, а как раз сейчас занимаемся в Москве внедрением нанотехнологии, которая позволяет увеличить емкость Blu-ray дисков, которые вскоре заменят ДВД, почти в 20 раз. Мы создали устройство, названное "летающая плазмоническая головка". Плазмон является квазичастицей и представляет собой квант колебаний плотности плазмы и плазмы твёрдого тела, сопровождающихся продольными колебаниями электрического поля… - Сергей Аркадьевич посмотрел на Максима. – Вижу, что для тебя – это темный лес. Ничего не понимаешь?
- Ну, честно сказать…нет… - Макс улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Ну… вот чтоб тебе было понятнее… Это устройство включает группу металлических линз, которые фокусируют свет посредством возбужденных электронов. Данный луч наносит на оптический диск линии толщиной около нанометра, и чем меньше толщина линии, тем большее количество их можно нанести на диск, а значит, тем больше информации можно будет записать туда. Понимаешь? А лазерная головка очень тонкая и напоминает иглу в проигрывателях для виниловых пластинок… Помнишь, были такие? Хотя… Ты наверно уже не застал.
- Я у бабушки с дедом видел. Мой дед до сих пор очень любит слушать Высоцкого на таких пластинках…
- А я вот помню… - Сергей Аркадьевич посмотрел куда-то вверх и задумался. – Помню, что когда Поленька была совсем маленькая, я покупал ей эти пластинки. И песни детские, и сказки на пластинках. А еще помню, - он усмехнулся, - ей было лет пять, и тогда была популярна такая мелодия - «Ламбада». Заводная такая! По телевизору часто крутили ее, и клип с парнем и девушкой показывали. Так я помню, как только ставил пластинку с этой песней, Полька тут же начинала танцевать. И знаешь, ручонками вот так вот делает, и всем телом такие пируэты выписывает, попой так потешно вертит - мы все со смеху падали! Так уморительно было… – На лице Сергея Аркадьевича появилась какая-то мечтательная улыбка, он смотрел, казалось, куда-то внутрь себя. И вдруг напомнил Максиму профессора Плейшнера из фильма «Семнадцать мгновений весны», когда тот, так же непосредственно, почти по-детски улыбался, наблюдая за забавными проделками медведей в зоопарке Швейцарии… А потом эта улыбка сошла с губ отца Полины, а лицо его стало каким-то сосредоточенным и даже немного мрачным.
- Сергей Аркадьевич, - Максим внимательно посмотрел на тестя. – Я смотрю, вы так любите Полину. Вы так трогательно о ней говорите, у меня аж мурашки по телу…
- Да, Макс, я ее безрассудно люблю… Она – единственное, что есть у меня на этом свете. И я себе, наверно, никогда не прощу, что не стал бороться с обстоятельствами, что сначала струсил, а потом сглупил. Я не знаю, как я жил без нее все эти годы.
- Вы больше не женились? А вас нет семьи?
- Женился… Но… Семьи у меня нет… - Сергей Аркадьевич опустил голову, а рука, в которой он держал сигарету, заметно затряслась. – Моя жена погибла. И ребенок тоже. Не родившийся.
- Извините… - Макс опустил голову. - Она умерла при родах?
- Нет… - он глубоко вздохнул. - Ты знаешь, я долго не женился после развода с Наташей, Полиной мамой. Я очень ее любил. Я, наверно, и сейчас ее люблю… Несмотря на все то, что случилось. И все те годы я все еще надеялся, что когда-то она простит меня, и мы снова станем одной семьей. Я столько раз ей звонил, просил прощения, умолял вернуться, но она была непоколебима. Знаешь, у нее такой характер – если она что-то решила, то все. Это закон. Я почти десять лет так и прожил один. А после выпускного вечера Полины… Ну, она ж тебе рассказала, что там произошло?
Максим кивнул.
- Так вот… После того, что там случилось, я понял, что потерял их навсегда… А тут как раз на дне рождения у друга я познакомился с Олей. Она была моложе меня на 13 лет. И знаешь… чем-то очень похожа на Наташу, мою первую жену. Я даже не знаю, как у нас завязались отношения. Как-то само собой все получилось. Потом мы поженились. Вскоре Оля поняла, что ждет ребенка. Беременность протекала очень тяжело, она часто падала в обморок, у нее был очень низкий уровень гемоглобина. А однажды ей стало плохо прямо на улице. Она потеряла сознание, упала. А был вечер, темно уже, и люди принимали ее за пьяницу или бомжичку. И никто даже не подошел, не спросил, нужна ли ей помощь. А когда доставили в больницу, было уже поздно. Жена потеряла много крови. Ее не спасли. И поэтому, когда я увидел, что Полина… Она рассказывала тебе, как мы встретились?
Максим отрицательно покачал головой.
***
Сергей Аркадьевич вышел из супер-маркета, и через сквер направился к машине. Он думал о своей разработке, которую на днях американские ученые представили в научно-образовательном центре по нанотехнологиям при МГУ им. Ломоносова… Вспоминал, с каким воодушевлением все собравшиеся на консилиум, восприняли эту новацию … И тут Ольховский увидел, как молодая беременная женщина испуганно хватается за спинку скамейки. События недавних лет вихрем прокатились в его голове. Недолго думая, он бросил пакеты на асфальт, быстро подбежал и подхватил ее под руки:
- Девушка, у вас что-то случилось? Вам плохо? Вам помочь?
Та повернула к нему изумленное лицо.
- Полина… ты?! – он был потрясен, увидев в «спасаемой женщине»… собственную дочь. – Любимая моя!
И через мгновение крепко сжал ее в горячих объятиях.
- Папа… Папочка… - Полина заплакала и тоже прижалась к нему. В ее глазах был восторг и в то же время… какая-то тревога. – Как я соскучилась!
Сначала они несколько минут просто стояли, молча, обнявшись. А потом присели на скамейку и говорили несколько часов кряду. Отцу и дочери нужно было так много друг другу рассказать. Когда Полина поведала папе о последствиях того злопамятного выпускного, он вздохнул:
- Да… Я знал, что у Наташи крутой нрав… Но что она может так поступить с тобой, я даже представить не мог… Бедный мой ребенок… Если бы я все это знал…. Если бы только догадывался, чем все это тогда закончилось для тебя…Поленок, я больше никогда тебя не брошу. Я клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива и чтобы ты никогда ни в чем не нуждалась.
- Пап, я замужем…
- А что муж? Хороший?
- Пап, очень хороший. Очень. Но… Вспыльчивый и жуткий максималист. Он сначала делает, а потом только думает. Вот только что опять накричал на меня, а я даже не знаю, за что…
Полина поведала отцу подробности телефонного разговора и немного рассказала о Максиме.
- Ну… А чего ты расстраиваешься? Ты зря себя накручиваешь. А тебе в таком положении, дорогая, волноваться нельзя. Раз ты знаешь, что никому ничего не говорила, и раз уверена, что муж твой не прав или находится в неведении, то ты просто подойди к нему и выясни, в чем причина. Ты пойми, если он так ведет себя, то есть, как ты говоришь, сначала делает, а потом думает, то это просто такой характер. Ты не переделаешь его. Но если еще и ты будешь так эмоционально реагировать на это все, то ничего хорошего из этого не выйдет. Ты просто подойди к нему и, не раздражаясь, спокойно спроси, что случилось и объясни, что ты ни в чем не виновата. А он уже пусть делает свои выводы. Я уверен, что он все правильно поймет. И абсолютно не обязательно расстраиваться, моя любимая. – Сергей Аркадьевич крепко обнял дочь, прижал к себе и поцеловал. Как в детстве.
- Пап… Какой ты мудрый! А ведь, действительно, все так просто… - она вздохнула и еще сильнее прижалась к отцу. - Мне так все эти годы не хватало твоих советов. Пап… Ты мне так нужен. Только… Мы, наверно, не сможем видеться. Если мама узнает… Я очень боюсь, что все то, что случилось после выпускного, повторится вновь. Ты не представляешь, сколько я слез тогда пролила… До сих пор вспоминаю все это, как страшный сон… Я боюсь…
- Я понимаю тебя… Поленька, я все сделаю, как ты скажешь. Если ты считаешь, что мы не должны встречаться, я подчинюсь твоей воле. Но, правда, я в Москве ненадолго. Я сейчас живу в Америке. Сюда всего на месяц с небольшим приехал… Жаль, если мы больше не увидимся. Ты мне очень нужна, дочка. Очень. Но, я повторяю, я сделаю все так, как ты скажешь… Я не хочу, чтобы ты страдала.
- На месяц? – Полина вскинула на отца свои большие глаза и снова опустила их. – Пап, я очень хочу тебя видеть. Очень-очень. Но я так боюсь, что мама узнает… Я не знаю, что делать…
- А как она узнает? Она живет в другом городе. Москва очень большая. Разве что, если кто-то расскажет ей об этом… Но кто?
Несколько минут они молчали.
- Пап, я думаю о Максиме. Он очень хороший, славный, замечательный, но я же тебе уже рассказала, какой у него характер… Он моложе меня на 7 лет, он еще такой юный, такой максималист. Если он узнает о тебе, я боюсь, что он не поймет серьезности всей ситуации, и может все рассказать моей маме. К тому же, они так с ней подружились, когда мы были у нее в гостях… Пап, я очень хочу с тобой видеться. Но… Только если ты пообещаешь мне, что мы будем делать это полулегально. Что никто не узнает об этих встречах. А Максу… Максу я ничего не буду говорить. Я так боюсь, что мама все узнает…
- Поленок, я же сказал тебе, я сделаю все, как ты хочешь. Пошли, я отвезу тебя домой. Уже холодно здесь сидеть, а тебе ни в коем случае нельзя переохлаждаться. Пошли, в машине мы обсудим все подробности.
- Пошли… Только… Не до самого подъезда, хорошо? Я скажу тебе, где меня высадить…
- Как скажешь, дорогая. Любой твой каприз я исполню немедленно. Ты же знаешь, как я тебя люблю.
- Паааап, - большие глаза Полины наполнились слезами, - как ты мне нужен, как мне тебя не хватало все эти годы… Пап, мне иногда так трудно было принять решение. Особенно в ситуации с Максимом. Сколько мы всего пережили с ним, пока поняли, что созданы друг для друга и не можем друг без друга жить. Сколько преград было на нашем пути! Как мне тогда нужны были твои советы! Как я рада, что мы снова вместе! Папочка, я тоже сильно-сильно тебя люблю!
- Мой зайчик родной… Мой Поленок… Девочка моя любимая… – Сергей Аркадьевич гладил дочку по голове. - Ты не представляешь, как я счастлив, что мы все-таки встретились!
Впервые за последние 18 лет сердце Сергея Аркадьевича Ольховского колотилось в сотни раз сильнее обычного, и так и норовило вырваться из груди… И впервые за все эти годы титулованный профессор, доктор наук, крупный ученый вдруг, не стесняясь никого, заплакал…
|
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 08.05.2009, 02:07 | Сообщение # 43 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 23 - продолжение
***
- Сергей Аркадьевич, получается, что вы за все эти годы только один раз и увиделись с Полиной – на выпускном…
- Да…
- И что, никогда не пытались с ней встретиться, отвоевать ее?
- Да как, Максим, не пытался. Почти каждый день телефон обрывал, просил позвать дочку к телефону, но Наташа ни разу не дала ей трубку. А потом, когда у Поленьки был день рождения, я, конечно, купил ей много подарков, и приехал в Тверь. Но… Наташа даже не пустила меня в квартиру. Более того она… она обманула меня. А я, дурак, ей поверил, и перестал бороться за дочь. Мне просто не хотелось, чтобы она страдала. Я сделал это только ради нее.
- А что вам сказала Наталья Георгиевна?
***
Сергей Аркадьевич подошел к квартире, в который теперь жила его бывшая семья. Он поставил многочисленные пакеты на пол, глубоко вздохнул и нажал на кнопку звонка. Через несколько минут дверь открыла Наталья Георгиевна.
- Что ты хочешь? – она с ненависть посмотрела на бывшего мужа.
- А ты не догадываешься? Дочку хочу поздравить с днем рождения… Вот, подарки ей привез.
- Ольховский, ты забыл, что у тебя больше нет дочери? Ты забыл, что ты со мной сделал? Ты забыл, что я не заявила на тебя тогда в милицию только потому, что ты пообещал оставить нас в покое и забыть раз и навсегда, что у тебя когда-то была дочь?
- Наташа, но это жестоко! Да, я тебе это пообещал. И я почти год не приближался к Полине. Но всему есть предел! Разве я не могу поздравить собственную дочь с днем рождения?
- Не можешь! – Наталья Георгиевна была непоколебима. – Я тебе еще раз говорю, у тебя нет больше дочери. Забудь о ней!
- Наташа, я не хочу скандала, я пришел по-хорошему. Ты прекрасно понимаешь, что если я пойду в суд, то я сумею отсудить официальные встречи с дочкой хотя бы раз в неделю. И тогда ты точно не сможешь запретить мне видеться с ней. Тебя просто обяжут отпускать ее ко мне. Но ты сама понимаешь, что я не хочу этого делать. Потому что я очень люблю Полину и не хочу, чтоб ко мне ее приводили судебные приставы.
- Знаешь, Ольховский, - голос Натальи Георгиевны вдруг неожиданно смягчился, - если ты, действительно, любишь свою дочь, оставь ее в покое. Не порть ей жизнь. Ты же не хочешь, чтоб она страдала?
- А почему это она будет страдать, видясь с собственным отцом, которого она очень любит?
- Любила, Ольховский. Любила… Дети в таком возрасте быстро все забывают и быстро переключаются на другое. Я вышла замуж, мой муж очень любит Полю, а она любит его и уже давно называет папой. Она почти забыла тебя. И если сейчас ты вновь появишься в ее жизни, то она окажется между двух огней. И будет страдать. Или тебе приятно видеть муки твоего дитя?
- Я не знал, что ты замужем… быстро же ты нашла мне замену… - Сергей Аркадьевич вздохнул и произнес каким-то внезапно поникшим голосом. – Но раз так… Я не сделаю дочке больно. Ты…Передай ей только подарки от меня…
- Передам. Но прошу тебя – не мучай больше ребенка. Не заставляй ее выбирать между двумя отцами. Ты же знаешь, какая она ранимая. И я прошу тебя – не приближайся больше к нашей семье. Я никогда не прощу тебе того, что ты сделал со мной. Никогда, Ольховский, никогда!
***
- Понимаешь, Максим, она тогда обманула меня. Я только на выпускном Полины узнал, что Наташа так больше и не вышла замуж. И что никакого другого отца у моей дочери никогда не было … И что она все эти годы помнила и любила меня и страдала от деспотизма матери. Кстати, подарки она тогда ей отдала. Но… она не сказала, что они от меня. После этого я даже больше ни разу ей и не позвонил… Наверно я трус… Но ты же понимаешь, Максим, что в той ситуации я это сделал только ради нее. Я отказался от своей дочери только потому, что не хотел, чтобы она страдала… Я не хотел портить ей жизнь…
После этих слов Максим резко вскинул глаза на тестя, а потом опустил их и глубоко вздохнул. Немного помолчал и затем вдруг неожиданно произнес:
- Сергей Аркадьевич, а можно… сигарету?
- Ты же сказал, что ты не куришь! – тот удивленно посмотрел на зятя.
