|
ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ, или Аромат любви-3
|
|
| PS | Дата: Вторник, 02.12.2008, 21:19 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| АРОМАТ ЛЮБВИ (71 серия)
АРОМАТ ЛЮБВИ
Глава 1
…Максим, чмокнув Полину в щечку, кинулся догонять товарищей. Она смотрела ему вслед и мечтательно улыбалась –«мальчишка»… И тут же без стеснения призналась сама себе, что этот мальчишка нужен был ей сейчас больше всех на свете. Полина собралась было войти в ресторан, где родители, офицеры и девушки суворовцев продолжали праздновать выпускной, взялась за ручку двери, но потом передумала. Нет, она не боялась недоуменных взглядов, тем более, что никого из суворовцев в зале не было – они побежали прощаться с училищем. Ее знали здесь только офицер-воспитатель и старшина, да родители Макса. Да, когда-то она очень переживала, что кто-то узнает о ее чувствах, именно поэтому старалась даже не думать о Максиме. Тысячи вопросов тогда возникали в ее сознании – прилично (или этично, как сказал бы сейчас Макс, подумала Полина и улыбнулась) ей, взрослой и опытной встречаться с мальчишкой? как воспримут это окружающие? что скажут? как посмотрят? Она чувствовала, что давно, очень давно неровно дышит к этому вихрастому, немного нагловатому, но такому искреннему пареньку, но сама боялась даже думать об этом. Все решилось само собой, в один миг, когда она по просьбе Киры в парке говорила Максиму об Олесе : «Она хорошая девушка, ты просто не успел ее разглядеть», а он, честно глядя ей прямо в глаза, сообщил: «Полина Сергеевна, хорошая девушка и… любимая – это разные вещи. Любимая у меня уже есть». Сказать, что эта фраза перевернула всю жизнь Полины – ничего не сказать. Она тогда отключила телефон, и так, сидя на лавочке в парке, долго, до поздней ночи, размышляла над его словами, над всей своей жизнью.
Вот и сейчас Полина передумала заходить в ресторан, не потому что боялась кого-то, а потому что поняла – она не хочет праздника, она не хочет шума, общения, вопросов. Ей нужно побыть одной. Наедине со своей любовью. Когда-то совсем маленькой она была на свадьбе. Невеста была безумно красива, а жених безупречно элегантен. А еще было очень много гостей. Маленькая Поля тогда решила, что когда она вырастет, у нее будет такой же красивый жених и такая же веселая свадьба. Ведь она непременно захочет рассказать о своем счастье всему миру. А сейчас ей вдруг захотелось, чтоб ее счастье стало маленьким-маленьким, чтоб она могла спрятать его где-то в глубине своего сердца. Подальше от людских глаз и пересудов. Чтоб больше никто не смог помешать, позавидовать, сглазить их с Максом любовь. Макс… Она снова улыбнулась. Когда ей было столько лет, сколько ему сейчас, она тоже задумывалась о любви и считала, что без чувств замуж не выйдет никогда. Но прекрасный принц на белом коне почему-то не попадался. И Полина решила, что любви, наверно, и вовсе нет, и ей стоит «спуститься с небес» на грешную землю и жить как все. Не смотря на то, что с годами она только уверилась, что любви на свете нет, в мужчинах она ценила именно мужчин. По ее мнению, настоящий мужчина должен обязательно делать поступки. Она вспомнила, как благодаря, на ее взгляд, мужским поступкам, познакомилась с Яшей, с Глебом.
… В магазине, набрав покупок на неделю, Полина продвигалась от кассы, где только что их оплатила, к выходу из магазина. Перекладывая тяжелый пакет из одной руки в другую, поняла, что с плеча падает сумочка. Дернулась, чтоб ее удержать, как пакет легко выскользнул из руки и грохнулся на пол, обильно заливая все содержимое томатным соком. Ко всему прочему в пакете разбился и пузырек с жидкостью для снятия лака, и удушающий запах вмиг напомнил магазин. Люди затыкали носы, ругались и неоднозначно посматривали не нее, Полину. А она от отчаяния, растерянности и обиды просто присела рядом с растекающейся по магазину, красной воняющей лужей и расплакалась. Не продуктов, не денег, да еще такой позор. И тогда к ней подошел Яша. Взяв из ее рук чек, он куда-то исчез. Минут через пять вернулся, ведя с собой уборщицу, и протягивая Полине пакет с продуктами, увлек ее за собой. Потом вызвался отвезти домой. А потом…
… С Глебом она познакомилась на вокзале. После того, как тогда возле театра она обманула Макса новостью о своем замужестве, на душе скребли кошки. Почти всю дорогу она проплакала. Полина понимала, что поступила правильно. И делала так не ради себя, а ради него, Максима. Мальчишке надо учиться, а не забивать себе голову посторонними мыслями. Но все-же…Полина в своей жизни почти никогда не врала, а когда приходилось это делать, пусть даже в благих целях, чувствовала себе, как и сейчас, очень скверно. Поезд пришел поздно ночью, опоздав на два часа. А когда девушка вышла на улицу, оказалось, что еще вдобавок ко всему шел мелкий и противный дождь. Она вышла на привокзальную площадь - очень хотелось побыстрее домой, в душ, попить горячего чаю и уснуть. Но, как на зло, не было ни одного такси, хотя обычно их стояло не меряно. Полина бессильно опустилась на лавку и заплакала. К ней подошел высокий темноволосый парень. «У вас что-то случилось?» «Нет»-быстро ответила она, и вдруг, взглянув в глаза парня, тихо добавила «Случилось… Мне очень нужно домой, а уехать нечем. Придется ночь коротать на вокзале…» И опять заплакала. «Какие проблемы?»-парень быстро вскинул на плечо свою сумку, взял ее чемодан и жестом указал на темно-синее «Ауди» – «Доставим, куда скажете. Кстати, -уточнил он- меня зовут Глеб». Полина села в его в машину, Глеб включил мелодичную музыку, и ей вдруг стало так хорошо. «Куда вас везти?» Полина почему-то опять заплакала и тихо произнесла «Не знаю…» Глеб посмотрел на нее, затравленно вжавшуюся в сидение, и робко предложил: «А давайте просто покатаемся по ночной Москве!» Когда небо уже начало сереть, Глеб доставил Полину домой, уже заметно повеселевшую и даже немного счастливую. А на следующий день на своем темно-синем «Аудио» поджидал ее у подъезда…
Теперь, несколько лет спустя эти поступки казались ей совсем не поступками, достойными мужчины. Яша потом обильно одаривал Полину подарками, наивно считая, что за деньги можно купить весь мир. А Глеб… Глеб уже через несколько дней после их знакомства признался, что ему за какое-то маленькое одолжение другу, «на халяву» достались две канистры бензина. Потому этот ночной вояж с Полиной, можно сказать, не стоил ему ничего. И еще добавил тогда «Вот если б пришлось выложить за этот бензин деньги, я бы еще подумал, катать или не катать тебя». Полина тогда, опьяненная любовью (или ей так казалось, что это любовь?), весело рассмеялась в ответ, восприняв это как шутку. Серьезность этой «шутки» она поняла только тогда, когда спустя месяц после свадьбы Глеб заявил «Ты стала для меня слишком дорогая. В прямом смысле этого слова»
Макс тоже совершал поступки. Но как-то совсем по-другому. Искренне, от души. Вот он, отчаянно и упорно добиваясь своей любви столько лет, и наконец получив ее, сегодня утром , все также любя и страдая (а в этом Полина нисколько не сомневалась), готов был пожертвовать этой своей любовью, ради того, чтоб ОНА «не губила себя». Яков и Глеб своими поступками хотели показать, какие ОНИ, а Максим – какая ОНА. «Сегодня утром» – еще раз мысленно повторила Полина. Ей казалось, что это было так давно! Неделю или даже месяц назад. Прошлой ночью она почти не спала, все думала, стоит ли идти к Максиму и объясняться, потом этот тяжелый разговор с ним, встреча с его родителями. Прощание. Она вспомнила, как судорожно собирала вещи. Потом этот отъезд, возвращение. Столько событий уместилось в одном дне!.. Полина вдруг поняла, что она очень устала, даже немножко стала кружиться голова. Девушка вспомнила, что за всеми почти детективными событиями этого дня фактически ни разу нормально не покушала. «Ладно, сейчас придет Макс и накормит».- улыбнулась она сама себе. Полина сидела на скамейке и, думая об этом, искренне и по-детски улыбалась. Что их ждет впереди?.. В одном она не сомневалась – что всю жизнь будет любить этого вихрастого, немного нагловатого, но такого искреннего мальчишку.
* * *
- Макар, ты нам ничего не хочешь рассказать?
- А что я должен рассказывать?
- Ну, как… Мы ведь тебя монахом считали, а ты оказался совсем даже наоборот, как это -«Поющим в терновнике»,-Сухомлин был чрезвычайно доволен собой.
- Поющим кем?- осторожно осведомился Печка.
- Степ, я тебе потом расскажу. Макс, ну, правда, ты оказывается с ней поддерживал отношения и никто ничего не знал?
- Почему никто?-Степа чувствовал себя очень важным.-Я все знал. Я даже их подарки, ну это, передавал друг другу. Но я же могила. Правда, Макар?
Максим не стал уточнять, что подарок был всего один, и тот только от Полины. Пусть Степан чувствует себя героем, что ему жалко.
- Парни, ну правда, рассказывать-то особо нечего…
- Как нечего?!,-тут уже возмутился Трофимов, -она же нам не чужая. Если бы ты с какой-то другой девчонкой встречался, мы бы и не приставали к тебе. А Этикетка…
- Этикетка, обертка… Парни, ну , правда, я не хочу об этом говорить. Тем более сегодня.
- Макар…
- Да, блин, надоели вы уже!
Максим быстро отделился от толпы, пересек улицу, и быстро побежал вперед, скрывшись в какой-то подворотне.
- Куда это он припустил?- не понял Печка.
- Ну знамо куда! Экзамен побежал сдавать,- поправив очки, деловито сообщил Сухомлин.
- Подожди Сухой, какой экзамен, ну, мы же это, их сдали все давно,- круглое лицо Перепечко стало еще круглее.
- Это мы, Степа, сдали все. А у Макара еще один остался.
- Сухой ты не перегрелся?- тут уже в разговор вступил Соболев.-Какой экзамен в полпервого ночи?
Все ребята стояли и недоуменно смотрели на товарища. Он состроил серьезную мину и продолжил:
- Ну как какой?,-Потом выждав паузу и расплывшись в улыбке, закончил.- По этике!!!!- И оглушительно захохотал.
Ребята проходили мимо кафе.
- Ух ты, какая милая площадочка летняя!- произнес Трофимов. – Народ, а айда по пивасику! Отметим по-своему первый день новой жизни!
- Да на фиг… У нас там столы ломятся от…
- А что у нас на столах есть пиво?- Трофимов был неприклонен.- Ну давайте по-взрослому, по-мужски, а?
- А вообще это идея,-согласился с другом Сухомлин. Мани на кармане у всех есть? Пошли!!!!
* * *
- Алло! Маша! Да я! Да. Еще на выпускном! Алло! Что? Я не слышу тебя? Алло! Маша!
Кантемиров зло нажал на кнопку отбоя.
- Нет, Палыч, ну это же невозможно! Эту музыку что нельзя чуть потише сделать? Перепонки уже лопаются! Звоню Маше, ничего не слышу! Ужас просто!
- Адамыч , да не кипятись! Выйди вон на улицу, да позвони. Делов то!
- А, точно. Спасибо, Палыч. Как же я сам не догадался?
Кантемиров быстро зашагал к двери
- Алло! Маша! Это я! Ну да, еще на выпускном! Да там музыка орет, мочи нет! Ты же знаешь! Да! Да! Нет, Машуня. Уже скоро буду. Пацаны побежали прощаться с училищем. Сейчас уже вернутся, пожелаем им доброго пути, и, я думаю, уже разойдемся. Да! Да! Да! Не волнуйся! Я тебя тоже, заяц целую. Да, скоро буду!
Иван Адамыч еще некоторое время смотрел на мобильный, что-то ворча себе под нос, а когда повернулся и подошел к двери, вдруг увидел, что на скамейке возле ресторана одиноко сидит его бывщая коллега.
- Полина Сергеевна, добрый вечер. Вернее, доброй ночи… А вы.. Как здесь?… Так вот одна ночью… Ждете кого-то?
Полина улыбнулась. Еще пять минут назад ей в голову даже не приходила мысль, как глупо все выглядит со стороны. 12 ночи, она одна на скамейке, да еще возле ресторана! Да, уж, подумала она, хорошо хоть вышел Кантемиров, а не, допустим, Ротмистров, при его бурной фантазии и подленьком нутре можно такого насочинять! Объяснять, что ждет она Максима, Полине не хотелось. А старший прапорщик все стоял и очень удивленно поглядывал на нее. И тут в голове мелькнула мысль.
- Вообще-то, Иван Адамыч, я вас ждала.
- Меня-а? Интересно, зачем?
- Да, вас. Хотела извиниться перед вами.
- Извиниться? За что?!
- За телефон.
- За какой телефон?!- старший прапорщик был искренне удивлен.
- А помните, когда они (она махнула рукой в сторону ресторана) были еще на первом курсе, мне кто-то звонил и молчал в трубку. Я тогда позвонила сама, и, услышав ваш голос, сказала вам все, что о вас думаю. А вы оказались просто порядочным человеком – вы, ценой собственной чести, терпя недвусмысленные взгляды и разговоры коллег, просто не выдали влюбленного мальчишку. Ведь это был Макаров?
- Да какая теперь разница… Да что там…
- Это делает вам честь. Это настоящий мужской поступок. Я очень люблю, когда мужчины
остаются мужчинами. Спасибо вам. И извините за те подозрения и за то, что плохо подумала о вас.
- Полина Сергеевна, да сколько времени прошло! Я и забыл уже давно.
- А я помню. И считаю своим долгом извиниться.
- Да, ладно, чего уж там.
- Да, Иван Адамыч, столько времени уже прошло. А кажется, только вчера пришли они ко мне на урок – юные, зеленые. А вот уже и выпускники! Так хочется их всех поздравить от всей души!
- А, я понял, -внезапная догадка пришла на ум Кантемирову,-вы пришли поздравить суворовцев, а они ушли прощаться с училищем. Вот поэтому вы тут и сидите? Правда? Да вон они уже идут! Летчики-залетчики!..
Толпа суворовцев, шумно переговариваясь, действительно, подходила к ресторану. Полина начала высматривать Макса. Она ни сколько не сомневалась, что сейчас он отделится от толпы и первый прибежит к ней. Но этого почему-то не случилось. Более того, когда ребята подошли, его вообще не оказалось среди них. Но прежде чем она успела что-то сказать, ее опередил Степан.
- Полина Сергеевна, а где Максим? Он там, с родителями? А вас что это, ну туда не пустили?- поинтересовался Перепечко, кивая на ресторан
- Как где Максим? А разве он был не с вами?
- А что он еще не пришел?- тут уже удивился Сухой,- Да он от нас убежал еще полчаса назад. Мы думали он к вам побежал… Странно…
- Да, мы это, ну еще пива в бар зашли по…- пытался уточнить Печка, но в это время Трофим больно стукнул его ногой сзади,- Молчи про пиво!
- А где же он?!- вставшая при виде ребят со скамейки Полина, опять упала на нее.
- Да вы не переживайте, Полина Сергеевна, куда он денется?- успокоил Степан. Тут от училища 10 минут ходьбы.
Но этот факт не успокоил, а еще больше обеспокоил Полину. Сердце вдруг начало стучать очень гулко. Неужели, Макс все-таки решил по-своему, подумал, что ломает ее жизнь. Но, вспомнив, как жарко он целовал ее, как уточнял, не денется ли она куда-нибудь до его прихода, тут же отмела эти мысли. А может… Но прежде чем она успела подумать, Перепечко вновь опередил ее, сказав это вслух:
- А может с ним что-то случилось?
Господи, только не это! Этого не может быть! Не может! Господи, только не сейчас! Еще несколько часов назад она готова была навсегда уехать от него, а сейчас понимала, что не может его потерять! Полина рывком открыла молнию на сумке, достала телефон, и быстро набрала знакомый номер. «Абонент временно недоступен». Сердце ухнуло и, казалось, оборвалось, и полетело куда-то вниз. Полина почувствовала, как земля уходит у нее из под ног. В остатки сознания откуда-то издалека глухо ворвался взволнованный вскрик Степы:
- Полина Сергеевна, что с вами? Полина Сер…
|
| |
| |
| PS | Дата: Вторник, 02.12.2008, 21:33 | Сообщение # 2 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 2
Полина никак не могла понять, что с ней происходит. То ли она спит и почему-то не может проснуться, то ли находится в бреду, то ли вообще сошла с ума…Ее сознание бродило по каким-то темным коридорам-лабиринтам и не находило выхода, а потом вдруг она увидела себя в магазине, где познакомилась когда-то с Яшей. Все былое в одночасье повернулось вспять. Упавший на пол пакет, и ярко-красная лужица, вытекающая из-под него… Откуда-то в мгновенье ока в магазине появился Яша, но не увел ее, как тогда, а наоборот, не говоря ни слова, схватил девушку чуть выше локтя и крепко сжал. Потом запустил руку в упавший пакет, двумя пальцами вынул оттуда разбившийся пузырек из-под жидкости для снятия лака и почему-то поднес его к ее лицу. Резкий запах ударил Полине в нос, она пыталась отвернуться, убежать, но не могла – тело не слушалось ее, а Яша очень крепко держал ее за руку. Противный запах, казалось, наполнил уже все ее тело. И тут она поняла, что взлетает. Какая-то неведомая сила подняла ее вверх и куда-то понесла. А внизу остались магазин, Яша и кроваво-красная лужица на полу…
…Ресницы вздрогнули, и Полина медленно открыла глаза. Над ней склонился какой-то мужчина в белом халате. В руках он держал флакончик с нашатырным спиртом и заглядывал ей в глаза.
- Очнулись?.. Слава Богу!
- Что со мной случилось?
Полина вдруг почувствовала, что кто-то по-прежнему сжимает ей руку чуть выше локтя. Яша? Но откуда он здесь?
- Игорь Витальевич, давление почти в норме, чуть-чуть понижено…
Слева от себя девушка увидела еще одного мужчину, вернее даже парня в белом халате. Руку внезапно отпустило – парень снимал с нее манжету тонометра.
- Что со мной случилось? – вновь повторила Полина.
- Да, ничего страшного, девушка. Просто потеряли сознание от переизбытка чувств. Это бывает. Жить будете!
- Спасибо…
Полина никак не могла сообразить, где она находится, что произошло. Она поняла, что лежит на скамейке, а ее голова у кого-то на коленках, и мягкая ладонь медленно гладит ее волосы… Ощущение реальности постепенно возвращалось к Полине. Она едет в автобусе, их останавливают, ее просят вернуться, она приходит к ресторану, они целуются с Максом, он убегает с ребятами, она его ждет… А потом… А что же было потом? «Он пришел или нет? Пришел? Или все-таки нет?.. Точно! Ребята пришли, а он нет» Кто-то все продолжал водить по ее волосам рукой. «Он пришел!!! Это же Макс! Больше некому!»
- Макс!!!!
Полина резко поднялась и села на скамейке. Но это был не Максим. Рядом сидела Лариса Сергеевна.
- Фух, как же ты, Полина, нас всех напугала!
- Лариса Сергеевна, где Максим? Он пришел?!
- Нет…
- Но где же он может быть?
- Не знаю… Петя уже обзвонил всех, кого мог – как в воду канул. Нет, Макс, конечно, лоботряс, и в другой день я бы даже не волновалась. Но сейчас… Он же знал, что ты его ждешь, что мы все тут. Выпускной… Но вот куда он мог деться?!
Необъяснимое чувство тревоги вновь наполнило все существо Полины. Вдруг неожиданно, совсем не к месту, вспомнилось ядовитое «Дрянь!», гневно брошенное ей Ларисой Сергеевной тогда у их дома перед тем, как у ее лица громко захлопнулась дверь. Полина внутренне сжалась.
- Лариса Сергеевна, я… Я не виновата … правда… мы с ним даже почти не говорили, только… целовались.
- Да кто тебя винит…- голос мамы Максима был какой-то усталый и обреченный.
Только сейчас Полина, наконец заметила, что площадка у ресторана была заполнена людьми – суворовцы, их родители, офицеры стояли маленькими группками и что-то вполголоса обсуждали, поглядывая на Полину. Чуть поодаль стояла машина «Скорой помощи». Рядом с ней – милицейский бобик, возле которого стоял Петр Иванович и кому-то что-то гневно вычитывал по телефону. К Полине и Ларисе Сергеевне подошли Перепечко и Сухомлин.
- Полина Сергеевна, вы очнулись? - голос Степана был неподдельно радостным, участливым и очень теплым. - Мы так за вас испугались!
- Подожди, Боцман. – Сухомлин напротив, был, как никогда, сдержан и серьезен. – Лариса Сергеевна, Оля позвонила, как вы просили. Никаких драк, ДТП и … ну и такого прочего в последние несколько часов в городе не было. Ни в одной больнице и… ну… это … в морге его нет.
- Ну, слава Богу, хоть так… - Макарова глубоко вздохнула.
- Полина Сергеевна, а что с вами все-таки было, отчего? - не унимался Печка.
- Да ничего страшного, Степан. Обычный обморок. Просто целый день почти ничего не ела, а тут еще это…
На слова про еду Печка отреагировал сразу:
- Да вы что, Полина Сергеевна!!! Моя мама говорит, что плохо кушать, а тем более вообще ничего не есть, это же так вредно! От этого ну…это… всякие болезни бывают!
- Боцман, отстань от людей, видишь не до тебя…
Но Степан не унимался:
- Полина Сергеевна, пойдемте, там на столах еще куча еды. Вы это, ну покушайте хоть, а то опять в обморок упадете.
- Спасибо, Степан, я не хочу… Не лезет…
- Полина, - вдруг вмешалась Лариса Сергеевна, которая была до этого, казалось, где-то далеко и даже не слышала этого разговора, - Степан правильно говорит, нужно покушать. – Она встала, потянула Полину за руку. – Пойдем! Тем более не известно, сколько нам еще здесь торчать…
Они подошли к дверям, Лариса Сергеевна легко в спину подтолкнула Полину ко входу и как-то очень тихо и совсем обреченно добавила:
- К тому же нам нужны здоровые внуки…
Полина внутренне дернулась, но вида не подала. В этот момент она почему-то поверила, что все обязательно будет хорошо.
* * *
- Алло! Да, Маша! Да еще здесь! Ну, говорил, что скоро… Что «и»?.. Да тут Маш, куча проблем нарисовалась. Суворовец один пропал… Пошли с училищем прощаться - все вернулись, а он пропал. Ну как пропал? Вот так и пропал. Нигде его нет, телефон отключен. Ищут. Да кто – Макаров, туда его за ногу! Вот, летчики-залетчики!..Нет, ну думал, выпустим их, проблемы закончатся, а они, оказывается, только начинаются! Да тут его отец… И мать тут. Но ты же понимаешь, я ж не могу просто так взять и уйти. Так это еще не все. Ты же помнишь Ольховскую Полину, ну да, да. по этике. Так вот она тут каким-то неожиданным образом появилась. Ну что ну? А когда сказали, что Макаров не вернулся, упала в обморок. Ну откуда я знаю? Я вообще тут ничего не пойму. Ладно, Маш, я тебе потом перезвоню. Целую.
Кантемиров, который еще час назад собирался быть дома, был зол, как никогда.
- Палыч, ну вот скажи, уже выпускной. Ну что им неймется? Вот он завтра не мог пропасть?
- Адамыч…
- Да что «Адамыч». Мы еще сколько будем здесь торчать?
- Ты лучше не кипятись, а расскажи толком, что произошло, я так не понял.
- Да я тебе уже третий раз рассказываю…
- Ага. Ты разве рассказываешь? Орешь только и с места на место перескакиваешь. Ты толком. Подробно, как было.
- Палыч, ну что подробно. Я вышел на улицу Маше позвонить, смотрю она сидит.
- Ольховская?
- Ну а кто ж еще! Спрашиваю, чего сидит, говорит, хочу суворовцев поздравить с выпуском.
- Ну.
- Что ну? А тут они пришли, сказали что Макаров полчаса назад их покинул и к ней побежал. Ну, а она хлоп в обморок.
- Подожди, я не что-то не понял. Что значит к ней побежал?
- Да, я сам мало что понимаю. Вроде любовь у них там что-ли.
- С Ольховской?..
- Ну, получается…
- Да… Дела…
В это время в ресторан зашли Полина и Лариса Сергеевна. Старший прапорщик и подполковник тут же умолкли.
* * *
- Пацаны, так я не понял? Мы собираемся сегодня рассвет встречать или нет? – Трофимов взглянул на трех товарищей.
- Мы то собираемся, - Сухомлин был все еще серьезен и сдержан, - но как ты себе это представляешь?
- Ну как представляю. Молча, пойдем на речку, в Центральный парк и встретим рассвет.
- Да я не о том. Если Макара не найдут…
- А что нам Макар. Он поди где-нибудь зажигает сейчас. А мы тут все паримся из-за него!
- Не думаю, что он сейчас зажигает, - Сухомлин поправил очки. – А, правда, реально вот где Макс мог зависнуть, что его с милицией не могут найти? Что случилось?
- Да понятное дело, что случилось. Этикетка нарисовалась, вот он и…
- Подожди. Трофим, причем тут Полина?
- Конечно, она не причем! Ты вспомни, как только она появлялась на горизонте, у Макара башню сносило. Ты не помнишь, чё он вытворял! Его даже из вице-сержантов из-за нее разжаловали на втором курсе.
- Да, - вспомнил Перепечка, - а на первом он ну это вообще чуть на машине из-за нее не разбился…
- Не, парни, - Сухомлин был неприклонен. – У него башню от чего срывало - от неразделенной любви. Ну, а тут уже вроде у них все нормально…
- Вот именно, что вроде.- Соболев вздохнул.- Ты вспомни, какой он мутный в последние дни ходил. А когда его папашка сегодня речь толкал, он ему вообще овацию устроил.
- Слушайте, пацаны, - Перепечко задумался. А может… ну это… Ну, у них с Полиной Сергеевной все нормально, а там ну… родители им не разрешают или еще что-то…
- Да. Конечно!!!! – закричал Трофимов. - Ты вспомни, когда она в обморок брякнулась, кто первый выскочил, когда сказали об этом?
- Ну, мама Макара…
- Вот-вот, еще орала как резаная, чтоб «Скорую» вызвали, все прыгала там над ней. Вон, кстати, посмотри, вместе заходят…
- Ну, тогда я не знаю.- Перепечка сконфузился.
- Ты, лучше, Боцман, нам вот что скажи, что ты там трендел про какие-то подарки, про то, что ты все знал. - Сухомлин внимательно посмотрел Перепечко в глаза.
- Ну, я это… ну передавал подарок Макару…
- От кого?
- Ну, от Полины Сергеевны.
- Подарок или подарки?
- Да нет, - Степа опустил голову. - Подарок. Ну, это только один раз было.
- А ну колись.
- Пацаны, я не могу, я пообещал.
- Степа, Макар пропал, и никто не знает, где он. А ты ломаешься, как баба, говори! – Сухомлин зло сверкнул глазами.
Степа опустил голову, а потом вдруг подумал, что может быть и правда - эта информация поможет найти Максима. И тогда все будут говорить, что это он, Степан Перепечко, помог милиции найти друга. Подумав об этом, Печка улыбнулся.
- Че ты лыбишься?!- Трофим наседал.- Говори давай!
- А что говорить?
- Ну, когда это было, что она передала?
- Ну, это было через два дня после дня рождения Макара. Я шел по улице, ну… мусор выносил. Она меня позвала и попросила Максу передать пакет.
- Ну?
- Ну. Я передал.
- А что в пакете?
Степан молчал.
- Боцман, вот ни за что не поверю, что ты не сунул туда свой нос. Колись давай!- Сухой нетерпеливо ерзал на стуле.
Степан опустил голову, размышляя, говорить или нет. Потом решился.
- Ну. Я сначала не это…
- Что ты сначала «не это» нас не интересует. Ты нам расскажи, что ты потом это.
- Я это… ну заглянул в пакет, там коробка была такая с бантом. Я думал, что она заклеена, а там только крышка была. Она легко снималась.
- И ты ее снял?
- Ну… да…
- А там?
- А там какая-то записка была и … ну… коробочка маленькая такая (Степа ладоням изобразил какая)
- А что в записке?
- Записку я не читал!!!
- Боцман!
- Да, правда, мужики, я не читал. Ну, чужое же нельзя читать!
- Да, - пробурчал Трофим. - в чужие вещи лезть можно, а записку нельзя.
- Не читал я ее! Я только коробочку эту взял, ну… мне интересно стало.
- Подожди, так что за коробочка?
- Ну. Такая маленькая. В ней обычно кольца дарят.
- Что-о-о?!
- Какие кольца?
- Обычные!
- Ну и что в ней было?
- Ну, они!..
- Кто «они»?
- Кольца!
Ребята недоуменно переглянулись и посмотрели на Перепечко.
- Степа, какие кольца?!
- Ну какие – обручальные!
- Подожди, Боцман .- Сухомлин обалдело вытаращид глаза .- Ты хочешь сказать, что там были обручальные кольца?! Ты ничего не путаешь?
- - Ну, да. Кольца. Одно большое, одно маленькое – одного мужское, другое – женское.
Повисла тишина, которую через несколько минут нарушил Сухомлин.
- Это что ж получается, Ольховская предложила Макарову выйти за нее… то есть жениться на ней?
- Ага! – покачал головой Соболь. - И потому через Печку передала ему кольца. Он же не в тюряге сидит, а в Суворовском учится. Пришла бы на КПП и передала…
- Да там ее знает каждая собака! Как бы она эти кольца ему отдавала.
- Да, в пакете очень видно, что там кольца.
- Слушайте, вы не о том говорите! - Трофим сосредоточился – на фига она вообще их дарила?
- Чтоб смеха было до фига! Пойди, вон у нее спроси, на фига. Может это у нее прикол такой.- Соболев пожал плечами.. – Блин, да еще на День рождения. Печка, она же сказала, что это подарок на День рождения?
- Ну да! Еще просила, Чтоб я это… никому не говорил…
- Ладно, Боцман, проехали…. Будем считать, что мы никто.
- Что ж получается, - размышлял Сухомлин.- Она предложила ему жениться на ней, а он сбежал из-под венца?
- Причем на выпускном!
- Да, чего только не узнаешь!… - Трофим покачал головой.- Э, Боцман, это не тебя Василюк кличет?
За несколько минут до этого Василюк с Кантемировым подсели ближе к Полине, которая нехотя запихивала в себя еду и Ларисе Сергеевне.
- Лариса Сергеевна, ну что, новостей никаких?
- Нет… Петя уже даже куда-то уехал. Может что узнает…
- Лариса Сергеевна, а вы ребят спрашивали. Может, Максим что-то говорил им, куда собирается идти.
- Пал Палыч, ну, конечно, в первую очередь. Сказали, что ничего не говорил.
- А вы их вместе всех спрашивали?
- Ну, да. Они же все вместе были. А что?
- Уважаемая Лариса Сергеевна, мой богатый опыт работы с этими архаровцами показывает, что эффективнее общаться по одному. И начинать нужно, как говорится, со слабого звена. – Он повысил голос. – Перепечко! Перепеееечко!!! А ну ходь сюды!
Степан понял, что ему предстоит еще один допрос с пристрастием, а поскольку рядом с Василюком сидела Полина Сергеевна, он поклялся, что под страхом смертной казни не расскажет про кольца. Подойдя к столику, он, по привычке, вытянулся:
- Я слушаю, товарищ полполковник!
- Да, ладно, расслабься. Не в училище же… Расскажи как нам, Степа,- голос у Василюка стал притворно-мягким. Да не просто расскажи, а во всех подробностях, ничего не упуская, вспомнив каждое слово и каждый жест, что вы делали, после того, как попрощались с училищем.
- Ну, мы … это пошли сюда!
- Так просто и пошли?
- Ну да!
- Молча?
- Ну, почему молча? Разговаривали.
- Уже хорошо! О чем?
- Ну. Обо всем…
- И Макаров с вами разговаривал?
- Ну, сначала да.
- А не сначала? А потом?
- Ну. А потом пацаны начали к нему приставать, спрашивать ну… это… ну… о Полине Сергеевне, а он…
Полина опустила глаза. Полполковник продолжил:
- Подожди, а с чего это они вдруг начали его спрашивать о Полине Сергеевне.
- Ну как… Мы же когда вышли отсюда, он с ней… ну… это
- Что ну?
- Ну это… - Степан посмотрел на Ольховскую, но она, казалось, его даже не слышала и безучастно ковыряла вилкой в салате. – Ну…-Степа понизил голос и почти шепотом произнес.- целовались…
- Кхе, кхе! Пе-ре-печ-ко!
- Не, ну вы же сами спросили. Ну вот, а Макар ничего не хотел говорить. И потом убежал. Пацаны сказали, на экзамен....
- Подожди, Степа…- Василюк опять выразительно закашлялся. – Степа, мы тебя попросили рассказать о том, что было этой ночью. Э-той. Понимаешь? После того, как вы попрощались с училищем.
- Ну?
- Что ну?
- Ну так я про эту ночь и рассказываю!
- Перепечко, окстись! Какой экзамен, к едрене-фене, в час ночи! Ты в своем уме!
- Не, вы не поняли. Макар просто убежал. А на счет экзамена это пацаны.. ну… это… просто прикольнулись. Я спросил, куда он побежал, а Сухомлин сказал, что он побежал сдавать экзамен по этике!
Полина густо покраснела. Василюку тоже стало как-то неудобно.
- Ладно, Перепечко, иди!
- Я вам больше не нужен?
- Иди, говорю, с глаз долой!
И когда Перепечко отошел, повернулся к Ольховской:
- Извините, Полина Сергеевна, я не специально…
- Да ,ладно.- Полина привстала. – Я, пожалуй, пойду на улицу. Тут что-то очень душно. Боюсь, опять плохо станет.
Но все и так поняли причину ее желания выйти на воздух. Полина не собиралась скрывать свои отношения с Максимом, да теперь и не было смысла в этом. Но подвергать свои чувства такой вот моральной экзекуции со стороны подхмелевшего офицера и суворовца было все-таки не очень приятно. Она вышла на улицу и увидела, что площадь пуста. Многие родители уже ушли домой. Суворовцы же вернулись в ресторан. Полина посмотрела на часы. Стрелки показывали четверть четвертого. «Господи, подумала она. - Этот день вообще когда-нибудь закончится?!» Теперь ей казалось. что начался он не неделю или месяц тому назад, а вообще где-то в прошлом году. «Макс, ну где же ты?.. Любимый, возвращайся!…» Полина села на скамейку и закрыла глаза, уронила голову на ладони. И тут ей почему-то на память пришла картинка трехлетней давности. Суворовское училище. Третий взвод, она их строгий учитель. Все входят в класс и останавливаются. На ее столе благоухают розы. Их пьянящий запах разносится по аудитории. Первый букет от Максима… Теперь она не сомневалась, что это был он. Перепечко так, решил просто спасти ситуацию. А Макс попытался с ней впервые заговорить языком цветов. А она сначала и не поняла его слова. Полина так явственно представила себе эту картинку, что ей на миг показалось, будто она и впрямь ощущает чарующий аромат роз. В это время послышался какой-то шорох, и что-то кольнуло ее в ногу чуть выше коленки. Полина открыла глаза, и увидела перед собой букет огненно-красных роз.
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 04.12.2008, 20:17 | Сообщение # 3 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 3
Петр Иванович толкнул тяжелую дверь и зашел в ресторан. Лариса Сергеевна кинулась ему навстречу.
- Петь, ну что? Что-нибудь узнали о Максиме?!
- Да нашли мы его…
- Нашли? Слава Богу! А где он был?!
- Ой, Лариса, у нашего сына просто тяга какая-то вляпываться во всякие истории… Вот расскажу – не поверишь…
По залу пошел тихий шепоток «нашелся», «нашелся»… Все облегченно вздохнули.
- Петь, с ним все в порядке?! Он жив-здоров?! Петь, ну не молчи!
- Помнишь, Лариса, песенка была такая детская, там еще такие слова: «Жить без приключений нам никак нельзя, эй прибавь-ка ходу, машинист…» Так вот, мне иногда кажется, что написана она про нашего сына.
- Петь, он что опять какой-нибудь троллейбус угнал?!
- Да нет, Лариса, на этот раз он всего лишь обчистил мэрию…
- ???????????!!!!!!!!!!!!!!!!
- Ну и где он сейчас?! – Лариса Сергеевна испуганно посмотрела на мужа.
- Ну, сейчас-то понятно где – с Полиной объясняется. Вручает ей, наверно, свой трофей… добытый в нелегком бою… Ромео… недоделанный… Э…молодой человек, а вы куда? – он увидел, что Трофим направляется к двери.
- Я это, покурить…
- Я, конечно, не могу вам запретить курить, но давайте вы это сделаете чуть попозже, хорошо?
- Да хорошо, ладно.
Трофимов вернулся к ребятам.
- Чё тебе сказал отец Макара?
- Ну, попросил чтоб я покурил чуть позже.
- Ну все правильно. Он же там, наверно, с Полиной, - Сухомлин понимающе закивал головой. – А в такие моменты лучше людей не трогать. Нет, ну все-таки интересно, где же он был столько времени?
- Зрители в напряжении – чем же все закончится?! Но…Развязки ждать недолго! Все герои на местах! Занавес! – пафосно продекламировал Трофимов, и, расплывшись в улыбке, добавил. – Скоро узнаем!
* * *
- Пооооооль...
- Максим!!!!!- у Полины уже не было сил даже подняться со скамейки. Он стоял перед ней на коленях, а она прижимала его вихрастую голову к своей груди, и осыпала его поцелуями. – Максим, где ты был? Макс, я чуть не сошла с ума… Я думала, что вновь потеряла тебя… Где ты был?!..
- Поль, прости! Прости, дурака! Мне уже рассказали, что с тобой случилось. Прости… Я не думал, что… так получится. Я просто хотел сделать тебе приятное… А там такое произошло…Я так хотел, чтоб этот день запомнился тебе на всю жизнь!..
- Макаров, тебе это удалось… с лихвой!.. – на бледных губах Полины появилось подобие улыбки.
- Поль, прости меня! Я так тебя люблю!
- Так что произошло-то?
- Ой, Полина, ну без слез не расскажешь…
* * *
Максим Макаров был, конечно, как правильно говорила его мама, лоботрясом. Но это в семье, в училище, с друзьями… Но в делах любви Макс был настоящим рыцарем без страха и упрека. Чтоб добиться своей цели он готов был, казалось, на все. Он вспомнил, как впервые понял, что любит… нет, скорее всего сначала, что хочет чем-то поразить строгую учительницу. Когда он приволок в класс тот первый букет китайских роз, он просто хотел посмотреть на ее реакцию. Кто-то дарит ей букет, но никто из ребят не сознается. Она в догадках, в смятении… Он бы потом позвонил ей и таинственным голосом спросил, не представляясь, понравился ли ей букет. Потом подарил бы еще что-нибудь. В общем, придумал бы, наверно… И начиналось ведь все так, как он и задумал. «Я не начну урок, пока не узнаю, кто это сделал…» Все испортил Перепечко.
…Полина воодушевлено рассказывала о балете «Лебединое озеро», когда Макс окончательно и бесповоротно понял, что любит ее. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. В этот миг все его внутренности наполнились каким-то обжигающим теплом. А сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Хотелось парить где-то высоко и улететь вместе с ней в какие-то неведомые дали…Все опять испортил Перепечко. Но это было уже не важно. Я потом появился этот Яша…А потом он столько всего ей наговорил!.. Даже теперь, спустя столько лет, Максиму стало очень стыдно. Он оправдывал себя только тем, что все-таки был в нее влюблен. А у влюбленных людей, теперь-то он знал это точно, мозги почти не дружат с сердцем. «Да уж, настолько не дружат, - подумал Максим. - Что сделали все, чтоб она исчезла из моей жизни». Он вспомнил, что «благодаря» именно ему она вынуждена была уйти с работы, уехать из города. В одном он только не раскаивался – что помешал ей выйти замуж за этого ужасного Яшу с одной извилиной на всю голову…
Но теперь все было по-другому. Полина с ним. Родители признали их право на любовь. Пацаны вот только достают. Но ничего. Впереди долгий путь вместе. Рука об руку. Рядом. Обо всем этом Максим думал, когда убежал от ребят и спешил к Полине. Внезапно он остановился. Он что к ней придет вот так просто, с пустыми руками? Тем более еще утром он повел себя, как подлец, когда она перед его родителями пыталась отстоять их любовь, а он молчал, как рыба. Да, он сильно виноват перед ней. Выходит, столько лет добивался ее, а когда получил, решил, что это его собственность – мол, распоряжаюсь ею, как хочу… Хочу, чтоб она была со мной – разрушу все преграды, понял, что им не быть вместе - выкину, как ненужную вещь, ничего не объясняя. Максим понял, что он не может, просто не имеет права вернуться к Полине без цветов. Ведь начинается новая жизнь, и у него, и у них. Он закончил Суворовское, он с ней… Этот день был каким-то символичным. Букет китайских роз – самое малое, что он может преподнести ей. Вместе со своим сердцем.
Букет китайских роз… Но где его найти в первом часу ночи? Максим знал несколько точек продажи цветов. Но все они были в это время уже закрыты. Он вспомнил, что на окраине города, у вокзала, работает круглосуточный цветочный ларек. Вот туда он, бесспорно, и отправится. Максим добрел до проспекта, где увидел дремлющего в машине с шашечками водителя. Через мгновение он уже мчался по ночным улицам, чтоб, как в сказке, принести своей принцессе аленький цветочек… Надпись, которую Макс увидел на дверях цветочного магазина, сразила его наповал. «Магазин не работает. Нет света». Другой бы, конечно, сдался, вернулся к принцессе без цветов. Другой, но не Максим Макаров. Если он что-то решил, то добьется этого, чего бы ему это не стоило. Он вернулся к таксисту, спросил, где еще можно купить цветы. Тот посмотрел на него, как на полоумного и сообщил, что в это время он вряд ли сможет где-то купить то, что ему нужно. «Точно, - внезапная мысль осенила юношу, - купить я не смогу. Но кто сказал, что все в жизни покупается и продается?» Он сел в машину и скомандовал: «К мэрии!»
… Перед зданием городского совета красовалась огромная розовая клумба. Июнь – месяц цветения роз, и потому сейчас она горела рубиновым огнем. Вахтером в мэрии в этот день был Валентин Митрофанович, за полное отсутствие волос на голове, прозванный коллегами Кучерявым. Он славился тем, что очень любил цветы. И именно он когда-то убедил еще бывшего мэра города Петра Ивановича Макарова в том, что клумбу на площади возле городского совета необходимо засадить именно розами. Помнится, тогда Макаров сказал: «Если сам будешь ухаживать, сажай, я только «за», и так по всему городу повырубили все деревья, все что-то строят - пусть хоть цветы радуют глаз!» Кучерявый тогда сам нашел саженцы, сам несколько дней потратил на то, чтоб клумба приобрела божеский вид, сам все эти годы ухаживал и лелеял цветы. Все его коллеги-вахтеры, как только начиналась ночь, стелили себе кровать и беззаботно спали до утра. Но Валентин Митрофанович был не из таких – бывший военный, десантник, человек старой закалки, он считал своим долгом каждый 2-3 часа обходить мэрию и контролировать, все ли в порядке. Вот и сейчас, проснувшись, он собрался было идти по коридорам, когда выглянул в окно. Выглянул и обомлел. По клумбе, по ЕГО клумбе шнырял какой-то юный хулиган и бессовестно обдирал рубиновые розы…
* * *
- …Вы не имеете право меня здесь держать! – Максим неистово колотил в дверь. Меня ждут, волнуются. Мой отец – мэр ,хозяин этого города! И телефон отдайте! Вы не имели право его забирать!
- Я тебе, щенку, сейчас покажу, кто здесь хозяин! Мэр говоришь? Вор, хулиган, да еще и трепло! У мэра две дочери - это раз, и у мэра не может быть сын таким мерзавцем – это два! Заткнись, а то я еще тебе и рот скотчем заклею, урод! Сейчас милиция приедет, посмотрим, как твой отец, который, как ты изволил выразиться, мэр, спустит тебе штаны и надерет по первое число!
Кучерявый вышел из комнаты и зашагал по коридору.
- Да он бывший мэр, он в правительстве работает, понятно?! Он приедет – уроет вас! - кричал Макс. Но Кучерявый этого не услышал, потому что в это время находился уже в другом конце здания и набирал 02.
В милиции вызов от Притыкина Валентина Митрофановича, вахтера городского совета, приняли, но сочли, что пацан, обрывающий розы , не повод нестись туда стремглав, есть куда важнее места – кражи, драки, пьяные разборки. Слава Богу, хоть никакое убийство пока не нарисовалось. Да еще ко всему прочему у бывшего мэра города, а ныне члена правительства Петра Ивановича Макарова, пропал сын. Этим делом занялся сам начальник УВД, подняв на уши всю милицию. Куда уж там до малолетнего негодяя… Успеют. Тем более, что Притыкин сообщил, что закрыл пацана в одном из подсобных помещений, так что все-равно никуда не денется.
Начальник городского отделения милиции Иван Васильевич Зайцев самолично каждый десять минут звонил в дежурную часть и подробно выспрашивал обо всех звонках на 02. Ему давали подробный отчет. Но светловолосый 17-летний парень не фигурировал ни в одном происшествии. В милицию приехал сам Петр Макаров. И вместе с Иваном Васильевичем они пошли в дежурную часть, чтоб своими глазами посмотреть сводки за последние несколько часов. Петр Иванович бродил глазами по скучным милицейским протоколам, когда услышал переговоры сотрудников дежурной части. «Саш, там две машины свободны, куда посылать?» «Да пошли одну в мэрию, а то этот дед уже задолбал звонить – третий час покоя не дает. Пусть разберутся там».
- А что случилось в мэрии? – машинально, услышав знакомое слово, поинтересовался Петр Иванович у Ивана Васильевича.
- Да ничего серьезного. Вахтер там пришибленный. Увидел, что какой-то подросток обдирает розы на клумбе, скрутил его, запер в подсобке. И теперь трезвонит, требует, чтоб ребята подъехали. Как будто у нас других дел нет!
Макаров поднял голову и внимательно посмотрел на Зайцева. Тот стушевался.
- Нет, Петр Иванович, я, конечно, понимаю, что это хулиганство, а за хулиганство надо наказывать. Но если б он сломал чего или, не дай Бог, украл – то понятно. А это ж, как пить дать, какой-то сопливый Ромео, которому родители денег не дают, а безумно хочется произвести впечатление на такую же сопливую Джульетту. Сами были молодыми, плавали…
Петр Иванович поднялся со стула
- Значит, говорите, Ромео…
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 06.12.2008, 16:42 | Сообщение # 4 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 4
Полина слушала Максима, и не знала, что ей делать – плакать или смеяться, ругать его или благодарить. Только одно она понимала точно – Макс, ЕЕ Макс опять совершил ПОСТУПОК, и за это она готова была ему простить все. Все-все на свете. Она задумалась – а могли бы Яков, Глеб, другие мужчины, которые появлялись в ее жизни, вот так вот среди ночи кинуться на клумбу и рвать розы, только для того, чтоб сделать ей приятное? Вряд ли… А могла бы она сама, совершить какой-нибудь поступок ради любимого? Могла бы, например, она среди ночи прыгнуть в клумбу? Наверно, ради Максима могла бы. Точно, ради него бы смогла.
- Макс, я очень благодарна тебе за все. Ради меня еще никто не совершал такие безумные и красивые поступки. – Она поцеловала его в щечку. - Ты мне скажи только одно – чего тебя к мэрии понесло-то? В городе что мало цветов? Вон в Центральном парке сколько клумб. Даже возле нашего дома, ну, где мы снимаем квартиру, тоже довольно приличная клумба. Зачем было в мэрию соваться?
- Поль, не поверишь, по привычке…- засмеялся Максим.
Они сидели на скамейке, плотно прижавшись друг к другу, когда из ресторана вышли Кантемиров и Василюк.
- Ну что, Палыч, как говорится, хорошо то, что хорошо заканчивается. Вот, летчики-залетчики!…
- Да, Адамыч, веселая ночка нам выдалась сегодня. Ой, ты смотри, голубки...
Василюк, после сообщения о том, что Макаров нашелся, на радостях выпил с родителями Макса несколько рюмок водки, и теперь был как никогда весел и неделикатен. Он остановился напротив скамейки, на которой сидели Максим и Полина, и торжественно продекламировал, на ходу переделывая, известные строчки Маршака:
- Ищут пожарные, ищет милиция,
Ищут фотографы в нашей столице,
Ищут давно, но не могут найти
Парня какого-то лет двадцати.
Суворовский краб на груди у него –
Больше не знаю о нем ничего!
И, расплывшись в улыбке, каким-то притворно-мягким голосом отрезюмировал:
- Ой, Макаров, ты своей смертью не умрешь, это точно! А вы, Полина Сергеевна, очень рискуете! С Макаровым же жизнь, как на вулкане – никогда не знаешь, чего от него ожидать… Ну, чё, Макаров, на свадьбу-то хоть пригласите?
- Палыч, ну ты что? – Кантемиров тянул его за руку. – Пошли!
- Ну, а что «Палыч»? Сколько мы тут вместе с ними перенервничали. Заслужили, небось! Да, ребятки?!
- Пал Палыч, Иван Адамыч… - Полина заметно волновалась. – Спасибо вам всем за поддержку, за сочувствие, за желание помочь. Спасибо вам… - она вдруг не сдержалась и расплакалась. - … что воспитали настоящего мужчину, достойного будущего офицера. Я думаю, вы будете им гордиться. – Она вздохнула. – Да и я тоже! – Полина наконец улыбнулась и добавила: – А о свадьбе… мы еще не думали… Но если она будет… - Полина с тревогой глянула на Максима, но он улыбнулся и кивнул. - …то на свадьбу обязательно пригласим! Всех. Всех, кто был с нами рядом.
- Ну, счастливо вам! – Василюк опять расплылся в улыбке. –Слава Богу, хоть мы их выпустили. Вон, еще выходят, красавцы…
Из ресторана вышли друзья Макарова, подошли к скамейке.
- Ну что, еще кто-нибудь на свадьбу пригласит, или как? – радостно продолжал Василюк.
- Ну, так мы же вас уже приглашали, а вы не пришли! – Сухой скорчил обиженную мину.
- Куда приглашали? Когда?
- Ну как когда, еще на втором курсе. Даже дату сказали - 31 июня. А вы не пришли…
- Сухомлин, вот жаль, что мы сейчас не в училище. Влепил бы тебе сейчас 3… нет 5 нарядов в не очереди, чтоб не издевался над офицером-воспитателем!
- Есть пять нарядов! – Илья вытянулся в струнку. – Разрешите приступить?
- Что приступить?
- Мыть асфальт, товарищ подполковник!
- Иди уже, клоун… Ладно, всем счастливо. – Он окинул взором всех присутствующих. – Не забывайте хоть…
- До свидания ребята, ждем вас в гости! – Кантемиров потянул Василюка за руку. – Пошли!
И они медленно зашагали по дороге.
- Макар, мы это, ну спросить хотели. – Трофимов понимал, что Максиму не до этого, но все же спросил. – Ну, у нас же еще одна традиция, ты помнишь? Ты пойдешь с нами рассвет встречать?..
- Парни, я, наверно…
- Пойдет, ребята! Обязательно пойдет! – вдруг твердо и уверенно ответила за Максима Полина. – Традиции есть традиции. Их нужно выполнять.
- Но, Поль…
- Никаких «но». Сейчас проводишь меня домой и бегом назад. Так что ребята можете на него рассчитывать.
- Макар, ты это, ну… только никуда опять не пропади! – жалостливо попросил Перепечко.
- Боцман, блин, вечно ты со своими… - Трофим дернул его за руку. – Макар мы тебя ждем!
Ребята опять скрылись в ресторане.
* * *
- … ну, ребята, конечно, не поехали. Зато поехали мы с Иваном Васильевичем. Приезжаем туда, заходим в его эту бытовку, коптерку – не знаю, как она называется. Митрофаныч смотрит на нас, ничего понять не может. Чего-то бубнит… Обалдел. Я говорю: Валентин Митрофанович, вы же вызывали милицию, вот я вам привез начальника УВД. Он вскочил, вытянулся. Чего-то бормочет про розы, про пацана. А я хоть практически уверен, что это наш сын, но все-таки наверняка-то не знаю. А тут смотрю, а у него на столе телефон Макса лежит, ну, в его этом чехольчике фирменном, который он в Тайланде купил. Знаешь, Ларис, я чуть его не убил, но сдержался. «Валентин, - говорю, - Митрофанович, это что ж получается - я вам разрешил розы посадить для того, чтоб вы из-за них моего сына три часа в вонючем подвале держали?» Ты себе, Лариса не представляешь, что с ним стало. Вскочил. «Как … сын… ваш… я… он… »Ну, в общем дальше одни междометья. Приволок эти розы, положил на стол. «Да что ж мне, Петр Иванович, для вашего сына роз жалко?! Да забирайте! Да если надо, я еще нарежу! А сына я сейчас выпущу! Ой, простите, я ж не знал, что это ваш сын!» Ну, и т.п. и т.д., сама понимаешь. «Да нет, - говорю, - выпущу я его, пожалуй, сам. А то боюсь, без мордобоя не обойтись». Знаешь, Лариса, я когда эту дверь открыл, вообще обалдел – Макс был, как зверек затравленный. Знаешь, когда зверь попадает в капкан, понимает, что еще жив, и в это же время понимает, что выбраться из этого капкана ему вряд ли удастся. Вот Максим был таким – глаза перепуганные, такое отчаяние на лице – больно смотреть было на него. … А знаешь, что он первое у меня спросил?
- Как ты его нашел?
- Не угадала. Он спросил, где Полина.
- Надо же…
- А потом, когда мы уже сели в машину, и я рассказал ему, что с ней случилось, знаешь, что он сделал?
- Вернулся и все-таки набил морду этому Митрофанычу?
- Не-а… Наш сын, Лариса… заплакал.
- Да ты что…
- Да… Знаешь, так искренне, по-детски, размазывая слезы кулаками по лицу... Вот скажи, ты давно видела его плачущим?
- Ну… В последние года 3-4, по-моему, никогда.
- Я тоже. А он плакал. Плакал из-за женщины… Я смотрел на него и думал, что все-таки классного пацаны мы воспитали, хорошего … настоящего! И знаешь, мне вдруг так страшно стало. Ведь еще несколько часов назад мы могли сломать его жизнь. Согласись, если она падает в обморок, услышав, что он пропал, а он плачет, узнав, что с ней произошло, значит там, действительно, любовь, да еще какая! А раз там настолько все серьезно, он бы все равно ее не забыл, она бы все равно была в его душе - мы бы только физически их разорвали. И неизвестно, чем бы все это закончилось. Он бы мог от отчаяния спиться, скуриться, сколоться или… вообще наложить на себя руки. Мы бы себе потом этого не простили. Как же вовремя мы все поняли и вернули ее…
- Петя, не мы, а ты. Какой ты все-таки мудрый. Как ты все делаешь правильно!
- Ой, Лариса, а я, наоборот, задумался, а все ли я делаю правильно. Ведь когда я убеждал его оставить Полину, поступить в МГИМО, я вроде говорил умные, реальные вещи, я ведь на сто процентов был уверен, что поступаю правильно, мудро, как ты говоришь, что это пойдет только на пользу нашему сыну. А что оказалось на поверку? Чуть не угробили пацана. Да и Полину тоже. Да и насчет учебы... Я теперь понимаю, что не нужно ему идти в МГИМО, не его это. Пусть идет своей дорогой, той, которую он себе выбрал, а не мы ему. И, как знать, может дослужится еще и до генерала! С его-то упорством и отчаянием! Ну, а будет майором или полковником, тоже ничего. Все-таки, я думаю, что пусть лучше он будет хорошим военным, чем плохим дипломатом. …Знаешь, Лариса, что я точно понял для себя?
- Что?
- Что теперь всегда, когда я буду принимать какое-то решение - неважно, в семье ли, на работе, и буду на сто, даже на двести процентов уверен, что поступаю правильно, и других вариантов не существует, я остановлюсь и еще раз задумаюсь – а может есть варианты? А может я их просто не вижу? А может я не прав?
- Пееетя…
- Лариса, одно я тебе могу обещать точно – я сделаю все – все, что от меня зависит и не зависит, чтоб Максим и Полина были счастливы, чтоб все у них было хорошо. Да я небо наклоню над их любовью! Это я тебе обещаю… – Он вздохнул. - Ну, что, поехали домой. Надо забирать этих Ромео с Джульеттой, а то они жить на этой скамейке останутся…
Они вышли из ресторана.
- Ну, что, молодежь, вы домой- то едете? Или оставшуюся жизнь решили на этой скамейке провести?
- Пап, да мы не поедем. Мы пешком дойдем, тут недалеко.
- Максим, ты в своем уме?! - Лариса Сергеевна подошла к лавке и взяла Полину за руку. – Быстро в машину. – И когда Полина, собрав со скамейки цветы, повинуясь, отошла к автомобилю, кинув сердитый взгляд в сторону Макса, тихо добавила. - После всего, что она тут из-за тебя пережила, ты еще собрался ее среди ночи пешком по городу тащить?! Ой, мужики, какие ж вы толстокожие!
Они ехали по ночному городу. Улицы были пустыми и казались какими-то огромными черными ужами, которые подмигивали глазами-светофорами.
- Пап, вот здесь останови.
- Зачем?
- Пап, ну вон дом, через дорогу. Чего ты будешь во двор заезжать? Тут мы три минуты уже дойдем, не переживай…
- Ну хорошо, счастливо!
- Макс, когда тебя… ждать домой? – попыталась уточнить Лариса Сергеевна.
- Мам, ну я не знаю… В этом году точно приду!
- Ой, шут гороховый! Счастливо вам! До свидания, Полиночка!
- До свидания, Лариса Сергеевна, до свидания, Петр Иванович!
Они захлопнули машину и побрели к дому.
- Макс, ну что ты так в меня вцепился? Я никуда не денусь. Честное слово! Даже не испарюсь!
- Полина, я так боюсь тебя опять потерять! Знаешь, я там, пока сидел у этого придурка, чуть с ума не сошел. Столько всего передумал!.. Я так боялся, что ты не поймешь, что ты мое отсутствие расценишь, как бегство от тебя, и опять уйдешь, уедешь, не оставив ни адреса, ни телефона…
- Макс, ну я же тебе пообещала: куда я теперь денусь с подводной лодки…
- Ты представляешь, я от бессилья не знал что делать. Этот гад меня закрыл, мобильник забрал. А я ведь понимаю, что все волнуются, и в первую очередь ты. Ужас именно в том, что я все понимаю, а сделать ничего не могу. И самое главное, ведь никто не знал, куда я побежал, где я, что со мной…
- Ну почему никто не знал. – Полина загадочно заулыбалась. - Твои друзья знали, куда ты побежал, и даже сказали об этом мне.
- Как? Откуда?! Я же никому ничего не говорил! Что они тебе сказали?
- Они сказали, - выражение лица Полины стало притворно серьезным, – что ты побежал сдавать экзамен…
- Какой экзамен, Полина??!!
- Ну, они сказали, что по этике…
- Придурки…
- Ну, придурки не придурки… - Внезапно Полина остановилась, задумалась, о чем-то размышляя и глядя на клумбу, которая красовалась недалеко от их дома и возле которой они как раз проходили. - А знаешь, есть пословица - слово не воробей, вылетело – не поймаешь. Так что, суворовец Макаров, экзамен вам все-таки придется сдавать.
- Полин, какой экзамен?
- По этике!
- Поль, я чего-то не понимаю.
- Сейчас поймешь.
Полина отдала Максиму те розы, которые он ей подарил, такие выстраданные им этой ночью, и попросила:
- Суворовец, помогите мне, пожалуйста. Дайте руку.
Максим протянул ей руку, и, опершись на нее, Полина легко перепрыгнула небольшую оградку и оказалась на клумбе. Максим ошарашено смотрел на нее. А Полина, недолго думая, начала ломать упругий стебель розы.
- Пааааалина Сергеееееевна… - Максим искренне обалдел от увиденного.
- Да?
- А вы… случайно… не забыли… что вы…. все-таки … педагог?..
- А что вас смущает, суворовец Макаров?
- Знаете, я вообще-то… как-то по-другому представлял себе преподавателя этики и эстетики.
- И как же вы его себе представляли? – Полина продолжала ломать розы.
- Ну, вообще-то мне всегда казалось, что мой учитель по этике – интеллигентная, образованная, культурная женщина, которая говорит о высоких материях. А на поверку оказалось, что она, как 15-летняя пипетка может среди ночи залезть в клумбу и бессовестно портить государственное имущество… Полина Сергеевна, а вы… считаете, что это этично?
- Суворовец Макаров, может это и не очень … ой, блин… может это и не очень, как вы сказали, этично, но зато та-аак романтично!..
Максим вытаращил глаза.
- Полина, ты сейчас что сказала?!
- Я сказала, что это очень романтично сидеть среди ночи в клумбе и рвать розы.
- Да я не об этом. Ты сказала «блин»…
- Да? А я и не заметила…
- Да-а-а… Полина Сергеевна, общение с молодежью явно не пошло вам на пользу.
- Ну что же… Как говорится, с кем поведешься…
- Да… Сначала клумба, потом «блин». Я уже боюсь предположить, что меня ждет дальше. – Он сменил тон на приторно-заискивающий и предложил. - Полина Сергеевна, может вам помочь?
- Да нет, спасибо. Дай руку! – она так же легко перепрыгнула через оградку назад. – Я уже закончила.
- А что ж вы, Полина Сергеевна, так скромно – всего три цветочка. Обдирали бы уже всю клумбу, раз начали. - Макс искренне веселился.
- Да, нет, трех вполне достаточно. Я думаю, для экзамена как раз хватит.
- Поль, ну, правда, какой экзамен?
- Суворовец, не торопите события! Скоро все узнаете…
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 06.12.2008, 19:22 | Сообщение # 5 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 5
Максим и Полина зашли в квартиру. В ней было тихо, темно и пустынно. Маленькая прихожая моментально наполнилась ароматом роз. Вдруг раздался шорох, грохот.
- Ой! Блин, вашу бабушку, что здесь под ногами?! Так и убиться не долго!..
- Макс, ну, осторожнее, это, наверно, мой чемодан.
- А что он здесь делает?
- Ну, извини, времени не было его в комнату заносить, меня ждала машина. Я, между прочем, спешила к любимому… Сейчас подожди, я свет включу.
- Не надо свет… - Максим прислонил Полину к стене и жадно впился губами в ее губы. На несколько мгновений в квартире опять повисла тишина. Потом она легонько оттолкнула его от себя, и все-таки щелкнула выключателем.
- Макс, ну, давай хоть в комнату пройдем, разуемся, разденемся. А то стоим тут как два бомжа на вокзале среди чемоданов…
Они зашли в комнату и сели на диван.
- Макс, а ты классно целуешься. Так страстно…
- Ну, вот видишь, а ты говорила… Хотите повторить?
- Подожди, а что я говорила?
- Забыла? Ты говорила, что с Олесей у меня лучше получается.
Лицо Полины, которая только что улыбалась, заметно помрачнело, и, когда Макс попытался опять ее поцеловать, она слегка отстранила от него голову.
- Макс, подожди…Скажи…а тебе ведь Олеся нравилась?
- Поооль! Ну ты о чем сейчас?! Конечно, нет!
- Но ты ведь ходил к ней.
- Ну, здрасьте- приехали! Поля, но ты же знаешь, как все было. Я ходил не к ней, а к тебе, я думал, что это ты в эту дурацкую аварию попала.
- Но потом-то выяснил, что это не я, а все равно продолжал ходить и в больницу, и домой. Цветы носил…
- Поль, ну, ты что… – Внезапная догадка осенила его. – Полина, ты что ревнуешь меня … к Олесе?! Полина, да ты сошла с ума! Ходить к Олесе меня попросила ее мама, Кира Станославовна, даже деньги предлагала заплатить за это. Мол, ее дочери трудно, все ее друзья остались в фигурном катании, бросили ее. А тем букетам, которые я приносил по ошибке, она была так рада. Ну, вот она и попросила меня…
- А ты сразу согласился…
- Да, нет, я не согласился. А потом как-то проходил мимо этой больницы, и подумал, что ничего страшного не будет, если я зайду к больному человеку. Я ведь сам лежал в больнице, знаю, что это такое – там каждая минута кажется вечностью. А когда домой ходил…- Он вздохнул и взглянул девушке прямо в глаза. - Полина, я ходил к ней домой, потому что ты жила у них, и это был единственный способ на тот момент хоть изредка тебя видеть или хотя бы узнавать о тебе хоть какую-то информацию. Сначала мы были с Олеськой, как друзья. А когда я понял, что она видит в наших отношениях нечто большее, я сразу разорвал эти отношения, ну, ты же помнишь, как все было… Поль, ну ты что реально ревнуешь меня к ней?!
- А ты как думал…
- Ну ты даешь! Хотя знаешь… когда ты тогда запретила мне тебя поцеловать и сказала, что с ней у нас лучше выходит, я же уже видел, КАК ты ревнуешь!
- Знаешь, Макс, я когда в больнице увидела, что вы целуетесь…
- Да мы не целовались, Полина. Я просто наклонился к ней…
- Хорошо. Когда я увидела, что ты наклонился к ней… Знаешь, до этого я питала к тебе какие-то чувства, ты мне был по своему дорог, ты подкупал своей искренностью, но я не могла сказать, что люблю тебя. А тут вдруг та-аакая волна накатила – я вдруг поняла, как ты мне дорог, и как мне… неприятно видеть возле тебя другую женщину. Я вдруг поняла, что … тоже люблю тебя. А когда ты потом накинулся на Глеба…
- Полина, ну, а почему, если ты все поняла, не призналась мне, я ведь приходил даже к тебе домой. У тебя был шанс сказать мне все. А ты опять предпочла убежать...
- Макс, я очень испугалась…
- Чего?
- Знаешь… - Полина замолчала и задумалась на несколько секунд. - …Когда год назад я приезжала в этот город, ну, ты помнишь, квартиру продавать, и увидела тебя на улице, я окликнула практически машинально, хотя, наверно, не должна была этого делать. Мы с тобой тогда так мило общались, ходили в кафе, ты приглашал меня театр - я слишком близко приблизила тебя к себе, сама того не замечая. Понимаешь, я опять дала тебе надежду. А когда поняла это – было уже слишком поздно – пришлось резать по живому. Ну, ты помнишь, как это было... И поэтому, когда мы встретились опять, уже сейчас, я всеми силами пыталась держать тебя на расстоянии. Старалась разговаривать с тобой довольно холодно. Если и встречаться, то только в парке, никаких кафе, ресторанов… Я очень боялась, что ты опять начнешь на что-то надеяться, а я не смогу ответить тебе взаимностью.
- Но почему?!
- Макс, это сложно объяснить. Ты моложе меня, я твой учитель, ты еще учишься… Знаешь, внутри меня были какие-то барьеры, барьеры, барьеры, которые я просто не могла переступить. Я все думала, как на это посмотрят? Что скажут? Как оценят? Мне казалось, я просто не имею право даже думать о тебе. Все изменилось тогда, в парке, когда ты сказал мне, что я… твоя любимая девушка. Макс, я не знаю, что со мной произошло в тот момент. Но вдруг эти барьеры рухнули в одночасье как карточный домик. Я поняла, что люблю, что очень, очень-очень тебя люблю. И не хочу больше ни одной минуты своей жизни жить без тебя. Ты ушел, а я отключила телефон, и сидела на той лавке до позднего вечера – все думала, размышляла, взвешивала... И вдруг поняла, что мне абсолютно все равно - кто что скажет, кто что подумает, как посмотрят. Кому мы должны отчитываться в своей любви? Если два человека любят друг друга, они должны быть вместе, несмотря ни на что. Тем более ты уже заканчивал училище.
Максим сидел и смотрел на нее, как завороженный. Боже мой, думал он, сколько всего пережила, оказывается, эта хрупкая девушка. Ему казалось, что это он страдает, а оказывается – она страдала больше во сто крат, он думал, что она от него бежит, а оказалось – она убегала от самой себя, он считал, что из них двоих только он любит, а она относится к нему с равнодушной холодностью, а оказывается, за этой холодностью взгляда скрывалось горячее любящее сердце, которое бешено колотилось и готово было в любой момент вырваться наружу. И ведь вырвалось!
- Поль, но ты же все равно даже после этого не призналась мне… Почему?
- Ну, а как ты себе это представляешь… Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Но зато… - она улыбнулась, - я уже стала делать глупости – врать Кире, зачем-то пошла к Олеське, стала рассказывать ей, что у тебя есть девушка, которую ты очень любишь с первого курса, и которая тоже питает к тебе определенные чувства, и что ты без чувств встречаться просто не будешь. И чтоб она не рассчитывала на тебя.
- А она, получается, сделала свои выводы, что-то домыслила и выдала мне свою версию. А я таких гадостей тебе наговорил… Какой же я дурак!..
- Знаешь, ты мне когда все это говорил по телефону, я в таком замешательстве была. Я вообще не могла понять, что происходит, о чем ты. А уже потом, когда мы пришли домой и увидели Леську пьяную… ну… в общем, стало все понятно. Но тогда я почему-то решила ничего тебе не говорить, не раскрывать свои чувства, а просто уехать.
- Опять уехать…
- Да. Я ведь даже билет уже взяла, ехала на вокзал… А потом вдруг ТАК захотелось тебя на прощанье увидеть! Я когда сказала тебе, что ты мне не безразличен, вдруг безумно испугалась, и поспешила скорее уйти, убежать, скрыться… А когда ты пожелал мне счастливого пути, и зашагал прочь, Макс, я чуть не сошла с ума… Я вдруг поняла, что больше не могу без тебя. Что если ты сейчас уйдешь, я просто умру…
Максим обнял Полину и крепко прижал к себе. Они долго сидели молча, не говоря ни слова. Наконец Максим нарушил тишину.
- Полин, скажи, а… когда ты поняла, что я тебя люблю? Тогда в кафе, когда я просил твоего совета якобы для друга, который безнадежно влюблен в свою учительницу?
- Да, нет, Макаров, намного раньше – когда ты начал говорить мне всякие гадости.
- ????
- Знаешь, из личного опыта и опыта своих друзей, я знаю, что когда человек влюблен и не получает взаимности, он почему-то начинает хамить, грубить, говорить всякие колкости. Не знаю почему. Вот когда ты первый раз мне нахамил, я все поняла.
- Поля, ты не представляешь, как мне сейчас стыдно за все те слова… Прости меня, пожалуйста!
- Да, ладно, проехали уже давно…
- Полин, скажи… только честно, а ты… совсем-совсем на первом курсе ничего ко мне не испытывала?
- Макс, ну, я же тебе сказала уже, что ты мне был… по-своему дорог, ты мне… наверно, даже нравился. И будь ты постарше… Пойми, если бы ты мне был совсем безразличен, я бы просто доложила о твоих выходках Ноздреву или Василюку. А я ведь ни разу никому ничего не сказала. Да и потом, помнишь, я написала тебе письмо. Согласись, просто так ученикам письма не пишут…
- Получается… какие-то чувства у тебя тоже ко мне были?
- Ну, получается – какие-то были…
- Но почему ты мне ничего не сказала? Почему не открылась? Ведь ты же видела, как я страдал!
- Макс, ну ты сейчас о чем вообще говоришь?! Тебе было 14 лет. Че-тыр-над-цать! Ты хотел, чтоб меня привлекли к ответственности за совращение малолетних? Кстати, - вдруг вспомнила Полина. – Недели две назад в новостях видела сюжет: где-то в Америке или в Канаде – я точно не помню, там такая же история была - ученик влюбился в свою учительницу - кстати, ему тоже было 14 - а она приглашала его на дополнительные занятия, а потом устраивала ему экзамен. И за каждый правильный ответ снимала с себя какую-то деталь одежды. Прикинь, ужас какой!
- А что потом? – Макс заинтересованно смотрел на Полину.
- Ну, а что потом…. Потом об этом узнали, ее арестовали. Когда она вышла из тюрьмы несколько лет назад, ему… ну… этому ее ученику было уже 25 лет, они купили домик где-то на острове, подальше от людских глаз, дают платные интервью, и на эти деньги живут.
- Вот видишь, она не побоялась открыть свои чувства, даже ценой собственной свободы. А ты…
- А что я?.. Подожди, я так понимаю, ты предпочел бы видеть меня за решеткой?
- А что? Так романтично…
- Что романтично – сидеть в тюрьме?