- Не курю… Но просто… Бывают моменты… Вы же сами знаете…
Ольховский ничего не ответил, только молча, протянул Максиму пачку с сигаретами и щелкнул зажигалкой.
Несколько секунд Максим, не говоря ни слова, вдыхал табачный дым, потом закашлялся и кинул сигарету через перила. После чего еще несколько минут помолчал и вновь глубоко вздохнул:
- Знаете, о чем я подумал… Бедная Полина. Что же мы все делаем с ней? Сергей Аркадьевич, - он пристально глянул тестю в глаза, - я ведь тоже полгода назад хотел отказаться от нее, как мне казалось, для ее же блага. Я решил, что не стоит ей связывать свою жизнь с военным, что это не для нее – мотаться по гарнизонам. Что она заслуживает лучшей судьбы. Я тоже не хотел портить ей жизнь… Сергей Аркадьевич, отчего все, кто ее любят, почему-то решают все за нее? Мама решила, что она не должна видеться с вами, и даже пригрозила санкциями в случае непослушания. Как ей казалось – для блага Полины. Вы отказались от нее, чтобы, как вы говорите, она не страдала и любила другого отца. Опять же для ее блага. А я вообще все за нее решил. И просто поставил перед фактом, что мы больше не будем вместе. И снова, как мне казалось, я все делал для ее же блага. Сергей Аркадьевич, я не хочу вас ни в чем упрекать, вы, наверно, поступили тогда правильно и мудро, но… Почему мы все решаем за нее? Почему мы не спрашиваем, что ей самой лучше, а от чего она будет страдать? Почему мы не видим в ней личность, которая тоже должна и имеет право что-то в этой жизни решать? Вы знаете, мне сейчас искренне ее жаль… Все почему-то пытаются все решить за нее. Она очень от этого страдает… Да еще ее мама с этими своими запретами, проклятиями. Какое она имеет право запрещать дочери, заметьте, взрослой дочери, видеться с вами? Какое она имеет право заставлять ее жить так, как хочет она? Полина уже давно не ребенок. А по-прежнему боится ее ослушаться. Неужели, ничего нельзя изменить? Она же мучается, она переживает. Это же несправедливо! Вы же видите – нужно что-то делать!
- Максим, ты очень мудрый мальчик. Очень. Но… Максималист, как и многие в твоем возрасте. Понимаешь... Не всегда в жизни побеждает справедливость. Не всегда мы вольны поступать так, как считаем правильным. Максим… Я очень тебя прошу, ты только ничего не говори Полиной маме. Я понимаю, что ты хочешь, как лучше, что ты намерен восстановить эту справедливость. Но я прошу тебя – не руби с плеча. Пойми - ты сделаешь только хуже. У Наташи очень крутой нрав. Уж поверь мне, я знаю, о чем говорю. Сколько бы лет не прошло, она от своих принципов не откажется. И если ты ей все расскажешь, пострадает только Полина. И еще неизвестно, чем все это закончится. А она ждет ребенка. Она и так уже много чего пережила. Не заставляй ее вновь страдать. Я прошу тебя. Пусть все остается, как есть. Пока мы не можем переломить ситуацию. Для этого, наверно, должно случиться что-то неординарное. Хотя… Не дай Бог, чтоб повторилось все то, что случилось на выпускном Полины. Но повторяю, пока Наташа САМА не осознает, что она творит с собственной дочерью, поверь, ни один человек на земле не сможет ее переубедить. Поэтому я очень прошу тебя – ты не должен ничего говорить Полиной маме. Пообещай мне это.
- Да я знаю, что говорить нельзя… - Макс вздохнул. – Я дал Полине клятву, что ничего не скажу. И я свое слово сдержу, чего бы мне это не стоило. Но просто… просто мне так жалко ее!
- Я тебя понимаю. Поверь, мне жалко ее не меньше твоего. А может даже больше. Она моя единственная кровинка… Я никого на земле так не любил, как люблю ее. Я сейчас жизнь готов отдать, только чтоб он была счастлива. Но поверь, я знаю Наташу лучше, чем ты. Мы прожили вместе восемь лет. Макс, в нашей жизни было столько хорошего! Я все делал для своей семьи! Они ни в чем не нуждались. Я много зарабатывал, и все нес в дом, только им, только для их блага. Мы с Наташей так любили друг друга, что казалось, такой любви на земле и не существует. А после того, что произошло, она меня не захотела простить. Я понимаю, что я поступил в тот момент низко. Но… Макс, я же никогда ее не бил. Я дышать на нее боялся. Я сделал это один раз. Один единственный. Но она меня не простила. Понимаешь, она такая. Если она во что-то уперлась, переубедить ее не то что сложно – практически невозможно. Никому. Я, конечно, всю жизнь теперь жалею, что тогда сорвался. Надо было перемолчать, перетерпеть, проглотить обиду… Но просто… Просто наука всегда была смыслом моей жизни. Я отдавал ей всего себя без остатка. А когда Наташа унизила меня и своими словами растоптала меня, как ученого, ты не представляешь, как меня это задело. Да еще я был не совсем трезв в тот день. Вот и не сдержался…
- Подождите… - Максим удивленно посмотрел на тестя. – А причем тут наука? Полина мне говорила, что вы избили жену, когда она заставила вас разуться… Ну типа, вы в ботинках зашли на кухню, а она сказала вам и их снять. Ну, а вы в ответ набросились на нее с кулаками…
- Это она сказала, что я ее из-за этого избил?.. – Сергей Аркадьевич хмыкнул и покачал головой.
- Ну да… Она так Полине рассказала…
И вновь повисла пауза. Ольховский помолчал какое-то время, а потом, негромко произнес:
- Знаешь, Максим, я хочу тебе одно сказать. Моя дочь очень любит тебя. Очень. Боготворит. Ты не представляешь, с какой теплотой она говорила о тебе каждый раз, когда приходила ко мне. А сейчас я вижу, что и ты очень ее любишь. Максим, берегите свою семью. Пожалуйста, берегите. То, что сегодня случилось, говорит о том, что вы друг другу не доверяете. Или мало доверяете. Хотя очень любите друг друга. Я только сейчас понимаю, что залог крепкой семьи – это взаимная поддержка и взаимопонимание. Понимаешь… Легко любить, когда все хорошо. А вот когда приходят испытания, то сохраняются только те семьи, где люди уважают друг друга и протягивают друг другу руку помощи. Просто… У нас с Наташей была такая же любовь, как у вас сейчас с Полиной. Мы были друг от друга без ума. Я же говорю тебе, я горы готов был свернуть ради нее и дочки. Мы восемь лет прожили в согласии. Мы так друг друга любили! А вот когда пришли испытания, мы оба не выдержали. Ты знаешь, я привык всю жизнь стремиться ввысь, я просто привык честно работать. Я боготворил науку. Я ведь даже в молодости ради нее отказался от комсомольской и партийной работы, которая в то время сулила мне огромные перспективы в жизни. Но я хотел делать то, что принесет пользу человечеству. Ты знаешь, я иногда до ночи мог сидеть на работе, если что-то не получалось. Я мог долбиться-долбиться, искать варианты, пробовать разные пути решения, но рано или поздно я все-таки находил ответы почти на все вопросы. А тут… Понимаешь, Макс, я не сразу понял, что жизнь впервые подбросила мне такое задание, которое я не могу решить. Знаешь, вот есть в математике задачи с неизвестными, которые надо найти. Так вот в тот момент судьба подкинула мне именно такую задачку, с той только разницей, что абсолютно все составляющие - были неизвестные. Я просто не знал с чего начать, с чем мне бороться, как это решать, где найти ключ для ответа на вопрос. Я не ожидал такого в своей жизни. Я просто растерялся... Я не смог сразу приспособиться к обстоятельствам. А Наташа… С одной стороны ее можно понять. Ей надо было кормить семью. На руках маленькая дочь. А с другой… Макс, она каждый день «пилила» меня, говорила, что я не мужик, что я рохля, и что умные мужья ее подруг уже давно вошли в новую колею и успешно работают. Ты знаешь, КАК это било по самолюбию! И вот однажды после одной такой «лекции» я от отчаяния и напился с коллегой-ученым, жене которого зарплату дали водкой… А я ведь по жизни почти не пил до этого, мне некогда было, все отнимала работа. А тут… Сам понимаешь, мне хватило пробку понюхать, чтоб оказаться пьяным. Пришел домой в ужасном состоянии, дочку напугал, а жена еще пуще прежнего набросилась на меня… Вновь говорила, что я не мужик, что настоящие мужчины не плачут о своей депрессии, а как-то выкручиваются. Вон, торговать, например, идут. А я, Макс, не мог идти торговать. Воспитание не позволяло. Да и не умею я этого делать… Я продолжал заниматься наукой. Делал то, что можно было сделать в домашних условиях. Я был уверен, что все это временные трудности, что без ученых страна не может обойтись. И что наши разработки рано или поздно будут востребованы. И ты знаешь, я оказался прав. Именно тот проект, над которым я тогда работал дома, лег через несколько лет в основу большого научного открытия, что собственно меня и привело сначала в Москву, а потом и в университет Беркли… И принесло успех, славу и деньги. Но все это было потом, спустя какое-то время. А в тот день…
***
Сергей Аркадьевич почти две недели не брал в рот спиртного. Он понимал, что нужно как можно быстрее отказаться от такого позорного образа жизни. Что он все-таки ученый, и что рано или поздно он обязательно вернется к тому, чем занимался всю свою жизнь. К любимой науке. А кому будет нужен спившийся специалист? Но сегодня он снова выпил. Немного… Поддался на уговоры бывшего коллеги, с которым еще учился в университете. Он не хотел в этот день выпивать. Отказывался, как мог, приводил разные доводы. И тут друг неожиданно надавил на больной «мозоль» : «Слушай, Ольховский, ты что, не мужик, что ли?» Сергею Аркадьевичу тут же вспомнилась его жена, которая чуть ли не ежечасно говорила ему эти же самые слова… И…обида захлестнула его. Он… не сдержался и выпил. Немного. Но ему хватило, чтобы в этот день не вполне контролировать себя. Когда он вернулся домой, дочка была в школе, а жена над чем-то колдовала на кухне, у плиты. Сергей Аркадьевич зашел в туалет, стал расстегивать ширинку и вдруг… обомлел. На бачке лежали листы бумаги, исписанные его мелким «профессорским» почерком - научная работа, которой он занимался все последние месяцы. Несколько листов были надорваны и помяты… Он схватил их, и так, с расстегнутой ширинкой, кинулся в кухню.
- Наташа, это что?! – закричал он с порога.
- Бумага… - невозмутимо ответила жена.
- Какая бумага?! Это же моя научная работа! Мы в институте почти год работали над этим проектом, а сейчас я занимаюсь им дома. Что она делает в туалете?!
- Ольховский, что ты голосишь? У нас закончилась туалетная бумага. В магазинах ее сейчас нет. Вот я и положила то, что нашла. Не газетами ж, извини, вытираться…
- Наташа, ты не понимаешь?! Это не простая бумага. Это МОЯ НАУЧНАЯ РАЗРАБОТКА, - он громко и четко выговаривал каждое слово.
- Да нет, Сергей. Это, по-моему, ты чего-то никак не можешь понять. Ты живешь в каком-то иллюзорном мире. Такое ощущение, что страна развивается по одному сценарию, а ты - совсем по-другому. Ты не понимаешь, что все уже изменилось? ВСЁ! Теперь все по-другому. Сейчас другие ценности. Другая жизнь. Твоя научная разработка была ценна пять лет назад, десять, двадцать. А сейчас она никому не нужна. Понимаешь, ни-ко-му! И стоит она сейчас дешевле, чем рулон простой туалетной бумаги!
У Ольховского затряслись руки.
- Наташенька, да как ты… можешь так говорить? Да я… Да мы… Неужели ты не понимаешь, что рано или поздно все вернется, и что этим листочкам, - он потряс ими у жены перед глазами, - им цены не будет! Наташа, ты же понимаешь, что я торговать на рынок никогда не пойду. Сейчас в стране бардак! Но это все временно. Это скоро пройдет. Надо только подождать! Да ты же сама ученый, неужели ты не понимаешь, что без науки человечество не может обойтись?
- Да, я тоже ученый. Но я в отличии от тебя, понимаю, что кушать моя дочь хочет сейчас, а не тогда, когда все закончится. Давай я тоже все брошу, сяду с тобой рядом, и мы вместе будем ждать. А твоя дочь, она что, эти бумажки будет кушать?! Сергей, а если это продлится десять, двадцать лет, мы будет ждать? Да если… если ты так дорожишь своей наукой, занимайся ей! Но зарабатывай деньги! Обеспечивай семью! Все мало-мальски талантливые люди уже за границей. И если бы твои разработки были кому-то нужны, тебя бы давно переманили на Запад. А раз ты до сих пор сидишь в этой дыре и ставишь из себя непризнанного гения, то никакой гениальностью там и не пахнет! Вон, Тамарки Моховой муж где? В Штатах! А ты мне вечно твердил, что он бездарь.
- Наташа… Ну ты сравнила! Ты же знаешь, что Витька Мохов он… Да он никто! Он всю жизнь…
- Этот «никто», как ты говоришь, - перебила Наталья Георгиевна, - обеспечивает свою семью. А ты, одаренный, сидишь на моей шее. Так кто из вас гениальнее?! Хватит из себя талантливого ученого строить! Был талантливый, да весь вышел. Сейчас ты - посредственность, серость, ничтожество! Ты просто ноль. И теперь твоего хваленого дарования хватает только на то, чтоб поплакать о загубленном таланте и наклюкаться. Больше ты ни на что не способен! Ты – не мужик! Талантливый человек в любых условиях пробьет себе дорогу. Так что отнеси эту макулатуру туда, где ты ее взял и не позорься! Твоему «таланту» как раз там и место! Возле дерьма.
- Замолчи! - Мощный удар мужниного кулака свалил ее на пол…
***
- Макс, ты знаешь, я где-то читал, что есть разные типы людей. Вот бывает человек-пластилин, лепи из него, что хочешь. Он живет без принципов, без цели, и поэтому без проблем приспособится к любым обстоятельствам. Бывает человек-флюгер, куда ветер перемен дует, туда и он поворачивается… Такие тоже всегда нос по ветру держат, и редко теряются в жизни. Что бы ни случилось. Бывает человек-кремень, его трудно сломать, он держится до последнего, но если сломается, то уже все…подняться такому человеку трудно… А бывает человек-пружина, который порой безропотно выдерживает очень большое давление, но стоит этому давлению дойти до крайней точки, он выстреливает, да так, что мало не покажется... Знаешь, Макс, я всегда был, наверно, кремнем. Я по жизни шел, играючи. Мне казалось, что ничто и никогда не сможет меня сдвинуть с того пути, по которому я так уверенно иду. Но, к сожалению, меня сломали. И тогда я превратился вот в эту самую пружину. Которая выдерживала-выдерживала на себе давление жены, да в один прекрасный день, когда точка кипения достигла пика, все же не выдержала. Та история с моей научной работой и стала этим пиком. Макс я не знаю, что в тот момент произошло. Я же говорю, я ведь никогда раньше жену даже пальцем не трогал. А тут я словно остервенел. Ее слова так унизили меня, так растоптали мое достоинство, что…. Я даже не знаю, как я вдруг ее ударил. Но просто она так обидела меня, что я поднял на нее руку почти инстинктивно. Да еще алкоголь сделал свое дело. Ну, а дальше ты все знаешь… Жена попала в больницу, а через неделю они с дочкой уехали к ее маме в Тверь. А для меня вообще все потеряло смысл. Ты знаешь, в тот момент я впервые и взял в рот сигарету. А вот пить прекратил совсем. Как отрезало. До сих пор позволяю себе алкоголь в очень умеренных дозах, и то, если важность события требует того. Ты знаешь, я тогда совсем растерялся. Я не знал, что мне делать. Все, чем я занимался в жизни, все, что было для меня родным и близким, теперь с грохотом разбилось вдребезги. Ты знаешь, я уже даже подумывал о суициде. Может поэтому, я хорошо понимаю тебя, и то, что ты хотел совершить сегодня. Действительно, когда лишаешься того, что было самым родным и без чего просто не можешь существовать, смысл жизнь теряется напрочь. Ты знаешь, если бы не мои друзья, я бы, наверно, и не поднялся больше. Так мне было тяжело. Но мы, когда еще учились в школе, дали клятву, что будет помогать друг другу, что бы ни произошло, и где бы мы не находились. Тогда я воспринимал это не очень серьезно. Но вот так случилось, что эта клятва, получается, даже спасла мне жизнь… - Сергей Аркадьевич перевернул ладонь и показал пальцем Максиму на небольшой шрам. – Вот… Мы тогда на крови поклялись…
Макс в ответ перевернул свою ладонь и указал почти на такой же рубец на ней.