- Нет, ну вот представь. Когда ты выйдешь, мне уже будет 25 лет, мы поселимся на безлюдном острове и будем жить на гонорары от интервью…
- Какой добрый мальчик…Макаров, ты знаешь, у меня еще есть все шансы загреметь под фанфары. Ты не забывай, что тебе всего 17 лет, и ты все еще несовершеннолетний. Так что мне еще год жить в подвешенном состоянии и с узелком наготове…
- О-о-о! Так, может испробуем методику? Что ты там говорила про экзамен?
- Какую методику? – не поняла девушка.
- Ну эту… С раздеванием, со сниманием различных деталей одежды…
- Ма-ка-ров!!!!- Взревела Полина. – Как тебе не стыдно????!!!!!
- А почему мне должно быть стыдно? Стыдно должно быть тебе, ведь раздеваться будешь ты, а не я…
- Мааакс, ну ты что…. – Полина обильно залилась краской и опустила голову. Максим понял, что переборщил.
- Поль… ну… извини … прости… ну…. ты же знаешь, что я дурак… прости… - Он осыпал ее, ставшие пунцовыми, щеки короткими поцелуями. – Но ты сама виновата. Пристала ко мне со своим этим экзаменом…
- Так! - Полина резко встала. – Макаров ты меня разозлил! Я хотела сходить в душ, но теперь-то ты точно будешь сдавать экзамен! Так, суворовец Макаров, займите за партой надлежащее положение и начнем. И попробуйте только не сдать этот экзамен! Наказание будет суровое! Очень суровое!
- А какое?.. – спросил Макс с притворной заинтересованностью.
- Уеду – и адрес не оставлю!
Макс картинно упал перед ней на колени, сложил руки в молительном жесте, и театрально закричал:
- О, товарищ преподаватель, что угодно, только не это! Я вас прошу! Только не это!
- Да, нет, суворовец Макаров, именно это! Так что уж постарайтесь!..
- Товарищ преподаватель, а можно вопрос? А если я сдам этот экзамен, какое поощрение от учительницы меня ожидает?
- Макаров, ты опять?!
- Да я не о том! - Макс хитро захихикал. -Ну, могу я в случае удачной сдачи экзамена рассчитывать хотя бы на поцелуй?
- Суворовец Макаров, если вы успешно сдадите экзамен, то долгий страстный поцелуй я вам обещаю…
- Тогда стоит попотеть. – Макс радостно потер руки.
- Я думаю…
- Валить будете?..- вдруг спросил он.
- Что? - не поняла Полина.
- Ну… это анекдот такой, старый-старый. О преподавателе и студентах. Знаешь?
- Ну… может и знаю – их много. Какой именно?
- Когда преподаватель приходит на экзамен и говорит студентам: я задам вам три вопроса, кто ответит, получит «пять». Итак вопрос первый: какого цвета учебник? Все молчат. Вопрос второй: как зовут преподавателя. Все опять молчат.
- … а с задней парты голос: во, гад. валит! Да… Очень старый анекдот. Ну что ж, суворовец Макаров, я хотела обойтись только одним вопросом, но раз вы так любите анекдоты, пойдем по классической схеме – три вопроса на засыпку. Итак, какого цвета у вас был учебник этики на первом курсе?
- Ну, это просто! Я в него даже иногда заглядывал. Он был белого цвета с каким-то черно-белым рисунком посередине.
- Хорошо, суворовец Макаров, очень хорошо. Ладно, вопрос второй. Как звали на первом курсе вашего преподавателя этики и эстетики?
- Во, валит… - засмеялся Максим. – Но, товарищ преподаватель, я даже это знаю. Ее звали Полина Сергеевна …мммм… Макарова.
Полина удивленно приподняла бровь.
- Вы уверены?..
- Ну…может на первом курсе, конечно, у нее была другая фамилия, но, товарищ преподаватель, – он хитро посмотрел на нее, -кто это теперь вспомнит?
- Хорошо, я засчитаю вам этот ответ!
- Еще бы вы его не засчитали…
- Ну, и третий вопрос, суворовец Макаров. Это вопрос практический. Так сказать жизненная ситуация…
- Товарищ преподаватель, только я хочу предупредить, что я всех девушек целую.
- Каких девушек? – Полина недоуменно посмотрела на него.
- Ну. которых привожу в кафе. Вы же сейчас мне предложите ситуацию, что я привел в кафе любимую девушку и мои действия там. Так вот сначала я всех девушек целую. Это я на всякий случай предупреждаю…
- Ой, Макааааров, - разочаровано протянула Полина. – Как же вы примитивно мыслите. Думаете, я устроила это все, чтобы просто проверить вашу память и получить халявный поцелуй в щечку? Да, нет, дорогой, так легко вы не отделаетесь.Все намного серьезнее, чем вам кажется. Вам придется потрудиться и вспомнить, все, чему вас учила Полина Сергеевна… Макарова на первом курсе. Итак. Ситуация. – Полина выпрямилась, начала ходить вдоль стола, а когда заговорила, почему-то вдруг стала похожа на ту себя, какой она была три года назад, преподавая на первом курсе. Такая любимая, но в то же время такая чужая и недоступная. Максиму вдруг на миг показалось, что сейчас она резко скажет: «Суворовец Макаров, вас моя личная жизнь не касается!» Повернется и выйдет из класса. У Максима аж холодок пробежал по спине. А она меж тем продолжала. – Итак, вы - суворовец, заканчиваете Суворовское училище, собираетесь стать военным. У вас есть девушка – предположим, что девушка это я – вы ее любите, она любит вас. И вдруг в какой-то момент вы понимаете, что не хотите губить ее жизнь, не хотите, чтоб она моталась с вами по гарнизонам, по казармам, по общежитиям…
- Поль, ты что… - очень тихо произнес Максим, мгновенно вдруг ставший серьезным. Ему опять вспомнился их утренний разговор, который так хотелось забыть навсегда. Но она, казалось, его не слышала.
- … вы звоните ей и сообщаете, что вам не быть вместе, так как вы не хотите испортить ее жизнь. А она …приходит к вам на КПП, - Полина взяла со стола розы, которые сорвала на клумбе, и протянула их Максиму, - и, ничего не говоря, вручает вам три розы, и молча уходит. Ну, что суворовец Макаров, вы сразу ответите, что сказала вам девушка языком цветов или дать вам время на размышление?
Макс обалдело уставился на розы, которые ему дала Полина, поник еще больше, и не мог произнести ни слова.
- Ну, так что, - еще раз строго спросила она. – Ответите сразу?
- Поль, я не помню…
- Вот видите, суворовец, а я вам говорила, что нужно думать об учебе, а не о посторонних учительницах. Ну, что ж вспоминайте, я пошла… - Полина направилась к двери.
- Поль, ты куда?!
- Ну я же вам сказала, суворовец Макаров, если вы не сдадите экзамен, уеду и адреса не оставлю…
- Полина!!!!
Максим вскочил с дивана, подбежал к ней и схватил за руку. Полина вдруг заметила в его глазах такой неподдельный страх, такую настоящую тревогу, что невольно усмехнулась.
- Макс, ну ты что… Расслабься. Ну, куда денусь?.. Я в душ.
- В душ?...
- Ну да, в душ. Макс, ну я правда уже просто никакая. Мне хоть эти эскулапы и вкололи лошадиную дозу глюкозы и еще какой-то дряни, но я же не железная… Слишком уж тяжелый день выдался…- Она взяла полотенце и туалетные принадлежности и направилась к ванной. Возле двери остановилась и, снова сменив свой голос на «учительский», строго напутствовала. – А вы, суворовец Макаров, время не теряйте, покопайтесь у себя в голове, может еще что-то и вспомните!
Она скрылась за дверью. Макс сел на диван и задумался. Он понимал, что все это всего лишь игра, но почему-то безумно захотелось найти ответ на этот вопрос. Он напряг память. Язык цветов… Он, конечно, помнил, что они изучали его. Ведь именно тогда он и решил принести ей свой первый букет. Но думал он в это время точно не о предмете. Где уж тут «покопайся в своей голове». В чем копаться, если на первом курсе, как правильно она говорит, в это время мысли были только о «посторонней учительнице»… Его размышления прервала трель мобильника.
- Да, Сухой!
- Макс, я … тебя там не от чего не оторвал?
- Да нет…
- Я чё звоню. Мы ушли из ресторана, там делать уже нечего, все порасходились. Мы с девчонками решили пока по Набережной погулять. Короче, если ты пойдешь с нами встречать рассвет, ждем тебя через час у входа в Центральный парк. Так ты придешь?
- Приду. – ответил Максим и, помолчав немного, добавил. – Если экзамен сдам…
- Макар, ты чё с дуба рухнул?! Какой экзамен?
- Ну, как какой? На который вы меня отправили.
- Мы?! Тебя?!
- Но это же вы сказали Полине, что я побежал сдавать экзамен по этике…
- Макс, ну… мы это между собой прикалывались, ей мы не говорили.
- Значит нашлись добрые люди – передали.
- Да, весело у вас там. Ну ладно, Макар, в общем, ждем тебя…
- Сухой, подожди… Слушай, а ты что-нибудь помнишь из этики за первый курс? Ну, язык цветов…
- Зашибись! – Сухой оглушительно захохотал. – Макар, ты чё реально экзамен сдаешь?
- Ну что-то типа того…
- Вы что извращенцы? Вам что больше заняться нечем?
- Сухой, подожди, ну так ты что-нибудь помнишь из этики?
- Конечно… нет! Я это забыл еще три года назад.
- Слушай, Сухой, спроси, может кто-то из пацанов что-нибудь помнит.
- Знаешь , Макар, я тебе открою страшную тайну – в нашем взводе был только один человек, так страстно фанатеющий от этого предмета. И этот человек ты. Боюсь, остальные были в него не так влюблены…
- Сухой, ну что тебе жалко, ну спроси у пацанов. Может, Соболь помнит, он же все-таки с медалью закончил…
- Соболь, к твоему сведению, у нас вообще не учился на первом курсе.
- Но он в Москве учился. Программа-то везде одинаковая. Сухой, ну спроси! Что тебе жалко?
- Да не жалко…Ладно, сейчас.
Какое-то время в трубке слышался приглушенный голос Сухомлина, потом громкий смех ребят, затем какие-то реплики, смешки. Наконец Максим опять услышал голос Ильи.
- Макар, тебе повезло! Нашел я тебе еще одного камикадзе-недоучку, фаната этики с эстетикой. На, вещай!
- Алло, Макар!
- Степ, ты?
- Ну да!
- Степ, ну ты что-нибудь помнишь из этики за первый курс?
- Макар, а тебе зачем?
- Степ, ну раз спрашиваю, наверно надо. Слушай, ну помнишь, когда у нас еще была Полина, она рассказывала нам о языке цветов.
- Макс, ну, а ты это… ну у нее спроси…
- У кого?
- Ну… у Полины Сергеевны.
- Степ, если б я мог спросить у Полины Сергеевны, наверно бы я не спрашивал у тебя. – Макс начал раздражаться. – Ну, так ты помнишь?!
- Ну, кое-что помню. Лилии означают экстравагантность, неординарность. Полевые…
- Степ, мне не это нужно. Помнишь, она говорила, что количество цветов тоже имеет какое-то значение.
- А, ну да! Пять – я тебя люблю. Один – ты все, что у меня есть…
Максим замер. Но Степан молчал.
- Степ, а три? Что означают три цветка?
- Ой, Макар, а три я не помню…
- Степ, ну вспомни, пожалуйста, это очень важно! Степ, если ты вспомнишь, я вас завтра с Анжелкой в любое кафе поведу. Закажите, что хотите.
- Макс, ну я … это… правда не помню…
- Степ, вопрос жизни и смерти! Вспомни, я тебя умоляю!!!! Если ты вспомнишь, я вас не только в кафе, я вас с Анжелкой в ресторан поведу, в VIP-зал, да куда угодно, хоть на край света. Только вспомни!!!!
- А! Ну, правильно, Макар, точно!
- Что точно, Степ?
- Ну, ты сказал, на край света. Точно! Три цветка означают – хочу уехать за тобой на край света…
- Степ, это точно? – Максим боялся выдохнуть.
- Да точно!
- Сто процентов?
- Макс, двести! Абсолютно точно! Я теперь вспомнил!
- Степа, спасибо тебе! Ты не знаешь, что ты для меня сделал! Завтра встречаемся – куда скажешь, туда я вас с Анжелкой и поведу!
- Да ладно, Макс, не парься. Не надо нас никуда вести. Будь счастлив. И…ну это… Полине Сергеевне привет!
Максим нажал на кнопку отбоя и задумался. Значит, на край света…
«Я не хочу, чтоб ты губила себя…»
«Хочу уехать за тобой на край света»
«Меня на два года запрут в казармах. А ты что будешь делать?…»
«Хочу уехать за тобой на край света»
«А потом отправят служить к белым медведям, а ты что будешь на луну выть?…»
«Хочу уехать за тобой на край света»
Вот значит как… Он глубоко вздохнул и задумался.
- Макс, Максим! – услышал он из ванной приглушенный голос Полины.
- Да, Поль! – Максим подошел к дверям ванной.
- Максим, я забыла халат взять, принеси, пожалуйста!
- Поль, а где он?
- Макс, ну, догадайся с одного раза. В чемодане, конечно, я же его не разбирала. Посмотри, он где-то сверху должен быть. Такой зелененький, шелковый.
- Хорошо, сейчас.
Максим открыл чемодан. Вещи лежали ровной стопочкой. Боже мой, сколько раз за последние несколько недель он видел эту картину. Ему вдруг захотелось просто немедленно выбросить этот чемодан и не видеть его больше никогда. Он без труда нашел зеленый шелковый халат, но когда выдергивал его из вещей, из чемодана что-то выпало и упало на пол. «Ладно, потом подниму»- подумал Максим и, взяв халат, зашагал к ванной. Подойдя, он робко постучал в дверь.
- Максим, там открыто. Спасибо. Повесь, пожалуйста, на вешалку.
Максим зашел, повесил халат, и собрался было выходить, когда повернулся в ту сторону, где шумела вода. Полина мылась, и от Максима ее отделяла матовая белая шторка. Но за этой шторкой очень отчетливо просматривался силуэт ее фигуры. Макс остановился и замер, рассматривая ее. А когда она подняла руки вверх– видимо мыла волосы – ее точенная фигурка стала похожа на какой-то необыкновенный цветок. Максим стоял, и не мог отвести от нее глаз. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как перестала литься вода, и, немного погодя, Полина отдернула шторку. В своей первозданной красе, с капельками воды на упругом теле, она была похожа на богиню Афродиту, только что рожденную из пены морской. Она была прекрасна и совершенна… Максим сглотнул слюну, приоткрыл рот и неприлично уставился на нее, не в силах сдвинуться с места.
- Ма-ка-ров! – Полина обижено поджала губы и резко задернула шторку.
- Извини… - Максим поспешно ретировался из ванной, а когда закрыл дверь, припал к стене. Блаженная улыбка блуждала по его лицу, а перед глазами все еще была прекрасная Афродита, ее капельки-бусинки на упругом теле... Какая-то обжигающая страсть наполнила все существо парня. Никогда еще Максим не обладал этим телом, а сейчас ему вдруг захотелось этого, как никогда. Он пошел в комнату, сел на диван, но образ прекрасной Афродиты не покидал его. Вдруг Максим увидел, что на полу лежит какая-то маленькая книжка. «А, - сообразил он,- это наверно та, что выпала из чемодана». Он поднял ее и посмотрел. «Вероника Тушнова. Лирика» – значилось на обложке. Максим вспомнил, что Полина, когда еще преподавала у них на первом курсе, рассказывала, что это одна из ее самых любимых поэтесс. «Знаете, - говорила она, - она так пишет, что в двух-четырех строчках можно увидеть целую жизнь – такая гамма чувств и переживаний» Максим это запомнил, так как именно в этот день узнал, что она опять встречается с Яковом. Он в ближайшем увольнении перерыл всю родительскую библиотеку, и на следующем уроке прочел свое знаменитое «С нелюбимыми жить нельзя…». «Хотите, Полина Сергеевна в нескольких строчках гамму чувств и переживаний – так вот получите». Максим взял книжку в руки – на некоторых страницах были закладки. Он открыл одну наугад.
Я стучу в твое сердце – Отвори, отвори!
Разреши мне в глаза поглядеть твои,
Оттого, что забыла уже о весне,
Оттого, что давно не летала во сне,
Оттого, что давно молодой не была,
Оттого, что бессовестно врут зеркала… -
Я стучу в твое сердце: - Отвори, отвори!
Покажи мне меня, возврати, подари!
Максим открыл страничку на следующей закладке.
Меня ты видел солнечной и ясной,
С неудержимой нежностью в глазах,
И некрасивой видел, и прекрасной,
И в горестных, и в радостных слезах.
И удрученной видел, и смущенной –
Поникшей, постаревшей от тревог…
Ты только никогда неосвещенной меня не видел.
… И видать не мог.
Еще одна закладка.
Пускай лучше ты не впустишь меня,
Чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
Чем я тебе не поверю.
Пускай лучше я в тебе ошибусь,
Чем ты ошибешься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
Чем ты по моей вине.
Пока я жива, пока ты живой,
Последнего счастья во имя
Быть солнцем хочу над твоей головой.
Землей – под ногами твоими.
Максим задумался. О чем… вернее о ком думала она, когда читала эти строки и делала эти закладки. Он перевернул еще одну страницу.
Сколько же раз можно терять
Губы твои, русую прядь,
Ласку твою, душу твою…
Как от разлуки я устаю!
Максим поднял голову. А, действительно, «сколько можно терять», сколько можно бегать в разные стороны? Вот и сейчас он собрался идти встречать рассвет. Один. Без нее. А она останется в этой квартире. Одна. Без него. Нет! Никуда он не пойдет! Решено. «Сколько же раз?..» Хватит! Он опять углубился в чтение. Очнулся только тогда, когда что-то защекотало его шею где-то возле уха. Он поднял голову. Оказывается, он даже не заметил, как Полина вышла из ванной, подошла к нему и наклонилась. А щекотала его ее рыжая прядь волос.
- Интересно?..
- Очень!
- Слушай, Макс… Я вот пока мылась… ты знаешь, мне пришла в голову мысль. Вы ведь собрались идти встречать рассвет – там все ребята будут с девушками, и только ты один. Я так подумала…
- Полина, ты все правильно подумала. Эта же мысль только что пришла и ко мне в голову. Ты права – я никуда не пойду!
- Как это ты не пойдешь?
- Ну… Ты же сама только что сказала, что мне не надо идти туда …
- Неправда. Я сказала, что все ребята будут с девушками…
- Ну вот…
- …и ты тоже будешь с девушкой.
- Как? С какой?
- Макаров!.. Ну, вообще-то у меня был только один вариант…
- Полина, ты что собралась идти вместе со мной? Нет, ты что! - он вскочил с дивана, и стал возле нее. - Ты устала, вымучалась, тебе надо поспать, отдохнуть. Нет!
- Максим! – Полина положила руки ему на плечи. –Знаешь, для того, чтобы поспать, у меня еще столько ночей будет! А такая ночь, как сегодня, она одна единственная…Да и мы с тобой, я надеюсь, еще не раз побудем наедине – у нас впереди целая жизнь. А с кем-то из ребят ты, возможно, больше вообще никогда не увидишься.
- Поль, но ты же устала… Ты же сама сказала, что был тяжелый день…
- Максим, я приняла контрастный душ и чувствую себя замечательно. Сейчас выпью крепкий кофе и буду вообще, как огурчик.
- Но Поль…
- Максим, - Полина посмотрела ему в глаза. - Ты выбрал жизненный путь – стать офицером. А я выбрала свой путь – стать женой офицера. Я прекрасно осознаю, что нас ждет впереди – казармы, полигоны, учения… У тебя будет жизнь по приказу. А я хочу просто, что бы не случилось, быть всегда рядом с тобой. И идти за тобой туда, куда ты пойдешь, туда, куда ты скажешь…
Максим наклонился, взял три розы, сорванные Полиной, и поднес их к ее лицу.
- Даже на край света?..- он заглянул ей в глаза, а, казалось, прямо в душу.
- Что ж, пять… - тихо ответила она.
- Что?
- Я говорю, суворовец Макаров, что экзамен по этике вы сдали на «отлично», и заслуживаете долгого страстного поцелуя.
Полина приблизилась губами к его губам. Но Макс вдруг с силой и нежностью страстно притянул ее к себе.
- Макс, что ты де… - только и смогла выдохнуть она.
Три розы веером упали на пол. А через несколько мгновений на них неслышно опустился зеленый шелковый халатик…
Одна лишь ночь - безмолвная, немая
Навек благословила их любовь.
А он, ее все крепче обнимая,
Не мог придумать самых главных слов.
Не тех пустых – напыщенно-банальных,
Не пафосных, с оттенком лести, лжи…
А самых искренних – извечных, изначальных,
Которые приходят из души.
Он их нашел, слепил их как из глины.
Вложив немало в них душевных сил.
Он ей сказал: «Ты жизнь моя, Полина!»
Она ответила: «Ты - жизнь моя, Максим…»
Смотрела ночь на них без укоризны,
Забрав себе обиды и вину.
Безмолвно наблюдая, как две жизни
Тихонько превратились в жизнь одну.
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 10.12.2008, 21:51 | Сообщение # 6 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 6
Максим обувался в прихожей, а Полина, прислонившись к стене, с улыбкой и нежностью смотрела на него. Господи, как же она все-таки любит этого вихрастого, немного нагловатого, но такого искреннего пацана.
- Макс, но, может, я все-таки тоже пойду с тобой? – робко предложила она.
- Поль, но мы же уже все решили – ты устала, тебе надо отдохнуть. Да и тебе, наверно, не очень уютно будет в компании моих друзей – они ведь воспринимают тебя не как мою девушку, а как их учительницу. Я думаю, ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке. Но ты не переживай. Это же не долго. Солнце взойдет – и я уже дома.
- Я хочу, чтоб это было как можно быстрее… Я уже скучаю…
- Поль, ну это не ко мне – это к солнцу. Как говорится, как только, так и сразу. А ты ложись спать, не жди меня.
- Ну уж нет! Я сейчас приготовлю нам романтический завтрак, и буду ждать тебя, мы налопаемся, а потом завалимся и будем спать весь день! Такой вариант вас устраивает?
- Конечно! Тем более что о романтическом ужине я слышал много раз, а вот о романтическом завтраке… - он впился губами в ее губы. – Все любимая, я побежал!
Макс захлопнул дверь, а Полина все еще стояла и улыбалась. «Что же приготовить на завтрак?» Так, а продукты? А, стоп, вчера, когда помощник Петра Ивановича подвозил ее, он ведь сказал, что забил холодильник продуктами. Она подошла, открыла дверцу – точно, так и есть – как много всего! Что же приготовить? Потом, немного подумав, Полина достала какие-то упаковки, коробочки и начала увлеченно над ними колдовать. Ее оторвал от этого занятия звонок в дверь. «Наверно, Макс. Но что-то рано… И почему он звонит? А, наверно, забыл ключи, вернулся».
- Макс, я сейчас!
Полина подбежала и с улыбкой открыла дверь:
- Ты что-то за…
Но это был не Макс. За дверью стоял Глеб.
- Ну, привет, любимая!
- Что ты здесь делаешь? – строго спросила Полина.
- Ну, как же, пришел в гости к своей горячо любимой жене!
- Я тебе больше не жена, если ты помнишь. И очень сильно жалею, что вообще когда-то ею стала.
- Ну зачем так грубо, Полиночка. Ты мне будешь женой до тех пор, пока мы не уладим все формальности с кредитом, пока не подпишем все документы.
- Но я же уже все подписала!
- Ошибаешься. Не все. Осталась еще одна бумажечка, которую ты подпишешь сейчас же, если хочешь, чтоб я оставил тебя в покое.
- Какая еще бумажка, Глеб, сколько ты меня будешь мучить?
- Родная, ну разве я тебя мучил? Одна твоя подпись – и меня уже нет.
- Хорошо, давай, что там надо подписать, и убирайся.
Глеб открыл кейс и протянул Полине листок.
- Одна твоя подпись и все…
- Подожди, Глеб… но мы же договорились, что я это подпишу, когда ты отдашь мне залог за квартиру. Ну ты разве забыл? Мы же внесли первый взнос из денег, которые я выручила за продажу квартиры моей бабушки. Там ведь сумма довольна круглая. И ты сказал, что отдашь мне эти деньги, а потом я это подпишу.
- Дорогая моя, я так подумал… знаешь, часто при разводе мужья назначают свои женам денежное содержание. Ну вот, а в нашем случае инициатором развода была ты, так что будем считать, что эта сумма пойдет мне на содержание.
- Глеб, я не буду это подписывать! Мы же договорились!
- Хорошо, дорогая, не подписывай. Но если ты не подпишешь это сегодня, то уже завтра я подпишу другой документ, а уже послезавтра твоя мама пополнит дружные ряды российских бомжей.
- Глеб, какая же ты сволочь! Скажи, ты кроме денег, что-нибудь еще любишь?
- Конечно, Полина, еще я люблю тебя, и буду очень рад, если ты ко мне вернешься.
- Давай документ! – она быстро поставила свою подпись, вернула ему, и открыла дверь. – А теперь пошел вон! Надеюсь, я больше никогда тебя не увижу!
Но Глеб закрыл дверь. Его тон стал намного мягче и теплее.
- Полина, ну извини! Может я резко… Я не хотел тебя обидеть. Слушай, у вас там перила в подъезде какой-то гадостью намазали, солидолом что-ли. Посмотри, я испачкался весь, можно я застираю рубашку?
- Тебе тут не химчистка и не прачечная!!!! Я сказала – пошел вон!
- Но Полииина…. Я же не могу по городу в такой рубашке идти. Это две минуты. Ну, пожалуйста…
Полина открыла дверь в ванную.
- Две минуты? Хорошо! Время уже пошло! Напротив дверей в ванную – входная дверь. Я надеюсь, через две минуты ты прошествуешь из одной двери в другую! А я больше не хочу ни секунды тебя видеть!
Глеб начал расстегивать пуговицы. Полина развернулась и пошла на кухню. Через несколько мгновений Глеб окликнул ее:
- Полина, а где свет включается?
- Сейчас я включу, - ответила она недовольно, идя к ванной - там не видно выключатель, он за веш...
Она подошла к ванной и обомлела – Глеб стоял напротив нее… абсолютно голый. Она попятилась назад, но он схватил ее за руку.
- Куда же ты, любимая? Я думал, мы отпразднуем удачное завершение наших отношений романтической ночью любви.
- Глеб, отпусти меня!!! – Полина пыталась вырваться, и выдернула таки руку, но он мгновенно перехватил ее за халат.
- Да, нет, любимая, не отпущу. – Он держал ее очень крепко. Полина что есть силы рванулась, но Глеб ее не отпустил, зато халат только запахнутый и прихваченный наскоро пояском, сорвался с плеч и остался в его руках. Полина тоже оказалась без одежды.
Глеб с яростью кинул халат на пол, и снова с силой вцепился в ее руку.
- Глеб, ты сошел с ума! Отпусти меня!!!!
В это время в замке повернулся ключ. Дверь распахнулась, и в нее просунулся огромный букет роз. Из-за цветов она услышала голос:
- Полиииина, ты где? Я так подумал - зачем мне этот рассвет. Я решил устроить тебе сюрприз! И даже не я один!
Из-за букета появилась сияющая физиономия Макса. Но по мере того, как он осмысливал увиденное, лицо его вытягивалось и меняло выражение до неузнаваемости.
- Ппполина, это что…
- Макс, ну проходи уже. Что ты застрял в дверях? – услышала девушка голос Ларисы Сергеевны. Максим немного отошел, и вслед за ним в квартиру вошли его родители. Сначала тоже с улыбками, которые тут же сменились недоумением, отвращением и ужасом.
Максим, не выпуская букет из рук, сполз по стенке и сел на пол. По его щекам потекли слезы. Глеб быстро ретировался в ванную, и, через несколько мгновений, выйдя уже совсем одетым, выскочил за дверь и быстро исчез.
- Макс, ты и теперь будешь утверждать, что она тебя любит? – как всегда сдержанно и несколько холодно прокомментировал ситуацию Петр Иванович. – А я ведь тебя предупреждал, что все именно так и закончится…
Полина стояла перед ними обнаженная, кое-как закрываясь руками, слезы текли по ее щекам.
- Максим, Петр Иванович, вы все… не так… поняли. Я сейчас все объясню.
- Ты своим видом уже все объяснила! – Лариса Сергеевна грозно сверкнула глазами. –Оденься сначала, бесстыдница, а потом объясняй. Я же говорила тебе Макс, что она дрянь. Дрянь, каких еще надо поискать!
- Да пошли вы все!!!! – Максим наконец выпустил из рук цветы, и они рассыпались по прихожей. Он вскочил и выбежал из квартиры.
- Макс, подожди! Подожди! Не уходи! Я сейчас все объясню!
Полина, на ходу срывая с вешалки плащ и одеваясь, выскочила из квартиры вслед за ним. Она бежала быстро, но только видела, как впереди еще быстрее мелькала его белая рубашка. Полина выскочила на улицу, Максим был уже далеко от нее.
- Максим, вернись! Макс! Ты все не так понял! Максим! Максиииииим!
Но он убегал все дальше и дальше. Полина набрала воздуха в грудь и крикнула, что есть мочи:
- Маааааааааааааакс!
Но тут она вдруг споткнулась о какую-то корягу, и ничком рухнула на землю, больно ударившись лицом об асфальт. Слезы, кровь и дорожная пыль смешались воедино. Тело пронзила острая боль. Полина закрыла глаза – ей было уже все равно… Жить больше не за чем, и главное – не для кого. Жизнь просто остановилась.
- Полина, что с тобой? Поль, что случилось? Что с тобой, любимая? Я здесь… – услышала она совсем рядом голос Максима - теплый, участливый и немного тревожный. Он гладил рукой ее волосы и плечи. «Маааакс?..Неужели он вернулся?!»
Она открыла глаза. Рядом, действительно, был Максим.
- Макс, ты вернулся?!
- Откуда вернулся? Поль, я никуда не уходил. Да что с тобой? ! Ты так кричала во сне… Я даже испугался! Что…страшный сон приснился?
- С-сон?
Полина начала приходить в себя. Она огляделась и увидела, что находится в комнате, освещенной неярким светом, лежит на кровати, а Максим находится рядом и гладит рукой ее волосы и плечи.
- Поль, да что случилось? Ты вся дрожишь…
- Господи, сон…. – она кинулась Максиму на шею и что есть силы прижалась к нему, - сон…
- Полин, успокойся. Да, это был просто страшный сон. Может тебе принести водички?
- Нет, Макс, ничего не надо… – она вдруг пристально глянула в его глаза. – Макс, скажи, ты мне веришь?!
- Конечно, верю. О чем ты?
- Макс, я тебе никогда не изменю! Слышишь, ни-ког-да!!!! Ты мне веришь? Скажи, веришь?!
Она трясла его за плечи.
- Полина, да что с тобой? Конечно, я тебе верю!
- Макс, верь мне! Пожалуйста! Мне это так нужно! Пожалуйста. Всегда мне верь!!!! Я никогда не смогу изменить тебе! Я тебя так люблю! – она заплакала на его плече, потом, немного придя в себя, посмотрела на часы:
- Макс!!!! Мы уснули и проспали! Мы же опаздали!!!! Нас же ждут твои друзья!
- Полина… ты уверена, что нам… нужно куда-то идти?... Во всяком случае тебе… Может я… все-таки один пойду?
- Нет!!! – Полина выкрикнула это с каким-то ужасом и тревогой. – Нет, Макс, мы больше не будем ходить врозь. Только вместе!!!! Быстро одевайся! Я пока вызову такси! Сколько у вас там в училище было времени на одевание – 45 секунд? Придется и мне стать суворовцем! Я думаю, мы успеем!
* * *
- Блин, ну сколько его можно ждать?! – Трофим кинул на асфальт уже третий за последние 15 минут окурок. – Может он вообще не придет? Блин, разобрался бы, что ему нужно больше – Этикетка или мы… А то стоим тут, как бараны…
- А может он… это… ну опять пропал? – тихо уточнил Перепечко.
- Боцман, хоть ты молчи! – огрызнулся Трофим.
- Трофим, да ладно, если бы он не смог, он бы позвонил, - Сухой пытался смягчить ситуацию.
- Ага, ты думаешь, ему до этого, ты думаешь, он вообще помнит, что мы его тут ждем? Вот что он там делает?
- Ну, час назад экзамен сдавал, - полушутя-полусерьезно напомнил Соболев. – Сухой, ну может ты, правда, позвонишь ему. А то вон уже небо сереет. Мы пока его тут будем ждать, нам придется встречать уже не рассвет, а закат…
- Ладно, сейчас… -Сухомлин нехотя достал мобильник и уже искал в адресной книге номер Макарова, когда Трофимов положил руку на его телефон.
- Все, Сухой, отбой. По ходу, вон он, кажется, приехал. – И кивнул на такси, которое остановилось через дорогу. Из него действительно выскочил Максим, но не пошел сразу к ребятам, а оббежал машину, открыл дверцу и подал кому-то руку.
- Ба… Да он не один. Полина, свет, Сергеевна, тоже с ними-с., - прокомментировал, присвистнув, Сухомлин
- Зашибись встретили рассвет!
- Трофим, ты чего?
- Чего-чего? На фига он ее приволок с собой?
- Саша, ты что? – Катя в упор посмотрела на него. – А так поняла … это же его… девушка…
- Ага, девушка! Для кого девушка, а для кого и училка. Всю жизнь мечтал встретить рассвет с Этикеткой. Сейчас начнется – это не скажи, то не подумай, это неэтично, то несимпатично…
- Так, ребята, давайте прекратим эти разговоры, - Оля вышла вперед. – Саша, ты даже не понимаешь, что ты говоришь. Да, она вас учила, но когда это было? Сейчас – она девушка вашего друга, он выбрал себе такую, и с этим надо считаться. Трофим, ты думаешь, ей было легко принять решение идти в компанию друзей Максима. Ты думаешь, ей легко общаться со своими учениками? Тем более, мы все одного возраста, давно дружим, а она одна старше нас. Так что, ребята, давайте ее поддержим, тем более, она и так сегодня напереживалась.
- Да… - поддержал Перепечко. – Полина Сергеевна – она… ну….это… она хорошая. Добрая…
В это время Максим и Полина подошли к ним. Девушка не успела накраситься, и поэтому выглядела немного необычно – глаза казались немного припухшими, а щеки слегка бледными, ее лицо напоминало холст, на который художник нанес только первые штрихи картины. Но почему-то именно с таким лицом она была ближе своим бывшим ученикам, и была какой-то уютной и домашней.
- Всем привет! Извините, что опоздали! Экзамен немного затянулся… - Макс был весел, как никогда. – Ну что, в путь!
- Здравствуйте, ребята! Или доброе утро…
- Здравствуйте, Полина Сергеевна…
- Илья… Ребята… - Полина немного смутилась, замолчала, раздумывая, но потом взяла себя в руки и продолжила. – Давайте договоримся, что вашей учительницы Полины Сергеевны Ольховской больше не существует. Есть девушка вашего друга – просто Полина…
- …Макарова! – добавил все такой же сияющий Макс.
- Максииим… - Полина покачала головой, как качают родители, укоряя непослушных детей. - Так что давайте снимем барьеры в общении, и будем просто весело проводить время – встречать рассвет…
- А я это… я … не могу! – Перепечко остановился и посмотрел на Полину.
- Боцман, что ты не можешь? Встречать рассвет? Или не можешь поверить, что и сегодня солнце обязательно взойдет?.. – Максим веселился от души.
- Нет, я это… Я никогда не смогу назвать вас по имени. Вы же … мой Учитель! – последнее слово Степан произнес с каким-то особым трепетом, торжественно и возвышенно.
Ребята засмеялись.
- Степан, я очень ценю твою тактичность… Спасибо тебе. - Полина улыбнулась. – В общем, ребята, называйте, как хотите, лишь бы у нас в общении не было лишних барьеров. Ну что, пошли?…Как говорила БМП – вперед на мины!
Повисла секундная пауза, ребята переглянулись, а потом дружно грохнули. Экзамен на вхождение в суворовское братство, Полина, похоже, успешно выдержала.
- Э, народ, так а куда мы все-таки приземлимся?..
- Трофим, не тормози. Решили же –сядем прямо над речкой на траву, мы вот с Олькой одеялами запаслись – там та-акой вид открывается. Ладно, давайте быстрее, а то вон уже оно скоро вылезет…
* * *
- …ну вот, а ученые доказали, что практически у каждой планеты есть эти кольца. Но только они не такие ярко выраженные и менее заметные. Так что, мы привыкли, что только Сатурн рисуют с кольцом, а, оказывается с кольцами нужно рисовать каждую вторую планету.
- Ой, Полина, - Анжела восхищенно смотрела на нее. – Ты так интересно рассказываешь! Какая ты умная!
- Да, у Полины Сергеевны всегда на уроках было, знаешь как интересно, - поддержал ее Степан.
- Угу, - пробурчал Трофим, - если б у нас кое-кто не был еще умнее, так Полина Сергеевна преподавала бы у нас до конца третьего курса.
- Трофим ты что?! – Сухомлин толкнул его локтем в бок. – Забей!
- А чего это я должен забивать? Я чё не правду говорю? Макар теперь с ней будет всю жизнь общаться, а для нас зажал лишних два года. Подсунули эту, блин, Сороку-белобоку, чуть тройбан за год мне не влепила.
- Саша, мне очень приятно, что ты так отзываешься о моих уроках, - Полина взяла его за руку. – Но какая наша жизнь? Я, думаю, теперь-то мы наобщаемся вдоволь. Ты, кстати, куда собрался поступать?
- В Москву. Ну, в общевойсковое.
- Тем более! И Максим туда же, – она улыбнулась. – А…может мне тоже пойти туда работать – тогда вообще восполним все пробелы общения - будем общаться на уроках, на дополнительных занятиях, экзамены сдавать…
Максим растянулся в улыбке и что-то шепнул ей на ухо.
- Ма-ка-ров! – Полина отвесила ему смачный подзатыльник.
Ребята кружком сидели у реки. Небо уже начинало светлеть.
Внезапно Сухомлин вскочил.
- Э, мужики, есть разговор! Срочный! Давайте отойдем!
- Сухой, ну что опять? – Трофим недовольно встал.
- Идите сюда, говорю!
Пятеро друзей отошли в сторону.
- Слушайте, у меня появилась идея! Я вспомнил, что на радио «Мелодия» есть круглосуточная служба поздравлений. Там хоть среди ночи звонишь и можешь кого угодно поздравить.
- Ну и кого мы будем поздравлять? Себя с выпуском?
- Трофим, подожди, - у Сухомлина горели глаза. – Слушайте, я подумал, а давайте поздравим наших девчонок, передадим им песню… Ну, правда, они же почти все бросают учебу, работу, жизнь меняют, и, как жены декабристов, за нами вслед едут. Я думаю, они заслужили. Ну, вы как? – Илья наконец выдохнул.
- Классная идея! – поддержал Макаров.
- Подожди, какое ты сказал радио? «Мелодия»?! – Трофим скривился. – Да там отстойные песни, там эти Пугачева, Киркоров, Басков – лабуда всякая… Мы чё такие песни девчонкам будем крутить?
- Трофим, а у нас есть выбор? - Соболь посмотрел на него. – Я так понимаю, это единственное радио, где можно ночью заказать поздравлялку. Идея мне очень нравится… А песни… Да какая нам вообще разница, что они там поставят. Нам ведь самое главное, девчонкам добрые слова сказать, а там пусть хоть Кобзона крутят.
- А моя мама это… ну… любит Кобзона.
- Вот видишь, Трофим, - Сухой захохотал. – И нам будет хорошо, и Степыной маме. Боцман, ты ж только позвони ей, предупреди, чтоб слушала.
- Ага! – Степа уже полез было за телефоном, как вдруг остановился. – Подождите, так она же это… ну… спит, наверно.
Ответом ему был громкий смех.
- Придурки…
- Ну так что, решили? – Сухомлин окинул взглядом друзей. – Хотя подождите, а как же мы послушаем? У меня радио только на наушники звук дает…
- И у меня…
- Да, зашибись, поздравили девчонок.
- Да, ладно, парни не парьтесь, все будет чики-пуки, - Максим был всееще в приподнятом настроении. – У меня радио на телефоне можно на всю громкость включить.
- Класс! Короче, Макар, я звоню, заказываю, а ты включаешь. Договорились?.. Боцман, что ты топчешься?
- Да я это… в туалет хочу!
- Ну так иди!
- Ну мы же это… договариваемся.
- Боцман, мы уже договорились, иди , а то потечет, - Соболев похлопал его по плечу.
- Не, я это… по-большому.
- Ну так тем более иди, - Трофимов толкнул его в спину. – А то если по-большому потечет, нам придется менять место дислокации…
И опять раздался громкий смех.
- Придурки… - в который раз повторил Степан и быстро засеменил по тропинке.
- Ну так что, все решили – ты, Сухой звонишь, а я включаю. Только ты там… ну… скажи какие-нибудь такие душевные слова…
- Не боись, Макар, душевнее не придумаешь!
В это время к ребятам подбежала Анжела.
- Мальчики, вы меня извините, я понимаю, что у вас серьезный мужской разговор, но мне очень нужно с вами посоветоваться. Я увидела, что Степка отошел, вот я и хочу, пока его нет, спросить.
- Ну, спрашивай…
- Понимаете, у Степки скоро, ну это… в августе День рождения…
- Ни фига себе скоро – через два месяца! – Трофим аж присвистнул.
- Ну, я так подумала, что мы, может, больше с вами не увидимся… Так вот, а я не выбрала ему подарок. Ему же 17 лет, хочется что-то такое важное, нужное подарить, а я не знаю, что… Я у девчонок спрашивала. Они все разное говорят, но… мне кажется, что ему это все не подойдет. А Полина посоветовала мне к вам обратиться, сказала, что вы – его друзья и точно знаете, чем он интересуется, что любит...
- Анжел, если ты точно хочешь подарить то, что он любит, подари ему 10 килограмм конфет – он это знаешь, как любит?
- Трофим, а на фига Боцману 10 килограмм конфет?
- А для того, Сухой, чтоб смеху было до фига. – Ну или, как вариант - 20 килограмм печенья…
- Мальчики, ну я же серьезно… Ну что ему такое можно подарить, чтоб он был рад? Ну. вы же его знаете, вы же с ним столько лет вместе были. А я даже не представляю, что дарят парням на 17 лет. Вот, кстати, что вам дарили ваши девушки на День рождения?
- Анжел, ну, то, что дарили нам, Боцману вряд ли подойдет. Вот мне Олька подарила новые версии двух компьютерных игр. Но, я думаю, Степану это вряд ли надо.
- Ну, да… Компьютера у него нет.
- А мне Света подарила большую книгу афоризмов и мудрости великих людей всех веков и народов. По-моему, это Печке тоже не нужно.
- Да, он, вроде такое не любит читать. Саша, а тебе что Катя подарила на день рождения?
- Ну, с Катькой у нас не было еще ни одного совместного бездника, а остальные девчонки кто что дарил – кто блокнот, кто дезик, кто брелок – в общем лабуду всякую. Я не советую, тебе, Анжела, такое Боцману дарить. Хотя одна подарила мне сидишник.
- Ой, так может я ему тоже сидишник подарю? Мне родители денег дадут! Хотя… нет… Он же будет в военном учиться, а там наверно не разрешают, заберут еще. – Анжела сконфузилась. – Максим, а тебе что твоя девушка подарила на день рождения?
Трофим, Соболь и Сухой переглянулись и уставились на Макса, но он, не секунды не размышляя, спокойно ответил :
- Ручку.
- Какую ручку? – Анжела засмеялась.
- Анжел, ну, конечно, не такую, какая продается во всех киосках за три копейки. Такую – красивую, стильную, с позолоченным пером, в подарочной упаковке…
- Точно! Макс, точно! Я подарю ему ручку! В училище же ручку можно держать, никто не заберет! А он будет писать ей и вспоминать обо мне. Точно! Спасибо, Максим! Ладно, извините, мальчики, что оторвала вас от разговора. Но зато теперь я точно знаю, что подарить!
Анжела побежала назад.
- Как мало человеку для счастья надо, - засмеялся Максим. – Ну что, мужики, мы все решили? Заседание окончено?
- Макс, ппподожди, - Сухой опять переглянулся с ребятами и посмотрел на Максима. – Скажи… а… эту ручку тебе… Полина подарила?
- Ну да.
- На этот бездник?
- Так, парни, - лицо Максима вдруг стало серьезным и суровым. – Я, конечно, понимаю, что всем вам хочется думать, что мы с Полиной тайно встречались все эти три года, а я все это время умело шифровался. Но поверьте мне – это далеко не так. Мы с Полиной вместе совсем недавно. И путь к тому, что вы видите сейчас был совсем не таким легким и радужным, как кажется на первый взгляд. Вы не представляете, сколько всего пришлось пережить и мне, и… особенно ей, чтобы доказать всем свое право на любовь. Поэтому, ребята, давайте закроем эту тему и больше не будем к ней возвращаться. Все!
Максим начал отходить, но Трофим взял его за руку и потянул назад:
- Подожди, мы не об этом… Скажи, а … она тебе только ручку подарила и все?
Три пары глаз уставились на него.
- Ну да. Только ручку. А что? – Максим не понимал.
- И больше ничего? – Соболь выжидательно посмотрел на него.
- Ничего. А что она еще должна была мне подарить – звезду с неба, Млечный путь, кольца Сатурна?..
- Ну, кольца Сатурна она, может и не дарила… - Трофим посмотрел на друзей, – а вот, говорят, что она тебе подарила другие кольца.
- Какие другие? Парни, вы что-то темните, я ничего не пойму.
- Ну, вроде как обручальные, - уточнил Сухомлин.
- Что-о-о? – Максим сначала и вправду изумился, но, мгновенно сообразив откуда ноги растут, тут же сориентировался. – Парни, вы чё, перепили? Какие обручальные кольца? Вы о чем вообще?
- Ну, говорят, что Полина тебе на бездник подарила обручальные кольца, - еще раз уточнил Сухой.
- Она? Мне?! А на фига?
- Ну… откуда мы знаем на фига, - Трофим посмотрел на Макса и тихо добавил, - может она предлагала тебе жениться не ней…
- Она мне??!! Парни, вы чё больные на всю голову. В нашей стране, по-моему, всегда мужчина женщине делал предложение. Или я что-то путаю?
- Ну, может не предложила жениться, а намекнула, чтоб ты женился на ней, - предположил Сухомлин.
- Так, ребята, наш разговор, по-моему, становится не интересным и малопонятным для меня. Я не знаю сколько спирного вы сегодня выпили, но отлично понимаю одно – вам троим желательно больше не наливать… Все! Закрыли тему.
- Но, Макар…
- Пацаны, меня ждет любимая, извините. Кстати, вас тоже. Так что пойдемте лучше к девчонкам. Вон и Боцман возвращается.
Они встали и подошли к одеялу, на котором сидели и что-то взахлеб осуждали девушки.
- Так, народ, а ну расползайтесь по своим норам. Мы для чего у Олькиной мамы школьный лагерь на пять одеял ограбили, чтоб вы тут на нашем все тусовались? Так - все встали и разошлись по своим квартирам, - Сухой махнул рукой на четыре одеяла, разложенные на траве поодаль. – Встреча рассвета, знаете ли, дело интимно-семейное…
- Пошли, - Максим протянул Полине руку, - а то хозяева сердятся…
Они сели на одеяло, Макс обнял Полину за плечи.
- Ну что, насекретничались? – спросила Полина. - О чем говорили?
- Обсуждали обряд.
- Какой обряд?
- Ну, посвещения наших девушек в будущие жены офицеров. Ты разве не знала, что есть такой обряд.
- Нет… А что за обряд?
- Ну как же. На рассвете мы раздеваем наших девушек и бросаем в реку, какая приплывет назад – будет женой офицера, а какая нет – значит – не судьба…
- Макаров! – Полина легко стукнула его ладонью по коленке. – Я никак к твоим шуткам не привыкну. Максим, ну я же серьезно…
- А серьезно… - Максим неожиданно вдруг, действительно, стал очень сосредоточенным и каким-то напряженным. – Полина… скажи, а ты всегда веришь тому, что видишь своими глазами и тому, что слышишь своими ушами?
- Ну, до сегодняшнего дня верила! – засмеялась девушка, но осеклась, натолкнувшись на все тот же напряженный взгляд Максима. – А… что… есть варианты?
- Знаешь, Полина, я до сегодняшнего дня тоже верил всему, что вижу и слышу, а теперь уже очень сильно стал в этом сомневаться…
- В смысле?
- Знаешь, что только что спросили у меня пацаны?
- Что?
- А правда ли, что ты подарила мне на День рождения обручальные кольца и предлагала мне жениться на тебе.
- Что-о-о-о??!! – на этот раз уже удивилась Полина. – Откуда такая бредовая информация?
- Да откуда информация, как раз не вопрос. Я думаю, что это твой лучший друг Перепечко, когда ты через него передавала мне якобы подарок, не удержался и посмотрел, что там. Ну, записку он, наверно, не читал, иначе бы все стало ясно, а вот в коробочку, думаю, заглянул. И они с пацанами сделали свои выводы.
- Да…А я же просила его…
- Да, ладно, не в этом дело. Я знаешь, что подумал… А всегда ли мы видим то, что на самом деле есть, или видим то, что хотели бы увидеть. Вот смотри. Эта треклятая коробочка. Ты ее увидела, поняла, что это ваши с Глебом, я ее увидел, понял, что Глеб дарит тебе колечко, а пацаны увидели, поняли, что ты хочешь меня на себе женить. Понимаешь, а видели ведь все одно и то же. Ты, кстати, тоже,очень умная женщина – передала мне эти кольца в училище. А прикинь, если б у нас в тот день была проверка тумбочек, и их нашел бы Василюк, или, еще лучше – Ротмистров – он бы какую-нибудь свою версию наваял…Или взять события последних недель – ты пошла в ресторан с Глебом на прощальный ужин, потому что без этого он не давал тебе развод, а я, заметь - своими глазами, увидел, что ты просто пошла с ним в ресторан и он подарил тебе кольцо. Мне Олеся поведала, будто ты ей сказала, что я тебе по барабану, и что – я ведь поверил ей. И вот знаешь, о чем я подумал – в жизни не все обстоит так, как мы иногда думаем об этих вещах. Поэтому я хочу тебе предложить - что бы не случилось в жизни, что бы мы с тобой не увидели перед собой, даже кого-то из нас в объятиях другого человека, давай просто вспомним этот разговор. И как бы в тот момент не хотелось закричать, ударить, убежать, давай просто остановимся на несколько мгновений и дадим человеку возможность элементарно что-то объяснить. И только потом уже будем принимать решение.
- Макс, ты хочешь сказать, что кто-то из нас может оказаться в объятиях другого…
- Полина, я хочу сказать, что наша жизнь не будет такой мармеладно-шоколадной, как этой ночью, уже завтра мы с тобой окунемся в мир зависти, лжи, интриг, которые будут нас подстерегать на каждом шагу. Я хочу, чтоб мы просто научились безоговорочно доверять друг другу. Вот представь себе - тебе кто-то передаст фотографии, на которых я буду изображен в неглиже с такой же обнаженной девицей.
Глаза Полины беспокойно забегали по лицу Максима.
- Скажи, что ты подумаешь в первую очередь? Понятно, что. Вот сейчас этих фотографий нет и быть не может априори, а я уже вижу, как ты нервничаешь. А представь себе, что это будет на самом деле. Так вот – ты подумаешь то, что должна подумать. А на поверку окажется, что кто-то хотел насолить мне, вывести из игры, может даже элементарно поссорить нас, и опоил меня чем-то, а потом сонного уложил с этой девицей, или что это вообще элементарный фотомонтаж. Вот о чем я говорю. И я очень не хочу, чтобы ты, увидев эти фото, собрала вещи и уехала, или что-то сделала с собой. Я хочу, чтоб ты просто дождалась меня и попросила объяснить. Вот и все. Знаешь, я вот сейчас вроде бы говорю это все тебе, а на самом деле, в большей степени - себе. Мы с тобой вместе всего ничего, но сколько раз уже успели поссориться из-за моего взрывного характера, из-за моей глупой ревности. Понимаешь, ревность – хорошая штука, она – барометр любви. Но, знаешь, сколько эта хорошая штука разрушила любящих пар? Как выясняется, то, что есть на самом деле и то, что видим мы все – абсолютно разные вещи. То, что мы видим – это факт, а то, как оцениваем – это наше восприятие этого факта. Я все думаю об этой коробочке с кольцами. Понимаешь – у каждого, кто ее увидел, появилась своя версия, своя правда. Для тебя это твоя прошлая жизнь с Глебом, для меня – твоя измена, для пацанов – твое желание женить меня на себе, а какая была бы правда у Ротмистрова, найди он эту коробочку, я даже боюсь предположить. А ведь коробочка одна и та же. Она была такая же, когда стояла на столе в ресторане, когда я ее увидел, она такая же лежала в пакете, который передал Боцман, и она такая же лежала в моей тумбочке. Она не изменилась. А сколько версий настроили вокруг нее. Поэтому, Полина, давай договоримся, когда в нашей жизни будут возникать такие вот неоднозначные, двусмысленные ситуации, давай дадим друг другу возможность просто элементарно что-то объяснить.
- Мааааакс…Полина была восхищена и поражена. – Макс, ты такой юный и такой мудрый. Знаешь, ты прав. Мне тоже очень не хочется, чтоб ты, увидев меня рядом с обнаженным мужчиной, просто выбежал из квартиры, не узнав в чем дело…Знаешь, мне сегодня сон приснился, ну… помнишь, когда я кричала, а ты меня разбудил. – Она рассказала ему свое недавнее ведение. – …так вот, прикинь, я лежу на асфальте вся в крови, у меня все болит, но меня не интересует физическая боль. Понимаешь, я четко осознаю, что ни в чем, абсолютно ни в чем не виновата, а ты даже не захотел меня выслушать…
- Ну, теперь ты понимаешь, о чем я говорю…
- Максим, я просто поражена. Какой ты у меня…Но знаешь, у меня есть еще одно встречное предложение. Давай строить свою жизнь так, чтоб все-таки у нас было как можно меньше таких вот двусмысленных ситуаций. А то знаешь, - она улыбнулась, - все-таки не очень хочется видеть тебя на фото с обнаженной девицей…
Небо уже совсем посветлело, и сквозь тучи пробивались первые лучи восходящего солнца. Они уже играли на волнах, весело бегали по лицам ребят.
- Маааакс! – раздался голос Сухомлина. Максим посмотрел на друга, тот уже говорил по телефону и щелкнул ему в воздухе двумя пальцами. Макс кивнул и достал телефон.
- Максим, кому ты собрался звонить в такую рань? – удивилась Полина.
- Да, в газету…
- В какую газету?
- Ну, в «Вечерку», там как раз идет верстка.
- А зачем? – удивилась Полина.
- Попрошу, чтоб на первой полосе завтра все-таки не ставили мое фото с обнаженной девушкой. Скажу, что моя невеста ревнует.
- Ма-ка-ров!!!! Я тебя когда-нибудь убью за твои шутки!
Максим уже переключил телефон на радиоволну, и из него полилась громкая музыка. Потом музыка постепенно начала стихать и они услышали голос ди-джея.
- Всем-всем-всем, кто нас слушает, еще раз доброй ночи и доброго утра! Очень приятно, что не все спят, а слушают наше радио. Следующее музыкальное поздравление особенное. Выпускники суворовского училища этого года Илья Сухомлин, Максим Макаров, Александр Трофимов, Степан Перепечко и Кирилл Соболев посвящают следующую песню своим девушкам – Ольге, Полине, Кате, Анжеле и Светлане – верным, преданным и самым любимым! Песня «Я вернусь» в исполнении Софии Ротару звучит для вас!
«Ты отпустил меня, сказал – так надо,
И проводил меня холодным взглядом…
Ты отпустил меня, а сам страдаешь,
И на закате дня опять мечтаешь,
Что я вернусь, к тебе вернусь…
Ты отпустил меня, пускай невольно,
Но стало горько мне и стало больно.
Ты отпустил меня, но я прощаю!
Ведь я нужна тебе, нужна, я знаю –
И я вернусь, к тебе вернусь…»
Полине вдруг так захотелось обнять Максима и крепко поцеловать. Но ее сковывало, что рядом были ее ученики, пусть бывшие, но все равно… Но вдруг она увидела, что Илья целуется с Олей, Кирилл стиснул в объятиях Свету, а Саша обнял Катю. Даже Степан прильнул к Анжеле и целовал ее как-то неумело и очень смешно. Полина закрыла глаза и прижалась губами к губам Максима…
Оранжевый шар медленно, но уверенно выползал из-за горизонта, окрашивая действительность совсем в другие цвета. Казалось, все вокруг менялось. Начинался новый день. А прошлый, который, как теперь казалось Полине, начался вообще когда-то в минувшем столетии, наконец уходил в историю, в память, в воспоминание. Воздух был напоен музыкой, летней прохладой, молодостью и любовью… Но… Максим вдруг подумал, что чего-то не хватает. Чего-то очень важного. И понял он это не сейчас, а несколько минут назад, когда по радио читали поздравление. Какая-то мысль на мгновение залетела в его сознание, кольнула, но, не успев зацепиться, покинула его. Все так же, продолжая целовать Полину, Максим вернулся мысленно на несколько мгновений назад. Так, ведущий сказал выпускники… ну это понятно… поздравить девушек… тоже ясно… верных, преданных… верных, преданных… верных, преданных. Точно, вот здесь и пришла эта мысль. А раньше Сухомлин сказал, что они, как жены декабристов… Вот же, где-то здесь… А еще раньше… Точно!
- Полина, я сейчас, - Максим отстранил от себя ее лицо и вскочил. – Сейчас я приду!
- Максим, ты куда?! Маааакс…. – Полина только всплеснула руками и громко выдохнула.
А ребята все продолжали целоваться. Первым от Анжелы оторвался Степан, и, оглянувшись вокруг, громко вскрикнул:
- Э, народ, а где Макар?!
Объятья тут же расцепились и все посмотрели на то место, где несколько мгновений назад сидели Максим и Полина. Девушка была одна.
- Он что, опять … п-пропал ? – от волнения Степан начал даже заикаться.
- Зашибись… - коротко прокомментировал Сухой.
- Да не… Не пропал, вон он, - радостно закричал Трофим, указав на заросли, из-за которых показался Максим, - и, как всегда, в своем репертуаре…
Максим подбежал к Полине и с разбегу чмокнул ее в щечку. В его руках была… роза.
- Макс, ну зачем опять?… Макаров, если нам предъявят счет за все сорванные этой ночью на клумбах города цветы, я думаю, мы с тобой до пенсии не рассчитаемся. Ну, зачем ты принес этот цветок?..
- Поля, это не простой цветок…
- А какой – золотой?
- Ну типа того. Вообще-то, это мой ответ тебе.
- Какой ответ?
- Ну как же. Ты же на языке цветов час назад сказала мне, что готова за мной на край света. А я, заметь, опять же на языке цветов, отвечаю тебе, что…- он поднес розу к ее лицу. В глазах Полины появились слезы.
- Ты тоже… - тихо сказала она.
- Что – тоже?
- Ты тоже – все, что у меня есть… - она обняла его. – Макс, спасибо тебе за все – за любовь, за преданность, за все твои настоящие мужские поступки, за твою недетскую мудрость, за то, что пробудил во мне женщину, за то, что научил жить чувствами и эмоциями, а не холодным рассудком, за то, что так упорно добивался меня все эти годы. Ведь если бы не твое упорство, мы не были бы вместе. Ведь это именно ты, кирпичик за кирпичиком, сам, своими руками построил наше счастье…
- А потом этими же руками чуть его не разрушил… - хмуро произнес Максим, но Полина прикрыла его рот ладошкой.
- Не надо… Знаешь, мы три года жиль врозь, каждый своей жизнью, почти ничего не зная друг о друге. Но сейчас мы вместе. Я думаю, что если бы вчера мы даже с тобой расстались, это бы еще ничего не значило. Жизнь-то продолжается! Главное, что мы открыли свои чувства. А два любящих сердца, поверь мне, теперь-то я знаю это точно, всегда найдут дорогу друг к другу. Потому что любовь – это та всепобеждающая сила, которая разрушает все, даже кажущиеся непреодолимыми, преграды и сокращает любое расстояние до кратчайшего. – Она вздохнула, улыбнулась и, заглянув Максиму прямо в глаза, добавила. – Но самое главное – огромное спасибо тебе, мой мальчик, за цветы – это так красиво, так здорово и так романтично!
|
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 12.12.2008, 17:56 | Сообщение # 7 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Полина взяла из его рук розу, поднесла к лицу и вдохнула ее пьянящий аромат. И вдруг поняла, что запах этого цветка стал для нее этой ночью каким-то знаковым, каким-то символичным. Она поняла, что теперь для нее это не просто аромат розы, это аромат их с Максимом жизни, их счастья, аромат их ЛЮБВИ.
КОНЕЦ
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 11.02.2009, 21:58 | Сообщение # 8 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ВЕНСКИЙ ВАЛЬС, или Аромат любви-2
Глава 1
- Тпру-у-у! – крикнул кучер и потянул за вожжи.
Кони фыркнули и замедлили шаг. Карета остановилась напротив ЗАГСа. Из нее стремительно выскочил сияющий Макс и, оббежав, открыл дверцу с другой стороны.
- Разрешите вашу руку, милостивая сударыня….
Полина улыбнулась, протянула ему свою ладошку и спустилась вниз. Она, действительно, была похожа на какую-то утонченную барышню 18 века в нарядном, ослепительном бело-розовом платье, в фате, которая, как вуаль прикрывала ее лицо, а сзади шлейфом спадала на землю и с какой-то средневековой загадочной улыбкой, чем-то похожей на улыбку Мона Лизы. Полина как-то уловила себе на то, что с того времени, как они с Максом окончательно решили все проблемы и поняли, что всегда будут вместе, с ее лица почти никогда не исчезала улыбка. Особенно, когда Максим был рядом. Полина иногда украдкой наблюдала за ним – он еще совсем юн, но так хочет казаться старше, опытнее Полины, сделать ее счастливой, и все время, почти каждый день старается ее чем-то поразить. Вот и сейчас это была его идея. «Свадьба в шоколаде» так называлась фирма, которая на бракосочетание предоставляла карету. Когда Максим узнал об этом, то сразу загорелся этой идеей. Только карета! Полина робко пыталась сопротивляться, мол, может лучше традиционно, на машине с шарами. Но Максим был непреклонен «Ты у меня – королева, а королева должна ездить только в карете!» Платье тоже шили на заказ – опять же идея Макса – пусть будет не чисто белое, а с розовым оттенком, «оно будет так гармонировать с твоими огненно-рыжими волосами». И фасон – немножко средневековый… И здесь она с ним согласилась. Полина вдруг поняла – когда она видит сияющие глаза своего отчаянного мальчишки, она просто не может сказать ему «нет!». Когда-то она решила, что вверяет свою жизнь в его руки без остатка. И теперь осталось только довериться ему, закрыть глаза и спокойно плыть на волнах его любви…
- Похоже, мы первые, - Макс огляделся вокруг. - Сколько там говорят у машины лошадиных сил? Сто? Вранье! В таком случае они должны были быть здесь раньше нас в сто раз.
- Не волнуйся. Приедут! Это же мы гнали галопом. А они тихо, размеренно. Свадьба же не у них, а у нас. Приедут, не волнуйся. Пошли отойдем под дерево, в тенек, а то мне перегреваться нельзя…
Они прошли по тропинке и остановились под раскидистым кленом.
- Макс, ну, правда ничего не видно, ты не обманываешь? – Полина погладила ладонью платье в районе талии.
- Поленька, ну, я же тебе сказал – совсем ничего. Любимая, ну, что там может быть видно – каких-то несчастных полтора месяца всего. Он же еще совсем мааааленький. – Максим положил свою ладонь сверху на ее, и заглянул в глаза. – Ну что, тебя это так смущает?
- Ой, Макаров, ты так хотел, чтоб твой выпускной вечер запомнился мне на всю жизнь, что, по-моему, все-таки немножко перестарался…
- Поль, ну ты опять?.. – он уткнулся лбом в ее плечо, - ну ты же знаешь, что все произошло неожиданно. Я ведь считал, что ты уехала. Да и вообще, разве я думал, что у нас все это… произойдет. Ты для меня была, как икона. Я боялся до тебя дотронуться. А потом вдруг…
- Ну вот, у тебя вдруг, а мне теперь хоть от стыда сгори.
- Полин, ну ты что? Да я бывал на свадьбах, где невесты на шестом месяце с воооот таким животом выходили замуж, и ничего. Сейчас все так делают.
- Макс, я – не все. Я же тебе рассказывала, что меня мама воспитывала очень строго, с детства прививала порядочность. И я всегда знала, что сначала у меня будет свадьба, а потом уже дети. А тут вот…
- Да, трудное детство у тебя было, - Максим рассмеялся. – И мама суровая. Очень. Хорошо, хоть не приехала, а то бы точно не пустила тебя замуж!
- Макс… - Полина мгновенно переменилась в лице и опустила голову. – Зачем ты так?..
- Полечка, ну извини… Ты же знаешь, что я -дурак. Я сначала говорю, а потом думаю. Прости, родная. Да…. Не вовремя она заболела.
- Максим, знаешь, я сегодня все утро ей звонила, но трубку никто не взял. Я так переживаю…
- Поль, ну… Ну может она в больницу легла на обследование. Ты же сама ей сказала.
- Может…
- Полечка, ну не волнуйся. – Макс обнял ее и крепко прижал к себе. – Все будет хорошо, Все будет очень хорошо, поверь мне. Тем более, мы к ней послезавтра едем. Ну что ты… - Он опять заглянул ей в глаза. – Так - сегодня никакой грусти! Полиночка, да ты у меня самая-самая красивая невеста в мире! Я хочу, чтоб ты сегодня только улыбалась!
- Макс, я буду улыбаться, честное слова. Но дай мне, пожалуйста, мой телефон, я хочу позвонить маминой сестре, тете Любе. Я просто должна быть уверена, что там все хорошо. Мне будет так спокойнее на душе. Дай, я позвоню, пока гости не приехали.
- Поздно, дорогая, - сказал Максим, протягивая ей телефон и указывая взглядом на шумную толпу людей, вываливающих из двух огромных автобусов.
- Макс, я тогда за угол отойду, позвоню, хорошо? Это быстро. Только два слова спрошу и все.
- Ну, давай! Только недолго, а то скоро уже заходить.
- Да, я знаю.
Полина спешно отошла за угол здания.
* * *
- Так сколько вы говорите лошадиных сил в ваших драндулетах? – засмеялся Максим, когда шумная процессия приблизилась. – Мы на трех лошадиных прибыли раньше вас!
- Конечно, ты так торопился, что даже невесту где-то по пути потерял, - захохотал Сухомлин.
- Он ее не потерял, она от него сбежала! – высказал свое предположение Трофимов. – Когда узнала, какой маленький выкуп он дал за нее!
- Шутите, шутите, дошутитесь, - улыбнулся Макс.
- Ну… правда, а где… ну… Полина Сергеевна, - Перепечко удивленно огляделся вокруг. – Она же здесь должна быть…
- Должна, значит будет! – успокоил его Макс. – А нет, так Анжелку твою возьму замуж. Не отменять же свадьбу.
Ребята дружно захохотали.
- Не… Я просто подумал… ну на свадьбах же это… ну… невест воруют. Я думал, может ее уже это… того.
- Печка, - Трофим похлопал его по плечу, - перед ЗАГСом невест выкупают, а воруют уже после ЗАГСа!
- Да, - согласился Сухой, - если б до ЗАГСа воровали, половина свадеб бы отменялась.
- Почему? – не унимался Степан.
- Не у всех женихов хватало бы денег выкупить их обратно! – опять расхохотался Сухомлин. – О, Синица чешет!
- Привет, парни!
- Привет, Илюха! – Макс был рад видеть друга. Несмотря на то, что Синицына отчислили из училища, они все равно дружили и общались. – Что это у тебя за газетка в руках?
- Да это мне мама дала, когда я уходил. Там о вас написано.
- О ком , о нас?
- Ну, о вас с Полиной?
- Что-о-о?
- Нет, ну тут статья, конечно, о твоем отце, - он развернул газету, и Макс увидел на первой полосе фотографию отца. – Вот рассказывается, что он опять приехал в наш город, что посетил завод, встретился с рабочими, что пообщался с ними. Что подарил оборудование кардиологическому диспансеру, а дальше вот… нет, это еще про завод… А вот… «Но этот приезд в наш город у Петра Ивановича Макарова не совсем обычный. Вчера его день так плотно был расписан, а уже сегодня у Петра Ивановича совсем другая программа. Праздничная. Дело в том, что именно сегодня свадьба у его сына Максима. Очень отрадно, что празднуют они ее не в Москве, а в том городе, которым много лет руководил Петр Макаров. О самом торжестве информации мало. Известно только, что церемония пройдет в городском ЗАГСе в 11 часов. И что счастливую избранницу сына Петра Макарова зовут Полина Ольховская». Ну, дальше там, совет та любовь и т.п. и т.д.
- Вот паразиты, паппараци вшивые. Уже пронюхали. Еще, не дай Бог, сюда припрутся! – выругался Максим.
- Ладно, Макс, не переживай. Прорвемся! Мы, если что Боцмана отправим давать интервью. Скажем, что это пресс-секретарь жениха, - в который раз захохотал Сухомлин.
- Придурки… - в который раз привычно ответил Степа.
* * *
- …тетя Люба, спасибо вам большое! А то я так волновалась. Нет… Еще не расписались. Через полчаса. Да, нет, какое путешествие… Мы же послезавтра к вам выезжаем. Да. Да. Спасибо большое. Спасибо. Я передам Максу. Хорошо. До свидания!
Полина нажала на кнопку отбоя и облегченно вздохнула.
- Полина! – услышала девушка женский голос у себя за спиной. Она обернулась.
- Вы?.. Здравствуйте…
- Здравствуйте, вы меня помните?
- Да, у меня отличная память на лица.
- Полина, мне нужно с вами очень серьезно поговорить.
- Марина, но… у меня… свадьба. - Полина развела руки в стороны, как бы показывая платье.
- Я вижу… Но, понимаете, это очень серьезно и очень важно… для вас. Это недолго.
- Хорошо, давайте присядем на скамейку.
* * *
- Максим, паспорта у тебя? Давай я отнесу!
- Да, пап, вот возьми.
- Так… Я не понял – а где невеста? – Петр Иванович удивленно смотрел на сына.
- Сейчас придет.
- Что значит «сейчас придет»? Где она? Что случилось?
- Пап, ну, ничего не случилось. Почему что-то обязательно должно случиться? Она позвонить отошла. Тут шумно. А у нее же мама болеет, ну ты ж знаешь… А она волнуется – утром трубку никто не брал, она решила позвонить своей тете.
- Ну, а тогда почему ты не с ней?! Макс, какой ты оболтус. Ну, а вдруг ей скажут что-нибудь такое… Мало ли как она отреагирует. Да еще… в этом ее состоянии.
- Пап, ты прав, я не подумал…
- «Не подумал». Да ты с сегодняшнего дня должен думать за вас двоих. Вернее, уже даже за троих. Пулей за ней!
Макс кивнул и скрылся за углом здания. Полина сидела на скамейке, уткнувшись взглядом в пол.
- Поленька, что случилось? Мама?… Да?…
- Да, нет, Максим, с мамой все нормально… Слава Богу, она, действительно, легла на обследование.
- А что тогда?
- Все нормально…
- Поля, да как нормально?! На тебе лица нет!
- Максим, - Полина вздохнула, - все нормально, просто…просто я… долго не могла дозвониться, перенервничала, наверно. Но… уже все хорошо.
- Тогда пошли, - он взял ее за руку, - а то уже скоро церемония начнется. Давай, а то без нас проведут. Печка там уже переживает, что тебя украли.
- Ну, раз Печка переживает, тогда пошли…
Они вышли на площадь, где появились новые гости.
- О-о-о! А вот и наши молодые! – Пал Палыч выглядел непривычно без военной формы и в элегантном костюме. – А то мы все уже вас заждались!
- Здравствуйте, Пал Палыч! Здравствуйте, Софья Константиновна! – Максим раскланялся с офицером-воспитателем и, заметив на его пальце обручальное кольцо, засмеялся. – Ой, я смотрю, вы нас обскакали…
- Да как же, вас обскачешь! Когда вы уже в 17 лет все женитесь! Да мы и обскакали-то вас всего на неделю…
- Ну, и как она – жизнь семейная, за неделю еще не надоела? А то у меня еще есть время передумать! – Макс был весел, как никогда и лукаво подмигнул Полине. Но заметил, что она все так же слегка напряжена и беспокойно поглядывает на дорогу.
- Полина, ты кого-то ждешь?
- Н-нет… - произнесла Полина и опустила глаза. Но когда Макс отвернулся к Василюку, опять стала тревожно оглядывать окрестности.