- Это что? – поинтересовался тесть.
- Это когда нам было еще по 14 лет, и мы учились на первом курсе суворовского, мы с парнями давали клятву стать офицерами и поклялись, что не предадим друг друга никогда, и что каждый за другого встанет горой, если что. А сейчас, наверно, никто уже об этом обете и не помнит. Хотя… вы знаете, я все же считаю, что мы не зря тогда резали руки…
- Конечно, не зря. Мы, Макс, свою клятву пронесли через всю свою жизнь. Нас было три друга – я, Олег и Андрюха. У нас в классе учился мальчик, который немного отставал в развитии. Ребенок-инвалид, одним словом. Так вот. Над ним в классе почти все подтрунивали. Но однажды мама рассказала мне, что это очень некрасиво и очень гадко смеяться над такими людьми, что природа и так обидела их, и что дело чести настоящего мужчины заступаться за слабых и больных. А я же был в классе самым маленьким. Все мои одноклассники были почти на два года старше меня. И вот ты знаешь, когда его в очередной раз стали поддевать, я не знаю, откуда у меня взялись тогда силы, но я пошел против всех и вступился за него. И ты знаешь, неожиданно на мою сторону стали Олег и Андрей, мои друзья. Мы с того дня как будто взяли шефство над этим пацаном, над Ванькой. И тогда мы втроем поклялись на крови, что будем всегда заботиться о слабых и больных, что никогда не обидим женщину, и что и нашу дружбу пронесем сквозь года, где бы мы не находились, и что обязательно, сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тому, кто из нас попадет в беду. Ты знаешь, я ведь тогда был круглым отличником, мне прочили большие перспективы в жизни, а Андрей с Олегом учились так себе, не очень плохо, но и не очень хорошо. И я считал, что это мне придется в жизни помогать им. А жизнь, она, брат, такая штука, вон как все повернула. Что когда у меня случились все эти неприятности, тогда как раз мне пришлось просить помощи у ребят. Если бы не они, я не знаю, что бы со мной сейчас было… Крепко меня тогда жизнь тряханула! И поднялся я только благодаря им. Своим друзьям. А… Я не сказал, мы же тогда организовали своеобразное подпольное общество и назвали его «Оса»…
- А почему «Оса»? - Максим слушал тестя с необыкновенным интересом и почти заворожено смотрел в глаза.
- Да по первым буквам имени. Олег, Сергей и Андрей – ОСА. Ну вот… А потом Олег поступил в военное училище, а Андрюха – в школу милиции. И вот теперь Олег Лепетенюк…
- Подождите… - Макс изумленно посмотрел на тестя. - Так что… Этот ваш друг… Это тот самый… Генерал-полковник Лепетенюк… Зам.министра обороны?..
- Он самый!
- Вот это да! – Макс был сражен наповал. – А Андрей?
- А Андрюха не изменил нашей «Осе» и создал свою.
- Какую свою?
- Охранное сыскное агентство «Оса»… Вот он и помогал мне, кстати, разобраться с твоим этим однокурсником… ну… бывшим. Да и с Полиным первым мужем…
- С Глебом?!
- Ну да… Он, подлец, забрал у нее все деньги за квартиру. А она, чтоб только от него избавиться и быть с тобой, готова была ему все отдать. А он этим воспользовался. Пришлось восстановить, как говорят, историческую справедливость…
Максим вздохнул. Все, в конце концов, стало на свои места. Теперь, наконец, он понял «с какой радости» Глеб «по собственной инициативе» отдал-таки Полине ее деньги.
- Теперь все понятно, Сергей Аркадьевич… Спасибо вам за все.
- Да это не мне спасибо, а Андрею Александровичу и его ребятам. Он мне и людей давал, чтоб охраняли какое-то время и дочь, и тебя… Его парни и Поленьку спасли, когда этот отморозок-наркоман на нее чуть с ножом не накинулся. В общем, много чего сделал Андрей для меня. Да и Олег – не меньше…
И тут Максим стал кое-что понимать.
- Подождите… Так это вы… помогли с переводом нашего взводного из Твери в Москву?
- Ну, не я лично… Олег Павлович. Но по моей просьбе. Я видел, как Полина страдает, что видится с тобой редко. Вот Олег мне и сказал, что единственный способ помочь тебе ходить чаще в увольнения, это иметь взводным «своего» человека. Я осторожно расспросил у дочери, кто может стать этим «своим», вот и остановились на кандидатуре Василюка. Олег помог с переводом, ну а о квартире уже я сам похлопотал. Кстати, толковый мужик. Говорят, начальство им очень довольно.
- Да, он очень хороший…
И тут еще одна догадка пришла в голову Максима, и кровь ударила в висок.
- П-подождите, Сергей Аркадьевич, так получается, что и меня… тоже… замкомом и старшим сержантом назначили только потому…
- Эээ… Нет, брат. Тут я не причем. И мои друзья тоже. Это уже твоя личная заслуга. Ты же и в суворовским, мне Полина говорила, был вице-сержантом. Так чему ты удивляешься?
- Просто я подумал… Бывший взводный… Он меня… недолюбливал как-то… А тут…
- Ну любить или не любить - это одно. А то, что ты толковый парень – это видно за версту. Так что это ты, Макс, заработал сам своей службой. Здесь, поверь, я не причем.
Сергей Аркадьевич, конечно, слукавил. Он был еще как «причем». И его друг тоже. Но он понимал, что эта новость убьет Максима… А уж Ольховский от дочери знал, какой у зятя взрывной характер. Но он оправдывал себя тем, что все же попросил поставить на эту должность не какого-то барана, а действительно, очень цельного и умного курсанта. Поэтому у него не было повода раскрывать Максиму всю правду.
И вновь несколько минут они молчали. А потом Сергей Аркадьевич негромко произнес:
- Макс, я хочу тебя попросить кое о чем. Ты знаешь, я уже говорил много раз на эти темы с Полиной, я просил ее ни за что на свете, что бы у вас не случилось, не укорять тебя ни в чем, не говорить, что ты не мужик, не попрекать куском хлеба. Но я и тебя прошу. Пожалуйста, верь ей. Ты пойми, Максим, моя дочь очень хорошая. Она очень искренняя и никогда не держит камня за спиной. И если когда-то она вновь начнет тебя обманывать, то знай, это не оттого, что она хочет сделать нечто плохое, а потому что у нее просто не хватает смелости в чем-то тебе признаться. И просто потому, что она такая же трусиха, как и ее папа. Максим, пойми: и ты, и Полина мама, вы очень сильные личности. И из любой ситуации, я уверен, вы выйдете достойно. А вот мы с Полиной – немного другие по темпераменту, по эмоциям, немного слабее, мы не всегда готовы кинуться наперекор обстоятельствам и плыть против течения. В этом дочь, увы, удалась в меня. А поэтому я просто прошу тебя – ты мужчина – сделай все, чтобы того, что случилось в нашей семье, не произошло у вас с Полиной. Это так страшно. Макс, она у меня единственная. Я очень ее люблю! Я прошу тебя, береги ее, она и так натерпелась и от моей глупости, и от диктата матери, да и… первый муж, насколько я знаю, был не подарок. Так что я очень прошу тебя – сбереги то, что не сумел сберечь я… Семью. Это самое главное на свете. Самое. Ладно, пошли пить чай, он как раз заварился уже…
***
Максима так поразил рассказ тестя, что он, сидя на кухне, и отпивая небольшими глотками чай из красивой пиалы, не мог произнести ни слова. История Полиного отца впечатлила его донельзя. В этот день он узнал столько нового о Полине и ее семье, что был просто не в силах сразу «переварить» всю информацию.
- Знаешь, Максим, я вот еще о чем хотел с тобой поговорить, - Сергей Аркадьевич серьезно посмотрел на зятя. – Ты же знаешь, я сейчас очень успешный и богатый человек. И деньги для меня не проблема. А кроме Полины у меня только пожилой отец. Больше никого. Максим, мне очень хочется помогать вам, мне хочется задаривать дочку подарками, купить ей все, что она только пожелает. Но я понимаю, что она теперь замужем и я не хочу этим обидеть тебя и как-то унизить твое достоинство. Но насколько я знаю, у твоих родителей она деньги брать не желает. Ты пока не работаешь. А мне так не хочется, чтоб она жила, еле-еле сводя концы с концами. Это неправильно. Я многого не дал ей в детстве и юности. И сейчас мне хочется восполнить все пробелы. Но опять же, я хочу знать, как ты к этому отнесешься? Не унизит ли это тебя?
- Сергей Аркадьевич, единственное чего я хочу, это чтобы моя жена была счастлива. И я клянусь, что когда я стану офицером, я сделаю все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Никогда. А пока… Я, действительно, пока ничего не могу ей дать. Знаете что, давайте мы с вами договоримся так. Пока я учусь, вы будете помогать своей дочери. А после того, как я закончу училище, мы с Полиной будем уже сами строить свою жизнь. Я должен сам ей доказать, что я чего-то стою. А хотя… - он усмехнулся, - знаете, мы ведь с вами опять наступаем на те же самые грабли.
- В каком смысле?
- Да в том смысле, что мы с вами опять решаем Полину судьбу, даже не поинтересовавшись ее мнением на этот счет. Знаете, давайте мы не будем пока принимать никаких решений и спросим Полину, что она думает по этому поводу. Пусть она сама решит, что для нее лучше. А мы с вами просто безоговорочно примем ее вердикт.
- Максим… - Сергей Аркадьевич восхищенно посмотрел на зятя. - Моя дочь не ошиблась, выбрав тебя в мужья. Ты очень умный и мудрый мальчик. Не по годам. Ты абсолютно прав. Конечно, давай дождемся Полину и спросим все у нее.
- Уже дождались! – улыбнулась девушка, появившись в дверях. – И как это понимать – чай пьют сами. Никто не разбудил… Смотрю, вам и без меня не скучно. Так о чем вы хотели у меня спросить?
Два мужчины с теплотой и нежностью посмотрели на нее.
|
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 08.05.2009, 02:08 | Сообщение # 44 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 24
Максим и Полина Макаровы лежали, закутавшись в теплое одеяло, и молчали. Они почти час назад легли спать, но уснуть, ни он, ни она так и не смогли. Полина немного поспала в гостиничном номере отца, а Максим не мог сомкнуть глаз от переполнявших его эмоций. Этот день казался им таким длинным, таким продолжительным и почти бесконечным. Еще бы! Ведь он был таким насыщенным! Особенно у Максима, который утром еще чеканил шаг на плацу, в обед успел выполнить поручение Летучего, поработав наборщиком компьютерного текста, потом закатил небольшой скандал отцу, и уже затем пережил вместе с Полиной все то, что случилось… Казалось, что целая вечность уместилась в одних этих сутках. Но, боже мой, сколько же нового он узнал о Полине и ее семье. Ему всегда казалось, что он хорошо знает жену и примерно представлял ее жизнь до встречи с ним. Но все то, что он услышал сегодня, настолько его поразило, что просто перевернуло все его сознание. Максим не мог понять и осознать, как можно было жить рядом с человеком под одной крышей, несколько месяцев не расставаться с ней почти ни на миг, и даже не догадываться, как она жила до него... Полина всегда казалась Максу совсем другой. И ее родители тоже. Маму он знал. Ему она даже очень импонировала. Наталья Георгиевна была очень интересным собеседником и очень открытым, как казалось Максиму человеком. Но то, что он услышал о ней сегодня, изменило его отношение к теще почти кардинально. И снова Максим не понимал, как он смог не увидеть всего того, что было изнутри, как мог так ошибаться? Но больше всего его поразила встреча с Полиным отцом. О нем Максим вообще мало что знал. На его вопросы жена всегда отвечала односложно: «Они разошлись с мамой, когда я была еще совсем маленькая. Он был тогда ученым. Где он сейчас и чем занимается, я не знаю». А он, оказывается, теперь вот какой… Да… Этот день Максим, наверно, запомнит на всю свою жизнь. Он гладил рукой уже заметно «подросший» живот жены, и понимал, как же все-таки это здорово – лежать вот так рядом с любимой, вдыхать аромат ее тела, перебирать прядочки ее золотистых локонов и просто слушать ее горячее дыхание и стук родного сердца…
А Полина, уютно устроившись на плече мужа и зарывшись пальцами в его белокурые вихры, думала о том, что как все-таки много в жизни играет случай. И как легко иногда, не задумываясь о последствиях, можно потерять то, что имеешь. Полина все еще с ужасом вспоминала о том, что сегодня произошло, у нее перед глазами все еще стояла эта жуткая картина, как бурые безобразные пятна неприглядно растекаются по белому кафелю… Отрешенное, почти лишенное жизненной силы лицо Макса. Пустота в его глазах… Боль… Немой упрек… Она столько раз просила его не устраивать скандалы. И вот он, наконец, послушал ее… Не устроил. Но… Как видно все познается в сравнении. Теперь она понимала – пусть лучше он кричит на нее, пусть обзывает самыми последними словами, но пусть никогда больше не сделает того, что он совершил. Ведь любой скандал рано или поздно заканчивается, любой спор можно разрешить. Пусть не сразу, пусть через время. Но можно. А когда человек лишает себя жизни, уже никогда и ничего нельзя изменить. Полине было больно и очень стыдно перед родителями Максима. Они пока не узнали о случившемся, и, дай Бог, не узнают никогда. Но все равно, мысль о том, что все то, что случилось сегодня, произошло именно по ее вине, не давала Полине покоя. Как это страшно – увидеть любимого человека на краю пропасти…И знать, что к этому краю, пусть невольно, но ты подтолкнула его сама… Как часто мы что-то делая, мало задумываемся о последствиях, полагаясь на извечное «авось». Увидев трамвай, перебегаем улицу на красный свет, прямо перед мчащимися машинами. Авось, пронесет, успею? Пронесло! Успел! Едим слегка подпортившиеся продукты – жалко потраченных денег. Авось, пронесет, не отравлюсь? Пронесло! Не отравился! Скажу человеку неправду, ведь он меня вряд ли поймет. Авось, пронесет, не узнает? А вот не пронесло… Узнал… И снова извечная фраза: эх, знал бы, что так случится, никогда бы этого не сделал! А ведь понимал, что так МОЖЕТ случиться. И когда перебегал дорогу понимал, что можешь попасть под машину, и когда ел несвежие продукты, понимал, что можешь оказаться в больнице, и когда обманывал, понимал, что другой человек все же может узнать правду… Понимал. Но все же делал. Все же надеялся на то, что неизбежное русское «авось» и в этот раз не подведет… Да, у Полины вроде была причина обманывать мужа – она очень боялась, что мама все узнает. Как ни крути, но дочь любила ее и не хотела потерять. И поэтому такой расклад вещей казался ей самым правильным и самым уместным. В крайнем случае, думала она, если Максим все узнает, ей придется ему рассказать. Но это только в крайнем. Полина была уверена, что этот крайний случай не наступит никогда… Авось, не узнает? Авось, пронесет? Она даже не задумывалась над тем, что муж может сделать то, что он сделал сегодня… А если бы точно знала, что он поступит именно так? Если бы была уверена, что результат будет именно таковым? Стала бы рисковать его жизнью? Сделала бы все точно так же? Продолжала бы бояться потерять маму? Наверно, нет… Наверно, плюнула бы тогда на все ее запреты и, не боясь последствий, рассказала бы все Максиму. Или даже объявила бы маме, что не хочет больше исполнять ее волю. Тогда что мешает ей сделать это сейчас?.. Сколько ей еще бояться? Сколько можно жить с оглядкой? Почему мама считает, что имеет право что-то диктовать взрослой дочери? Хотя… Полина тяжело вздохнула. Это подчинение строгой родительнице, к сожалению, у нее уже, что называется, в крови. А поэтому… Легко вот так мысленно махать шашкой. Она понимала, что, к сожалению, даже, несмотря на все то, что случилось, она пока не расположена что-то сказать маме, не готова пойти наперекор ее воле. Она все еще боялась. Очень боялась. Увы…
- Макс, через два дня приезжает мама, - вдруг произнесла Полина, видя что муж так и не уснул, - я прошу тебя – ты все же не наделай глупостей…
- Поль, но мы же уже вроде все обсудили, - Макс посмотрел на Полину, - что ж ты мне так не доверяешь? Поль, я клянусь тебе, что ничего ей не скажу. Ничего.
- Да я не о том… Просто, я думаю… Я боюсь, что ты, узнав все это, изменил свое отношение к ней, и не сможешь общаться с ней так, как прежде. И из-за этого она может что-то заподозрить…
- Поль, я даю тебе слово, что постараюсь вести себя так, будто ничего не случилось. Обещаю.
- Спасибо, Максим…
- А вообще, Поль, я никогда тебе не прощу, - вдруг прошептал Максим. – Никогда.
- Что случилось? – Полина тревожно вскинула глаза на мужа и приподнялась на кровати.
- Поль, я никогда тебе не прошу, что твой отец почти два месяца пробыл в Москве, а ты меня с ним познакомила только сейчас. И не окажись я сегодня в этом районе и не случись все то, что случилось, я бы так и не увиделся с ним. Поль, он у тебя потрясающий человек! Он такой увлекательный, такой глубокий! Он столько всего знает! Я поражен. А ведь мы могли с ним столько наобщаться за эти два месяца! Ты не представляешь, как с ним интересно! Он мне и о сортах чая рассказывал так занимательно, и о твоем детстве, и о своей науке, и о лучших друзьях… Представляешь, они как и мы, в суворовском, на крови клялись, что не предадут друг друга и будут друг другу помогать, и, прикинь, пронесли эту клятву через всю жизнь…
- Ой, Макс, слушай! – вдруг вспомнила Полина. – Я ж тебе за всеми этими перипетиями забыла приятную новость сообщить!
- Какую? – удивился Макс.
- Ты знаешь, оказывается, Перепечко тоже учится в Москве, в военно-морской академии! Я сегодня его Анжелку видела. Она мне даже телефон его дала. Так что созвонитесь, встретитесь!
- Да я знаю… Я тоже ее видел. Поль, - Максим вздохнул, - это она мне сказала, что ты пошла в гостиницу…
В комнате повисла тишина, которую через несколько секунд нарушил Максим.
- Поооль…
- Что? – она повернула к мужу лицо.
- Я люблю тебя! – И Максим накрыл губы жены нежным, страстным и волнующим поцелуем.
***
- Ну вот, наконец, и наши гости! – Лариса Сергеевна радостно приветствовала вошедших в квартиру Наталью Георгиевну и Петра Ивановича. – Ну, что, как добрались?
- Ой, отлично! – улыбнулась Полина мама. – Петр Иванович меня доставил с ветерком. А заодно и своеобразную экскурсию по Москве провел. Сто лет здесь не была…
- Так. – Лариса Сергеевна выставила вперед ладони. – Я предлагаю отбросить эти ненужные формальности. Петр Иванович… Лариса Сергеевна… Напрягает как-то… Мы теперь, можно считать, родственники, одна семья, у нас скоро будут общие внуки. Так что предлагаю по имени и на «ты». А на брудершафт выпьем завтра в ресторане. Согласна?
- Ну, конечно… - улыбнулась Наталья Георгиевна. – Хотя я привыкла больше по имени отчеству… Я ведь педагог. Меня по имени редко кто зовет… Но раз вы так хотите… Я не против.
- Ну, тут же не институт. Да и потом… Моего мужа тоже в правительстве никто Петей не кличет. Но тут же другое дело… Так что, Наташа, проходи, располагайся. Будь как дома.
Наталья Георгиевна прошла по коридору, оглядывая комнаты.
- Хорошая у вас квартира, - произнесла она, садясь в кресло…
- Да, это все благодаря Пете. Он же у меня крупный чиновник. Вот и полагаются солидные апартаменты в центре Москвы. Кстати, я вот все хотела узнать о Полином отце. Из нее слова не могу выдавить. Говорит, что вы расстались, когда она еще маленькая была. И все. А где он сейчас, неизвестно?
Наталья Георгиевна резко вскинула на нее глаза, но ответить не успела, так как ее перебил сват.
- Лариса… - Петр Иванович посмотрел на жену.
- Что Лариса? Я что-то не то спросила?
- Ну… Человек только вошел в квартиру… Еще познакомиться толком не успели, а ты уже по семью расспрашиваешь… Иди, разогревай обед…
- Но я хотела…
- Лариса, иди разогревай обед… - еще раз повторил Макаров, четко выговаривая каждое слово. – А гостья пусть немного освоится. А расспрашивать будешь потом.
- Ну хорошо, - Лариса Сергеевна развернулась и вышла из комнаты.
***
-… и вы представляете, они эту клятву пронесли через всю свою жизнь! И когда кому-то из них было очень трудно, два других сразу приходили ему на помощь. И даже сейчас, когда им почти по полтиннику, каждый из них за другого горой стоит! Представляете! – Максим восхищенно рассказывал Андрею и Саше историю Полиного отца и его друзей. – А мы ведь с вами тоже тогда поклялись на крови, а сейчас все, наверно, и забыли эту клятву, или считают это ребячеством…
- А я вот не считаю такие вещи ребячеством… Мне кажется, это ОЧЕНЬ серьезно. Жаль, меня тогда с вами уже не было… - вздохнул Леваков. – Я бы обязательно вместе с вами тогда на крови дал клятву…
- А вот и был! – улыбнулся Макс. – Смотри! Оп-па! - Он достал что-то из кармана и подбросил на ладони.
Ребята посмотрели, и увидели, что это пуговица с суворовского мундира, на которой запеклись капельки крови.
- Что это? - Леваков удивленно посмотрел на друга.
- Я тогда, Андрюха, был уверен, что, если бы ты не уехал, то обязательно бы дал клятву вместе с нами, - пояснил Максим, - поэтому взял ту пуговицу, которую ты, уезжая, дал мне в обмен на мою, и когда мы складывали руки «пирамидкой» в знак клятвы, положил ее между нашими ладонями. Так что, получается, ты тоже был с нами рядом и тоже давал тогда клятву вместе с нами.
- Вот это да! – Леваков был поражен. – Макс, спасибо тебе. Парни, да я… Я клянусь, я жизнь за вас отдам. А теперь, когда я знаю все это, тем более! Слушайте, когда мы там встречаемся с Печкой? Завтра?
- Послезавтра, - поправил его Максим.
- Ну вот… Давайте, когда встретимся с ним, найдем укромное место и еще раз, теперь уже просто, без крови, но поклянемся друг другу сохранить нашу офицерскую дружбу на века и помогать друг другу. А самое главное – никогда не бросать друг друга в беде.
- Я согласен! – улыбнулся Макс.
- Я тоже! – подтвердил Трофимов. – Только, Макар, я так и не понял – а кто эти мужики? Ты так и не сказал.
- Пацаны, да как разница, кто они? – вздохнул Максим. – Они просто хорошие люди. И верные друзья. А еще настоящие мужики, которые пронесли свою клятву через года. А это дорого стоит! Ладно, парни, пойдемте, а то на обед опоздаем.
- Да, точно, пора идти, - Леваков спрыгнул с подоконника. – Только подождите меня, я сейчас полотенце закину в казарму, о кей?
- Давай, Лева, конечно, подождем… Мы у выхода тебя будем ждать. Пойдем, Саня!
- Слушай, Макс, постой… - Трофимов вздохнул и опустил голову. – Я хотел... попросить... у тебя прощения.
- За что?! – Максим рассмеялся.
Но Саша был как никогда сосредоточен и серьезен.
- Понимаешь, мы же на крови клялись… Мы же обещали пронести дружбу через года. И вот ты… Ты не нарушил свою клятву… Ты мне помог, когда моя семья оказалась в трудной ситуации. Ничего не расспрашивал. Просто помог и все. А я… Я оказался последней сволочью… Когда Палка тебя тогда на плацу облил грязью с ног до головы, я должен был тебя поддержать, я обязан был за тебя вступиться. Я же видел, как тебе тяжело было. А я… Я… пришел тогда и… еще добавил. Макс, я чувствую себя последним подонком по отношению к тебе. Так друзья не делают. Я только сейчас понял, как мерзко я тогда поступил. Прости меня, Макс. И поверь, с этого дня лучшего друга ты не найдешь. Макар, что бы у тебя не случилось в жизни, знай – на меня ты можешь положиться всегда. Теперь я не просто это тебе обещаю. Я – клянусь!
- Спасибо, Саня… А насчет того, что было, не грузись. Я все понимаю. И не обижаюсь. Тебе ведь тоже тогда было нелегко. Кстати, как там твоя семья, как сестра?
- Ой, Макс… Я же как раз тебе хотел рассказать. Я домой сегодня звонил. Представляешь, оказалось, что это никакая ни Олькина мама, что это простая аферистка, которая в те годы работала в отделе опеки и попечительства и как раз оформляла документы по усыновлению… И что мы оказались далеко не единственными, кого она обвела вокруг пальца. Так что сейчас эта лже-мамашка уже на скамье подсудимых. Вот так. Но главное, даже не это. Макс, представляешь, оказывается Оля уже лет пять, как все знает о своем происхождении. Ей кто-то сболтнул. И она нормально это восприняла. Но родителям не сказала. Ты прикинь, они такое пережили, папа в больницу попал, мама готова была все из дому продать, чтоб только она правду не узнала, а оказалось, что эта тайна никому была и не нужна…
- Да, Саня… - Макс похлопал друга по плечу. - Семейные тайны – это такое дело. Да… Лучше их не иметь. Они, как червь, разъедают человека изнутри, портят настроение, жизнь, заставляют обманывать близких людей, жить все время с оглядкой и иногда даже могут привести к большой беде… - Он вздохнул. - Теперь я это, Саня, точно знаю. Уж поверь мне. Так что понимаю тебя, как никто другой. И как друг советую на будущее – ничего и никогда не скрывай от близких людей. Ничего и никогда. Пусть лучше горькая, но правда. Теперь я это знаю наверняка.
***
- О, а вот и Полиночка проснулась! - Лариса Сергеевна улыбнулась, видя, что невестка появилась в дверях гостиной. - Ну что, дорогая, выспалась?
- Да… Ой, мама! – она подбежала и поцеловала ее в щеку. – Привет! Ты уже приехала? А сколько времени? - и повернула лицо к свекрови. – Лариса Сергеевна! А что ж вы меня не разбудили? Я же собиралась маму идти встречать! Ой, как это я так крепко уснула?
- Полечка, ты же сама говорила, что ты очень плохо ночью спала, что устала очень, ну зачем тебе еще было на вокзал волочиться? Я позвонила твоей маме, спросила какой у нее вагон, в чем она будет одета, и Петр Иванович ее встретил, и узнал без проблем. Так что и без тебя там обошлись. Не переживай! А тебе в твоем положении нужно больше отдыхать!
- Ой, да я не знаю, как я могла так уснуть… - все еще сокрушалась Полина. – Не пойму, что это со мной…
- Да ты с детства была безответственной, - вдруг заметила Наталья Георгиевна и безнадежно махнула рукой, - училась всегда хорошо, но вот рассеянной всегда была. То тетрадку забудет в портфель положить, то контрольную сдать… Ой, Полина, ну как можно быть такой безалаберной? Как можно уснуть, если знаешь, что тебе маму нужно встретить? А если б меня никто не встретил, я бы на вокзале до сих пор куковала?
- Наташа… Ну зачем ты так? – Лариса Сергеевна удивленно посмотрела на сватью. – Ну встретили же… Все нормально. В чем проблема?
- Да проблема в том, что человек уже взрослый, а все никак от своих детских привычек не отвыкнет…
- Ничего подобного! – За Полину вдруг вступился Петр Иванович. – Невестка у нас замечательная! Просто золото! Очень ответственная. Очень. И мы ее очень любим. Так, девочки, давайте лучше сменим эту неприятную тему разговора.
- Да, давайте! – Лариса Сергеевна улыбнулась, но было видно, что последние несколько фраз ее немного покоробили. – Так, ты, Наташа, рассказывала о вашем этом ученом, как его… Шацкий?
- Да…
- Полина, - Лариса Сергеевна обратилась к невестке, - у тебя такая интересная мама, прямо кладезь информации! Мы уже второй час с ней разговариваем, я наслушаться не могу! Полечка-то у нас немногословная, - она снова повернулась к сватье, - а ты Наташа молодец… Столько понарассказывала! Это ж надо столько знать! Ой, Наташа, мы с тобой два часа знакомы, а мне кажется, что всю жизнь! Настолько ты мне близка по духу. Жалко, далеко живешь, а то бы мы с тобой вот такие посиделки почти каждый день устраивали! А мне вот тоже сейчас и встретиться не с кем – подружки-то все в Твери остались, мы ж тут всего ничего. Так что мне не хватает вот таких интересных собеседников, как ты.