- Максим!!! – крикнула от дверей ЗАГСа Лариса Сергеевна. – Заходите, пора уже!
Максим согнул руку в локте, Полина не спеша вложила туда свою, и они начали подниматься по ступеням.
* * *
… Живой оркестр играл марш Мендельсона, когда Максим и Полина вошли в огромный, красивый зал. Живой оркестр – это тоже придумка Макса. «Я хочу, чтоб у нас на свадьбе все было, не как у всех. Тем более во времена карет электронной музыки еще не существовало…» Полина и здесь согласилась с ним.
И вот церемония началось. Казалось бы все, как всегда. Ничего нового. Обрядовый староста говорит слова, которые произносит каждый день десяткам пар о том, что «так хорошо, что вы решили соединить свои судьбы», о том, что «нужно идти по жизни, глядя друг другу в глаза». И если ты бывал на свадьбах в качестве гостя, эти слова уже давно не вызывают умиления или трепетного чувства. Но когда ты приходишь в ЗАГС не гостем, а женихом или невестой, для тебе эти слова звучат, как музыка, как-то по особому, торжественно, их хочется слышать, и очень хочется верить, что эти слова произносятся впервые и именно для вас… И когда обрядовый староста спросила, хочет ли она, Полина, всегда, во все дни своей жизни, в горе и радости быть с Максимом, перед глазами девушки в мгновенье пронеслась вся их история любви – от первого букета и первых злых выпадов влюбленного пацана до этого искрящегося красотой зала, когда под сердцем уже стучится новая жизнь. И Полина, взглянув на Максима, тихо сказала «да» А когда через мгновение она услышала такое же «да» из уст самого любимого человека, этого еще мальчишки, но уже мужчины, еще смешного и по-юношески непосредственного, но такого искреннего и такого преданного, в ее глазах появились слезы. А когда, спустя несколько минут, обрядовый староста сказала «Объявляю вас мужем и женой!», сердце Полины просто перестало стучать, а начало весело подпрыгивать в груди, пытаясь выпрыгнуть наружу. «Боже мой, – думала Полина, - ведь еще несколько месяцев назад я боялась не только мечтать, даже думать об этом. А сейчас мне так хочется рассказать о своем счастье всему миру. Господи, этот несносный мальчишка, который срывал мне уроки, который хамил, «тыкал» и обзывал меня «дурой» теперь… мой муж?» Полина мысленно еще несколько раз повторила эти два слова и не могла поверить сама себе. «Максим – мой муж. Я – его жена… Как же хорошо, Господи…»
- А сейчас, - торжественно объявила обрядовый староста, - наши молодые станцуют своей первый в новой семейной жизни танец!
Оркестр опять заиграл, но на этот раз зал наполнили звуки вальса.
- Сюрприз! – шепнул Максим на ухо Полине.
Она не сразу поняла, что заиграла та самая мелодия, под которую они с Максимом когда-то танцевали на уроке танцев на первом курсе.
- Разрешите, сударыня, пригласить вас на «Венский вальс». – Максим кивнул головой, щелкнул каблуками и протянул ей руку. Полина доверительно вложила свою ладонь в его, вторую руку положила ему на плечо, чуть отклонила спину назад, и они закружились вдвоем в стремительном вальсе. Полы бело-розового платья летали по залу. Гости залюбовались этой красивой парой. А Максим с Полиной танцевали и смотрели друг другу в глаза. И, казалось, их глаза переговариваются между собой.
- Полиночка, я люблю тебя! – говорили его глаза.
- Я тоже! Ты – самый лучший на свете! – отвечали ее.
- Я с тобой – самый счастливый на земле! – доверительно сообщали его.
- А я самая любимая… - признавались ее.
- Мы ведь всю жизнь будем вместе?.. – уточняли его.
- Всю! Без остатка! – обещали ее.
- Я так хочу, чтоб ты была счастлива! – просили его.
- А я хочу, чтоб ты всегда был рядом, мне с тобой так уютно и легко… - умоляли ее.
Смех Полины, как и тогда, колокольчиком звенел на фоне музыки. Максим вдруг вспомнил, как тогда, на первом курсе, когда они танцевали с Полиной, она спросила его «Вы чувствуете, как я вас контролирую?» – «Очень чувствую!» – признался тогда он. Вот и сейчас Максим чувствовал каждую клеточку ее тела, каждый вздох, каждое сердцебиение, каждую искорку в ее глазах, каждый лучик в ее улыбке. Ему хотелось вечно кружиться в этом «Венском вальсе» с самой любимой женщиной на свете. Максиму казалось, что вокруг в этот миг нет никого. Только он, она и звуки вечного вальса…
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 12.02.2009, 20:27 | Сообщение # 9 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 2
- Так, в этом конкурсе победила команда невесты. У них 25 прищепок, а у команды жениха – только 18, - энергичная девушка-тамада объявила итоги очередного конкурса, и тут же добавила, - так, не садимся, не садимся. А все выходим на улицу. Сейчас у нас очень ответственное дело – мы узнаем, на чьей свадьбе вы все будете гулять в ближайшее время. Как вы поняли, сейчас невеста будет кидать букет. А кто его поймает, та, по поверью, следующая выйдет замуж. Так что выходим на улицу, и все незамужние девушки становятся возле меня.
Они вышли из ресторана. Солнце в этот августовский день палило в полнеба, день был просто замечательным и по-настоящему праздничным. Полина вдруг вспомнила, что когда она приходила в ЗАГС предыдущие два раза – с Яшей и Глебом – оба раза шел дождь. Мелкий, противный… Он как бы старался помешать ей сделать ошибку. А сегодня солнце как будто улыбалось и подмигивало ей, одобряя выбор.
- Так, невеста становится вот сюда, - тамада взяла Полину за руку и поставила в центр, недалеко от девушек, которые уже стояли на изготовке, чтобы поймать заветный букет, - теперь невеста отворачивается и бросает. Девушки, приготовились!
Полина с улыбкой подняла букет перед собой, и собралась было бросить, когда опять заметила ЭТУ машину. За сегодняшний день уже в третий раз. Первый раз она увидела ее, когда Максим на руках выносил ее из ЗАГСа, и они остановились на ступеньках, чтобы сфотографироваться с гостями. Машина стояла далеко, Полина на нее мельком глянула, отметив про себя, что у НЕГО такая же, но особого значения ни придала – мало ли в городе подобных машин. Второй раз эта же машина попала в ее поле зрения, когда они с Максимом, поездив по городу и нафотографировавшись у всех клумб и памятников, сигналя встречным автомобилям, наконец приехали в этот уютный ресторанчик неподалеку от Суворовского училища, чтобы вместе с родными и друзьями отпраздновать это знаменательное событие в своей жизни. На входе в ресторан их традиционно хлебом-солью встречала Лариса Сергеевна. Они много шутили, смеялись. Полина отломила кусочек хлеба и накормила Максима. Потом он отщипнул кусочек и протянул ей. Полина приоткрыла рот, да так с полуоткрытым ртом и застыла – ЭТА машина опять стояла неподалеку. Полина взяла из рук Максима хлеб, повернулась к Ларисе Сергеевне. Они опять смеялись и шутили. И когда она, спустя время, посмотрела опять в ту сторону, машины уже не было. «Может, мне показалось? Может, я просто накручиваю себя? – думала она. – Это, наверно, просто совпадение». Они прошли в нарядный, украшенный зал – много танцевали, ели, пили, принимали бесчисленные поздравления и подарки от гостей, целовались под крики «горько!», участвовали в различных конкурсах, которые энергичная тамада заготовила в огромном количестве. Полине особенно понравился один – с закрытыми глазами жених и невеста должны были найти свою вторую половинку. Невеста – по коленке, а жених – по носу. Полине самой было очень интересно, а сможет ли она узнать своего любимого по одной только части тела? Ведь еще несколько дней назад ей казалось, что она ощущает каждую клеточку Максима, и сумеет безошибочно найти его даже по сердцебиению. Она увлеченно ощупывала коленки мужчин. Некоторые сразу отметала, по некоторым водила пальцами раз за разом. И остановила свой выбор на двух – как оказалось потом – Саши Трофимова и все-таки Макса. Выбор было сделать нелегко. Но когда Полина в последний раз «исследовала» коленную чашечку Макса, что-то в сердце ёкнуло. «Вот эта…по-моему» сказала Полина и сняла повязку с глаз. Максим обнял ее. А все вокруг захлопали в ладоши. А вот сам Максим долго не мог определиться, какой же нос принадлежит его избраннице. Когда ему уже завязали глаза, среди девушек «для смеха» посадили несколько мужчин. Максим долго водил пальцами по носам, причем нос Полины он «отсек» еще на первом круге. А потом ко всеобщей радости и веселью, выбрал своей второй половинкой… Перепечко.
- Ну, иди сюда, моя любимая! – театрально закричал Макс, притягивая к себе Степана. – Вот как ты изменилась всего за несколько минут. Но я все равно буду тебя любить даже такой! – и впился в его щеку губами.
Конкурсы были веселые и остроумные, гостям не приходилось скучать. А Полина уже благополучно забыла о той злополучной машине. И вот сейчас, когда она замахнулась, чтобы бросить букет, то опять увидела ЭТУ машину. Она стояла теперь совсем рядом с рестораном, и Полина наконец смогла разглядеть и номер. Н 951 ВХ Сомнений не было. Это не просто ЭТА машина, это ЕГО машина. «Но что он здесь делает? – думала Полина, - что задумал? Может все-таки рассказать Максу? Нет, нельзя… Он ведь такой отчаянный – может наломать дров. Господи, но сколько же можно – сколько эти призраки из прошлого будут преследовать меня?»
- Полина, кидай! – кричали ей. – Ты что уснула?
- Да, да. Сейчас, - пробормотала Полина и бросила букет.
- У-у-у-у, - раздалось у нее за спиной, - ты куда бросала-то?..
Полина обернулась и увидела, что букет никто не поймал, и что он вообще улетел куда-то вбок на клумбу.
- Извините, - Полина подошла к Максиму и, схватив его за руку, потянула за собой, - Максим пошли в ресторан, тут очень жарко, мне что-то нехорошо…
- Да. Конечно, пойдем…
Они вернулись в ресторан. Много танцевали, общались с гостями, ели, пили, опять целовались под крики «горько!» … Но Полина то и дело беспокойно поглядывала на дверь. Это не укрылось от Максима.
- Поль, что ты все время на дверь смотришь? Гости все здесь. Или ты еще кого-то ждешь?
- Нет, нет, с чего ты взял?..
- Да ты на эту дверь, как завороженная уставилась…
- Тебе показалось. Я смотрю только на тебя… - Полина улыбнулась и поцеловала Максима в щечку. – Тебя вон Илья зовет. Иди пообщайся с парнями!
Максим отошел к ребятам.
- Слушай, Макс, мы вот тут спорим, - начал Трофимов, - а после военного нам обязательно нужно служить там, куда нас отправят, или если у нас есть какое-то место, где мы хотели бы служить, ну, если там знакомые и родственники помогут, допустим, - то можно туда? Вот Сухой говорит, что нельзя. Что мы люди подневольные. А мне кажется, что можно. Макс, ты случайно не знаешь?
- Парни, я как-то об этом пока не задумывался… Другие проблемы.
- А, ну да, ты же у нас теперь человек семейный, - Трофим похлопал Макса по плечу, - тебе нужно о хлебе насущном думать…
- Трофим, вот женишься, я на тебя посмотрю, о чем ты будешь думать, - ответил Макс.
- Не, Макс, я, конечно, Катьку люблю, но жениться пока даже не собираюсь…
- Ага, я тоже не собирался. А вот собрался. Да ты об этом вон у Василюка спроси, он как раз, по-моему, идет к нам.
К ребятам, действительно, подошел Пал Палыч.
- Ну, что, как дела?
- Отлично! А у вас?
- И у нас отлично! У нас на свадьбе такой тамада занудный был, все чуть от скуки не померли. А у вас девчонка – молодец, столько конкурсов, я даже устал, если честно.
- Пал Палыч, а вы… это… наверно просто дешевого взяли тамаду… вот он ничего и не делал, - предположил Степан, - вот мой папа говорит, что на чем угодно можно экономить, но только не на тамаде – это ж главный человек на свадьбе.
- Я так думаю, Степа, мне надо было тебя взять тамадой на свадьбу. Сколько ты мне счастливых моментов доставил. Вас с Макаровым нужно было на второй год оставлять – как же я без вас жить буду – от скуки умру – один шут, другой - клоун.
- Ничего, Пал Палыч, - вот новых шутов и клоунов себе наберете, и все будет нормально, - утешил его Максим.
- Да уж набрали уже. И опять, как и у вас – перебор. Ну, ничего, будем воевать…
Они еще долго общались с бывшим офицером-воспитателем, потом к Максиму подошла Оля.
- Слушай Макс, давай отойдем, - и когда они отошли от ребят, сказала, - Максим, скажи, а Полина не беременна?
- Нет, что ты, – спешно ответил Макс. – А что?
- Ты знаешь, она минут 15 назад ушла в дамскую комнату, и до сих пор не вернулась. Она когда уходила, была такая бледная. Я предложила с ней пойти, помочь чем-нибудь, но она отказалась. Ты бы пошел, проверил, может ей плохо? Что можно так долго там делать?..
- Спасибо, Оля, я сейчас схожу туда…
- Только тут женский туалет не работает. Там труба утром лопнула, его закрыли. Там внизу, где подсобные помещения, есть еще один, наверно, для рабочих. Пойдешь прямо, потом по коридору налево, а там ступеньки вниз. В общем, увидишь.
- Спасибо, Оля, хорошо.
«Вот я болван, - подумал Максим, - ей, наверно, действительно, плохо. Она и Олю не хотела брать с собой, чтоб та не догадалась, что она в положении - Поля так стесняется этого. А я, как дурак, сижу тут» Он быстро пошел по коридору, потом, как и сказала Оля, свернул налево и собрался было спускаться по ступеням, когда услышал странные звуки. Где-то, совсем рядом раздавались характерные женские стоны. Максим остановился и прислушался. Ага, вон, кажется, из той комнаты, которая приоткрыта. Стараясь ступать неслышно, он приблизился к двери, и заглянул во внутрь через щелку. То, что он увидел там, вообще не поддавалось никаким объяснениям. Возле стола со спущенными штанами стоял бывший жених Полины – Яша Лазуцкий. Он с какой-то сальной усмешкой совершал ритмичные движения. А на столе лежала обнаженная девушка. Лица ее Максу было не видно, только ноги и бедра, но было хорошо слышно, как она шумно дышала и сдавленно стонала. Максим опустил глаза вниз и… обмер: возле стола, на грязном полу, небрежно скомканное, валялось бело-розовое свадебное платье…
На ватных ногах Максим отошел назад и припал к стене. Кровь хлынула в голову и бешено забилась в висках. Боже мой, как она могла?! В день свадьбы… Как? Зачем? Он побежал назад, стремительно миновал зал и выбежал на улицу – ему необходим был глоток свежего воздуха. Максим бессильно упал на скамейку и закрыл лицо руками. «Как она могла? Как? К-а-а-к??!! Он не мог сдержать слезы. «Ну, что мне теперь делать? Сделать вид, что ничего не видел, что ничего не произошло? Но как с этим жить? Как дотрагиваться до нее? Нет, я не могу сделать вид, что ничего не видел! Я просто не смогу с этим жить… Но как же так?! Зачем?! За что?!»
|
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 13.02.2009, 15:59 | Сообщение # 10 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 3
Полина расправила сбившееся платье, одернула его, поправила фату и вышла из ресторана на улицу. Максим сидел на скамейке спиной к ней.
- Ма-а-акс, вот ты где… А я тебя ищу. Представляешь, со мной такое произошло – я пошла в туалет, а кто-то по ошибке запер меня там снаружи. Ты представляешь, я кричала, стучала, а никто не слышал. Так я там минут 15 проторчала, пока какая-то повариха или официантка не пошла в туалет и не открыла меня. А ты, муж дорогой, - Полина улыбнулась и положила руки ему на плечи, - даже не начал меня искать. Вот так я тебе нужна, да?
Но Максим вдруг резко скинул ее руки со своих плеч и быстро встал со скамейки. Когда он повернул к Полине лицо, она испугалась – в нем было все: ненависть , презрение, гнев, пренебрежение, а в глазах стояли слезы. За три года Полина видела Максима разным, но таким – никогда.
- Туалет, говорите, Полина Сергеевна?! Да видел я ваш туалет!
- Макс, я чего-то не понимаю… Что случилось?! – Полина смотрела на него широко распахнутыми глазами. – Что ты видел?
- Все!!!!
- Что все?! Объясни, пожалуйста!
- Ой, Ольховская, ты ведь точно такими же честными глазами на меня смотрела, когда я тебе говорил, что видел тебя с Глебом в ресторане. А потом рассмеялась, мол, что тут такого – это был всего лишь последний романтический вечер. Ну, давай, и сейчас рассмейся! Скажи, что ничего в этом нет, что это была всего лишь последняя романтическая ночь. Давай, Ольховская!
- Я – не Ольховская, я – Макарова! - вдруг неожиданно для себя, с металлом в голосе произнесла Полина.
- Да неужели?! Вспомнила! А когда ты кувыркалась с этим придурком, ты это тоже помнила?!
Тут вдруг в голове Полины начало что-то проясняться.
- Макс, ты что… видел Яшу? Что он тебе сказал?
- Та-а-ак… Ты и после этого будешь утверждать, что ничего не понимаешь? Откуда ты знаешь, что это Лазуцкий? Я ведь ни имени, ни фамилии не называл… - Макс вопросительно посмотрел на нее.
- Максим, понимаешь, я не хотела тебе говорить…
- Еще бы ты мне об этом захотела рассказать!
- Макс, выслушай!
- Не желаю слушать! Какая же ты сволочь, ты такая же, как все. Почему я считал, что ты особенная? Зачем я тебя встретил на своем пути? Зачем столько страдал? Да ты готова с любым куда угодно пойти – в ресторан, в постель… Но ладно бы завтра, через неделю. Но в день свадьбы! Что, давно не виделись, соскучилась?! Не зря ж ты весь день пялилась на дверь – никак не могла дождаться. Что ж, иди к нему, он тебя, наверно, ждет. Как ты могла?!
Максим зашагал прочь.
- Макс, подожди, не уходи! Произошло какое-то недоразумение! Не уходи! Ты все не так понял! Я сейчас все объясню!
Максим развернулся, подошел к ней и тихо сказал:
- Не нужны мне твои объяснения! Завтра я подаю на развод, а ты – делаешь аборт. Ребенок, зачатый во лжи, не должен жить. Все! История любви окончена!
Он сорвал с груди свадебный цветок и кинул ей в лицо.
- Ма-а-акс! – У Поли из глаз хлынули слезы.
- Да пошла ты, сука…
И быстро побежал по дороге.
* * *
Полина сидела на скамейке не в силах сдвинуться с места. Слезы уже не текли, а просто огромными каплями капали из глаз на бело-розовое платье. Полина невидящим взглядом смотрела в даль, туда, куда убежал ее Максим. Ее?..
Разговаривая по телефону, на улицу вышел помощник отца Максима, Александр Михайлович, фотографии которого Максим тогда разместил на своей анкете в Интернете. Полина быстро отвернулась в другую сторону, чтоб он не увидел ее слез. Но Александр Михайлович, поговорив по телефону и нажав кнопку отбоя, сам подошел к ней.
- Вот вы где! А мы там уже неизвестно что празднуем – ни жениха, ни невесты. А где Макс?
Поля молчала.
- Полина, где Максим? – повторил Александр Михайлович.
Девушка повернула к нему лицо. В ее огромных глазах сейчас, казалось, поместилось все горе земли, вся тоска и безысходность этого мира.
- Та-а-ак… Не понял. Что случилось?
- Не знаю…
- Где Макс?
- Я не знаю…
Александр Михайлович сел рядом и заглянул Полине в глаза.
- Так, Полина, давайте успокоимся, и вы мне расскажите все по порядку. – он протянул ей носовой платок. – И давайте отойдем… ну… вон хотя бы в тот парк. А то сейчас кто угодно может выйти – не нужно, чтоб кто-то видел вас в таком состоянии.
Они перешли дорогу и присели на скамейку в небольшом парке неподалеку.
- Так, Полина, теперь я вас слушаю. Спокойно и подробно. ЧТО произошло?
В этом мужчине, в глаза которого Полина всматривалась несколько недель, пока переписывалась с Максимом по Интернету, чувствовалась такая надежность и искреннее желание помочь, что Полина решила рассказать все. Все, что знала. Она глубоко вздохнула и начала.
* * *
Марина Овчинникова, в девичестве – Лазуцкая, хотела этот субботний день провести так, как мечтала давно – поспать подольше, а потом целый день проваляться в одиночестве, читая модные журналы и газеты. Благо, предпосылки для этого имелись. Муж несколько дней назад пошел в отпуск и уехал к родителям в деревню, дочка – в лагере, сегодня выходной. Марина проснулась позже обычного, потом вышла в ближайший киоск союзпечати, накупила кучу газет и журналов, бросила их на стол и пошла на кухню готовить завтрак. И тут раздался настойчивый звонок в дверь. Когда она открыла, на пороге стоял ее брат Яша с бутылкой вина. Было видно, что он уже изрядно «принял».
- Яша?... Откуда ты такой?
- Можно пройти? – он не ответил на ее вопрос, и, когда сестра отошла в сторону, ввалился в квартиру. – Ты одна?
- А с кем мне быть? Ты же знаешь, Олег – у родителей, Олька – в лагере… Проходи, сейчас будем завтракать. У тебя что-то случилось?
- Случилось!!! – рявкнул Лазуцкий и брякнулся в кресло.
- Я-а-аша…
- Маринка, вот скажи, ну, почему все бабы такие твари?!
- Яша, тебя кто-то обидел?
- Обидел! Скажи, почему им всем нужно только одно. Подарки – Яша, кабаки – Яша, поездки к морю – Яша. А замуж – хрен тебе Яша!
- Яш, вы что… с Викой поссорились?.. – робко предположила Марина.
- «Поссорились»! Да она кинула меня, как последнего пацана. Я ее на руках носил, компьютер купил, мобилу офигеную, ремонт сделал, в Париж возил, по кабакам каждый день шлялись, денег давал не меряно. Мы с ней в кабаке целую ночь сидели. А утром я ей говорю: «Викуся, выходи за меня замуж!» А эта крыса крашенная, знаешь, что мне отвечает? «Нет, Яша, с тобой встречаться хорошо, но для жизни мне другой человек нужен!» Вот, скажи, Маринка, ты умная баба – ну что им всем надо? С Ленкой встречался – кинула. Ну, та ладно, побогаче нашла – в Америку с ним укатила. Полька… Та вообще в ЗАГСе меня кинула, стерва, из-за этого сопляка прыщавого, который, козел, в автогонки решил поиграть. А теперь вот эта … сучка. Ну. что им всем надо?! А-а-а-а?! – он стукнул кулаком по столу.
- Яш, ну… может, ты не тех находишь. Ты же красавиц ищешь. А они, такие, все избалованы мужским вниманием, вот и выкабениваются. Ладно, Яш, ты успокойся. Посиди, телек посмотри или вон в газетке кроссворды поразгадывай. А я пока завтрак приготовлю, покушаем.
Марина ушла на кухню. Через несколько минут она услышала их зала крик и звон битого стекла.
- Яша, ты что делаешь?!
Марина вбежала в комнату. На полу растекалась лужица вина, вытекшего из разбитой бутылки, остатками которой Яша с безумным лицом махал в воздухе.
- Ах ты, сученок… Сделал все, чтоб баба от меня ушла на свадьбе, а теперь ее сам заграбастал?! Ну. ничего, урод, ты еще пожалеешь, что вообще родился, ты мне этот день запомнишь на всю жизнь! Я твою прыщавую рожу на асфальте размажу!
Он вскочил, бросил разбитую бутылку, и быстро зашагал к двери.
- Яша, ты куда? Яша, что случилось?!
- Отстань, Маринка! Я ему, гаду, покажу! Он думал, что он мне свадьбу пересрал! Хрен ему! Да он свою свадьбу будет в страшном сне вспоминать!..
Он хлопнул дверью. Марина вернулась в комнату. С фотографии лежащей сверху газеты на нее смотрел Петр Макаров. Марина взяла в руки газету, пробежала глазами статью. Поняв в чем дело, она быстро оделась, и выбежала на улицу. Через 15 минут Марина была уже возле ЗАГСа.
* * *
- Вы, Полина, конечно, поступили тогда некрасиво, очень некрасиво. Знаете, бросить мужчину, который вас любит, в день свадьбы – это чудовищно. Вы не представляете, как на нас смотрели родственники и друзья, когда мы сообщили им, что невеста убежала из-под венца. – она вздохнула. – Полина, Яша – мой брат, и после того, что вы сделали, я не должна была сюда приходить. Но я все-таки женщина. Я не знаю, что он задумал, но будьте осторожны. Вы, и особенно – ваш мальчик. Знаете, не хочу вас пугать, но в таком состоянии мужчина готов на многое. Тем более такой вспыльчивый, как Яша.
- Спасибо, Марина. Но, я думаю, все будет хорошо. Яша, конечно, очень обижен и на меня, и на Макса, но он добрый человек. Я же помню, как он маме лекарства доставал, как переживал, когда я болела. Я не думаю, что он сможет причинить нам какое-то зло.
- Ну, дай-то Бог… Но все равно – будьте осторожны. До свидания! Удачи вам!
- Спасибо…
Марина ушла, а Полина уперлась взглядом в землю.
* * *
- Вот урод! Надо было его еще тогда, три года назад, закрыть. Давно, гад, нарывается!
- Саша, вы что… с ним уже имели дело?
- Доводилось! Что ж получается – он все-таки что-то сделал? Но что?!
- Я не знаю… - Полина опустила голову. – Максим накричал на меня, обозвал… последними словами и… ушел. Саша, найдите его, пожалуйста, вы же знаете Макса – он такой отчаянный! Я боюсь, чтоб он что-то не вытворил, как тогда… Вы бы видели его лицо!
- Да уж видел… в день вашей свадьбы … с этим Лазуцким, туда его за ногу! – он встал. – Ладно, я попробую его найти. А вы пока будьте тут. В ресторан пока не ходите. Давайте не будем раньше времени панику поднимать – может, еще все обойдется. В общем, сидите здесь. Я попытаюсь его найти и поговорить. Может, все-таки как-то разрулим эту ситуацию.
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 14.02.2009, 01:01 | Сообщение # 11 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 4
Полина сидела на скамейке и смотрела вдаль. Этот августовский день был поистине необыкновенным – теплым, тихим, безоблачным. Таким же, какой должна была быть их жизнь с Максимом. Какой она была еще полчаса назад… Полина вдруг вспомнила фильм «Служебный роман», который очень любила. Когда главная героиня Людмила Прокофьевна, наконец, поверившая в любовь и впервые в жизни опоздавшая на работу, узнает, что Новосельцев, якобы, «приударивал» за ней, чтобы получить должность, она дрожащими руками снимает клипсы, взгляд мгновенно мрачнеет, а движения становятся почти автоматическими. А ведь еще несколько минут назад она была так счастлива! Полина в этот миг испытывала подобные чувства. Еще утром, надевая свадебное платье и прикалывая фату, Полина была уверена, что их счастью с Максом не будет конца, что теперь никто не сможет помешать им быть вместе, что она – самая счастливая на земле. И вот уже она сидит одна, брошенная, и он столько всего ей наговорил!.. И обиднее всего, что она даже не знает, что произошло. Как в сказке – часы пробили, а карета превратилась в тыкву. Слезы катились из ее глаз огромными горошинами, уже почти произвольно. А Полина, сжимая в руках платок Александра Михайловича, даже не пыталась их остановить. Неподалеку от того места, где она сидела, в парке располагалось уютное летнее кафе «Ностальгия». Горожане прозвали это место «кафе для влюбленных». Дело в том, что возле каждого столика было только два стула, и они вместе со столом были монолитно закреплены и сделаны в виде лодочки. Иногда сюда забегали две подруги или мама с дочкой, но в основной контингент с момента открытия кафе составляли все-таки влюбленные пары. Здесь никогда не играла громкая, навязчивая музыка, сюда не приходили отмечать какие-то шумные события в жизни. Чаще всего люди захаживали сюда, чтоб отдохнуть, пообщаться, глядя друг другу в глаза, под негромкую лирическую музыку. Несколько раз в это кафе приходили и Полина с Максимом. В самом начале, когда их отношения еще были такими хрупкими, и когда нужно было так много сказать друг другу. Полина оглядела посетителей кафе. Вот сидит пожилая пара. Он что-то ей рассказывает, а она смущенно улыбается. А рядом за столиком мужчина и женщина лет сорока – им очень весело. Оба, видно, оглушительно хохочут. А чуть поодаль – совсем юные – мальчишка и девчонка лет 16-ти. Парень что-то ей увлеченно рассказывает и держит за обе руки. Полина вздохнула – так за руки ее всегда держал Максим, когда она в чем-то сомневалась, а он старался ее убедить, что все будет хорошо и что он обязательно решит все ее проблемы. Полина опять посмотрела в кафе. Все сидят парами. Все счастливы. А она, в день своей свадьбы, в самый счастливый день, сидит на скамейке одна и плачет. Как же несправедливо, Господи!… Пока они разговаривали с Александром Михайловичем, в кафе играл парень на саксофоне. Потом какое-то время была тишина. А сейчас на эстраду вышла девушка. Полина знала – она поет песни о любви из репертуара современных исполнителей. Зазвучала лирическая мелодия и девушка запела:
Три счастливых дня было у меня,
Было у меня с тобой
Я их не ждала, я их не звала,
Были мне они даны судьбой.
Среди тысяч лиц ты меня узнал,
Голос различил в толпе.
Ты мне милым стал, долгожданным стал –
Но подвластны мы судьбе.
Как же эту боль мне преодолеть –
Расставанье маленькая смерть,
Расставанье – долгий путь к причалу –
Может быть когда-нибудь мы встретимся опять.
Там, где ты – нет меня,
Там , где я – там нет со мною места рядом, милый,
Там, где ты – нет меня. Вот и все. Прощай.
Унесет меня быстрый самолет
К тем, кого давно уже люблю.
Мой привычный круг, мой забытый друг
Вновь меня к себе влекут.
Три счастливых дня – три больших огня,
Три больших огня на берегу.
Я их сохраню, я их сберегу,
Сберегу навек в душе…
Полина слушала эту песню, знакомую ей с детства. Сколько раз она уже слышала ее, но никогда не догадывалась, что песня эта, оказывается, о ней… Полина задумалась – а сколько счастливых дней было у нее? Сколько дней прошло с момента выпускного вечера Максима? Она посчитала. Сорок семь. 47 дней счастья, радости, умиротворения. Эти 47 дней, бесспорно, были самыми счастливыми в ее жизни. Она помнила каждый из этих дней почти в подробностях. Тогда, после встречи рассвета, они с Максом еще долго гуляли по Набережной. А потом спали почти целый день. А когда она проснулась, он принес ей ужин в постель. А на следующий день они пошли в гости к его родителям. Полина до сих пор помнила фразу, случайно брошенную в разговоре Ларисой Сергеевной: «Полина, ты теперь наша…» И еще одну фразу, которую спустя сутки произнес сдержанный Петр Иванович, уезжая в Москву: «Ну, счастливо, жена, счастливо, дети мои…» Полина все еще жила в съемной квартире. А Максим, иногда наведываясь к маме, почти все время проводил с Полей. А потом по настоятельной просьбе Ларисы Сергеевны Полина с Максимом уехали отдыхать в Тунис и провели там две восхитительные, незабываемые недели. Две недели безмятежного счастья… В предпоследний перед отъездом день Полина почувствовала себя нехорошо –постоянно тошнило и кружилась голова. Сначала списали это на некачественную еду, потом – на смену климата. А когда подобное состояние повторилось и после возвращения на родину, Максим потащил ее в больницу. К самым лучшим врачам. Полина сидела в кабинете у профессора и не знала, что ей делать. Новость, которую ей сообщил врач несколько минут назад, сразила девушку наповал. «Доктор, я чем-то больна? Это серьезно?»- «Да, нет, вы очень даже здоровы. И вы, и ваш малыш.» Полина понимала, что ей не 15 лет, что этот ребенок – плод их с Максимом любви. Но, боже мой, как же не вовремя! Максиму ведь только-только исполнилось 17. Они не устроены, ему еще учиться и учиться. А она теперь не сможет работать. Да и вообще, как воспримет он эту новость? А его родители? Что делать? Полина долго сидела в отделении и не решалась выйти. А за дверью ее ждал верный Макс.
- Поль, что случилось? Почему ты плачешь? Что-то серьезное? – задал он сразу все вопросы, едва девушка вышла из кабинета.
- Макс, я не знаю, что делать… - она расплакалась.
- Поль, да что тебе сказали?..
- Макс… у меня… будет ребенок…
Максим посмотрел на нее внимательно и строго спросил:
- Что значит, у тебя будет ребенок…
Полина вскинула на него глаза. «Ну вот, - подумала она, всё… Все так и должно быть. Эйфория рано или поздно должна была закончиться… Ну что ж…»
- … ребенок будет не у тебя, а у нас! – закончил Макс с улыбкой.
Полина посмотрела на него и смущенно спросила:
- Макс, а что делать?
- Как что делать?! – засмеялся он. – Рожать! Или уже придумали новый способ появления детей?
- Максим, я не о том… Как мы будем жить? Тебе ведь надо учиться. А если будет малыш, я не смогу работать. Кто нас будет кормить? Мы же не можем сидеть у твоих родителей на шее… Да и вообще – этот ребенок что внебрачным родится?..
- Полина, ты только не переживай! Я что-нибудь обязательно придумаю. Положись на меня. Все будет хорошо! Слушай, - он вдруг задумался, - а когда это мы с тобой успели состругать? Мы же вроде всегда предохранялись…
- Ну, по срокам получается, что это скорее всего… в ночь твоего выпускного.
- А-а-а! Ну да… Тогда понятно.
Они крепко держались за руки, когда шли домой. Им предстоял еще разговор с мамой. А потом и с отцом Максима. И никто их них двоих не знал, каким будет этот разговор. Максим лишь на мгновение выпустил из своей руки теплую ладошку Полины, когда увидел по пути цветочный магазин и кинулся к нему.
- Мне девять китайских роз…
Полина до мельчайших подробностей помнила, как он вернулся, держа цветы за спиной, как упал на колено прямо на улице, на удивление прохожих, и поцеловал ей руку. И как потом, глядя ей в глаза, тихо спросил:
- Поленька, ты выйдешь за меня замуж?
- А разве ты оставил мне выбор? Макаров, ты ведь еще на первом курсе заявил, что выбора у женщины, то есть у меня, нет. И знаешь, теперь я понимаю, что ты все-таки был прав…
- Значит, согласна?..
- А ты сомневался?
Максим тогда поднял ее и стал кружить. Люди в недоумении поглядывали на них. Но Максиму было все равно. Да и Полине тоже. В это миг мир перестал для них существовать. В этом мире были только они вдвоем. Он и она.
А потом они пришли к Максиму домой и сбивчиво рассказали его маме о том, что произошло. Лариса Сергеевна несколько секунд молчала (эти секунды показались Полине вечностью), а потом только и произнесла:
- Тогда больше никаких съемных квартир. Сегодня же, Полиночка, ты переезжаешь к нам. Я хочу, чтоб у нас были здоровые внуки…
Только и всего. И ни слова упрека. И ни тени возражения. И Полина уже в этот день никуда не ушла и не расставалась больше с Максимом почти ни на минуту. Все 47 дней. Ах, как же он был хорош в эти дни. И особенно после вести о ребенке. Ему все время хотелось сделать Полине приятное, удивить ее. Он то заваливал ее цветами, то закармливал клубникой, то водил в театр или ресторан. И почти каждый день приносил завтрак в постель… Он был нежным, любящим и заботливым. 47 дней. 47 рассветов и закатов. 47 мгновений безмерного и безграничного счастья. Всего 47 дней. Или целых 47? Да, несомненно, эти дни были самыми счастливыми в ее жизни. И даже если сейчас они навсегда расстанутся с Максимом (слезы опять, еще пуще прежнего хлынули из ее глаз), то она ни о чем не пожалеет. Некоторые люди проживают целую жизнь, но так никогда и не испытывают этого всепоглощающего и прекрасного чувства любви, когда хочется жить, летать, мечтать и просто купаться в ласке и заботе. А у нее таких дней было целых 47! О, да ей стоит позавидовать! Да еще маленький человечек поселился под сердцем. Пусть так, пусть они расстанутся. Она ни о чем не жалеет. И никогда не станет раскаиваться, что эти дни были в ее жизни.