- Ой, Лариса, не напоминай… Я неделю назад лучшую подругу похоронила, с детства дружили. В
школе за одной партой сидели. Рак… А тут еще сестра месяц назад к дочери на ПМЖ в Германию уехала… А это были два человека, с которыми я могла вот так же часами сидеть и говорить. А теперь вот совсем одна осталась… Даже не знаю, как теперь жить. Нет, у меня, конечно, есть работа, которую я люблю, студенты… Но это все не то. Все равно чувствую себя такой одинокой. Пусто как-то стало мне без них. Как будто часть себя потеряла. Осталась одна работа. Теперь бы хоть еще до пенсии доработать, чтоб не выгнали…
- А чего это они тебя будут выгонять? – Петр Иванович сдвинул брови. – Я так понял, по твоим рассказам, ты там на хорошем счету…
- Да, меня очень уважают. Но… дело не в этом. У меня же проблемы со здоровьем. Большие проблемы. С сердцем. Я вон, - она приподняла небольшой пакет, - теперь в обнимку с лекарствами живу. Вот такую груду таблеток вынуждена с собой возить. Иногда приступы случаются. Начинаю задыхаться, и сразу давление подскакивает под 200. Вот как раз такой приступ был накануне Полиной свадьбы. После него побоялась в дорогу. А несколько раз прямо из института «Скорая» забирала. Я ведь уже даже на инвалидности. Пока третья группа, а что будет дальше – не знаю… Дело в том, что сейчас я живу на этих таблетках, и врач сказал, что вот пока состояние хотя бы стабильное, это еще можно пережить. А если начнет ухудшаться… Не знаю, что тогда будет. Ой, хоть бы до пенсии доработать… Восемь лет осталось. Но не знаю. У меня в последнее время эти приступы все чаще и чаще.
- Да… - вздохнула Лариса Сергеевна. – И что, ничего нельзя сделать? Ну… Я не знаю… Может можно какую-то операцию сделать? Сейчас же столько операций на сердце проводят!
- Ой, Лариса, если б все это было так просто… Понимаешь, чтобы мне сделать операцию, нужен определенный прибор - ангиографическая установка. В России его нет — это слишком дорого, такая установка стоит 1,5 млн долларов. И вот из-за отсутствия ангиографа 15% операций на сердце делать нельзя. Мой случай как раз подпадает под эти проценты. Там и операция, говорят, не очень сложная – пациента через неделю уже как правило выписывают, если все нормально. Но… Такие операции делают сейчас только в Америке. И стоит это порядка нескольких сот тысяч долларов. Сами понимаете, мне такие деньги никогда не заработать и взять их неоткуда. Так что буду надеяться на чудо – может, и на таблетках протяну еще долго. Ну, а уж если это чудо не произойдет… Ну что ж… - она глубоко вздохнула и развела руками.
- Да, ситуация непростая… - Лариса Сергеевна опустила голову.
В комнате повисла пауза.
- Так, девушки, - вновь обратился к присутствующим Петр Иванович, - я предлагаю продолжить наш разговор в кухне, пока все окончательно не остыло. Тем более, гостья с дороги, а мы ее, как соловья баснями кормим.
- Да, конечно, пойдемте кушать.
***
- Макаров, - Василюк внимательно смотрел на Максима. – Ты вообще знаешь, что идет учебный процесс, и только иногда – увольнения?
- Конечно, знаю, товарищ подполковник! – Максим улыбнулся.
- А, по-моему, нет, - Пал Палыч снова поднял на воспитанника глаза. – На мой взгляд, у тебя все наоборот – увольнения, увольнения, увольнения, и где-то в промежутке между ними проскакивают занятия. Макс, ну разве так можно?
- Пал Палыч, ну так получилось… То у меня просто увал был, то вы меня отпускали, то Летучий. А теперь вот у мамы день рождения. Ну… Папа ж договорился с начальником училища вроде…
- Да папа-то твой договорился! Но на завтра и с ночевкой. А ты просишь сегодня еще полдня и тоже с ночевкой. Ну, куда это годится?
- Пал Палыч, ну… Сегодня же воскресенье, все пошли в увал, я и так остался… Ну согласитесь, если б не завтрашний день, я бы сегодня ведь тоже пошел, и пошел с ночевкой. То есть, сегодня у меня обычное увольнение, так сказать по плану, его мне даете вы, а то, что завтра, так сказать, по блату, это уже Кошевой дает моему отцу. Пал Палыч, ну отпустите.
- Ой, Макаров, я как прилетел неожиданно на эту должность, так и улечу, чувствую с нее из-за тебя. Ладно, с тобой спорить… - он безнадежно махнул рукой. - На увольнительную.
- Спасибо Пал Палыч! - Максим схватил со стола увольнительную и побежал к двери.
- Стой!
- Что? – Максим обернулся.
- Мать там от меня поздравь. Да не забудь!
- Не забуду! Спасибо!
И Максим исчез за дверью.
- Ой, Макс, вы ж мне как дети. А разве я могу отказать ребенку? – негромко произнес Василюк, оставшись один. – Но только приди ко мне еще через три дня за увольнительной… Я тебя закопаю… под забором училища.
***
- Так это все в рамках программы института? – удивилась Лариса Сергеевна, слушая рассказ Наталья Георгиевны.
- Нет, в институте я преподаю только историю. А это у нас есть факультатив, называется «Краеведение», вот на нем мы и изучаем историю края, и ездим по разным уголкам области со студентами, собираем информацию о нашем крае, о знаменитых земляках, записываем рассказы старожилов. Кстати, недавно вот на моей родине были, в Гжатске. Вы ж знаете, чем интересно это место?
- Нет, - в один голос ответили Макаровы.
- Хотя… - Лариса Сергеевна задумалась. – Там… кажется, кто-то родился… по-моему кто-то из известных писателей… может Твардовский?
- Там Гагарин родился, - улыбнулась Полина.
- Поль, что за мода старших перебивать? – Наталья Георгиевна недовольно глянула на дочь. – Тем более ты не права.
- Извини, мам… - Полина опустила голову.
Лариса Сергеевна и Петр Иванович переглянулись.
- Это, действительно, родина Гагарина. Только он родился не в самом Гжатске, а в селе Клушино Гжатского района Смоленской области. А в Гжатск семья переехала уже во время войны. И Юрий учился там в школе. Вот Гжатск – это мой родной город. Я помню, когда еще школьницей была, нам постоянно о подвиге Гагарина рассказывали, мы какие-то вечера вечно «гагаринские» проводили, встречи. Там и памятник ему стоит в центре города. Но теперь-то он уже давно не Гжатстк, его ж в конце 60-х переименовали в Гагарин. А моя бабушка, Полина прабабушка, была как раз из Клушино, они с мамой Юрия Гагарина, Анной Тимофеевной почти одного возраста и очень дружили в детстве. Я помню, она все время повторяла, вот, мол, Анин сыночек каких высот достиг! Гордилась подругой! А, кстати, к 75-летию Гагарина у нас в Смоленске издали книгу, и там как раз есть фотография, где Анна Тимофеевна и моя бабушка вместе, еще совсем молоденькие. И Юре годика два. Да я вам сейчас покажу эту книжку. Я ж привезла ее! Меня попросили в музей передать. Поль, принеси мою сумку, она там, в гостиной осталась.
Полина встала из-за стола, и направилась было к двери, а потом обернулась к матери:
- Мам, но может не стоит книгу-то сюда нести. Тут все-таки кухня. Можем вымазать, заляпать чем-то. А тем более книжка чужая, тебе ее надо в музей отдать. Может, давайте покушаем, а потом пойдем в гостиную, и ты там покажешь.
- Поль, - Наталья Георгиевна тяжело вздохнула, - я тебе что приказала сделать – принести книгу. И не просила что-то комментировать. А полчаса уже твою тираду выслушиваю. Сказала мать – принеси, значит, принеси, молча, без разговоров.
- Хорошо, сейчас, - Полина опустила голову и покорно пошла за книгой.
И снова Макаровы переглянулись.
- Наташа… - Не выдержала Лариса Сергеевна. – Ты извини меня… Но… В нашей семье такой тон не принят.
- Какой тон? – Наталья Георгиевна удивленно посмотрела на сваху.
- Ну… Ты так разговариваешь с Полиной… Даже мне неприятно. Представляю, каково ей.
- А что я такого сказала? - продолжала недоумевать Наталья Георгиевна.
- Ну… Во-первых, что значит «приказала». Я вон Максу ничего с детства не приказывала. А если и просила что-то сделать, то именно просила, и то через «пожалуйста». А Поля – взрослый человек. Да и потом – иногда наши дети бывают умнее нас…
- Ой, Ларис, не смеши! Я век прожила и знаю, что лучше. А она еще никто, чтоб матери указывать.
- Ну не скажи… - вмешался Петр Иванович. – Я не считаю, что если наши дети на два десятка лет моложе нас, то они никто. Тем более что твоя Полина вообще очень мудрый, умный человек. Я часто у нее прошу совета.
- Да, - подтвердила Лариса Сергеевна, - вот и сейчас она была права. Зачем книгу, да еще чужую
нести в кухню? Мы, действительно, можем ее здесь вымазать. Вот через 10-15 минут пойдем в гостиную и с удовольствием ее там посмотрим. Поль, - она обратилась к невестке, зашедшей в кухню с сумкой мамы, - отнеси назад. Ты абсолютно права – мы ее посмотрим чуть позже в гостиной.
Наталья Георгиевна ничего не ответила, а только недовольно поджала губы и немного насупилась. Было видно, что вся эта ситуация ей не очень нравится. В это время хлопнула входная дверь.
- Ой, Макс, наверно пришел! – Лицо Полины осветила улыбка. – Неужели отпустили на ночь?
Наталья Георгиевна поняв, что появился отличный способ уйти от неприятного для нее разговора, встала:
- Пойду с сыночком поздороваюсь…
Она вышла в прихожую, где Максим раздевался.
- Сыночек пришел! Ой, дай я тебя поцелую! – Наталья Георгиевна приблизилась к зятю и крепко обняла его. – Ну, как служба?
- Хорошо, - сухо ответил Максим и, поцеловав тещу в щеку, не менее сухо добавил, - здравствуйте, Наталья Георгиевна.
- А что с настроением? – она заглядывала Максу в глаза. – Или ты меня не рад видеть?
- Ну, что вы такое говорите? Конечно, рад. Устал только очень… Мы сегодня кросс сдавали. Ладно, я пойду, переоденусь и руки помою, – он быстро отстранился от тещи и тут же исчез в спальне.
Полина зашла в комнату вслед за ним. Наталья Георгиевна осталась посреди прихожей одна. Она покачала головой – что-то ей явно не нравилось во всей этой ситуации.
- Макс, ну ты же мне обещал, - прошептала Полина, войдя в комнату вслед за ним.
- Поль, ну я стараюсь… Но ты же знаешь, я не умею играть.
- Макс, ну постарайся уж… Я тебя очень прошу.
- Ладно, Поль, не грузись, у твоей мамы на два ближайших вечера будет самый замечательный зять!
- Спасибо, Макс! – Полина улыбнулась и поцеловала мужа в щеку. – Я знала, что ты не подведешь.
Сообщение отредактировал PS - Пятница, 08.05.2009, 02:35 |
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 08.05.2009, 02:10 | Сообщение # 45 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 24 - продолжение
***
- Ну что, - Лариса Сергеевна вздохнула, - наговорились мы, по-моему, на пять дней вперед. Наташ, мы тебя, наверно, утомили с дороги.
- Да нет, что вы… Мне очень интересно было со всеми вами познакомиться.
- Но все равно, я предлагаю включить камин и посмотреть телевизор. Петь, пощелкай каналами, глянь, что там есть интересного.
Петр Иванович переключал канал за каналом, но ничего любопытного так и не нашел. Пока не дошел до Первого. Там шла передача «Жди меня».
- Ой, Петр, оставь вот эту передачу, - негромко попросила Наталья Георгиевна, - очень я ее люблю. Там иногда такие истории рассказывают, что сердце сжимается. Люди иногда по 50 лет не видятся, а потом встречаются. Так трогательно…
- Ну, эту так эту, - Петр Иванович положил пульт на подлокотник кресла, и вся семья обратила свои взоры к экрану.
***
- Ну что, Игорь Владимирович, - произнесла ведущая Маша Шукшина, - я думаю, настало время познакомиться с теми, кто пришел сегодня в нашу студию и кто кого-то ищет.
- Представьтесь, как вас зовут? – она обратилась к молодому парню.
- Меня зовут Дима.
- А кого вы ищите?
- Я ищу девушку, с которой ехал в поезде.
- А что-нибудь знаете о ней?
- Нет, только имя – Лена. Она очень красивая.
- А она не рассказывала вам, - уточнила Маша, - где учится, куда едет?
- Нет, не рассказывала. Но я очень хочу ее найти.
- Тогда, Дима, - вступил в разговор Игорь Владимирович, - будем надеяться, что Лена сама вас узнает и напишет нам на передачу.
- Я тоже на это надеюсь, - улыбнулся парень, - спасибо!
- Представьтесь, как вас зовут, - Маша уже подошла с микрофоном к женщине средних лет.
- Меня зовут Илона. Илона Шанина.
- Я знаю, Илона, - вздохнула Маша, - что у вас очень непростая история, да?
- Да…
- Насколько я знаю, вы ищите своего отца. Расскажите, пожалуйста, подробнее, как вы расстались и почему.
- История, действительно очень длинная и запутанная. И очень непростая. – Девушка тяжело вздохнула. - И если вы позволите, я все же расскажу все по порядку.
- Да, Илона, мы вас слушаем. – Маша присела на сидение рядом с девушкой, а камера взяла лицо рассказчицы крупным планом.
- Знаете… - начала девушка. – Когда-то у нас была очень дружна семья. Мы жили в Киеве, на Украине. Сначала у нас еще были бабушка с дедушкой, но они умерли, когда я была еще совсем маленькой. И мы жили вчетвером – я, моя старшая сестра Люся и мама с папой. Вы знаете, родители у нас были замечательными, особенно папа. Он нас очень любил, всегда баловал, покупал игрушки через день, почти каждый выходной на природу возил. Мама нас тоже любила. Но у нее всегда был очень непростой характер. Она была главой семьи, а мы все, в том числе и папа, должны были ей беспрекословно подчиняться. Соседи иногда за глаза, конечно, называли нашего папу «подкаблучником». Это мне подружка одна рассказала, которая услышала это от своих родителей. И все было бы ничего, но наш папа… влюбился. В свою сослуживицу, почти на 10 лет моложе себя. Когда у них начался роман, он решил, что не стоит быть подлецом, что-то скрывать, а пришел и честно рассказал маме о том, что уходит к другой женщине. Я отлично помню их скандал на кухне. И очень хорошо запомнила мамины слова, которые она сказала на прощанье папе: «Учти, ты уходишь только в одну сторону. У тебя еще есть шанс все изменить. Если передумаешь, обещаю, что прощу и даже никогда не вспомню, о том, что случилось. Но если уйдешь, запомни, в этот дом ты не войдешь больше никогда. Ни-ког-да! И детей своих больше ты не увидишь тоже никогда». «Нет, Катя, - сказал тогда отец, - я не передумаю, я очень люблю Лилю… А насчет детей… Ну это ты загнула. Ты не можешь запретить мне их видеть. Да и потом, они уже почти взрослые, сами захотят со мной видеться, и ты не сможешь им воспрепятствовать». «А это мы еще посмотрим!» - сказала тогда мама и выгнала отца из дому. Несколько дней она проплакала, а потом позвала нас с сестрой в кухню и строго сказала: ваш отец предал нас, и меня, но больше вас, своих детей. Он нашел себе бабу на стороне. У него теперь другая семья. Он кровно меня обидел. Но, я надеюсь, хоть вы мои дети, не предадите меня? Мы тогда с сестрой не совсем поняли, о чем говорит мама, а она пояснила: этот человек изменил мне, предал нас, и поэтому он недостоин того, чтоб общаться с вами - своими детьми. Так вот, я запрещаю вам видеться с отцом когда бы то ни было. Я не желаю, чтоб кто-то из вас с ним общался. Если кто-то из вас ослушается меня, забудьте тогда, что у вас есть мать. Прокляну на веки вечные.
Полина съежилась, слушая все это, они переглянулись с Максимом, а он крепче прижал ее к себе и провел рукой по волосам.
- Ну вот… А я тогда еще маленькая была, - продолжала свой рассказ женщина, - когда родители расстались мне было всего восемь лет. А вот сестре было уже 17. Она была к тому время уже достаточно взрослым человеком. Сначала мы, действительно, считали папу подлецом, и сами не хотели с ним общаться. Но потом сестра как-то встретила отца на улице, он пригласил ее в гости, познакомил со своей женой, с детьми – нашими братьями. И она стала с ним втайне от мамы общаться. А потом, когда через несколько лет выходила замуж, решила пригласить отца на свадьбу. Она подумала, что общаться это одно. А это все-таки праздник. И мама не будет так уж сердиться, если она пригласит отца на торжество. Но случилось все с точностью наоборот. Свадьба была в другом районе. Я помню, что очень готовилась к ней, даже взяла у подружки лаковые туфельки и кримпленовое платье с отложным воротничком. И мы с мамой вдвоем поехали. Я никогда не забуду эту свадьбу. Когда мама увидела у ЗАГСа отца, она стала кричать на сестру, обзывать ее всякими нехорошими словами, называть предательницей. И тут же сказала, что не будет у нее счастья в жизни, раз она так поступила. Что у нее больше нет матери, и что она проклинает ее и всю ее семью. Схватила меня за руку, и мы тут же уехали домой. Знаете, я всю дорогу плакала, а мама, пока мы ехали обратно, смотрела в окно каким-то стеклянным взглядом. Когда мы вернулись домой, она посадила меня напротив себя и сказала: надеюсь, хоть ты благоразумнее и не поступишь так, как твоя сестра. Учти, узнаю, что общаешься с отцом или с ней, и тебя прокляну! Я тогда очень испугалась. Видя, что произошло на свадьбе, я понимала, что мама не шутит и свою угрозу исполнит. Мама и с сестрой с того дня перестала общаться и оборвала с ней всякие связи. С бывшим мужем - тем более. Я после всего даже не пыталась никогда найти отца и пообщаться с ним. А вот с сестрой после этого увиделась только один раз. Она приехала к нам в город и встретила меня после школы. Потом мы сидели у ее подруги дома, и она рассказала мне о том, как встретила тогда отца, как виделась с ним тайно от мамы, рассказала, что она, несмотря на то, что он ушел от них к другой женщине, все же любит его, и что у нас есть два родных брата. Сказала мне тогда, что в жизни может всякое случится, и что мы должны простить отца, не осуждать его, и с понимаем отнестись к тому, что он сделал. Рассказала и о своей семье. О том, что после той испорченной свадьбы жизнь покатилась кувырком, что муж, который в рот спиртного не брал, неожиданно запил по-черному, и что она два раза беременела, но оба раза рожала мертвых детей. Мы с ней тогда долго говорили. Она приглашала в гости. Но я очень боялась маму, и не могла ответить на просьбу сестры. А потом Людмилы не стало. Через полгода сестра разбилась на машине. Узнав об этом, моя мама отреагировала очень странно. Знаете, ни один мускул не вздрогнул на ее лице. Она тогда только произнесла: «Этого и следовало ожидать! Получила по заслугам!» Представляете, она даже на похороны не поехала и меня не пустила. Я тогда плакала несколько дней. И знаете… С этого дня мы с мамой стали какие-то чужие друг другу… И тем не менее, я всегда боялась, что она меня так же проклянет, как сестру, и поэтому даже не пыталась никогда найти отца. Я, конечно, давно замужем, у меня уже взрослые дети, и вот с годами желание увидеть папу все возрастало. Но я отлично понимала – пока мама жива, я не смогу с ним встретиться. Даже тайно. Я очень боялась. Даже ни сколько за себя, сколько за своих детей. Вы знаете, это так страшно. Но Бог, как говорят, наказал мою маму. Последние лет 20 она очень болела. Причем, мне кажется, всем подряд. У нее был такой букет болезней, то даже не придумаешь. А последние несколько лет она вообще страдала от невыносимых болей. Я не знаю, связано ли это как-то с тем, что она тогда сказала моей сестре, или просто случайность, но болеть она начала почти сразу после того, как Людмилы не стало. Знаете, вот говорят, нельзя сор из избы выносить, но я все же не могу сейчас говорить, что оправдываю свою маму и что она была в чем-то права. Знаете, конечно, неприятно, когда муж уходит из семьи и находит себе другую женщину, но объясните, причем здесь дети? Мы с сестрой очень любили папу, он нас тоже. Но жизнь есть жизнь, люди встречаются, расходятся. Тем более он честно пришел и сказал, что полюбил другую, а не стал вести двойную жизнь и строить из себя примерного семьянина. Какое права имела мама запрещать нам видеться с ним? Понимаете, это их отношения, только их. И, наверно, моей маме нужно было и у себя спросить: почему отец ушел от нее к другой женщине? Может, на это тоже были свои причины? Да и потом… Жизнь – штука непростая. Она очень многогранна. Как можно так просто судить другого за его проступки? Как можно проклинать собственную дочь за то, что она пригласила на свадьбу отца? Да и вообще, какое право имела моя мама запрещать нам видеться с ним? Вы знаете, мы тоже в разводе с первым мужем, у меня от него двое детей. Мы расстались, когда они были еще школьниками. Но поверьте, у меня никогда не возникало даже мысли запретить им встречаться со своим папой, хоть отчим их с детства воспитывает и очень любит. Но они всегда могли видеться с родным отцом столько, сколько хотели. И хоть мы с первым мужем расстались не очень хорошо, я никогда не считала, что встречи с ним как-то вредят мои детям. В жизни всякое бывает, и вы знаете, может это грех, но я никогда не прощу свою маму за то, что она так поступила с сестрой и что я все эти годы боялась даже начать поиски отца и его семьи. И вот знаете, несколько месяцев назад мамы не стало, и почти на следующий день я написала вам письмо на передачу. Мой папа сейчас, конечно, уже очень преклонных лет, но я молю Бога, чтоб он все же был жив. Вы не представляете, как я хочу с ним встретиться! Вы не представляете, как он мне нужен! Как много мне необходимо ему рассказать! И я просто сейчас, - женщина подняла глаза и посмотрела прямо в камеру, - хочу обратиться ко всем родителям! Я вас прошу, умоляю – никогда не делайте того, что сделала моя мама. Не делайте ваших детей орудием мести. Поверьте, я все это пережила. Это так ужасно – жить с постоянным страхом в душе! В жизни может всякое случиться, у вас могут быть всевозможные отношения между собой, но дети ведь здесь не причем! Пожалуйста, пусть ваш эгоизм и гордыня не окажутся выше вашей любви к собственным детям! Пожалуйста, не делайте этого! Потому что, в каком бы ты возрасте не находился, отец нужен ребенку всегда, точно так же, как и мама. И если вы найдете моего отца, - женщина повернула лицо к Маше Шукшиной, - я поклонюсь вам до земли! Вы не представляете, как мне это нужно! Даже сейчас.
- Илона, - вдруг перебил ее Игорь Кваша. – Мы… уже нашли его! Он сегодня в студии. – И крикнул кому то за кулисы. – Александр Юрьевич!
- Да вы что! Боже мой… - из глаз Илоны покатились огромные, как горошины слезы. – Я не верю… Столько лет…
В это время из-за кулис вышел пожилой мужчина, и, тяжело опираясь на трость, подошел к столу ведущего.
- Папочка! – Женщина вскочила со своего места и побежала к нему. – Дорогой мой! Любимый!
Она кинулась к отцу и крепко сжала его в своих объятиях…
- Ищите друг друга, что бы ни было, и ждите, несмотря ни на что! – закончил передачу Игорь Кваша.
Камера крупным планом показала, как по морщинистой стариковской щеке потекла горячая слеза…
***
Несколько минут в квартире Макаровых стояла тишина. Все то время, пока шел сюжет, и женщина рассказывала историю своей жизни, Максим, Полина и Петр Иванович переглядывались. А когда дочь и отец на телеэкране, наконец, встретились, на глазах у всех женщин, находящихся в комнате, появились слезы.
- Да… Ну и мамаша у это Илоны – монстр какой-то, честное слово… - негромко прокомментировала Лариса Сергеевна. – Я б таких матерей убивала бы без суда. Как можно проклянуть собственную дочь?! У меня в голове такое не укладывается! Это жутко просто… Не зря она болела столько лет. Так ей и надо! И правильно, что тогда муж от нее ушел. Да от такого чудовища не уходить, а убегать надо! Сверкая пятками. Господи! Живут же такие уроды на свете.
Максим посмотрел на Наталью Георгиевну. Она сидела и все еще неотрывно смотрела в экран. А точнее – сквозь него. В ее глазах вдруг появилась какая-то тревога.
- Ну, что пойдемте ужинать? – Петр Иванович встал с кресла, - Наташа, вставай, пошли!
- Да я не хочу… - едва слышно ответила она. – Вы идите, а я тут посижу. Что-то у меня голова немного разболелась… Устала с дороги... Я, правда, лучше тут посижу...
- Ну смотри… Если что, приходи… - Лариса Сергеевна тоже встала с дивана и, кивнув детям, направилась к двери.
Когда они уже сидели за кухонным столом, Петр Иванович негромко произнес:
- Слушайте, как-то неудобно. Человек приехал, а мы оставили ее там одну… Ну… Может, если она кушать не хочет, пусть хоть придет чаю с нами попьет? Поль, пойди, пожалуйста, спроси у мамы, может она хоть чай будет.
Полина кивнула, встала из-за стола и вышла из кухни, но уже через мгновение они услышали ее громкий вопль:
- Маааакс! Принеси водички! Пожалуйста! Быстрее!
Максим быстро налил в чашку воды и стремительно выбежал из кухни. Вслед за ним кухню покинули и Макаровы-старшие.
Наталья Георгиевна сидела в кресле и навзрыд плакала, закрывая лицо руками.
- Наталья Георгиевна, что с вами? – Максим подбежал к ней. – Попейте вот воды.
- Наташа? Что случилось? Тебе плохо? – Лариса Сергеевна склонилась над свахой.
Но женщина отрицательно покачала головой.
- Может «Скорую» вызвать? Что с тобой? – Петр Иванович тоже как-то неуклюже, но хлопотал над женщиной.
Но она снова помотала головой в разные стороны.
- Мама, ты можешь объяснить, что случилось? У тебя что-то болит? – Полина испуганно смотрела на мать.
- Полечка, доченька, - та подняла на нее заплаканное лицо, - прости меня! Я всю жизнь жила и не ведала, что творила. И только сейчас мне открыли глаза. Как я могла так поступить с тобой! Как могла? Как могла тогда сказать, что прокляну тебя, если ты встретишься с отцом? Господи, да я бы никогда этого не сделала! Полечка, я просто хотела тебя этим припугнуть, чтоб ты уже точно ни за что с ним не встречалась. Я не знаю, как я могла так поступить с тобой…
Она снова уронила лицо на руки и зарыдала пуще прежнего.
- Наташенька, - Лариса Сергеевна присела возле сватьи… - Я не пойму… Ты о чем… Успокойся…
- Да, Наташа, тебе надо успокоиться, у тебя ведь сердце больное – тебе нельзя расстраиваться. – Петр Иванович гладил сваху по волосам.
- Наталья Георгиевна, попейте водички… - Максим все еще протягивал ей стакан.
Все кружились вокруг гостьи, и только Полина вдруг отошла от матери, облокотилась на стену, скрестила руки на груди и вонзилась взглядом в какую-то точку на окне…
- Господи, как можно вот так жить, и даже не понимать, что ты творишь, - вдруг опять стала причитать Наталья Георгиевна, всхлипывая и обращаясь к Ларисе Сергеевне. – Ведь я точно так же запрещала дочери видеться с отцом. Я точно так же накричала на нее, когда она его пригласила на свой выпускной. Господи, мне только сегодня глаза открыли! Я все эти годы словно в тумане жила. А сегодня как будто увидела себя со стороны. Как будто это специально для меня эту историю рассказали. Я не думала, что поступаю жестоко по отношению к Полине. Мне всегда казалось, что я все делаю только для ее блага...
- Знаешь, мама, - Полина вдруг подняла глаза и пристально посмотрела на мать, - мне надоело такое благо! Мне надоело жить с оглядкой и вечно бояться нарушить твои запреты! Все! Хватит! Я не хотела говорить, но я скажу! Несмотря на то, что ты мне запретила видеться с папой, я все ж встретилась с ним два месяца назад, все эти два месяца мы с ним виделись. Я очень люблю его! Очень! И ты не можешь мне запретить с ним встречаться! И ты знаешь, мне почему-то сейчас вдруг стало все равно, что ты сделаешь дальше - вычеркнешь меня из своей жизни или даже проклянешь, это твое дело! Но отныне я буду жить так, как я хочу! Если ты не хочешь иметь дочь, если не боишься на старости лет остаться одна, вычеркивай меня из своей жизни! Забудь меня! Поступай, как знаешь. Но отныне ты ничего и никогда не будешь мне диктовать! У меня есть муж, его родители, у меня есть отец, которые любят меня и во всем поддержат. А ты поступай, так как тебе душа велит. Извини, но я должна была тебе это сказать!
- Боже, мой, доченька, родная моя, прости меня, прости, я совершила такую глупость!
- Знаешь, мама, - Полина подняла на нее свои большие глаза, из которых огромными горошинами катились слезы и негромко произнесла. – Нужно думать, прежде чем что-то делать. Потому что из-за твоей, как ты говоришь, глупости, мой муж чуть не отправился на тот свет!
И Полина, рыдая, выскочила из комнаты.
- Поль, подожди, - Максим кинулся за ней.
- Макс, стой, объясните мне, наконец, что произошло, - Лариса Сергеевна покинула комнату вслед за детьми, - я вообще ничего не могу понять – что все это значит?!
- Да, Наташа, закрутила ты ситуацию, - негромко произнес Петр Иванович, когда они остались со свахой в комнате одни.
- Я сама не пойму, как я могла все это сделать… - женщина тяжело вздохнула. – А что теперь будет?
- Ну, это тебе решать, - усмехнулся Макаров-старший, - вычеркнуть дочь из своей жизни или нет.
- А она меня простит?
- Она-то простит, а вот что ты решила? Как ты поступишь, после того, как она все это тебе сказала?
- Я люблю ее… И я не хочу, чтоб она страдала.
- Ну вот и хорошо, тогда пойдемте пить чай. Я думаю, в спокойной обстановке мы уже решим, как нам всем жить дальше.
***
Ресторан гремел музыкой. Столы ломились от угощений. Утонченные гости жены члена правительства щеголяли в изысканных нарядах. Праздник удался на славу. Полина с умилением смотрела, как Максим, приковав к себе всеобщее внимание, лихо выплясывает какой-то изысканный танец – смесь рок-н-ролла, пасадобля и брейк-данса. Делал он это мастерски.