Какое время на маленькой эстрадке в кафе было тихо. И вот снова вышла девушка-солистка. И вновь под лирическую, немного грустную мелодию, запела с какой-то болью и надрывом:
Растает первый снег и где-то в глубине
Обидных слов уже не будет слышать сердце.
Так осторожно и тихо, как во сне
Приду в твою судьбу и попрошу согреться.
Я упаду в тебя, как в омут с головой,
Как в лето жаркое из жгучего мороза.
И тихо прошепчу себе, себе самой,
Я прошепчу, что никогда любить не поздно.
Год с тобою, год – за десять –
Как же мало я прошу для счастья…
Год с любовью, год без песен,
А потом бежать и возвращаться.
Растает первый снег и догорит во мне
Наивность слов твоих и нежность обещаний
Неважно кто поймет, что ровно через год
Душа умрет. Но упрекать тебя не станет…
И снова мелодия и слова резанули Полину по сердцу. «Год с тобою, год за десять…» Или 47 дней за всю жизнь? Пусть теперь душа умрет, пусть в жизни больше ничего не будет. Но она будет вспоминать эти 47 дней, как самое светлое, что было у нее. «Нет, Макс, моя душа упрекать тебя не станет. И когда-то я расскажу нашему ребенку про эти 47 дней и про то, как я «упала в тебя, как в омут с головой, как в лето жаркое из жгучего мороза», как я просто пришла в твою судьбу и попросила согреться. Пришла тогда, когда разбитая неверием в истинную любовь, вдруг поняла, что «никогда любить не поздно». Ах, как же долго я жила так, как говорили мне. «Добрые люди» советовали, что нужно жить, как все. Что нет ее, той любви, которую описывают в книжках и показывают в сериалах. А я верила им. И когда в моей жизни появился бесшабашный и отчаянный Макс, который одновременно любил меня и ненавидел за то, что встречалась с Яшей, срывал уроки и признавался в чувствах, я вдруг впервые осознала: она есть, есть эта любовь! Но ведь нужно жить «как все». Я пыталась обмануть себя. Но выйти замуж за обеспеченного, но не любимого Яшу не позволил Макс. А когда я выходила за Глеба, Макса рядом не было. Я старалась, я честно старалась жить «как все», я даже потом искала свою любовь в Интернете. И кто знает, почему, получив десятка два писем от внешне привлекательных и респектабельных мужчин, я ответила… только Максиму. Да потому что в его письмах, как и тогда на первом курсе, было что-то такое, что завораживало меня, что сводило с ума, что заставляло сердце биться в 10 раз сильнее. Но когда я узнала, что это он, то очень испугалась. Нет, нельзя – он моложе меня, он еще мальчишка. Ведь все встречаются с ровесниками. А я ведь должна «как все». Макс все время попадался на моем пути. А я гнала его. Ведь нужно «как все». Но он не отступал. И я сдалась. Упала в его судьбу «как в омут с головой», и мне стало вдруг так хорошо, и стало совсем все равно, что кто-то осудит, что я живу не так, как все. Я захотела вдруг полной грудью вдохнуть и почувствовать, что это такое – любить и быть любимой. Мне говорили: «Это все блеф, да он найдет помоложе. Он бросит тебя при первой же возможности». И он меня бросил. Бросил, но успел подарить мне 47 дней счастья. «Спасибо тебе, Макс, за то, что ты согрел меня своей любовью. Я обязательно расскажу нашему сыну или дочке об этой любви. «Неважно, кто поймет, что ровно через год душа умрет…» . Да, моя душа с твоим уходом, Макс, наверно, умерла. Да, мне горько, обидно, больно, что ты назвал меня … я даже в мыслях не хочу произносить это слово. Что не захотел меня выслушать. Я не знаю, что ты увидел, что придумал этот подлец Яша, но все равно – спасибо тебе за все эти 47 дней. 47 дней надежды, 47 дней радости, 47 дней поцелуев и 47 дней любви…»
А слезы все текли и текли… И, казалось, они собирались там всю жизнь, и теперь нужно просто выпустить их на свободу. Но что же делать? Как доказать ему, что она ни в чем не виновата? И тут Полина вдруг вспомнила, что когда она еще была школьницей, был такой случай. У одного из ее одноклассников была электронная игра. Полине тогда безумно захотелось иметь такую же. В начале 90-х такие вещи были еще в новинку, их было трудно достать. Но отец, уступив уговорам дочери, через каких-то друзей все-таки сумел найти такую же игру и купить ее дочери. А у того мальчишки на следующий день она пропала. Полина об этом не знала, так как в тот день как раз заболела. А когда одноклассники пришли ее навестить, и подружка полезла в стол за салфетками, то увидела Полину игру. Одноклассники тогда сделали свои выводы. Поля кричала, объясняла, что эту игру ей купили, что это ее, но никто ей не верил. В классе с ней не разговаривали и даже объявили бойкот. Поля плакала. Но бабушка, мудрая бабушка дала ей один совет. Она сказала: «Внученька, если ты ни в чем не виновата– не стоит никому ничего доказывать. Просто обратись к Богу и попроси, чтоб он показал всем эти девчонкам и мальчишкам, что это сделала не ты. Пусть не сейчас, пусть потом. Пусть они даже не простят тебя. Но пусть они когда-нибудь узнают, что эта кража – не твоих рук дело». Как же горячо и искренне маленькая Поля тогда молилась с бабушкой. А через два дня в детскую комнату милиции привели группу подростков, среди которых был и Полин одноклассник. Среди вещей, которые они поворовывали у ровесников и других детей, и пытались продать, была и злополучная игра…
«Господи, - Полина посмотрела в небо. – Пусть Максим меня не простит, пусть мы расстанемся. Пусть эти 47 дней та и останутся 47-ю днями. Но, пожалуйста, покажи ему, что он не прав, что я ни в чем перед ним не виновата. Пусть не сейчас, пусть потом, пусть через много лет. Но пусть он просто знает, что я перед ним чиста…»
Полина опять вспомнила о бабушке. Она умерла год назад, летом, через несколько месяцев после того, как дети и внуки забрали ее из Твери. Поля была ее любимой внучкой. Она ведь даже не ходила в детский сад – ее воспитанием занималась мудрая и добрая бабушка. И именно она дала внучке самые ценные в жизни советы. Только бабушке Полина смогла рассказать о своей любви к Максиму, о том, как она обманула его сообщением о замужестве и сбежала от него, когда поняла, что Максим видит в их встречах нечто большее. Бабушка не осудила ее, а лишь спросила «А может это твоя судьба?» «Ну что ты, бабуля, - возразила тогда Полина, -ему нет и 16-ти лет». Но бабушка тогда вздохнула и сказала «Поленька, возраст тут не причем. Как Богу будет угодно, так и будет. Если вам суждено быть вместе – беги хоть на край света, а все равно не убежишь». Девушка тогда считала, что она не права, и была очень рада, что познакомилась с Глебом. Теперь Полина так корила себя, что в последние месяцы жизни бабушки они так мало виделись, так мало общались – она почти каждый день бегала на свидания, пропадала у Глеба, они готовились к свадьбе… А потом бабушки не стало. Запланированное торжество решили не отменять, и играли свадьбу спустя месяц после смерти бабушки, когда еще не прошло сорок дней. Теперь Полина понимала, почему после свадьбы все пошло кувырком… Девушка вспомнила и то, что когда мама Максима впервые пришла к ней на съемную квартиру, и спросила о родителях, то Полина больше всего говорила именно о бабушке, о своем детстве. А Лариса Сергеевна тогда вспомнила свою бабушку и то, как она ее, еще маленькую, учила лепить вареники. И когда внучка в третий раз слепила «не такой», бабушка не удержалась и дала ей ложкой по лбу. Как они тогда смеялись с Максимовой мамой… Вспоминая это, Полина даже слегка заулыбалась. И тут же снова ее лицо помрачнело. Она вспомнила, как спустя всего два дня Лариса Сергеевна назвала ее у подъезда «дрянью». Вот и сейчас, когда Максим все расскажет родителям, она, наверняка не станет разбираться что к чему, а опять скажет ей какое-то едкое слово, и, скорее всего, еще что-то похлеще, чем дрянь. И даже не одно. Что вообще будет – трудно предположить. Тогда ее хотя бы можно было понять – Полина, действительно, встречалась с ее сыном, будучи замужем за другим человеком. И она, как мать, наверно, могла так сказать. Но сегодня… За что сейчас она должна будет выслушать все это? А может Саша найдет Максима и все будет хорошо? Ну, найдет, и что? Он скорее всего даже слушать его не станет, как это было всегда. Он ведь упертый – если что-то втемяшил себе в голову – колом не выбьешь. А может сейчас он уже в ресторане, и его родители все знают? И скоро польются в ее адрес оскорбления?.. Нет, еще раз она не хочет это пережить. Просто не сможет. И тут Полина совершенно ясно осознала, что она должна делать. Девушка вытерла слезы, задумалась о чем-то. А потом решительно встала и пошла по дороге. «Я надеюсь, Макс, что ты и твои родители поймут, что в этой ситуации я должна была поступить именно так, что другого выхода у меня просто не было. «Расставанье – маленькая смерть. Расставанье – долгий путь к причалу, может быть, когда-нибудь мы встретимся опять…» Может быть. А может и нет… Прощай».
|
| |
| |
| PS | Дата: Воскресенье, 15.02.2009, 01:05 | Сообщение # 12 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 5
Уже полчаса Максим бродил по улицам города. Он не выбирал пути, он просто шел. Шел в никуда. И почти ничего не видел перед глазами. На перекрестке его чуть не сбила машина, водитель резко затормозил, и, высунувшись из машины, грязно выругался в адрес Максима. Но он даже не повернул голову в его сторону, а шел дальше, не видя и не слыша ничего вокруг. В его голове звучал все это время только один вопрос: «Почему она так поступила со мной?» Еще час назад он считал себя самым счастливым на земле. Это счастье не могло уместиться во всем его существе – парню хотелось клонировать себя, чтоб по кусочкам распихать эти счастливые ощущения по 5-ти или даже 10-ти Максимам Макаровым. Кто сказал, что от любви до ненависти один шаг. Ох, как же правильно!… Как верно… Какой же он был дурак… Но почему тогда, на первом курсе, он решил, что она – необыкновенная? И ведь разочаровался в этом через несколько дней, увидев светящуюся радостью Полину возле машины этого Лазуцкого. И ведь отреагировал так, как должен был отреагировать – «Видел я твою любовь возвышенную – лось бритоголовый – тачила косарей за 50 и квартира, небось, в центре… Да пошла ты…» И надо было еще тогда все бросить, забыть. Но почему не бросил, не забыл? Да потому что ее огромные глаза, ее негромкий, какой-то шелестящий голос и ямочки на щеках просто сводили с ума, заставляли сердце биться гулко-гулко, и он просто уже не принадлежал сам себе. Но зачем он поверил тогда, что она необыкновенная? Почему вдруг решил, когда она призналась ему, спустя почти три года, что он тоже ей не безразличен, что они будут счастливы? Почему безрассудно отдал всего себя без остатка этой кареглазой рыжеволосой бестии? Почему вынул свое сердце и вручил ей? Почему? И как теперь жить, если всё в его жизни она, а ее теперь нет? Как жить без сердца? В какой-то момент Максиму вдруг показалось, что ничего не было, что он сам себе все это напридумывал – ведь он не видел лица девушки. Но наглая и какая-то сальная усмешка этого лысого урода и небрежно распластанное по полу свадебное платье снова и снова вызывали у него отчаянную злость, ненависть и… безысходность.
Но как она могла?! В день свадьбы, нося под сердцем из ребенка… Почему? Зачем? Неужели так соскучилась по этому козлу с одной извилиной в голове, неужели так захотелось его похотливого тела, что не удержалась, и отдалась ему прямо в ресторане, где праздновали ИХ свадьбу?!
А может, это все-таки была не она? Макс уже почти готов был поверить в это, но тут вдруг опять вспомнил, как в свой день рождения увидел ее в ресторане с Глебом. Если бы ему кто-то сказал об этом, он бы ни за что не поверил – убедил бы любого, что обознались. Но ведь он видел СВОИМИ глазами. Толку, что потом она говорила, что это был прощальный вечер, что без этого он не давал ей развод. Может быть, все так и было. Но ведь ПОШЛА! И ему, Максиму, ничего не сказала. В его день рождения. Решила, так сказать, сделать подарок. Может, у нее и по поводу сегодняшнего случая оправдание нашлось бы, да только не хочет Макс их больше слушать, эти оправдания. «Хватит, Полина Сергеевна, с меня подарков – и на день рождения, и на свадьбу! Какой же вы щедрый даритель! Поклон вам до земли!»
Максим злился, но злился больше на самого себя – где, где он не доглядел, где упустил то, что она не любит его так, как он любит ее. Разве он, Максим, мог приблизиться хоть на метр ближе к любой женщине, когда рядом была Полина? Не мог. А ведь он – мужчина – гормоны играют, тело требует. А он не изменял ей даже тогда, когда он еще совсем не на что не мог надеяться, когда она еще провожала его холодным взглядом. Что же вам, женщинам, надо?! А ведь он так любил ее, так заботился, так боялся ее чем-то обидеть. Макс вспомнил, как Полина вдруг почувствовала себя нехорошо во время поездки в Тунис. Как же он переживал за нее! А когда потом, уже дома, Полина вышла от врачей и сообщила, что у нее будет ребенок, он от неожиданности чуть не упал в обморок «Как ребенок? Почему так рано? Зачем? Что делать» Он тогда очень испугался и строго спросил Полину:
- Что значит у тебя будет ребенок…
Но увидев, как она вскинула на него свои огромные карие глаза, как посмотрела на него с испугом, как что-то вдруг потухло в них, тут же понял, что не может ее обидеть, оттолкнуть, заставить страдать. Он ведь пообещал, что отныне берет все ее заботы на себя. Ну что ж, значит будет ребенок. В крайнем случае, родители помогут. Они вроде сейчас по отношению к Полине очень хорошо настроены. И он спешно добавил:
- …ребенок будет не у тебя, а у нас!
А потом, когда забежал в цветочный магазин за китайскими розами, воспользовавшись тем, что Полины нет рядом, быстро набрал номер телефона мамы и выпалил:
- Мама, Полина беременна. Но я тебя прошу, очень прошу, ради всего святого прошу, когда мы сейчас придем и расскажем об этом, пожалуйста, отреагируй нормально. Мама, она так переживает, не испугай ее, прошу! Я лучше работать пойду, я все что угодно сделаю, но я хочу, чтоб она была счастлива. И мой ребенок тоже. Мамуля, я тебя прошу, как никогда – будь мудрой. Мы с тобой вечером отдельно поговорим об этом, но только вдвоем. Я умоляю, мама, сделай все правильно! Пока!
И не дождавшись ответа, нажал кнопку отбоя. А когда они пришли домой и Лариса Сергеевна выслушала сначала новость о том, что они ждут ребенка, а потом – что решили пожениться, на несколько минут замолчала, Максим внутренне напрягся. «Неужели?… Неужели сейчас скажет что-то нехорошее Полине. Ах, мама, мама, не подведи…» И мама не подвела. Подвела теперь Полина. Что скажут теперь родители? Как он объяснит им все это? А ведь они предупреждали! Отец, как и в случае с Ритой опять оказался прав… И самое главное – как дальше жить с этой болью, ненавистью и с этой… навязчивой любовью к женщине, ставшей его судьбой? За-чем?
Максим не заметил, как ноги привели его в центральный парк, и не просто в парк, а на то самое место, где они с Полиной и ребятами встречали рассвет. Встречали свою новую жизнь. Как же он был счастлив в ту ночь! В ночь, когда благодаря родителям он вновь обрел Полину, в ночь, когда был зачат его ребенок, в ночь, когда казалось, что ничто и никогда больше не помешает их счастью. Но тут Максим вдруг вспомнил разговор о коробочке с кольцами. Как он ей тогда сказал: «Полина, если кто-то из нас увидит другого в какой-то двусмысленной ситуации, даже в объятиях иного человека, как бы в этот момент не хотелось закричать, убежать, ударить, давай просто дадим другому человеку возможность элементарно что-то объяснить». Максим усмехнулся: а ведь это говорил он сам. А Полина восхищалась – какой он не по годам мудрый.
- Но почему тогда ты сегодня закричал, убежал, и даже ударил, пусть не физически, а словом (что, может еще больнее)? – вдруг спросил Максима его внутренний голос.
- А что мне оставалось делать?
- Почему ты не вошел в эту ужасную комнату и не потребовал элементарно что-то объяснить? – опять спросил голос.
- А они мне нужны были, эти объяснения, после всего того, что я там увидел?
- Но тогда бы она хотя бы не могла притворяться и говорить, что ничего не понимает?
- А какая мне разница после всего, что я увидел, что она мне скажет?
- Но ты же не видел ее лица. Может, это все-таки была не она? – опять спросил он сам себя.
- Тогда кто? Чье это проклятое платье на полу?…
Нет, подумал Максим, хватит себя истязать. Легко быть мудрым, когда это не касается тебя. Это было ее платье. Невест в зале больше не было. Нужно просто забыть Полину. Забыть и все. И просто жить. Просто жить. Жить… А зачем? Зачем ему теперь жизнь без нее?
Максим сидел на траве, кидал камешки в реку. И безучастно смотрел на круги, которые они образовывали, соприкасаясь с водой. Больше ему ничего не хотелось видеть. И никого.
- Вот ты где, - услышал Максим за спиной голос Александра Михайловича, - Макс, нужно поговорить.
- О чем? – равнодушно спросил он.
- О тебе. О тебе и о Полине.
Максим вскинул на него глаза:
- Я не хочу о ней говорить…
- Максим, я с ней разговаривал, она искренне не понимает, что произошло…
- Да я тоже ни хрена не понимаю! – Максим начал раздражаться. – Вы зачем сюда пришли, рассказывать мне, что она не виновата?! Да я своими глазами все видел! Понимаете, все!
- Макс, если Полина виновата, поверь, я никогда не стану ее защищать и выгораживать. Но мы с ней долго говорили, она мне много рассказала, и , поверь, у меня есть все основания не сомневаться в ее словах. Давай сядем в машину и поедем назад в ресторан. А по пути ты расскажешь мне то, что видел, а я тебе то, что узнал от Полины. Мы сложим вместе эти две истории, и тогда уже будем думать вместе, что нам дальше делать. Давай, вставай!
Максим нехотя поднялся с травы и побрел к машине. Через несколько минут они были уже возле ресторана. Остановившись напротив входа со стороны кухни, Максим и Александр Михайлович все еще сидели в машине.
- Макс, понимаешь, если этот Лазуцкий утром что-то задумал, то почему ты не допускаешь мысли, что он осуществил свои намерения? Что это просто спектакль.
- Нечего себе спектакль! С моей невестой в главной роли! Александр Михайлович, я охотно верю вам, но почему я должен верить Полине? Может, она вообще все это просто выдумала? Что ей оставалось делать, когда я застукал ее с эти уродом – понятно, она теперь все расскажет. Но если его сестра, действительно, приходила, то почему она ничего не рассказала мне? Почему даже не намекнула? Почему?!
- Ну, может надеялась, что он ничего не сделает, не хотела тебя раньше времени пугать, расстраивать…
- Не хотела! Я вижу, как она не хотела!
- Макс, но ты же сам сказал, что не видел ее лица!
- Александр Михайлович, я видел свадебное платье, которое скомканное валялось на полу. А мы ведь его шили в салоне, по индивидуальному заказу, мы столько души в него вложили! А она его на пол, как мешок, как… тряпку, - в его глазах блеснули слезы.
- Максим, ну, ты уверен, что это было ее платье?
- Александр Михайлович, вы надо мной что издеваетесь? -Парень поднял на него глаза, в которых стояли слезы. – Пойдемте в зал, и если вы мне покажете хотя бы еще одну невесту в бело-розовом платье, или хотя бы даже в белом, я вам клянусь, что я у Полины буду на коленях прощение просить! Это я вам обещаю!
- Макс, знаешь, я в политике не первый день. И, поверь мне, когда кого-то хотят подставить, все средства идут в ход. И платья, и невесты, и все прочее…Так, выходи, пошли, покажешь мне эту комнату, где ты все это видел. Что-то мне это очень не нравится.
- Я не хочу туда опять…. Я как представлю…. Мне противно…
- Макс, давай идти до конца. Мы должны выяснить – либо Полина врет, либо ты ошибаешься. Понимаешь, третьего не дано. Так что выходи из машины и покажи мне эту комнату.
Максим нехотя вышел, и побрел вслед за Александром Михайловичем в ресторан. Они зашли в него со стороны кухни, прошли по коридору и приблизились к той комнате, где Макс потерял свою любовь, свое сердце и свою надежду. Открыв дверь, он старался почти не смотреть туда, а только тихо пробормотал:
- Вот здесь…. Здесь на этом столе они…. А вон там, - он махнул рукой, - и лежало это проклятое плат… - и вдруг осекся на полуслове, как будто сраженный молнией.
На полу у стола, на том же самом месте, на котором он видел в прошлый раз, небрежно валялось… бело-розовое свадебное платье. У Максима в глазах потемнело. Еще не веря себе, он схватил его и поднял. Боже мой, какая-то примитивная рыночная дешевка! Это НЕ ЕЕ платье! Он кинул его на пол и вдруг стал остервенело топтать. Топтать и плакать. Плакать и топтать. Слезы потоком лились из глаз. «Полечка, родная, прости меня…»,- шептал он.
- Да, Макс, похоже тебе все-таки придется на коленях просить прощение у твоей Полины….
- Александр Михайлович, где она?!
- На скамейке, в парке через дорогу. Первая самая с краю.
Максим стремительно выскочил из ресторана, мгновенно перебежал дорогу и ринулся в парк. Но первая скамейка была пуста, пуста и вторая. А на третьей сидели парень с девушкой и страстно целовались. Максим упал на скамейку. Потом, что-то сообразив, достал мобильник и набрал номер Полины. Ее телефон отозвался у него в кармане. «Блин! – мысленно выругался Макс. – Какой же я урод! Поля, если ты не простишь меня, ты будешь права. Ох, как права! Сколько гадостей я наговорил тебе за эти три года! Тебе это должно было когда-то надоесть. Ты правильно сделала, что ушла. Я недостоин тебя! Прости меня, родная! Прости меня, любимая!»
И тут, как будто решив добить Максима окончательно, из кафе «Ностальгия» , которое было как раз напротив той скамейки на которой сидел Максим, он услышал голос солистки:
- А эту песню девушка по имени Ангелина посвящает своему парню Максиму. Максим, эта песня звучит для тебя.
Макс поднял голову и прислушался. А девушка-солистка тем временем запела.
Я хотела, чтоб ты нашел мою любовь,
Так хотела, чтоб все у нас случилось вновь.
И поверь – у сердца хватит сил,
Лишь бы ты его в подарок попросил.
Между нами порвалась тоненькая нить,
Не исправить и даже не заговорить.
Я дышу, а сердце не стучит
В этой надвое разорванной ночи.
Найди меня, назови своей надеждою.
Найди меня между пустотой и нежностью.
Найди меня самую свою любимую,
Найди меня как в метели вишню зимнюю
Найди!
Последние слова прозвучали как призыв. И Максу на миг показалось, что это сама Полина обращается к нему. Он уронил голову на руки. Никогда еще ему не было так больно и так горько. Никогда еще Максим не чувствовал себя таким несчастным и таким виноватым.
Александр Михайлович подошел и сел рядом с парнем.
- Все-таки ушла… Ну, не мудрено, после всего этого…
Максим молчал, тупо уставившись в одну точку на асфальте.
- Александр Михайлович, - вдруг очень тихо спросил он, - а куда она могла пойти?
- Ну, знаешь, дружок, женщина в свадебном платье и в том душевном состоянии, в котором находится сейчас твоя Полина, могла уйти куда угодно и сделать все, что угодно.
- В смысле? – Макс испуганно посмотрел на него.
- Да в том смысле, что моя жена каждый день смотрит все эти передачи – «Цена любви», «Час суда», «Чрезвычайное происшествие» и всякие прочие. Ну, вот, а вечером рассказывает мне то, что увидела. Так вот, там такие страсти бушуют у-у-у-у! Похлеще мексиканских. Сколько брошенных баб, просто брошенных, заметь, даже не в день свадьбы чего только не вытворяют. Кстати, в одной из передач показывали, что одной девице жених на свадьбе сказал, что она вышла за него только из-за денег. Так она сбежала из-за стола, побежала домой и спалила дом, гараж и все постройки мужа. А вторая была беременна, и муж ее новоиспеченный тоже на свадьбе заявил, что, мол, это еще неизвестно от кого ребенок, может и не от него. Она тоже сорвалась, побежала, попала под машину, стала инвалидом. Теперь прикована к постели. А муж этот теперь сам нянчит ребенка и за ней ухаживает . Так что, вот что вытворяют. А ты говоришь. Кстати, - вдруг вспомнил он, - знаешь, у моего друга в семье вообще трагедия была лет пять назад. Они жили в Питере. Его сестра выходила замуж. Ну, а на свадьбе несколько танцев танцевала со свидетелем. А дело было уже к вечеру, жених, сам понимаешь, был не совсем уже трезвый. Ну, и показалось ему, что невеста то ли слишком прижимается к этому парню, то ли еще что-то. В общем, он музыку остановил, стал на глазах у всех ее оскорблять, унижать, обзывать проституткой и еще похлеще. Она не выдержала, убежала из кафе, где все это праздновали, прибежала на Неву и прыгнула с моста.
- И что? – Максим тревожно посмотрел на него.
- Ну, что… Разбилась.
- Насмерть?!
- Увы… Так что предугадать, где сейчас твоя Полина и что она может сделать – практически невозможно. Слишком сильно ты ее обидел.
- Блин, какой же я осел! Как я вообще мог такое о ней подумать! Если с Полей что-то случится, я тоже жить не буду…. Не хочу…
- Так, Макс, прекращай! Найдем мы твою Полину. Она вроде не истеричка, как некоторые. Думаю, не будет собой рисковать.
- А где мы будем ее искать?
- Не знаю… Давай, садись в машину, поехали сначала по окрестностям. Далеко-то она в любом случае уйти не могла. Сейчас посмотрим по улицам, на проспект съездим, по паркам, скверам. Потом к реке спустимся – может она там. Я ведь тебя тоже на берегу нашел. Садись в машину, поехали!
Они минут двадцать колесили по окрестным улицам. Максим забегал в каждый парк, спрашивал у людей, но девушки в свадебном платье никто не видел.
- Ну, что, поехали к реке, - сказал Александр Михайлович, когда Макс вернулся из очередного вояжа по парку и сел в машину. – Я думаю, сидит она где-нибудь на берегу и плачет – больше ей негде быть.
- Поехали…
Они только начали подъезжать к пристани, когда увидели на берегу толпу народа, «Скорую помощь» и милицию. Макс вжался в сидение от неприятного предчувствия.
- Александр Михайлович, стойте! – тихо сказал он, и когда машина остановилась, выбежал из нее.
- Скажите, а вы не знаете, почему там люди стоят, - спросил он у проходящего мимо мужчины, - случилось что-то?
- Да там баба какая-то с моста сиганула.
- Она … умерла?.. – спросил Макс едва слышно.
- Да вроде нет. Врачи там что-то над ней колдуют, - и ту же добавил, - да она какая-то неадекватная была, не в себе, наколотая что ли. Да что с ней случится – им, таким, море по колено. Откачают!
- Сам ты наколотый! – вдруг громко крикнул Макс, и что есть мочи припустил к реке.
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 18.02.2009, 23:14 | Сообщение # 13 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 6
Расстояние от машины до берега Максим преодолел в несколько секунд. Подбежав к пристани, он начал расталкивать людей, пытаясь пробраться к месту происшествия.
- Э, пацан, ты куда? – спросил его какой-то мужчина. – Там милиция все оцепила, никого не пускают.
- Пустите меня! Там моя жена!
- Где твоя жена?..
- Ну…та… что прыгнула… это…это моя Полина….
Люди сочувственно посмотрели на него, расступаясь и пропуская вперед. Максим побежал к «Скорой помощи».
- Так, парень, стой! Ты куда? – остановил его человек в форме.
- Пустите меня туда! – он пытался проскользнуть, но сильные руки охранника остановили его.
- Я спрашиваю, куда ты? Зачем тебе туда?
- Там… Там… Моя жена….
- Где?
- Ну, та, что прыгнула с моста… Это моя Полина…
Милиционер смерил Максима взглядом и усмехнулся:
- Слышь, а не старовата-то для тебя жена?
- Не ваше дело! – огрызнулся Макс. – Пустите меня, пожалуйста, я должен быть с ней. Я ей помогу!
- Да поздно помогать уже…
- Как поздно?.. П-почему?..
- Да скончалась она минут пять назад…
У Максима опять кровь хлынула в голову и забилась в висках.
- К-к-как с-скончалась? Почему ее не спасли? По-че-му???!!!
- Да ты не ори тут! Там травмы были несовместимые с жизнью. Знаешь, раньше орать надо было, сам довел свою жену до такого состояния, что она у тебя с мостов сигает. У нормальных мужей жены дома сидят, а не у реки болтаются.
- Ну… - Максим не мог вымолвить не слова. – ну… можно… мне все равно… к ней… я хочу… быть рядом… Это… я виноват…
- Зачем тебе туда? Там, знаешь ли, картина не из приятных...
- Ну, пожалуйста!.. Пропустите...
- Ну, ладно, иди… Вон там возле «Скорой» на носилках лежит твоя Полина.
Максим на негнущихся ногах подошел к тому месту, которое ему указал милиционер. Девушка лежала, накрытая простыней. Он подошел ближе, дрожащими руками откинул край простыни, и чуть не умер… от счастья. На носилках лежала тучная блондинка лет сорока с пропитым одутловатым лицом. У Максима сперло дыхание. Он попятился назад, и закрыл лицо руками.
- Ну что? Доволен? – спросил его подошедший милиционер. – Я же тебе говорил – нечего тут смотреть – приятного мало. Ладно, пошли, будем данные ее записывать.
- Это… не она… - едва слышно пробормотал Максим.
- Ну так что ж ты тогда голову морочишь? Иди, ищи свою жену в другом месте. И следи за ней лучше, чтоб вот такое же не вытворила…
Максим был в таком шоке, что практически не помнил, как он добрел до машины, как сел в нее, как у него что-то спрашивал Александр Михайлович. «Это похоже на кошмарный сон», - подумал Максим. И тут же поправил себя «Да, нет, кошмарный сон по сравнению с тем, что я пережил только что, это детский лепет. Ужас, как же страшно!» Сейчас, когда Максим смог так реально увидеть, что было бы с ним, если бы Полина оставила его, и не просто ушла или уехала куда-нибудь, а оставила навсегда, ему стало моторошно. То, что сегодня произошло, теперь виделось ему еще в более чудовищном виде. «А, если бы это все-таки была она?… Если бы… Боже мой, какой ужас!.. Полечка, пусть лучше ты меня никогда не простишь, пусть лучше ты уедешь, уйдешь от меня, пусть я лучше никогда больше не увижу тебя, но только живи! Пожалуйста, живи! Пускай мы навсегда расстанемся, но главное, чтоб с тобой все было хорошо! Полечка, прости меня! Прости…. Прости…»
- Э, Макс, я с тобой разговариваю или с кем? – Александр Михайлович пощелкал двумя пальцами у Максима перед глазами, и, увидев, что тот еще не совсем адекватный, добавил, - так, хватит истязать себя. Твоя Полина, конечно, очень обижена. Но, думаю, не настолько, чтоб из-за такого дурака, как ты, жизни себя лишать… Я же тебе сказал – она вроде на истеричку не похожа. А ты ломанулся туда. Сидишь теперь не живой, не мертвый. Так, Макс, отомри!…
И когда Максим повернул к нему лицо, вздохнул:
- Таааак, уже лучше… Я говорю, она домой не могла пойти?..
- Домой… Нет… У нее нет ключей…
- Но, может, давай все-таки съездим туда? Мало ли... Может у дома сидит на скамейке? Или у соседей... Иначе я не знаю, где ее еще можно искать…
- Поехали… - ответил Макс почти на автопилоте.
Александр Михайлович включил зажигание, машина тронулась с места. Максим смотрел на толпу людей у причала. Его все еще не покидало чувство необъяснимой тревоги. "Так, а что же мы едем домой, а ключи у меня с собой?…- Он ощупал рукой карманы. – А, вот они..." И тут его осенило!
- Александр Михайлович! Давайте быстрей! Пожалуйста!
- Не понял… Куда быстрей?
- Домой!
- А что случилось?
- У нас же у соседей есть запасные ключи. Когда-то Поля еще в самом начале захлопнула дверь - так я им звонил, они ей давали. Блин, как же я сразу не подумал! Только бы она дома была! Только бы дома…Давайте быстрей!
- Слушаюсь! – полушутя полусерьезно ответил Александр Михайлович, и добавил. – Слушай, Макс, неужели ты правда подумал, что твоя Полина на такое способна, ну, с моста сигануть…
- Но вы же сами рассказывали…про друга…про Питер.
- Ну, знаешь, ситуации ведь разные бывают. И люди разные – по-разному на все реагируют. Да к тому же там все осложнялась тем, что невеста ко всему прочему была еще и беременна. А в этом состоянии женщины, знаешь, какие уязвимые! – он повернул лицо к Максиму. – Ты-то, я надеюсь, еще не успел наградить свою Полину потомством?..
- Успел… - едва слышно выдохнул Макс.
- Да-а-а-а… Макс, вот скажи – ты просто дурак или полный дебил? Извини, конечно, но если бы я знал, что твоя Полина беременна, я бы и расследование это долбанное не проводил. Я бы тебе сразу сказал, что не могла она сделать то, в чем ты ее обвинил. Как ты мог подумать, что нося под сердцем твоего ребенка, она могла лечь под этого упыря? Я ее знаю, конечно, не так хорошо, как ты, но даже я понимаю, что это невозможно. Ой, Макаров, с твоим мышлением прямолинейным, тебе надо не семью создавать и не в военное поступать, а в детский сад идти, причем в ясельную группу. Ну, как можно так примитивно мыслить? Макс, когда же ты уже вырастешь?
Максим молчал. А что он мог возразить, если понимал, что Александр Михайлович абсолютно прав. Прав во всем. Он опустил голову на руки и стал мысленно прокручивать все, что произошло. Теперь все это ему казалось не просто чудовищным, а вообще немыслимым. «Боже мой, какой же я дурак, - думал он, - да нет, дурак – это очень мягко сказано – полнейший тупорылый дебил. В том, что сегодня произошло, виноват только я. Я один! Как я мог даже подумать такое о Полине? Кааак???!!! Разве она хоть раз давала мне повод сомневаться в ее верности и преданности? Разве она тысячу раз не доказывала мне, что любит меня так же сильно, как я ее. А может даже еще сильнее. Чего стоит только тот случай, когда я решил отказаться от нее, а она потащила меня домой к родителям, и предлагала им резать нас, потому что врозь мы больше не можем. А я молчал, как предатель… Ведь это она тогда отстояла нашу любовь! Кто знает, что было бы сейчас, если бы она тогда не швырнула ножик на стол, и не высказала все это родителям. МОИМ родителям! Чужим для нее людям! А я стоял и молчал… И правда, разве могла она, нося НАШЕГО ребенка, отдаться этому уроду Лазуцкому? Теперь, я яснее ясного понимаю, что не могла. НЕ МОГЛА!!!! Но почему я не зашел в эту проклятую комнату?! Почему позволил себе накричать на нее, обозвать?! По-че-му?!» Максим вспомнил, каким словом он назвал ее, перед тем, как убежал и оставил одну, и ему стало противно. «Как, как я мог сказать ей это слово? Как оно вообще могло слететь с моих губ? Ведь я люблю ее больше жизни, я обещал ей, что сделаю ее самой счастливой, а сам… А Полечка ведь так верила мне! Она отдала мне свое сердце, свою душу, свою судьбу… Я даже помню, когда это случилось. Тогда, в кафе, когда мы только-только сняли квартиру. Мы сидели, и она спросила: «Максим, вот ты закончишь свое училище, а дальше?» – «Буду поступать, - ответил я, - в Москву, в общевойсковое». – «А я?»- тихо спросила она. Когда Полина произнесла это «а я?», я вдруг понял, что отныне она вверяет мне свою жизнь без остатка, что она верит мне, ДОВЕРЯЕТ! Ведь до это Поля столько раз твердила: я взрослый, самостоятельный человек, и в состоянии решить свои проблемы сама. А здесь она так трогательно переложила эти проблемы на мои плечи «А я?». Она впервые дала мне понять, что отныне доверяет мне свою судьбу, и хочет, чтобы я стал ее опорой, чтобы именно я отныне решал ее проблемы. Она вручила мне свою душу, а я растоптал ее уже дважды. В первый раз, когда за несколько дней до выпускного заявил ей, что мы не будем вместе, а второй – сегодня. Так цинично и жестоко. Растоптал, как то проклятое платье, которое увидел на полу… Но самое главное – КАК я мог назвать ее ЭТИМ словом? Словом, которым, наверно, не смог бы назвать самую падшую женщину на земле? Почему?! Да потому что эмоции заслонили разум. Я ничего не соображал, ни о чем не хотел думать. Я верил только тому, что видел СВОИМИ глазами. Своими паршивыми глазами, чтоб они повылазили… В мозгу стучало только одно – я ее ТАК любил, боготворил, а она со мной вот так поступила... Она сделала мне больно, и, значит, я должен сделать ей еще хуже. Это слово было как стрела, измазанная ядом. Мне хотелось, чтоб мои слова не просто ударили ее, а ударили побольней! Ну, что ж, я своего добился! С лихвой… Дебил! Урод! Идиот! Полечка, но где ты теперь?.. Любимая, я найду тебя хоть на краю земли, и буду на коленях вымаливать прощение до тех пор, пока не вымолю его… Я не могу без тебя… Моя жизнь без тебя бессмысленна…. Где же ты, любимая? Где???!!!»