Когда гости уже потихоньку начали расходиться, Лариса Сергеевна и Петр Иванович вдруг подошли к Полиной маме, и Петр Иванович негромко обратился к ней:
- Наташа, ты можешь выйти из-за стола, нам необходимо поговорить… Пошли, выйдем.
Наталья Георгиевна покорно встала и направилась вслед за Макаровыми, которые почему-то повели ее в сторону административных кабинетов.
- Здесь? – спросил Петр Иванович, подходя к приемной.
- Да, можете заходить прямо в кабинет директора, она разрешила, - пояснила улыбчивая девушка.
- Значит так, Наташа, - Лариса Сергеевна вздохнула, - сейчас сюда придет один человек, я хочу, чтоб ты поговорила с ним спокойно. Я прошу тебя. Это очень важно.
- А что за человек?
- Сейчас сама увидишь. Петя уже пошел за ним. А, да вот и он…
Наталья Георгиевна подняла глаза и… обомлела. Перед ней стоял бывший супруг.
- Да вы что… Да я… - она попятилась назад.
- Наташа, я прошу, поговори с ним. Сегодня мой праздник. И я очень прошу тебя не испортить мне его. Пожалуйста, поговори с ним. Он скажет тебе что-то очень-очень важное.
- Это касается непосредственно твоей жизни. – Петр Иванович вздохнул. – Мы оставим вас наедине.
И он закрыл дверь.
- Ну здравствуй, Наташа, - Сергей Аркадьевич улыбнулся.
- Чего ты хочешь? – она с удивлением и с некой злобой оглядывала бывшего мужа.
- Наташа… Я бы мог, конечно, многое тебе сейчас сказать. Сказать, что я тебя до сих пор тебя люблю, и очень соскучился, и это было бы правдой. Но… я здесь немного с другой целью. Давай сразу к делу. Понимаешь, я узнал о твоих проблемах со здоровьем и хочу тебе помочь.
- Я не нуждаюсь в твоей помощи! – отрезала Наталья Георгиевна.
- Наташа, подожди, не делай скоропалительных выводов. Я вчера, когда все это узнал, запросил данные из твоей медицинской карточки...
- И кто тебе их дал?
- Ты забыла, что зам.главврача больницы, где ты наблюдаешься, жена моего двоюродного брата?
- Аааа…
- Так вот, Света мне прислала вчера по факсу выписку из твоей истории болезни, а я тут же отправил ее в медицинский центр Мэрилендского университета в Балтиморе, это Америка, штат Мериленд. Там как раз одним из врачей работает мой коллега, мы с ним познакомились на ученом совете в Женеве. Так вот, они сказали, что там такую операцию сделать возможно. Конечно, нужно сначала обследоваться. Но если все нормально, то уже через месяц-два тебя прооперируют.
- Ольховский, ты хоть знаешь, сколько это стоит? – Наталья Георгиевна снисходительно улыбнулась.
- Наташа, если бы не знал, не говорил бы. Я в состоянии это все оплатить. Я уже несколько лет живу в Америке, я очень успешный и богатый человек. И поэтому я знаю, что я предлагаю.
- Сергей, ты извини, я понимаю, что ты хочешь помочь, но мне не хотелось бы эту помощь принимать от тебя. Я не хочу быть тебе ничем обязанной.
- Наташа… - Сергей Аркадьевич тяжело вздохнул. – Меньше всего мне хочется, чтобы ты думала, будто я это делаю, чтобы в благодарность за все получить твое прощение. Наташ, пойми, я просто хочу тебе помочь. Просто помочь. Это тебя ни к чему не обязывает. Ты можешь даже по-прежнему ненавидеть меня, я не обижусь. Я просто хочу, чтобы ты позволила мне подарить тебе здоровье. А может даже и жизнь.
- Но может не надо… Я пью таблетки. И врач сказал, что могу еще много лет на них продержаться…
- Наташа, я говорил со Светой. Она сказала, что тебе эту операцию нужно сделать в ближайшие год-два. Иначе потом просто не будет смысла. Не знаю, что тебе говорил врач, но она мне сказала, что твои таблетки уже перестают тебе помогать. Так что, решайся. Это твой шанс.
- Я не знаю… Я, наверно, все же не должна принимать эту помощь от тебя.
- Наташ, давай мы с тобой договоримся так. Будем считать, что то, что я делаю, я делаю не для тебя, а для нашей дочери. Я знаю, как она тебя любит, и я очень хочу, чтобы ее мама была жива и здорова, и чтобы у ее детей была еще одна бабушка. Тоже живая, здоровая и веселая. Наташа, ты молодая женщина, тебе всего 47 лет, тебе еще жить да жить. Позволь мне помочь тебе. Пожалуйста.
- Сергей… Спасибо тебе… Я наверно, не заслуживаю этого… Я ведь когда-то тебя так упрекала за то, что ты не приносишь деньги в дом… А жизнь вот как все повернула.
- Так ты согласна?
- Согласна… - она опустила голову.
- Значит так. Тогда слушай. Билеты я возьму. Вылетаем в среду. На пятницу тебе уже назначена консультация. Если все нормально и назначат день операции, можешь на это время вернуться домой, а можешь пожить или у меня дома или в гостинице – я все оплачу. Все, что тебе потребуется.
- Спасибо тебе, Сергей… Да уж… Точно говорят… Сложная штука жизнь. Никогда бы не подумала, что она вот так все повернет. Я за эти два дня много чего переосмыслила… А ведь всегда считала, что поступаю правильно… А оказывается... Ну что, пошли в зал?
***
-Поль, пошли потанцуем, - Максим потянул жену за руку.
- Макс, ну ты что… Пятый месяц… Куда мне?
- Поль, да сейчас, сказали, будет медленный, пошли, просто тихонько подвижемся под музыку…
- Ну пошли. Разве я тебе могу отказать?
Они вышли в круг, и когда заиграла медленная мелодия, стали танцевать. Максим взял жену за талию, а Полина скрестила руки у него на плечах. Несколько минут они так двигались под музыку, и вдруг Полина резко остановилась, широко раскрыв глаза, и почти до крови впившись ногтями в спину мужа:
- Маааакс…. – изумленно произнесла она. – Это что? Я поверить не могу… Господи…
Максим повернулся и, проследив за взглядом жены, увидел, что в двери ресторанного зала входят Полины родители, о чем-то переговариваясь между собой.
- Макс, я сейчас сойду с ума от счастья… - Полина обняла мужа, а из ее глаз покатились слезы.
- Ну ты что, Поль, а ну, не раскисать! Глупенькая, радоваться надо! – и он прижал ее заплаканное лицо к своей груди.
***
- Пал Палыч, но поймите, это очень важно!
- Макаров, уйди с глаз долой, иначе я тебя задушу своими собственными руками! Ты что, издеваешься надо мной?!
- Пал Палыч, но я вас сейчас не как взводного прошу, а как человека. Мне очень нужно в город. Очень-очень. Вы не представляете, как это важно.
- Макс, я тебя еще раз спрашиваю - ты издеваешься надо мной или что?! – Василюк грозно смотрел на Макарова. – У тебя за неполные две недели шесть увольнений, причем четыре из них – с ночевкой. Что ты еще от меня хочешь?!
- Пал Палыч, но я ж вам говорю, мне не надо с ночевкой. Мне нужно всего 3-4 часа. Ну, вы поймите. Уезжает очень хороший человек. Мне необходимо его проводить.
- Знаешь, Макс, таких хороших людей пруд пруди, и я что, буду тебя к каждому отпускать?
- Ну, Пал Палыч…
- Даже не проси! Кто этот человек? Родственник?
- Нет… То есть да… То есть…
- Оооо, ты и сам не знаешь, кто он.
- Знаю… Это… Понимаете… Это отец Полины. Они много лет не виделись, и теперь он опять уезжает. Надолго. Он живет в Америке. Пал Палыч, я не могу ее в такую минуту одну в аэропорт отпустить. Ну, поймите меня, пожалуйста!
- Максим, я все понимаю. Но пойми и ты. Есть какие-то правила. Да и потом… Ты ж не сирота. Пусть твоя мама съездит с ней в аэропорт. Есть же разные выходы из этой ситуации.
- Пал Палыч… Но причем тут мама… Она же моя жена…
- Все, Макаров, иди, и не проси. Я все понимаю. Но я тебе еще раз говорю – дать тебе увольнение не просто нельзя – не-воз-мож-но! Понимаешь?
Парень встал и понуро поплелся к двери:
- Пал Палыч, - Макс обернулся, - но он ТАКОЙ человек! Такой… Я должен его проводить!
- Макс, все! Хороших людей много! А я из-за этого твоего хорошего человека не хочу с должности полететь. Я и так чудом на нее попал.
- Знаете… - вдруг не выдержал Максим. – А ведь это он обеспечил ваш перевод из Твери в Москву и сам занимался квартирой и работой для Софьи Константиновны…
Он открыл дверь и уже почти вышел из кабинета, когда его негромко окликнул Василюк:
- Макс, подожди… Иди сюда…
***
- Так, молодой человек, а ну стойте! - запыхавшегося Максима схватил за руку человек в военной форме с погонами генерал-лейтенанта. - А что это у нас курсанты-кремлевцы средь бела дня по аэропортам шастают? Можно вашу увольнительную глянуть?
Максим отдал старшему по званию честь, а потом достал и протянул мужчине в форме военный билет и увольнительную.
- Олег, - вдруг услышал он у себя за спиной голос Полиного отца, - рад, что ты все же вырвался, чтоб меня проводить. – И тут он увидел Максима. – А чего это ты моего зятя обыскиваешь?
- Ой, это твой зять?! А я думаю, что-то фамилия знакомая. Ну прости.
Когда они подошли к стойке регистрации, там их уже ждали Полина и Наталья Георгиевна.
- Ну что, Наташа, ты готова? – участливо обратился Сергей Аркадьевич к бывшей жене.
- Да готова, куда я денусь…
Какое-то время они стояли и разговаривали все вместе. Потом пришел еще один друг Сергея Аркадьевича, директор знаменитой «Осы». И Максим увидел, как трое взрослых мужчин, обнявшись как мальчишки, что-то горячо обещали друг другу. Все это время Полина стояла возле мамы. И хоть теперь негласно мама разрешила ей общаться с отцом, при ней она все же не решалась открыто демонстировать свои чувства.
- Наталья Георгиевна, пойдемте, я вам кое-что покажу, я там, в киоске такую вещицу занятную приглядел, думаю, вам понравится, - Максим, увидев, как Полина смотрит на отца, решил на время увести тещу и дать им спокойно попрощаться. Когда они отходили, Максим краем глаза увидел, как Полина неистово кинулась в объятия отца.
А когда они вернулись, Полина была заплаканная, а отец все еще прижимал ее к себе. В это время объявили начало регистрации. Полины родители, со всеми попрощавшись, пошли к терминалу. Полина видела, что отец, ловко водрузив на свой чемодан небольшую сумку мамы, взял ее под локоть. И они медленно пошли на посадку. Потом развернулись и помахали им рукой. Полина зарыдала и уткнулась Максиму в плечо.
- Ну что ты… - он бережно гладил ее по голове. – Поль, с мамой все будет нормально. Даже лучше чем было до этого. А с папой вы еще обязательно встретитесь. Он же сказал, как только родится малыш, тут же примчится с подарками. Так что не плачь…
- Макс, - Полина посмотрела в глаза мужа. – У меня живот сильно болит и тянет. Я переволновалась сегодня… А таблетки не взяла с собой… Не знаю, что делать… Так больно! А мне ж, какие попало нельзя.
- Поль, ты не переживай, сядь, посиди здесь, а я быстро сейчас метнусь в аптеку, и куплю. Как они называются?
Полина протянула ему листочек с названием.
- Все, я мигом! Сиди тут!
И он стремительно побежал вдоль коридора.
Полина смотрела в окно на отлетающие самолеты. В одном из них сейчас сидели ее родители. Сидели рядом. И пусть это всего лишь почти деловая поездка, Полина очень надеялась, что за это время они успеют о многом поговорить и может когда-то все-таки ее мечта исполнится, и родители будут вместе. Она так погрузилась в свои мечты, что приятный мужской голос, который окликнул ее, показался ей громом.
- Полина, это… ты?! – возле нее стоял белокурый молодой человек лет 35-ти с большими бездонными глазами.
- Олег? – Полина встала, она была изумлена. – Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть. Какими судьбами?
- Да я друга провожал. А ты?
- Да я тоже… провожала… друга…
- Поль, боже мой… - Молодой человек рассматривал ее. – Я все представлял, как произойдет наша встреча. И вот она случилась.
- Да…
- Я смотрю, ты ребенка ждешь… Замужем?
- Да, замужем.
- А муж хороший?
- Очень. Очень, Олег, хороший.
- Ты знаешь, Поль, я много думал, и понял – так как я тебя любил, тебя никто никогда не полюбит. Поверь мне.
- Ошибаешься, Олег. – Полина усмехнулась, а потом посмотрела парню прямо в глаза. - Ну, а ты как? Как семья? Как ребенок?
- Да нет, Поль, никакой семьи. И ребенка тоже. Оказалось, что это не мой ребенок. И что моя девушка просто объявила меня отцом, чтоб привязать к себе. Но я ж тебе писал, мы и тогда с ней уже чуть ли не каждый день ссорились. А после свадьбы вообще был скандал на скандале. И через два месяца все же расстались. Я так хотел вернуться к тебе! Так хотел найти тебя!
- И что ж не нашел? – вновь усмехнулась Полина. - Адрес забыл или телефон?
- Поль, да мне твоя мама запретила. Я ведь несколько раз звонил, а она сказала, что ты очень тяжело перенесла разрыв со мной, много плакала, даже в больницу попала! И что у тебя есть парень, с которым у вас все очень серьезно, и чтоб я больше не морочил тебе голову. Ну, я и отступил. Теперь жалею! Надо было приехать и все же поговорить с тобой лично...
Он отошел к окну. В это время к Полине стремительно подскочил Максим, сунул ей в руку таблетки, и на ходу крикнув:
- Я сейчас еще за водой сбегаю! – вновь быстро испарился.
- Пооооль, - Олег пренебрежительно поморщился, - только не говори, что вот этот курсантик-недомерок и есть твой муж.
- Да, это мой муж! – гордо ответила Полина.
- Пооооль, ну ты даешь! - он снисходительно усмехнулся. - Ты что теперь пионерский отряд возглавляешь? Он у тебя детский сад-то хоть закончил?
Полина внимательно посмотрела на Олега. Когда-то она безумно любила этого человека. Когда-то считала его полубогом, и готова была идти за ним хоть на край света. Когда-то она очень тяжело переживала разлуку с ним... Полина очень часто представляла их встречу. И до этого времени она еще питала к Олегу какие-то теплые чувства. Но после того как он так уничижительно отозвался о Максиме, Полина вдруг поняла, что в один миг все эти добрые и светлые чувства вдруг с грохотом упали с ее души и разбились вдребезги, и что отныне ничего, кроме неприязни и жалости, она к Олегу больше не испытывает. И что она даже не понимает, как когда-то могла любить этого человека. Сейчас он был Полине просто противен.
- Знаешь, Олег, - она вздохнула, - этот, как ты говоришь, курсантик-недомерок, три года меня добивался, два раза из-за меня чуть с жизнью не расстался, и, несмотря на возраст, пошел наперекор всему и всем, чтоб доказать, что любит меня. А ты… Ты вскружил голову 17-летней дурочке, наобещал золотые горы, настроил планов, надавал надежд, а потом…исчез на год, как последний подлец. И, как я понимаю, продолжал жить со своей девушкой.
- Поль, но я же не мог целый год…
- Мог, Олег, мог! Если бы любил, смог бы все! Теперь я это точно знаю. Уж поверь мне.
В это время к Полине опять подбежал Максим:
- Так, Поль, давай быстренько пей таблетку, - он проворно выдавил из блистера, заботливо протянул ей на ладони зеленую «пуговичку» и открыл бутылку с водой.
И тут только заметил, что возле нее стоит какой-то парень.
- Здрасть.. - он кивнул ему.
- Макс, познакомься, это Олег, - Полина кивнула в сторону парня, - И тут она задумалась, а как же его представить? Друг? Знакомый? И вдруг поняла – ей надоели эти тайны и секреты. Хватит что-то скрывать. Хватит этих недомолвок. Ведь все равно сегодня она расскажет Максиму об Олеге все. Все-все. И поэтому, не стесняясь, прижавшись к Максу, она добавила. – Олег – это… моя первая любовь. А это, - она повернулась к Максиму и улыбнулась ему, - Олег, познакомься, мой муж, Максим. Моя единственная и настоящая любовь. Ну, что, Олег, ты извини, нам уже надо идти. Да, любимый? – Она поцеловала мужа в губы. – Рада была тебя видеть! Счастливо! – И они, обнявшись, медленно пошли к выходу.
В этот момент Полина вдруг каждой клеточкой своего тела почувствовала, насколько она счастлива. И что то прошлое, которое, как камень, тянуло ее на дно, наконец окончательно покинуло ее жизнь…
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 16.05.2009, 23:19 | Сообщение # 46 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
ЭПИЛОГ
Максим пришел в увольнение немного раньше обычного. Ему почему-то как никогда захотелось увидеть Полину. Он не знал почему, но ноги в этот день прямо сами несли его домой. Максим забежал по пути в цветочный магазин и купил огромный букет роз. Он осторожно открыл дверь, на цыпочках прошел по коридору и заглянул в гостиную. Полины там не было. Макс взял большую вазу, налил воды, поставил в нее роскошный букет, и продолжил поиски жены дальше. Когда он заглянул в их спальню, то увидел, что жена сидит на диване, спиной к нему, склонившись над ноутбуком, который ей, уезжая, подарил отец. Максим тихонько приоткрыл дверь, неслышно прошмыгнул в комнату, осторожно приблизился к Полине и быстро чмокнул ее в щеку, в тот же миг ощутив на губах соленый привкус.
- Ой! - Полина вздрогнула. – Макс! Боже мой, как ты меня напугал! Максиииим… Ну кто так делает? Я же беременная. Ну, разве так можно?
Она смотрела на мужа с легкой укоризной и в то же время с улыбкой.
- Пооооолечка! – Макс еще раз поцеловал ее в щеку. – Ну прости… Я меньше всего хотел тебя напугать. Извини, не подумал.
И тут он повернул ее лицо к себе.
- Тааак… Не понял… А что за сырость? Кого оплакиваем?
Полина глубоко вздохнула:
- Да так… Макс, посмотри, какую картинку мне папа по аське прислал. Я как увидела…
- Что за картинка? – он заинтересованно заглянул в монитор.
Полина повернула к мужу ноутбук и открыла какую-то страничку. «Хочешь узнать, чем я сейчас занимаюсь?» - было написано на экране.
- И что это? – Максим удивился.
Полина посмотрела на него и едва слышно произнесла:
- А ты не помнишь?
Картинка сменилась, и вот уже древний пещерный человек старательно высекает на скале надпись «Я скучаю без тебя!»
- Разве забыл? – Полина заглянула в глаза Максима. – Ведь ты точно такую же открытку прислал мне, когда учился на первом курсе суворовского…
- А, точно… - Максим усмехнулся. – Надо же… Ты еще помнишь…
- Макс… Я помню все… - последнее слово она произнесла почти шепотом. – Ты знаешь, я когда увидела эту картинку, на меня вихрем нахлынули воспоминания. Я вдруг вспомнила, как ты поцеловал меня тогда прямо на уроке, как принес в класс цветы, как мы танцевали вальс, как ты пялился на меня в театре. Помнишь, там был момент, когда принцесса Одетта…
- Да какая там Одетта? – Макс улыбнулся и обнял Полину. – Мне в тот миг, поверь, было не до Одетты. Передо мной сидела девушка, тоже не совсем одетта, - он захихикал, - Поль, ну правда, у тебя тогда такой вырез был сзади на платье, что мне так и хотелось поцеловать тебя в спину.
- Макс, ты не исправим… - она вздохнула, - а еще я вспомнила, какие трогательные письма ты мне тогда писал по Интернету. А когда прислал вот эту открытку, Макс, я честно слово, несколько дней ходила с улыбкой на лице. Это было так романтично, так трогательно…
- А помнишь, что ты написала мне в ответ?
- Ой, а вот этого не помню… А что?
- Ты написала: «Не покорена, но заинтригована»…
- Да? – Полина опять вздохнула и улыбнулась. - Но зато теперь, мой любимый, я полностью покорена тобой… Без остатка! Макс! Как же я тебя люблю! Господи, я только сейчас понимаю, как ты трогательно за мной ухаживал на первом курсе. Жаль, что я тогда этого не разумела и что всего того, что было тогда, уже нельзя повторить… Сейчас я бы взглянула на все это другими глазами…
- Почему нельзя повторить? Очень даже можно! Так… С чего все началось? С поцелуя?
Он нежно припал к щеке Полины.
- Дальше у нас что было? Цветы? Ну, что, Полина Сергеевна, вам придется, встать. Так как кабинет этики у нас дальше по коридору…
Он взял ее за руку и повел в гостиную. А когда открыл дверь, и Полина увидела на столе шикарный букет роз, она закрыла лицо руками:
- Господи, Макаров…
- А чё сразу Макаров? Чуть что, сразу Макаров! – Максим стал подражать себе тогдашнему. А потом картинно упал на колени, театрально сложил ладони и запричитал: - Ой, Полина Сергеевна, только не зовите взводного! Я сам за все отвечу!
Полина вновь крепко обняла мужа:
- Спасибо тебе, Макс. За все спасибо!
Они сели на диван и несколько минут молчали, каждый думая о своем.
- Слушай, а что там твой отец пишет?
- Ой, Макс, я даже опасаюсь рассказывать… Боюсь сглазить… Но, по-моему, у них там все хорошо. Даже очень. Мама прошла обследование, все удачно, операцию будут делать через три недели. Папин друг договорился побыстрей. Она решила пока не возвращаться. Макс… Я поверить не могу. Она живет… у папы дома. А еще Макс… Это вообще… Ты знаешь, моего папу… за его разработку в области нанотехнологий выдвинули… на соискание какой-то очень престижной американской премии, почти Нобелевской… Макс… - Полина вдруг вновь заплакала у него на плече. – Я, наверно, никогда не чувствовала себя такой счастливой. Боже мой, у моих родителей все хорошо, они вместе, ты рядом со мной. Наш ребенок… Ой! – она вздрогнула и положила руку на живот.
- Полечка, что-то случилось? – Максим тревожно заглянул ей в глаза.
- Да, Макс, случилось… - Она вдруг посмотрела на мужа с улыбкой. – Наш ребенок… Он… Макс, он только что… впервые толкнулся!
- Вот это да! Вот это событие! Это он меня ждал!– Макс захихикал. – Видишь, он уже своему папе привет передает. Вот интересно, а кто же там все-таки внутри…
- Макс, - Полина вновь с улыбкой посмотрела на мужа. – Ты знаешь, я позавчера была на УЗИ…
- И?... – Максим вопросительно смотрел на жену.
- Я не хотела тебе говорить, думала, пусть лучше будет сюрпризом. Но… все же не могу сдержаться. Макс, врач уже определила пол ребенка. Она сказала, что на 99 процентов уверена, что у нас будет… - Полина на мгновение замолчала, с улыбкой глядя на мужа, а потом негромко добавила, - …мальчик.
- Да ты что! – Максим возликовал. – Слушай, мне так хочется сейчас схватить тебя на руки и кружить-кружить по квартире.
- Максим, ты что?! Не вздумай. Это же уже очень опасно…
- Поль, да я все понимаю. Я ж говорю – мне просто хочется. Знаешь, закрой глаза и представь, что я тебя сейчас кружу по комнате и что мы самые счастливые на свете. Надо же! Мальчик… Сын… Я же говорил, а ты мне не верила!
- Вот, - она достала из сумочки фотографию, сделанную на УЗИ, - можешь полюбоваться на свое чадо.
Макс несколько минут с улыбкой смотрел на фото, а потом восхищенно произнес:
- Какой красивый! И, кажется, похож на тебя.
Он опустился на колени возле жены, а затем согнутым указательным пальцем сделал вид, что «стучится» в живот Полины:
- Привэд, медвед! – Максим вновь захихикал. - Это я, твой папа! Я тебя очень люблю!
Потом приложил ухо к животу жены и прислушался.
- Поооль… Мне кажется, он что-то ответил мне.
- Макс, давай я тебе переведу, что он ответил, - Полина вздохнула, - он сказал, что тоже очень-очень любит тебя. И я тебя, Макс, тоже люблю больше жизнь. Ты очень нам нужен, а особенно ему. Максим, я знаю, что такое расти без папы. Ты не представляешь, как мне все эти годы его не хватало. И как я рада, что хотя бы сейчас мы снова можем общаться! Поэтому я очень хочу, чтобы у моего сына был отец. РОДНОЙ отец. Пожалуйста, никогда не бросай нас. Ты нам так нужен!
- Слушай, Поль… - Макс как-то загадочно улыбнулся. - А я, кажется, уже знаю, как будут звать нашего сына…
- А моим мнением ты на всякий случай не хочешь поинтересоваться? – Улыбнулась Полина.
- Полечка, ну, конечно, хочу… Но я уверен, что тебе это имя тоже очень понравится. Больше всех.
- И как же его будут звать? – Полина заинтересованно посмотрела на мужа.
- Его будут звать… Сережка. Сергей. Сергей Максимович Макаров. Как деда.
- Маааакс… - У Полины из глаз вновь закапали слезы. – Спасибо тебе! Спасибо, родной! - Она крепко-крепко обняла мужа и прошептала. – Теперь я понимаю, что это значит - простое человеческое счастье. Благодаря тебе, я испытала его сполна. Макс, я самая-самая счастливая женщина на земле!
Она встала с дивана, подошла к окну и тут же окликнула мужа:
- Макс, иди скорее сюда! Смотри!
- Что? – он тихо подошел к ней сзади, обнял жену, скрестив руки у нее на груди, и прижался щекой к ее щеке.
- Первый снег… - Полина мечтательно улыбалась.
Несколько минут они, молча, наблюдали за плавным полетом снежинок.
- Знаешь, Макс, - произнесла Полина едва слышно, будто боялась спугнуть эту трогательную идиллию. – Я когда еще была школьницей, очень любила, когда шел снег, ловить на рукав пальто или шубы снежинки, а потом рассматривать их. И вот знаешь, они все такие разные, нет ни одной похожей, но каждая их них по-своему прекрасна. Они мне казались тогда маленькими хрусталиками, упавшими с неба. Знаешь, Максим, в нашей жизни будет, я надеюсь, много дней. Все они будут очень разными, неповторимыми. Но мне так хочется, что каждый из этих дней был наполнен вот этими волшебными хрусталиками любви. Ведь любовь – это хрустальные цепи, которые два человека добровольно надевают на себя. Эти цепи очень хрупкие, они могут упасть и разбиться вдребезги от непонимания, обид, грубых слов и недомолвок. Давай сделаем все, чтобы наши хрустальные цепи всегда сверкали и переливались всеми гранями, и чтобы наши хрусталики любви никогда не померкли. А еще… Знаешь, Максим, - она повернулась к мужу, - я уже заметила давно – когда в нашей жизни случается какое-то замечательное событие, наш дом всегда наполнен ароматом роз. Ты знаешь, для меня запах этого цветка еще с твоего выпускного вечера стал чем-то необычным, чем-то знаковым. Мне кажется, что роза, это символ нашей с тобой любви. И теперь я точно знаю – если в нашем доме пахнут розы – значит у нас с тобой все хорошо. Макс, пусть этот запах сопровождает нас как можно чаще…
- Поль, - глаза Максима вдруг радостно забегали, как бывало всегда, когда он придумывал что-то необычное и хотел чем-то поразить жену.
- Что? – она улыбнулась ему.
- А пошли, выйдем на улицу.
- Зачем? – она продолжала улыбаться.
- Поль, ну, пожалуйста, я очень прошу!..
- Ну, пошли. Макаров, разве я могу тебе отказать?
- И… можно я украду несколько цветков? – и, не дождавшись ответа, выдернул несколько роз из букета, потом сбегал на кухню, что-то на ходу запихнул в карман, взял жену под руку, и они покинули квартиру.
- Поль, отвернись, пожалуйста, на минутку… - вдруг попросил Максим, когда они вышли во двор.
- Маааакс, что ты задумал?
- Поль, ну отвернись, ну, пожалуйста!
Она отвернулась. Но уже через несколько минут Макс скомандовал:
- А теперь можешь посмотреть!
Полина медленно повернулась, и…
На хрустально-белом покрывале ноября, на еще никем нетронутом девственном снегу, Максим нарисовал большое сердце, в середине которого, переливаясь рубиновым огнем, лежали розы. Две маленькие свечи стояли по краям этого сердца, освещая лепестки цветов, которые от дуновения легкого ветерка, казалось, переговаривались между собой. А прямо на сердце Максим вывел большими буквами «ЛЮБЛЮ».
- Ну что, Полина Сергеевна, если вас так потянуло на воспоминания из суворовского, может, экзамен по этике снова проведем? Не забыли еще программу? – Максим хихикал, прижимаясь к жене и обнимая ее. – Ну что, вы знаете, что на языке цветов означают розы на снежном сердце и свечи возле них?
Полина молчала, заворожено глядя на эту трогательную красоту. Господи, как же она любит этого вихрастого, немного нагловатого, но такого искреннего пацана. Какое же это счастье, когда такой человек находится рядом с тобой и как же это все-таки здорово, что он дарит тебе эти такие маленькие, но такие замечательные щемящие радости.
- Не знаете, Полина Сергеевна? – Максим продолжал улыбаться. – Розы на снегу означают вот что: «Даже если ты когда-нибудь, моя любимая, замерзнешь, свет моего сердца и огонь моей души, как эти две свечи, всегда согреют тебя и защитят от любой непогоды».
- Я люблю тебя!..
Они одновременно произнесли эти такие простые, но такие нужные слова, и одновременно потянулись друг к другу. Их поцелуй - жаркий, пламенный, нежный, горячий и уносящий их куда-то неведомые дали страсти, длился, казалось, целую вечность…
А потом они долго стояли в темной комнате у окна, вдыхали пьянящий аромат роз, и смотрели, как две маленькие свечи, как будто две мятежные души, не сдаваясь бурям и ветрам, все горят и горят внутри огромного сердца. Горячего сердца под названьем ЛЮБОВЬ.
КОНЕЦ
|
| |
| |