- Приехали, - сказал Александр Михайлович, и остановил машину у дома Макаровых. Они вышли из автомобиля и зашли в подъезд. У лифта стояла пожилая женщина.
- Здрасьте, - поздоровался Максим. – Лидия Борисовна, а…
- О, здравствуй, Максим! А что это вы порознь в день свадьбы бегаете? То Полина твоя пришла одна в свадебном платье, сказала, что нужно ей что-то взять. Теперь вот ты, тоже один…
- Полина была здесь?! Когда?!
- Да минут… 40 назад. Я ей дала ключи. А… что… не надо было?
- Да, нет, надо… Мы просто с ней… разминулись. Лидия Борисовна, а вы не знаете, она… ну… Полина, еще в квартире?
- Не знаю… Я ключи отдала и ушла сразу, вот только возвращаюсь. Но у меня Ирочка дома, можем у нее спросить.
Но Макс уже мчался по лестнице. Ждать лифт не хватило терпения, и Максим бежал, перепрыгивая сразу по две-три ступеньки. Он открыл дверь в квартиру и с порога закричал:
- Поля, ты здесь? Полина, ты где? По-ля!!!
Но ответом ему была тишина. Он бегал по комнатам, но ее нигде не было. Наконец Максим вбежал в свою спальню, которая в последний месяц стала их с Полиной общей. Вбежал и остановился у двери. На стуле аккуратно висело бело-розовое свадебное платье. А рядом на столе он нашел записку, где ровным Полиным почерком было написано:
«Максим! Я не знаю, что ты увидел, но я хочу, чтобы ты знал – я перед тобой ни в чем не виновата. Когда-нибудь ты это поймешь. Пусть не сейчас, но поймешь обязательно. Документы на развод вышли на адрес мамы, я все подпишу. А вот от ребенка, извини, избавляться не буду. Что бы ты обо мне не думал, но ты не прав – он зачат не во лжи, а в любви. В большой любви. Я его уже люблю, поэтому он будет жить. Не волнуйся, мы не побеспокоим тебя ни морально, ни материально. Будь счастлив! Полина»
Максим несколько раз перечитал записку и бессильно упал в кресло.
- Ну, что, куда дальше полетим? – спросил вошедший в квартиру Александр Михайлович.
Максим молчал, сжимая в руке тетрадный листок.
- Сколько сейчас время?! – вдруг спросил он, и, не дождавшись ответа, посмотрел на часы, и вскочил. – Александр Михайлович, миленький, пожалуйста, поехали быстрее на вокзал!
- Куда-а-а-а-а? Зачем?
- Я знаю, где она! Она к маме собралась ехать! Я уверен, а поезд через полчаса! Я точно знаю – я сам билеты брал, мы же на нем послезавтра собирались ехать. Александр Михайлович, я вас умоляю, поехали быстрее!
- Макс, но ты же понимаешь, что за полчаса мы до вокзала не успеем доехать…
- Но давайте хотя бы попробуем! Пожалуйста!!!!
* * *
Полина зашла в вагон, как только поезд подали на посадку. Еще полчаса до отхода – но ничего – лучше посидеть в вагоне. Верхняя полка… Да какая разница – лишь бы побыстрее уехать отсюда. Полина спрятала чемодан под сидение и села у окна. И снова в голову полезли мысли о Максе, о ребенке и том, какой могла бы быть их жизнь. И опять глаза наполнились слезами. Ну, почему в жизни мы не можем быть счастливы без ненужных условностей? Почему за минуты счастья мы обязательно должны платить слезами?..
В купе зашла женщина с маленьким мальчиком лет пяти-шести.
- Так, сынок, вот наше место. Разрешите, - она обратилась к Полине, - мы поставим сумку вниз.
- Да, да. Конечно, - Полина встала и отошла в сторону. Женщина быстро уложила сумку под полку и закрыла ее. Полина стояла, молча, и ждала, когда же сможет снова сесть на свое место у окна, чтобы невидящим взглядом смотреть в пустоту…
- Тетя, а почему вы плачете? – спросил малыш, заглядывая ей в глаза.
- Максим, не приставай к тете! – строго сказала женщина.
Услышав имя мальчика, Полина не удержалась и, когда села, поневоле разрыдалась, уронив голову на руки.
- Девушка, у вас что-то случилось? – спросила теперь уже мама мальчика.
- Нет, все в порядке… - пошептала Полина и отвернулась к окну.
У нее не было желания с кем-то разговаривать, кому-то что-то объяснять. Ей лишь хотелось сейчас плакать и думать…о Максиме. Скорей бы уже отправление – под стук колес лучше думается и лучше плачется. Знаем уже, проходили… Полтора года назад, уезжая отсюда, она вот так же, под стук колес, плакала и думала о нем. Сейчас поезд тронется, она в последний раз посмотрит на этот город, чтоб запомнить его, потому что не вернется она сюда больше никогда. Ни-ког-да! Слишком много воспоминаний. Слишком тяжело.
Над головой Полины вдруг неожиданно ожило поездное радио, и голосом Ирины Аллегровой поведало грустную историю о несчастной любви, ставшую теперь и ее, Полиной историей.
Ты говорил – расставаться полезно.
Вот я и ушла.
В город чужой ненадолго проездом
Осень занесла.
Лето покинув, в тревожную зиму
Поезд улетел.
Мне расставаться невыносимо,
Но ты так хотел.
Я так молила – позови!
Но ты молчал…
Я так молила – удержи!
Не удержал…
Я твой транзитный пассажир,
Меня, увы, никто не ждал,
Ты был транзитный мой вокзал.
Ты говорил – расставаться полезно –
Вот так и сбылось.
В жизни твоей побывала проездом –
И поезд унес.
Там без меня догорают осины –
Желтая грусть.
Мне расставаться невыносимо,
Но я не вернусь…
Глаза опять наполнились слезами. «Я не вернусь…» Полина почувствовала легкий толчок, и состав качнулся. «Ну, вот, наконец, тронулись… - она проводила взглядом убегающий перрон и глубоко вздохнула. - Всё! Теперь точно всё… Еще одна страничка жизни перевернута. Фенита ля комедия».
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 19.02.2009, 23:32 | Сообщение # 14 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 7
Александр Михайлович и Максим мчали по городу с невероятной скоростью. Когда они приехали на вокзал, поезд еще стоял на перроне. Но как только Максим побежал к нему, паровоз издал пронзительный гудок, и состав, качнувшись, стал потихоньку набирать ход. Максим, не долго думая, на ходу вскочил в ближайший вагон.
- Молодой человек, вы куда? – проводница пыталась преградить ему дорогу. – Где ваш билет?
- Я – провожающий!
- Какой провожающий?! А ну быстро выходи, пока скорость не набрали! Провожающий он! Что не видишь, что мы уже тронулись!
Но Максим с силой оттолкнув ее, ринулся в вагон. Он бежал, осматривая пассажиров. Проводница кинулась было за ним, но увидев, что он миновал вагон и скрылся в тамбуре, махнула рукой. Максим вбежал в следующий вагон. Он быстро шел, вглядываясь в каждое женское лицо. Затем влетел в третий. Машинально осмотрев пассажиров первого купе, он побежал было дальше, как вдруг резко остановился – у окна сидела худенькая девушка и смотрела в даль. В темном платье с белым воротничком, она была похожа на школьницу. О том, что сегодня в ее жизни был праздник, напоминали только собранные на затылке волосы, густо забрызганные серебристым блестящим лаком.
- По-ли-на!!!!!! – крикнул Максим и упал перед ней на колени.
Полина повернула к нему удивленное лицо с огромными заплаканными глазами.
- Полечка, родная, любимая, единственная, прости меня!!! Я умоляю, прости!!! Мне больше никто не нужен, только ты и наш ребенок! Я умоляю тебя – прости! Возвращайся! Я – урод! Я – дебил! Я баран безмозглый! Я готов тебе пятки целовать, чтобы ты только поняла, как сильно я тебя люблю, и простила меня!
Он скинул с ее ног босоножки, и стал впрямь осыпать ее ноги поцелуями.
- Максим, что ты делаешь, перестань сейчас же… - наконец подала голос Полина, которая все это время молча и удивленно смотрела на него.
Голос этот показался Максиму каким-то чужим и отстраненным. Мальчик, который до этого крутился и бегал по вагону, сел и испуганно прижался к матери. Люди в соседних купе притихли, повысовывали головы, и с интересом наблюдали за этой захватывающей сценой.
- Во дает! – шепнула девушка из соседнего купе, когда Максим начал целовать Поле ноги.
Полина густо покраснела. У Максима затрещал телефон. Он достал его, увидел на дисплее надпись «папа», нажал кнопку отбоя и спрятал телефон в карман. Воспользовавшись паузой, Полина обулась, быстро встала и, ничего не говоря, вышла в тамбур. Максим кинулся за ней. Девушка стояла, прислонившись к стене, и молчала, опустив глаза вниз. Ее взгляд был какой-то отрешенный, и одновременно каменный и холодный.
- Полечка, родная моя… - опять закричал парень, но Полина его оборвала.
- Максим, чего ты хочешь? – вдруг спросила она его очень строго и как-то даже сурово.
Максим, который только что готов был сказать ей все, что у него накопилось, сознаться во всех мыслимых и немыслимых грехах, вдруг остановился, как вкопанный, перед ее колючим и ледяным взглядом. Как она была похожа сейчас на ту Полину Сергеевну, которая преподавала у них на первом курсе. Вот именно с таким холодным и неприступным лицом она говорила тогда Максиму, что у каждого человека есть границы его личной жизни. Тогда она была такой чужой… И сейчас тоже…
- Максим, зачем ты устроил этот цирк? – Полина была серьезна, как никогда. – Мало тебе того, что ты опозорил меня перед своими родителями? Они, поди, думают сейчас, что я шлюха последняя, да? А теперь ты хочешь, чтоб всю оставшуюся дорогу на меня еще и пассажиры смотрели, как на дуру?
- Полина, мои родители ничего не знают! И я очень хочу, чтоб никто ничего не узнал вообще. Пусть все забудется, как будто этого и не было!
- Макс, - Полина тяжело вздохнула. – Ты хочешь, чтоб я забыла, как ты обозвал меня… сукой?
Максим опять упал на колени прямо на грязный, затоптанный пол и, обвив руками ее ноги, заплакал:
- Полечка, родная, прости… Я сам никогда не смогу это забыть. Я сам всю жизнь буду себя ненавидеть за то, что я так назвал тебя! Прости, пожалуйста, я умоляю! Я все сделаю, чтобы ты была счастливой! Все-все!!!
- Максим, встань!
- Не встану! Скажи, что ты меня простила! Иначе я умру… Я люблю тебя больше жизни… Прости…
- Максим…
Но Макс опять начал целовать ее ноги.
- Скажи только, что ты меня прости. Просто скажи это! Пожалуйста!!!
- Максим, встань сейчас же. Иначе я вообще уйду.
- Хорошо, я встану, - он вскочил. - Полечка, ну, пожалуйста, не отталкивай меня. Прости, что я назвал тебя этим словом. Но я когда это все увидел, у меня просто крышу сорвало. Я был не в себе! Я вообще ничего не соображал. Меня как будто переклинило. Прости меня!..
- Максим, - Полина вздохнула, - я могу хотя бы узнать, ЧТО ты увидел, за что ты меня обозвал последними словами?
- Поль, это была…подстава…этот…Лазуцкий…он там… он это все подстроил. Поль, я не хочу это вспоминать…
- Макс, - настойчиво повторила Полина, - я прошу тебя – расскажи мне все.
Максим, нервничая и сбиваясь, рассказал ей о том, что увидел за дверью, и о том, как потом они с Александром Михайловичем обнаружили это злополучное платье.
- То есть, если бы вдруг Лазуцкий был поумнее и платье забрал, ты бы так и продолжал считать меня сукой? – сделала девушка свой вывод.
- Полечка, ну зачем ты так?.. Не говори это слово! Я люблю тебя! Я очень-очень тебя люблю! Я не знаю, что на меня нашло. Прости…
- Максим, - Полина посмотрела ему в глаза. – Скажи, ты помнишь нашу самую первую встречу?
- На уроке этики?
- Да.
- Конечно, помню.
- И помнишь, с чего началось наше знакомство?
- Ну…
- Я напомню тебе. На первых же минутах урока ты оскорбил меня, а я заставила тебя извиниться. Макс, и так продолжается уже три года. Ты оскорбляешь меня, а потом извиняешься, потом снова хамишь, и снова извиняешься, через какое-то время опять оскорбляешь и опять просишь прощения. Пойми, я очень ценю то, что ты умеешь признать свои ошибки, осознать их, раскаяться. Это, увы, не многим дано. Но лучше бы ты осознавал это все прежде, чем ты изливаешь на меня весь этот ушат грязи. Максим, мы не сможем жить, если вся наша жизнь будет состоять только из оскорблений и последующих извинений. Эти традиции надо ломать. Ты уже не мальчишка, а мужчина. Понимаешь, в один прекрасный день я могу просто не дождаться твоих извинений. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Полечка, любимая, я клянусь тебе всем самым святым, что есть у меня, что те слова, которые ты услышала сегодня, это самые-самые последние плохие слова сказанные в твой адрес. Я… Да я лучше умру, лучше убью себя, чем даже подумаю о тебе плохо. Ты мне веришь?! – он так отчаянно посмотрел на Полину, что она не смогла выдержать его взгляд и опустила глаза.
- Максим, - она вздохнула, - я даже не знаю, что тебе сказать. Ты меня обидел. Очень обидел. Но за себя я еще могла бы простить. Но есть человек, которого ты обидел на-амного сильнее меня.
- Кто? – не понял Макс.
- А ты не догадываешься? Знаешь, Макс, когда-то я была одна и думала только о себе. Потом мы с тобой решили быть вместе, нас стало двое, и мы начали думать друг о друге. А с недавних пор нас трое. И вот об этом третьем ты не подумал. Его ты обидел сегодня намного больше, чем меня. Он, конечно, еще совсем маленький. Он сейчас размером… ну примерно с фасолинку, но у него уже есть ручки и ножки, и начали работать жизненно важные системы организма. И ты думаешь, ему на пользу пошел весь тот стресс, который пережила его мама? Ты думаешь, ему легко было воспринять весь тот негатив, который ты так старательно на меня изливал? Ведь ты же даже… хотел заставить меня избавиться от него…
Максим побледнел, опять медленно спустился на колени, и, прижавшись правой щекой к животу Полины, левой рукой стал гладить его. Он что-то шептал, чего не слышала Полина, и что было понятно только им двоим.
Полина смотрела на Максима, и украдкой улыбалась. Боже мой, какой же он все-таки трогательный и искренний. Максим не знал, что когда он влетел в вагон и упал перед Полиной на колени, она уже тогда готова была кинуться ему в объятия и все простить. Но понимала, что не может, не имеет право этого сделать. Положа руку на сердце, она могла с чистой совестью признаться сама себе, что очень рада, что весь этот ужас наконец закончился. Но Максим поступил чудовищно, и должен осознать то, что совершил. Полина понимала, что всему виной его вспыльчивый характер, его юношеский максимализм, его тяга к прямолинейности. Но раз он решил стать взрослым раньше времени, раз решил создать семью в 17 лет, значит нужно уметь контролировать свои эмоции, уметь отвечать за свои поступки. Нет, решила Полина, она все-таки должна показать ему, что очень обижена. Она уедет к маме, а Максим пусть эти два дня хорошо подумает о том, что сделал. И если он приедет к ней, они спокойно поговорят, и Полина, наконец, сделает вид, что простила. Так она думала тогда. Но сейчас, глядя на него, такого трогательного и непосредственного, стоящего на коленях посреди грязного вагона и о чем-то мурлыкающего с их малышом, Полина вдруг поняла, что никуда она без него не уедет.
Максим поднялся с колен. У него был такой несчастный вид.
- Поль, он… кажется простил меня. Я пообещал ему, что… куплю велосипед.
- Что-о-о-о? – Полина не удержалась и рассмеялась.
Макс сразу отреагировал на ее смену настроения.
- Полечка, пожалуйста, я тебя умоляю, через… (он посмотрел на часы) 7 минут будет остановка. Давай выйдем, вернемся назад, а послезавтра поедем к твоей маме вместе.
- Максим, я не уверена….
- Полина, не говори ничего, не надо… Я все понимаю – я очень сильно тебя обидел, я испортил тебе день, который должен был стать для нас самым счастливым. Но поверь – я себя наказал не меньше, а может – даже больше. Знаешь, я сколько раз замечал – когда тебе говорят гадости, в тот момент, когда ты их слышишь, тебе очень горько, но буквально через несколько дней эти ощущения исчезают совсем. А вот когда ты сам говоришь эти гадости кому-то, в этот момент чувствуешь себя победителем, а после этого (особенно если ты обидел человека незаслуженно), ты чувствуешь себя отвратительно, тебе стыдно смотреть в глаза этому человеку, тебе даже стыдно находиться с ним рядом. Поэтому, поверь, я дурак, сделал больно не только тебе, но еще и себе в большей мере. Поль, я понимаю, что я очень виноват. И… - он глубоко вздохнул и задумался. -Знаешь, если ты считаешь, что я тебя обидел настолько сильно, что ты не сможешь меня простить, и все-таки уедешь сейчас, поверь, как бы мне не было больно и горько, я приму твой выбор и, честное слово, я отпущу тебя и никогда не стану преследовать и тревожить. Но, Полечка, если ты поверишь мне, если дашь еще один шанс, я клянусь – ты никогда об этом не пожалеешь. Любое твое слово будет для меня законом, любое твое желание будет исполняться незамедлительно. Да я землю буду рыть, только бы ты была счастлива и только бы ты улыбалась. Поэтому, я тебя очень прошу – давай выйдем и попытаемся все исправить. Понимаешь… Этот Лазуцкий он ведь именно этого и добивался – расстроить нашу свадьбу и поссорить нас. Разве мы можем позволить ему думать, что у него все получилось?…
- Так, ладно, Максим… - Полина взялась за ручку двери, ведущей в вагон.
- Полечка, ну, пожалуйста!.. – Макс схватил ее за руку и так отчаянно посмотрел ей в глаза.
- Максим…. – Полина улыбнулась, - но я хотя бы чемодан могу забрать? Или ты предлагаешь его тут оставить?
Лицо Макса мгновенно просияло.
- Поль, да ты… Ты…
Он кинулся к ней, и стал осыпать поцелуями ее губы, щеки, глаза.
- Максим, ну, прекрати… - говорила Полина, хотя при этом совсем не сопротивлялась.
* * *
- Я слушаю, Петр Иванович! Где я?… Да… Тут…Недалеко… На пристани. Ваша молодежь… ну… Макс с Полиной попросили отвезти их… к реке. Они сказали, что хотят побыть одни, погулять по Набережной, на катере покататься. Ну, а мне же… не трудно… Я их отвез… Петр Иван… Петр Ив… Петр Иванович, Петр Ив…. Да что ж вы так кричите… Ну, понимаю, что свадьба… Ну, они попросили, а я что мог поделать. Я ж думал, они не долго… Почему звонки ваши скидывает?.. Не знаю… Мне кажется, им сейчас ни до кого нет дела. Он и мои скидывает… Ну, сейчас я их привезти не могу… Ну как почему? Они по реке на катере плавают… Ну, а я причем? Ладно, Петр Иванович, не ругайтесь, как только на берег выйдут, сразу вернемся. Ну… Ну… Ну зачем вы так… Ладно, понял.
Александр Михайлович нажал на кнопку отбоя и усмехнулся: «Ага, помогал, помогал - еще и получил. Спасибо, Петр Иванович…» И снова его мобильный затрещал.
- Да, Макс.
- Александр Михайлович, а вы можете подъехать к станции Завидово, забрать нас с Полей?
- Да я уже здесь.
- Как здесь?
- Макс, я твои желания уже за версту угадываю.
- Александр Михайлович, а… вы можете тогда к вагону подойти, к третьему? Пожалуйста! Подойдете? Хорошо, мы вас ждем!
- Ждите, - сказал тот, уже выключив телефон. – Няня спешит на помощь! Вот засранец, все-таки уговорил ее. Да, Макс, мне бы твой характер и твое упорство…
* * *
Максим зашел в купе, где Полина собирала вещи.
- Тетя, а вы что уже приехали? – маленький попутчик Полины опять заглядывал ей в лицо.
- Да, малыш, приехала.
- А почему так быстро? Мама сказала, что вот мы будем ехать долго, и только завтра к бабушке приедем.
- А как тебя зовут? – спросил Макс.
- Меня зовут Максим!
- Ух ты, - Макс заулыбался. – Знаешь, Максим, когда ты вырастешь, у тебя будет девушка, и ее будут звать Полина. И когда ты поедешь с ней, а не с мамой, тебя любая дорога покажется на-амного короче!
- А почему ее будут звать Полина?
- Потому что Полина, малыш, самое лучшее имя на свете!
Он взял чемодан, и они пошли к выходу. Когда поезд остановился, и Полина с Максимом вышли из вагона. Александр Михайлович уже встречал их на перроне.
- Макс, тут твой отец звонил, он там рвет и мечет! Почему ты скидывал его звонки?
- А что я ему мог сказать… А-а-а-а вы ему что сказали?
- Сказал, что вы едете…
Макс и Полина испуганно посмотрели на него.
- … на катере по реке. Расслабьтесь! Не для этого я провозился с вами целый день, чтоб теперь сдать с потрохами.
- Спасибо. Александр Михайлович, возьмите, пожалуйста, чемодан.
И когда тот взял его, Максим остановился, а потом вдруг подхватил Полину на руки и понес к машине.
- Макс, что ты делаешь?! – Полина пыталась сопротивляться. – Ты сошел с ума? Отпусти!
- Полечка, я готов носить тебя на руках всю жизнь, только бы ты знала, как сильно я тебя люблю и буду любить всегда… И не брыкайся! А то я тебя уроню.
Полина послушно обвила его шею рукой. «Ну, вот как можно его не простить? – думала она. – Ах, Макс, Макс, после всего того, что ты мне наговорил, по всем законам жанра я должна была уехать далеко-далеко и больше никогда не возвращаться. Наверно, я бы и поступила таким образом, если бы… Если бы так не любила тебя, дурака…»
Пассажиры третьего вагона припали к окнам.
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 21.02.2009, 03:07 | Сообщение # 15 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 8
Максим и Полина сидели в машине, тесно прижавшись один к другому. Они так много пережили за этот непростой день, за эти несколько часов, что им просто хотелось ощутить тепло друг друга. Почти всю дорогу они молчали. Сначала Александр Михайлович пытался развлечь их и снять напряжение, рассказывая какие-то житейские байки, но когда реплик с заднего сидения стало все меньше и меньше, он замолчал, дав им возможность просто насладиться тишиной. Максим сидел, обняв девушку рукой за плечи и прислонившись щекой к ее волосам. А Полина удобно устроилась на его плече, склонив голову на грудь Максима. Она все крепче прижималась к нему, а он все крепче обнимал ее. Полине после всего случившегося так хотелось чувствовать это плечо, раствориться в Максиме, стать маленьким желторотым птенцом, который скрывается от жизненных невзгод под крылом матери. Рука любимого была для нее сейчас этим надежным крылом. А Максиму так хотелось крепко-крепко прижать Полину к себе, чтобы она чувствовала его надежность и главное то, как сильно он ее любит. Они молчали и думали каждый о своем. Полина думала о том, что как же все-таки хорошо, что все разрешилось, что весь этот ужас наконец-то закончился. И что Макс, ее Макс, ТОЛЬКО ЕЕ Макс опять совершил поступок. Она даже сама себе стеснялась признаться, как она этого хотела. Как до последнего момента, до самого отправления поезда ждала, очень ждала, надеясь, что вот сейчас Макс появится, выведет ее из вагона и уведет в их счастливую жизнь. Ждала… Но не верила. Откуда ему здесь взяться? Он, скорее всего, сейчас в ресторане рассказывает своим родителям, какой брутальной и отвратительной оказалась его невеста…
Полина сидела и вспоминала, как в день выпускного вечера Максима она тоже бежала от него, и как охранники его отца, преградив им дорогу автомобилем, попросили Полину выйти из автобуса и вернуться. Сидя в вагоне, Полина думала, что она полжизни бы, наверно, отдала за то, чтобы это случилось вновь. «Ну, уж поезд-то никто точно не остановит», - горько подумала она тогда, и посетовала, что чудеса все-таки так часто не случаются… А вот, оказывается, случаются. Там, в поезде Полина неожиданно вспомнила стихотворение ее любимой поэтессы Вероники Тушновой:
Какие на свете слова есть –
Тяжелые, словно свинец…
Не верила я, что сломаюсь,
А вот, оказалось – конец.
Когда ты на пламечко дунул,
Весь мир сгоряча прокляня,
Наверное, ты не подумал,
Что будет темно без меня.
«Да, Макс, - подумала Полина, - тебе все-таки стало без меня темно. Все-таки стало. Так темно, что ты даже «остановил» поезд». Она не капельки не жалела, что вернулась. Может, по всем законам здравого смысла, она не должна была этого делать, но Полина уже давно (с того самого момента, когда Максим в парке сказал, что любимая девушка у него уже есть, и дал понять, что это она), перестала слушать свой разум, а только подчинялась зову сердца. А в этот миг ее сердце так отчаянно рвалось к этому вихрастому, немного нагловатому, но такому искреннему пацану. Ведь она его любит. Очень любит! А любовь, как известно, прощает все. Так ей всегда говорила бабушка. Полина опять вспомнила ее. «Спасибо, бабуля, что даже после смерти ты помогаешь мне своими советами! Господи, спасибо тебе, что ты так быстро показал Максиму, что я ни в чем не виновата перед ним. Спасибо!» Обидно, конечно, что день, который так прекрасно начинался, оказался подпорченным. Но ничего, думала Полина – у них впереди вся жизнь. Что значит один день, даже если он праздничный. И она еще крепче прижалась к любимому.
А Максим думал о том, что он больше никогда, никогда в жизни не сможет обидеть эту замечательную женщину, что он готов выпить все ее слезы без остатка, только бы они больше никогда не катились из ее глаз. И что любая другая после всего того, что он ей наговорил, устроила бы ему сцену, а она только «по-учительски» пожурила его, а сейчас сидит рядом (Максим в который раз крепко сжал рукой плечи Полины) и даже его не упрекает. «Она Великая женщина!» Ему казалось, что он готов землю перевернуть, воды в океане осушить, только бы она забыла весь тот ужас, который произошел сегодня, как страшный-страшный сон. Ну, ничего, подумал Максим, для него самого это огромное испытание, огромный шок и, самое главное - огромный урок на будущее. Он все еще вспоминал ту трагедию на пристани и снова благодарил Бога, что это все-таки оказалась не Полина. Максим всегда знал, что очень любит ее. Но то, что произошло сегодня, убедило парня в том, что он не просто ее любит, он дышит, живет ей, он просто в ней существует. Их сердца уже давно бьются в такт, их жизни сплелись в одну. А чуть больше чем через полгода появится то, что объединит их навечно. Максим положил руку Полине на живот, стараясь почувствовать под ней новую жизнь. Девушка заботливо прикрыла его руку своей ладошкой, и улыбнулась. И за эту улыбку Максим готов был даже умереть.
- Так, молодежь, приехали! – сказал Александр Михайлович, и остановил машину у дома Макаровых.- Вам на сборы максимум 10 минут. Правда, давайте побыстрее, а то, если Петр Иванович опять позвонит, я уже даже не знаю, что ему врать.
- Мы мигом! – Макс улыбнулся, потом достал из багажника чемодан, и они скрылись в подъезде.
Александр Михайлович тем временем достал мобильник и набрал какой-то номер.
-Лешик, привет! Как дела? Да и у меня ничего. Слушай, ты мне можешь пробить по старой дружбе один адресочек? Ну, желательно, срочно. Да. Да. Ну, ты же знаешь, я в долгу не останусь. Ага. Записывай. Лазуцкий Яков Анатольевич. 78-го года рождения. Да, 78-го. Кто? Да… Один приятель старинный. Давно не виделись – надо бы заскочить, поговорить.
* * *
- Ну все, удачи вам, ребята! Смотрите не проболтайтесь! Слава Богу, что все закончилось нормально. Твой отец, Макс, по-моему, поверил и не о чем не догадался. В общем, ты помнишь, что говорить – сначала гуляли, потом катались на катере. Смотри не перепутай! А то попалят…
- Не перепутаю! Спасибо вам!
- Да, Саша, спасибо! – добавила Полина. – Если б не вы, я не знаю, что было бы…
- Если б не я, вы бы еще три года назад разбежались. Пусть вон вам Макаров на досуге расскажет, сколько раз я ваши адреса, телефоны, гостиницы пробивал. Один раз, - он усмехнулся, - даже в детективов играли – следили за вами…
- Да-а-а-а? – Полина улыбнулась и посмотрела на Макса. – А вот с этого места поподробнее…
- Да это когда было… - Максим смутился. – Ты тогда с этим уродом Лазуцким встречалась…
- Так я, оказывается, у вас «под колпаком» была?! – рассмеялась Полина.
- Было дело… Александр Михайлович, правда, искреннее вам спасибо за все!
- Ага. Ты мне еще шкаф новый подари!
- Какой шкаф? – не понял Максим.
- Ну, я же говорю – новый. В старый твои «спасибы» уже не помещаются. Ладно, ребятки, главное, что все удачно закончилось. Будьте счастливы! – он включил зажигание.
- Так, Саша, я не поняла – а вы куда? Вы разве не с нами в ресторан? – удивилась Полина.
- Да с вами я, с вами. Куда же я теперь без вас?.. Просто я чуть позже подъеду – надо одного товарища навестить. Не переживайте – скоро буду. Вы там поесть только что-нибудь оставьте!...
- Оставим! – хором сказали Максим и Полина и засмеялись.
Максим помог девушке выйти из машины, расправил ее платье, поправил фату, и они пошли к ресторану. У парня затрещал мобильник. Он достал его – на экране высветилась надпись «папа». И тут же он увидел Петра Ивановича, выходящего из ресторана с трубкой возле уха.
- Алло-о-о-о-о! – громко и радостно крикнул ему Максим.
Отец положил телефон в карман и приблизился к ним.
- Выплывают расписные… Вы вообще нормальные? Где вас носило?
- Пап, ну, мы просто прогулялись…
- Прогулялись они! А ничего, что вы с собственной свадьбы пропали на два с половиной часа? Макс, какой ты оболтус! Когда же ты уже повзрослеешь? Ну, скажи, это, по-твоему, нормально, что все гости тут, а жениха с невестой нет? Я звоню – он звонки сбрасывает. Зачем ты это делал? Я уже не знал, что думать… Где вы были?
- Петр Иванович, не ругайте его, - вступилась за жениха Полина. – Это я во всем виновата. Понимаете, мне стало нехорошо от жары, и я предложила Максу поехать к реке. Мы Александра Михайловича попросили, он нас отвез. А там я, когда увидела катер, мне вдруг так захотелось прокатиться. Я подумала, что это ведь так романтично – в такой день, в свадебном платье на катере по реке… Вот я и уговорила Макса поехать на речную прогулку.
Максим благодарно посмотрел на Полину и добавил:
- Ну да… А я ж не мог отказать беременной жене да еще в такой день. А там эта прогулка полуторачасовая, да еще в очереди пока выстояли. Пап, ну, так получилось – не ругайся…
- Ой, я смотрю, вы друг друга стоите. Ладно, что с вами говорить – идите в зал. А то гости уже не знают, что думать. Говорят, что, может, вы уже поссорились и разбежались…
Максим с Полиной переглянулись. В это время из ресторана вышла Лариса Сергеевна.
- Пришли?! – строго спросила она.
- Ну, как видишь! – Максим заулыбался.
- Ну, и где вы были полдня? Мы с отцом не знали, куда глаза девать.
- Мам, мы уже папе доложились. Я же не магнитофон по пять раз повторять…
- Макс, не паясничай! Та-а-а-ак… - она глянула на Полину. – А где ты девочку по жаре таскал? Она вся с лица вон сошла, как будто три часа плакала.
- Конечно, плакала, - Макс засмеялся, - от счастья! Ей же в мужья такое сокровище досталось!
- Иди уже, сокровище… - Лариса Сергеевна легонько подтолкнула его к двери.
* * *
Яков Лазуцкий не был злым человеком. Просто у него была непростая судьба. Его мама безумно любила его отца, но когда сыну было два месяца, отец бросил их и уехал в другой город, где вскоре и женился. Яшина мама долго писала ему письма, но ответов не получала. А когда узнала, что он очень счастлив в новом браке и у него родились две девочки-близняшки, поняла, что все ее надежды рухнули. С горя женщина отчаянно запила, семью кое-как поддерживала уже взрослеющая сестра Яши – Марина, которая стала для него и сестрой, и мамой и отцом в одном лице. Мама вскоре уволилась с работы, перебивалась случайными заработками. Яша учился плохо, связался с дурной компанией. По молодости чуть не загремел в колонию за то, что они с бандой таких же неблагополучных малолеток совершали нападения на одиноких вечерних прохожих, отбирая у них нехитрый скарб, который потом делили на всех. Яшу от колонии «отмазала» опять же Марина, которая в то время уже вышла замуж, и мужем которой был сын одного из милицейских чиновников. Кто знает, какой бы стала жизнь Якова Лазуцкого, если бы не один случай. Он учился в техникуме, куда его опять-таки устроила сестра. Именно там он влюбился в однокурсницу, да как влюбился!.. Женя была веселой, успешной и очень красивой. Они легко нашли общий язык. Но на втором курсе в их группе появился Илья Костырин, сын небедных родителей, которому Женя тоже приглянулась. Костырин стал задаривать девушку подарками, на которые у Яши денег, естественно, не было. И Женя… предпочла Илью. Яша тогда поклялся себе, что он выучится, пойдет работать и станет много зарабатывать. Так много, чтобы он мог обеспечить любую понравившуюся ему девушку всем, чего она только пожелает. А девушки эти будут у него самыми красивыми. А еще он ненавидел своего отца – ведь он бросил его мать, которая того безумно любила. И Яша еще поклялся тогда, что никогда не обидит ни одну женщину, так, как сделал этот подлец.
Яша своего добился. В середине 90-х они с другом «челночили» в Турцию, потом создали свое небольшое частное предприятие, и уже сейчас их фирма была одной из самых крупных строительных фирм Твери. И девушки у Яши были. Самые красивые. И он мог позволить купить любой из них все, чего только они желали. И, вроде, мечты сбывались… Ан, нет… Лена, с которой он встречался почти два года, неожиданно заявила ему, что познакомилась с американцем, что ей надоела эта нищая страна, и она уезжает за границу. Мол, спасибо тебе, Яша за все, за внимание, за подарки, но замуж я выхожу по любви. Ах, какой она была красавицей… А потом была Полина. С ней они тоже встречались почти два года. И тоже Яша не скупился на подарки и презенты, и девушка вроде отвечала ему взаимностью. А вот же бросила его прямо в день свадьбы…Она тоже была очень красивая – ни один мужчина с завистью смотрел им вслед. Когда они расстались, Яша долго не мог прийти в себя. Он просто перестал верить девушкам. Но он отпускал их без скандалов – ведь он когда-то поклялся, что не обидит женщину…И даже Полине он нашел в себе силы не мстить за то, что она позорно кинула его прямо перед бракосочетанием. После того дня они даже не виделись. Только почти через год он повстречал Викторию. Очень симпатичную блондинку с голубыми глазами. И все опять пошло по накатанной схеме – подарки, презенты, поездки к морю, рестораны… И закончилось опять все так же. Яша задумался – получается, что его теория о том, что женщины клюют только на деньги, не верна? Да, клюют… Еще как клюют! Но именно на деньги. А не на него, Яшу… Оказывается, кроме денег должно быть что-то еще. Что-то. Ведь привлек же Польку этот сопливый суворовец чем-то. И уж точно не деньгами, хотя батя у него видный. Но чем? Чем?! Именно тогда, когда Яша увидел в газете сообщение, что Полина выходит замуж за Максима, и когда осознал, что она не просто бросила его, а бросила ради ЭТОГО пацана, он и слетел с тормозов.
***
Яша Лазуцкий сидел в кресле и смотрел телевизор. Еще два часа назад он считал себя вполне удовлетворенным и даже в какой-то мере счастливым. Он сделал, то, что хотел. Он добился того, чего желал. Все получилось даже лучше, чем он мог себе предположить. Правда с платьем этим пришлось повозиться – вот не могла Полька как все нормальные люди в белом платье прийти в ЗАГС, нет - вырядилась в бело-розовое. Пришлось полгорода объездить, пока его нашел. Но вот с девчонкой повезло сразу – нашел такую же худенькую, как Полина, с такими же рыжими волосами. Но это на тот случай, если бы кто-то зашел в комнату. Он бы стал целовать девушку – лица бы все равно не разглядели. А свадебное платье как нельзя лучше говорило за себя. В том, что потом этот «кто-то» передал бы все Максу в самых «животрепещущих» красках, Яша не сомневался. А получилось вон еще лучше – и туалет женский закрыли на ремонт, и в комнату заявился сам этот ее подросток. И главное – даже заходить не стал. И без этого сделал свои выводы. Так, что теперь уж они с Полькой точно разбежались. В этом Яша нисколько не сомневался – он видел, как вытянулось лицо этого сопляка, когда тот в щелку увидел все происходящее и заметил свадебное платье на полу... Как побледнел и попятился назад. Да, такого он ей уж точно не простит…
Так Яша думал еще несколько часов назад. Но сейчас, когда алкогольный дурман стал потихоньку проходить, он стал задумываться – а нужно ли было все это. Тогда, утром, обезумевший от того, что сказала ему Вика, увидевший на столе ту злополучную газету, Яша был в не себя от ярости. Ему просто нужно было что-то делать. И он сделал. Сделал все, чтоб Максим и Полина расстались. Но теперь, сидя в кресле, он думал об одном – а зачем он все это затеял. Потратил столько денег, сил, времени. А зачем? За-чем? Ну, разбежалась Полька со своим пионером, ну и что? Ему-то что от этого? Вика все равно к нему не вернется. Полька – тем более… А ведь Полину он любил. Наверно, ее одну из всех своих женщин. Чего же он сейчас добился? Зачем он это сделал? Да, он отомстил им за то, что когда-то они сорвали его собственную свадьбу, что Полина бросила его, Яшу, прямо в ЗАГСе. Но, черт возьми, удовлетворения-то от того, что сделал, нет. Нет! Вот в чем беда…
Эти размышления Якова Лазуцкого прервал настойчивый звонок в дверь. Яша нехотя поднялся и пошел к двери.
- Кто там? – спросил он.
- Это горсвет, откройте, мы счетчики проверяем…
Яша щелкнул замком. Дверь резко открылась. И тут же мощный удар кулака в лицо повалил его на пол. В квартиру вошли трое мужчин. Один высокий в пиджаке и двое «качков», один из которых и припечатал Яшу к полу.
- Я не понял… Вы… кто?…- лицо мужчины в пиджаке показался ему отдаленно знакомым.
- Что ж вы, Яков Анатольевич, сорите, вещи свои бросаете, где не попадя?... – этот «в пиджаке» внимательно смотрел на него.
- К-какие вещи?
-Слышь ты, упырь, я же тебе еще три года назад сказал, - Александр Михайлович махал указательным пальцем прямо перед глазами Лазуцкого, - что маленьких обижать нельзя – ай-ай-ай! Что приходить на свадьбу тогда, когда тебя туда никто не приглашал, нельзя – ай-ай-ай, что бросать свои вещи там, где они не должны лежать – нельзя –ай-ай-ай. Предупреждал или нет?
Наконец Яша вспомнил, где он видел этого мужика. Точно, тогда, когда он надрал уши этому Макарову, этот тип с ОМОНовцами «наехал» на него.
- Я спрашиваю, предупреждал или нет?..
- Я не п-понимаю, о чем вы говорите,- Лазуцкий пытался «склеить дурака».
- Не понимаешь?! – взревел Александр Михайлович. – Хорошо! Сейчас поймешь! Ребята выводите его…
«Качки» схватили Яшу под руки и выволокли из квартиры.
** *
А свадьба тем временем шла своим чередом. Девушка-тамада проводила бесчисленные конкурсы. Все были настолько увлечены ими и были уже такими изрядно захмелевшими, что когда Максим с Полиной пришли, им даже показалось, что никто и не заметил их отсутствия. Уже после того, как они вернулись, кто-то украл каравай, и его очень весело выкупали. А вот невесту, как ни старались, так и не удалось украсть. Макс весь вечер очень крепко держал ее за руку и не отпускал от себя ни на минуту. Друзья и так, и эдак пытались его отвлечь, даже приглашали на «мужской разговор», а девчонки были настороже, чтоб быстренько увести невесту. Но Максим на их уловки не поддался, и, если подходил к ребятам, то все так же, крепко держа Полину за руку «Говорите при ней – у меня от жены секретов нет». Они опять пили, ели, много общались с родственниками и друзьями. И даже запускали на улице в небо голубей… Максим смотрел на то, как они парят в поднебесье, и вдруг вспомнил, как в фильме «Любовь и голуби», голубок, улетевший далеко за облака, вернулся, увидев свою голубку. Макс подумал, что, наверно, и он вот так же камнем кинулся бы вниз, если бы парил в облаках, а Полина ждала его на земле…
Они вернули в ресторан. Максим шел впереди, а Полина чуть поодаль сзади. Парень обернулся, чтобы что-то ей сказать, когда увидел, что невеста отошла от него и направилась в другую сторону. Максим догнал ее и схватил за руку.
- Поль, ты куда?
- Максим, я сейчас приду…
- Поль, куда ты? – Макс повысил голос.
- Максим, не кричи. Я же говорю – сейчас вернусь.
- Полина, куда ты собралась?! – еще громче спросил он.
- Максим, ну… мне тоже на весь зал кричать, куда я иду, - и, понизив голос, добавила, - ну, куда я могу идти. В туалет. Что нельзя?
- Нельзя!!!
- Максим…
-Что Максим?! Ты уже один раз сходила! Я что виноват, что тебя на две минуты нельзя оставить одну. Я с тобой!
- Куда со мной? В туалет?..
- Да, в туалет! Не переживай, я тебя только до двери доведу, а потом встречу. Только и всего. Надеюсь, с тобой в середине ничего не случится?
- Макс, но…
- Так, все! Пошли…
Они прошли по коридору, держась за руки, повернули налево, и собрались было спуститься по лестнице вниз, когда Максим вдруг остановился. Его сердце опять забилось в груди гулко-гулко, когда он посмотрел на ту злополучную дверь. Полина проследила за его взглядом и тихо спросила:
- Это там было?..
Максим только кивнул, глубоко вздохнув. Дверь в комнату, как и в прошлый раз, была приоткрыта. И вдруг они услышали доносившиеся из-за нее мужские голоса. Один из них принадлежал Александру Михайловичу.
- Я тебя еще раз спрашиваю – откуда ты узнал, что она будет в бело-розовом платье, а не в белом? И откуда узнал, что праздновать будут именно здесь?
- Я с-следил за ними… От самого ЗАГСа…
- Что за девка была с тобой?
Лазуцкий молчал.
- Ребята, а ну…
- Не бейте больше, не надо… - взмолился Яша, - ну девушку я ..это… снял.
- Это ты запер Полину в туалете?
- Он-на… Ну, девушка эта. Она ее там с-стерегла…
Максима ноги сами понесли в ту сторону. Полина крепко сжала его руку.
- Максим, не ходи туда…
Но он уже подошел к двери. Полина до крови впилась в его ладонь.
- Максим, я умоляю тебя, не ходи! Пожалуйста…
Но Макс уже открывал дверь. Так, крепко держась за руки, они и вошли в эту комнату. Александр Михайлович стоял у стены, а два охранника держали Яшу, заломив ему руки. Увидев вошедших Максима и Полину, Лазуцкий широко раскрыл глаза:
- Э, я не понял… Слышь, а чё ты меня дрючишь?... Они же… это…
- Что они же это?
- Ну, вместе… Я думал…
- Слышь ты урод, - Максим хотел накинуться на него, но Полина очень крепко держала его за руку, - чем ты можешь думать?! У тебя одна извилина на всю голову! Что ты свой дешевый цирк тут устроил? Может, тебе еще поаплодировать? Клоун недоделанный! Прямо спим и видим, как разбежаться из-за такого дерьма, как ты. А ну, становись на колени – проси у моей жены прощение! Быстро!
Охранники еще сильнее заломили ему руки, так, что Лазуцкий поневоле упал на колени. Но он молчал, тупо глядя в пол. Вид у него был жалкий и потерянный.
- Проси прощение, я тебе сказал! – повысил голос Максим.
- Так, хватит, отпустите его! – вдруг негромко, но очень четко произнесла Полина.
Охранники посмотрели на Александра Михайловича, тот на Максима, а Макс на Полину.
- Отпустите его, я прошу! – опять уверенно повторила девушка.
Александр Михайлович опять посмотрел на Максима, тот кивнул ему.
- Ребята, отпустите его, - сказал помощник отца, и когда Лазуцкий поднялся с колен, подошел и глянул в упор. – Иди! И не дай вам Бог, Яков Анатольевич, еще хоть раз оказаться в поле зрения семьи Макаровых. Я тебя, урод, сам лично в клетку посажу и в Сибирь отправлю!
Лазуцкий ничего не ответил, только окинул всех взглядом, дольше всего задержавшись глазами на Полине, и пошел к двери.
- Э, - окликнул его Максим, - и тряпку свою забери, - он кивнул на все еще валяющееся на полу свадебное платье. - И не вздумай выкинуть где-нибудь возле ресторана. Если я его увижу, хоть на два километра ближе от этого места, я его на тебя одену!
Яша молча сгреб платье и спешно покинул комнату.
- Ребята, вы свободны, спасибо, - сказал Александр Михайлович охранникам. – А я наконец-то, пожалуй, пойду на свадьбе погуляю. Вы там хоть еды какой-нибудь оставили? А то с вашими приключениями я скоро с голоду помру…
Максим и Полина напряженно молчали. Не дождавшись ответа, Александр Михайлович вышел из комнаты и зашагал в зал.
- Поль, - тихо сказал Максим, когда они остались одни, - я пообещал тебе, что отныне любое твое слово – для меня закон, и любое твое желание будет исполняться незамедлительно. И я сдержу это обещание, чего бы мне это не стоило. Но скажи, зачем ты позволила уйти этому уроду? Он ведь чуть не сорвал нашу свадьбу, чуть не поставил крест на всей нашей жизни!
- Максим, - Полина посмотрела ему в глаза, - мы сейчас вместе?
- Вместе.
- Мы счастливы?
- Очень!
- А его сегодня утром бросила девушка, которой он предложил выйти за него замуж. И, как ты знаешь, уже не первая. Понимаешь, Макс, какой бы Яша не был, но он тоже человек, и он тоже, как и все, хочет счастья. А счастье это не получается. Вот он и отыгрался на нас. Но мы ведь тоже не святые. Мы с тобой тоже, пусть не специально, но ведь сорвали его свадьбу. Будем считать, что он отомстил нам за это. Счет 1:1. Зачем же опять проявлять агрессию? Ведь зло, как известно, порождает новое зло, а агрессия - новую агрессию. А вместе это порождает то, что сегодня произошло, и чего нам с тобой, я думаю, с лихвой хватит на всю оставшуюся жизнь. Так что, пусть идет с Богом!
Максим ничего не ответил, а только обнял Полину и крепко-крепко прижал к себе.
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 21.02.2009, 18:19 | Сообщение # 16 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Глава 9
Когда Максим с Полиной вернулись в зал, они увидели, что все гости покинули свои места за столами и стоят в центре, что-то держа за спинами.
- О! А вот и наши молодые! - обрадовалась девушка-тамада, - так, идите сюда, становитесь вот здесь в центре! Сейчас будет для вас сюрприз! Только закройте глаза! И не подглядывать! Откроете тогда, когда я скажу.
Максим обнял Полину, они закрыли глаза, и стали ждать, что же будет дальше. Гости перешептывались, хихикали, слышалась какая-то возня. То тут, то там раздавалось чирканье спичек и щелчки зажигалок.
- Знаешь, Поль, - шепнул Максим, - мне кажется, что они решили нас сжечь живьем… Слышишь, как чиркают спичками.
- Да, похоже, - шепнула в ответ Полина и улыбнулась, - наверно, еда на столах закончилась, решили, что мы тут самые вкусные.
- Да, нет, - хихикнул Максим, - это Александр Михайлович пришел голодный, а на столах, наверно, уже ничего не было, вот он и решил отомстить нам в виде съедения…
- "И нужно обняться, чтоб вниз не сорваться…"
- Чего? - не понял Максим.
- Ну, песня такая есть, ты что не слышал? "Любимая спи на шаре земном, свирепо летящем, грозящем взорваться… И нужно обняться, чтоб вниз не сорваться. А если сорваться, то только вдвоем.."
- Да… Только вдвоем. Теперь всегда вдвоем. Всегда-всегда… Даже если в пропасть… - Максим вдруг стал серьезным и крепко прижал невесту к себе.
- Э, дайте кто-нибудь зажигалку… - услышали они чей-то пьяный голос. На обладателя голоса все зашикали.
- Значит, точно решили спалить… Сейчас, наверно, соломку принесут и все – прощай жизнь молодая… - подытожил услышанное Макс. - Эх, недолгая жизнь у нас была… Давай хоть поцелуемся на прощанье.
И они с Полиной рассмеялись.
- Ну что, открывайте глаза! - скомандовала тамада.
Максим с Полиной открыли глаза и замерли. По всему периметру зала из маленьких свечей было выложено огромное огненное сердце, в центре которого они и стояли.
- Слушай, как здорово… - прошептала Полина.
- Так, молодые, не расслабляемся. То, что вы находитесь в середине этого сердца отнюдь не случайно. Сейчас вы будете танцевать! Какой танец?
- Ва-а-альс!!! - громко закричали все гости, которые еще помнили искрометное кружение их пары утром в ЗАГСе.
- Ну, что ж, вальс так вальс! Музыку!!!
Зал наполнили чарующие звуки.
- Разрешите сударыня, - Максим протянул Полине руку, - пригласить вас на венский вальс…
- С удовольствием, милый юноша, - ответила Полина, и вложила свою ладошку в ладонь Максима.
И снова они закружились в стремительном танце. Они смотрели друг на друга, и их глаза, казалось, опять переговаривались между собой.
- Полечка, прости меня, прости любимая! Прости за все! Прости за ту боль, которую я причинил тебе сегодня… - говорили его глаза.
- Я уже тебя простила. За все, - отвечали ее.
- Если бы с тобой сегодня что-то случилось, я бы, наверно, тоже умер, потому что люблю тебя больше жизни, - доверительно сообщали его.
- Я тоже, Максим, очень тебя люблю, как не любила никого и никогда, - признавались ее.
- Мы ведь забудем, то, что произошло, как страшный сон?.. - уточняли его.
- Конечно, забудем. И никогда не будем вспоминать, - обещали ее.
- Мне ничего от тебя не нужно, просто улыбайся и все, и я буду счастлив только от этого, - просили его.
- Давай просто доверять друг другу, и тогда все у нас будет хорошо… - умоляли ее.
Полы бело-розового платья, как и утром в ЗАГСе летали по залу. В камешках от Сваровски, которыми обильно был усыпан свадебный наряд, отражались отблески огня. Только вот смех Полины колокольчиком не звенел на фоне музыки, в глазах потухли искорки, а улыбка была немного печальной. "Любимая, - думал Максим, - я сделаю все, чтобы искорки в твоих глазах вспыхнули в тысячу раз ярче, а улыбка стала лучезарнее в миллионы раз, и чтобы смех твой в нашем доме звучал всегда, как эта музыка вечного вальса…
Максим вспомнил, как Полина спросила его в поезде, помнит ли он их первую встречу. Конечно, помнит. Он помнит все: и первый урок, когда он назвал ее "Этикеткой", и первый поцелуй в щечку "для смеха", чтоб произвести впечатление на ребят, и первый букет, чтобы увидеть ее реакцию, и то, как он пытался сорвать урок, когда она говорила им о духовных аспектах самого главного чувства на земле… Максим вспомнил, как Перепечко, на вопрос Полины, какие книги о любви они читали, единственный в классе поднял руку и назвал "Ромео и Джульетту" Шекспира. Максиму вдруг почему-то вспомнилась известная фраза знаменитого писателя: "Наша жизнь театр, а люди в нем - актеры". В свете последних событий этого дня, фраза эта показалась Максиму как нельзя точной и правильной. Вспомнил Максим и то, как Полина на первом курсе учила их танцевать этот самый венский вальс. На первом уроке по этой теме она много рассказывала об истории этого танца, о технике его исполнения. "Венский вальс считался королем танца 19 века. И был он вовсе не медленным, а очень быстрым и стремительным танцем, - воодушевлено рассказывала Полина. - Вальс всегда был символом романтизма. Волшебное кружение пары придает ей удивительное изящество, а тесные объятия партнеров дарят ощущение идеального согласия и воплощают в себе образ идеальной любви. По традиции, венский вальс танцуется в три круга: внешний круг для уверенных в своих силах, средний круг - для умеренного вальсирования, и внутренний круг - для новичков. Вальс - это танец, который исполняется под музыку с тремя ударами в такте. Каждый такт начинается с ударного счета, а заканчивается менее выделенным, что создает большие трудности для начинающих, а для опытного танцора такой ритм создает восхитительные романтические переливы". Уже потом, когда они пришли на свое первое занятие в актовый зал, Полина сказала, что самое главное в танце - это обоим партнерам чувствовать ритм. Раз-два-три. Раз-два-три. "А если этот ритм кем-то из партнеров нарушается, - сказала она, - то вместо танца получается мясорубка с кучей извинений, падений и столкновений. А столкновение - это всегда вина кавалера. Вообще, в танце всегда виноват кавалер. Абсолютно всегда".
И тут Максим подумал, что если жизнь - театр, то жизнь двух влюбленных людей - это, наверно, вальс. Ведь чтобы в семейной паре была гармония, по жизни тоже нужно двигаться в определенном ритме. Раз - чувствовать партнера, два - понимать его, и три - во всем доверять. Так и "вальсировать" по жизни - раз-два-три, раз-два-три. Чувствовать-понимать-доверять. Чувствовать-понимать-доверять. И не сбиваться с ритма. А если этот ритм нарушается, то получается не жизнь, а мясорубка. А падения и столкновения и в жизни - это всегда вина кавалера. Абсолютно всегда. В этом Максим сегодня убедился сполна. Музыка играла, а Максиму хотелось вот так же ритмично, как и сейчас, вечно кружиться и в жизненном вальсе с самой любимой женщиной на земле…
- Максим, а ты знаешь, как по другому называется венский вальс? - как будто прочитав его мысли, вдруг спросила Полина, когда музыка прекратилась, и они остановились.
- Как?
- Танец порхающих бабочек…
- Ух ты! - Максим не мог скрыть восхищения. - Как красиво! И главное - как правильно! Действительно, как бабочки… Ну, я, конечно, мало похож на бабочку, так, может только на какую-нибудь общипанную кукурузницу, а вот ты и правда самая-самая красивая бабочка из всех, которых я только видел на земле… - он впился губами в губы своей прекрасной "бабочки".
- Ой, так горько же! - вдруг очнулся кто-то, когда молодые уже целовались несколько минут. Все кинулись к столам и стали наливать в рюмки спиртное.
* * *
- Спасибо вам, что пришли! Спасибо! Было очень приятно видеть вас… До свидания! - Максим и Полина распрощались с последними гостями. Ресторан опустел.
- Так, Макс, ну мы тоже уже, наверно, поедем. Свет не ближний… А то если задержимся еще хоть ненадолго, только к утру на дачу попадем… Давай, мужчина! - Петр Иванович крепко обнял сына.
- Мам, пап, но вы же до нашего отъезда вернетесь?
- Макс, ну, как договаривались - послезавтра утром мы уже будем дома. А пока отдаем вам квартиру под семейное гнездышко, - улыбнулась Лариса Сергеевна, - смотри Полиночку не обижай!
- Мам, ну разве я могу обидеть Полечку?.. - он улыбнулся и обнял невесту рукой за плечи.
- Так, Макс, вас отвезет Александр Михайлович, сейчас я ему скажу, - отец стал искать глазами помощника и, увидев, собрался было окликнуть, но Макс опередил его.
- Пап, не волнуйся, ты же сам сказал, что я мужчина. Я сейчас сам с ним договорюсь. Ты не переживай. Так, Поль, постой с родителями, только не уходи никуда. Поняла, ни на шаг от родителей! Я сейчас приду!
- Поняла, поняла… Иди! Куда я денусь?..
- Мам, не уезжайте пока, я сейчас!
Полина увидела, как Максим подбежал к Александру Михайловичу и стал ему что-то горячо рассказывать, даже не рассказывать, а убеждать. Тот слушал парня, наморщив лоб. "Не иначе Макс опять что-то задумал", - вздохнула Полина.
* * *
- Макс, ты чё, офонарел? Я тебе чё, джин из бутылки, исполнять твои бредовые идеи?
- Ну, Александр Михайлович…Вы же нам сегодня помогали…
- Слышь ты, сопля зеленая, - Александр Михайлович хотел взять Максима за грудки, но, увидев, что его отец внимательно смотрит на них, опустил руку, - ты, наверно, не понял, что сегодня произошло. А я в отличии от тебя понимал, что на кону стоят серьезные вещи. И не просто серьезные, а очень серьезные. Я, в отличии от тебя, понимал, что если или ты что-то вытворишь, или мы твою Полину не вернем, то будет огромный скандал. И это в лучшем случае. А что было бы в худшем, я даже предположить боюсь. Вот поэтому я вам и помогал. И думал прежде всего о твоих родителях, а не о тебе, придурке.
- Ну чего вы меня обзываете?..
- А как иначе? Если ты не понимаешь, что есть серьезные вещи, а есть бредовые идеи, которые рождаются у тебе в голове, и которые ты хочешь, чтоб я исполнял. Ты не понимаешь, что это блажь?
- Александр Михайлович, ну… Ну, это не блажь…Ну, пожалуйста, сделайте… Понимаете, я испортил Полине самый счастливый день. Вы же знаете, как я ее обидел. И я не хочу, чтоб, думая о своей свадьбе, она вспоминала это происшествие. Ну… помните как у Штирлица - запоминается последнее. Я хочу, чтоб этот день запомнился ей не тем, что случилось, а вот этим. Я хочу это сделать только для этого, только для нее… Александр Михайлович, ну, пожалуйста… Я на колени перед вами встану, если хотите.
- Ты уже сегодня на коленях настоялся… Ладно… - смягчил тон помощник отца. - Вот умеешь ты, Макс, убедить. Но, правда, в любом другом случае я бы послал тебя… ну знаешь куда - далеко и надолго. Ладно, сделаю. Но запомни - делаю это не ради тебя, а исключительно ради твоей Полины. Правда, уж слишком много она сегодня пережила. Но… Честно говоря, я даже не знаю, где их взять, да еще в такое время. Ну, ладно бы цветы, но это… Ладно, постараюсь найти!
- Александр Михайлович, спасибо! - Макс просиял. - Вы настоящий друг! - он собрался было бежать назад, когда помощник отца остановил его.
- Подожди… Спасибо… и все?
- А что еще? - Макс испуганно посмотрел на него.
- Ключи давай! Или ты думаешь, я сквозь стены умею проходить?..
* * *
Полина увидела, как Максим достал из кармана ключи и положил их в ладонь Александра Михайловича. Значит, точно что-то задумал. "Ах, Макс, Макс…" Вот за что она его так любила, так это за то, что говоря ей гадости, мальчишка так потом умел просить прощение, как не умел это делать, наверно, никто на свете. "Да, - подумала Полина, - сейчас, наверно, прибежит и скажет, что Александру Михайловичу нужно куда-нибудь отлучиться, и что он просит их подождать его".
Максим прилетел и чмокнул Полину в щечку.
- Я уже тут! Пап, мам, все, я договорился, он нас отвезет. Можете ехать! Послезавтра мы вас ждем!
А когда Лариса Сергеевна и Петр Иванович направились к машине, взял Полину за руку и, глядя в глаза, зашептал:
- Поль, я при отце говорить не стал, а то орать начнет. Понимаешь, Александру Михайловичу только что кто-то позвонил, у него какие-то дела, и ему позарез нужно куда-то уехать срочно. Он сказал, что у нас два варианта - или его подождать или поехать на такси. Ну, я сказал, что мы лучше его подождем. Ну, правильно? А то на такси…как-то не солидно. Давай погуляем где-нибудь пока. Хорошо?
"Да… Я уже стала ясновидящей", - подумала Полина, а вслух произнесла:
- Конечно, подождем… Особенно после всего того, что он сделал сегодня для нас. Только… Макс… я очень устала - гулять как-то не очень хочется. Давай, может, просто посидим на скамейке.
- Хорошо, как скажешь, - Максим был готов согласиться на любое Полино предложение, только бы потянуть время.
- А хотя знаешь… - Полине вдруг в голову пришла одна мысль, - Макс, а пошли в "Ностальгию"!
- Любимая моя, - Макс притворно захихикал, - ты что проголодалась?
- Мааакс… Ну, я же не есть тебя туда зову. Знаешь, я, когда ждала тебя сегодня, ну… когда Александр Михайлович пошел тебя искать, то сидела как раз напротив этого кафе. Представляешь, смотрю туда - все парами, а я одна в слезах, в день свадьбы сижу одна… Я тогда подумала, что все бы отдала, наверно, только бы оказаться там вместе с тобой. Так что исполни уж мое желание! Да и потом… это место… оно располагает к откровенному разговору. А я думаю, нам с тобой есть о чем поговорить…
- Любимая, я же тебе сказал - любое твое желание для меня закон. Пошли!
* * *
- Петь, скажи, а у тебя уши не болят? - Лариса Сергеевна посмотрела на мужа.
- От музыки? Да она вроде не очень громкая была…
- Да, нет, Петя, не от музыки. А от веса лапши, которую наши очаровательные детки старательно навешали нам.
- В смысле?
- Да во всех смыслах! Сдается мне, что хорошенько они нам бульдозером проехались по ушам, когда заливали про прогулки, катера, речку…
- Почему ты так решила?
- Потому что, Петенька, у меня глаза есть. Ты видел лицо своей невестки, когда они вернулись? Она зареванная была, хоть и накрасилась тщательно.
- Я не обратил как-то внимания на это…
- А вы, мужики, вообще хоть иногда на женщин внимание обращаете? Она бы, наверно, в противогазе пришла, ты бы не заметил.
- Лариса…
- Да и потом, ты видел, что Макс весь вечер ее от себя ни на шаг не отпускал. А сейчас, когда убегал к Сашке, сто раз повторил, чтоб она от нас не отходила. И звонки наши скидывал все время. Ты думаешь, это случайно?
- Ну, а что могло произойти?
- Не знаю… Но у меня есть все основания думать, что и Сашка твой тут как-то замешан. Пееть, может ты его прощупаешь, расспросишь, что да как?
- Ларис, о чем ты говоришь? Сашка - кремень. Если бы, не дай Бог все плохо закончилось (тьфу, тьфу!), ну, как когда, когда Макс на машине разбился, я бы, конечно, правду из него вытряс. А так… Не расколется. Этот точно не расколется!
- Но что же у них произошло? И где их носило столько времени?
- Ларис, знаешь, что я думаю, не важно, что произошло, важно, что если что-то и случилось, то все закончилось благополучно. А это доказывает только одно - что наш сын наконец-то стал мужчиной, и умеет сам решать свои проблемы. Пусть и с помощью Сашки пока что. А это - самое главное. А то, что у них произошло… пусть это будет их первой маленькой семейной тайной. Давай, не будем в это лезть. Это теперь их жизнь.
- Петь… - Лариса Сергеевна опять посмотрела на мужа. - У них теперь своя жизнь, своя семья. Скоро будет малыш. Ты целый день на работе. А я совсем одна останусь…Петь, может все-таки заведем второго ребенка?
- Прямо здесь? Или, может, хотя бы до дачи доедем?..
* * *
Максим с Полиной зашли в "Ностальгию" и сели в уголке. Вечером на каждом столике горела свечка, и от этого было очень уютно и комфортно. Девушки-официантки зашептались. Одна из них тут же убежала в середину кафе. Через несколько мгновений оттуда вышла солидная дама - по всей вероятности хозяйка этого заведения - подошла к молодоженам и ослепительно улыбнулась им:
- Очень рада видеть вас в нашем кафе в такой знаменательный для вас день. Можно угостить вас шампанским за счет заведения?
- Нет, нет, - Максим помахал рукой, - спиртное не надо. Если уж хотите нас угостить, то, пожалуйста, две чашечки кофе, если можно.
Когда кофе принесли, Полина, отхлебнув глоток, внимательно посмотрела на Макса, как бы изучая его.
- Поль, что-то не так?.. Что кофе плохой?..
- Макс, скажи, а ты, правда, меня отпустил бы?
- Куда? Когда?
- Ну, помнишь, в поезде ты сказал, что если я все-таки решу уехать, ты примешь мой выбор, отпустишь и не станешь преследовать. Неужели отпустил бы?
- Отпустил…
Полина пристально посмотрела на него.
- Не верю…
- Поль, - Максим глубоко вздохнул, - знаешь, еще утром я и сам бы себе не поверил. Но сегодня, пока мы тебя искали, я такое пережил на пристани, что вдруг понял - я готов отпустить тебя и больше никогда с тобой не видеться, я готов страдать от любви, но только бы у тебя все было хорошо, и только бы ты была жива и здорова.
- А что случилось на пристани? - Полина с интересом смотрела на Максима. Он ей рассказал.
- …я когда все это увидел, сказал себе, что для меня самое главное - чтобы с тобой все было хорошо, а будем ли мы при этом вместе - это уже второй вопрос. И когда я говорил тебе, что если ты уедешь, то я приму твой выбор, я это говорит абсолютно искренне. Я бы именно так и поступил. Хотя… Знаешь, я все это тебе говорил, а сам безумно боялся, что ты именно так и поступишь, что ты меня не простишь и все-таки уедешь. Скажи, тебе, наверно, трудно было принять это решение после того, что случилось?
- Знаешь, Максим, - Полина вздохнула и на несколько секунд задумалась, - мы в жизни иногда поступаем правильно, а иногда верно…
- Я всегда считал, что это одно и то же… - удивился Максим?
- Я тоже раньше так считала. А, оказалось, это совсем разные вещи. Понимаешь, в нашей жизни есть какие-то неписаные законы, неизвестно кем придуманные, по которым мы все живем. И по каким-то неведомым причинам мы их должны выполнять. И это считается правильно. Но не всегда верно. А поступаем мы так "правильно" не потому, что это хорошо, а просто потому, что нам нужно унять свою гордыню, которая отчаянно требует мщения. То есть, если тебя обидели - ты должен отомстить, если тебя предали, ты должен никогда этого человека не простить, а если тебе сделали больно, пусть даже не специально, ты, по этим неписаным законам, обязательно должен обидеться и возненавидеть этого человека, несмотря на то, сколько добра он сделал тебе до этого. Пойми, если бы я тебе не простила и уехала, то по всем законам жанра я поступила бы правильно - моя гордыня осталась бы довольна. Но поступила ли я бы при этом верно - это уже другой вопрос. Я подумала тогда - ну, уеду я - ты станешь страдать, я тоже не буду находить себе места, маму больную расстрою, тебе что-то придется объяснять своим родителям и гостям, по городу поползут слухи - ведь твой отец фигура известная… Да и правильно ты сказал - Лазуцкий радостно потер бы руки от осознания того, что все, что он задумал, у него получилось. И я так подумала - не много ли жертв только ради того, чтобы унять свою гордыню? Думаю, много. Вот поэтому, мой мальчик, я решила поступить верно, а не правильно. Вот поэтому я и вернулась… - она вздохнула, а потом, глянув на Максима, вдруг спросила, - слушай, неужели ты мог допустить, что я прыгнула с моста в реку?..
- Я не знаю…Но, просто, когда я все это увидел, так испугался! Мне так страшно стало… Я переосмыслил всю свою жизнь. И понял - нужно дорожить друг другом и каждым мгновением проведенным вместе.
- Да, Максим… Как же ты плохо все-таки меня знаешь, если смог подумать, что я могу прыгнуть с моста. Хотя… Если ты мог допустить, что я в день собственной свадьбы могу переспать с другим мужчиной… Макс, какой же ты у меня еще ребенок…Что ж ты такой прямолинейный?..
- Поль, прости меня еще раз, то, что произошло там… в ресторане… это…просто…я даже не знаю, как назвать. Понимаешь, меня просто переклинило, я, когда увидел это платье, чуть с ума не сошел, я даже не помню, как оказался потом на улице, на скамейке…
- Вот и я говорю, Макс, что ты еще очень плохо меня знаешь. Ведь если бы ты знал, если бы ты был уверен, что этого просто не может быть, потому что не может быть никогда, понимаешь, ни-ког-да, ты бы так не отреагировал, поверь, чтобы ты там не увидел.
- Может быть… Прости…
- Максим… - Полина опять глубоко вздохнула, - знаешь о чем я думаю… Если мы с тобой смогли поссориться в праздничный день, и не просто в праздничный, а в день нашей свадьбы, когда ничто не предвещало беду, когда мы были так счастливы и когда с нами рядом были все наши друзья и знакомые, то что с нами будет, когда суровые будни накроют нас с головой, когда мы не будем видеться по несколько недель, когда будем жить в гарнизонах, в общежитиях, когда станет по-настоящему трудно? Переживем ли? Вытерпим ли? Знаешь, за себя я не волнуюсь. Я долго взвешивала перед тем, как смогла открыть тебе свои чувства. Но когда сделала это, я поклялась, что никогда ни о чем не пожалею, и буду с тобой всегда рядом, что бы не случилось. Но вот ты… С твоим характером… Макс, сможешь ли ты не приревновать меня к каждому столбу, сможешь ли ты, воспитанный в состоятельной, благополучной семье, пережить все трудности и невзгоды? Что будет с нами тогда?
- Полечка, - Макс взял ее за руки, - мы все преодолеем. Когда ты рядом со мной, мне ничего не страшно. Я клянусь тебе, что у нас все будет хорошо. И я тысячу, миллион раз взвешу все, прежде чем сказать тебе плохое слово, прежде чем даже подумать о тебе нехорошо… А быт… Знаешь, суворовская жизнь меня многому научила. Прорвемся!
- Думаешь?
- Уверен!
Какое-то время они молча пили кофе. Когда Максим в очередной раз поднес чашку ко рту, на его обручальном колечке блеснул отблеск свечи. Полина задумалась о чем-то, а потом спросила:
- Макс, скажи, а ты помнишь, что ты мне говорил в ночь твоего выпускного, когда мы встречали рассвет? Помнишь, ты сказал, что мы должны доверять друг другу, что если кто-то из нас двоих увидит второго даже в объятиях другого человека, он должен дать ему шанс хоть что-то объяснить.
- Поль, конечно, я помню. Все-все. Ты не поверишь, но я сегодня вспоминал этот разговор почти в подробностях. Но знаешь, о чем я подумал - когда я говорил тебе все это, я говорил это абсолютно искренне, и искренне верил в то, что говорил. Я понимал, что увидеть можно все, что угодно, но есть разные объяснения увиденному. Я понимал, что правильно будет, если мы остановимся и во всем разберемся. Я, правда, искренне так считал. Но теперь я понял - хорошо быть мудрым и рассуждать о таких вещах чисто теоретически. Я вдруг понял, оказывается, понимать и чувствовать - это совсем разные вещи. Понимаем мы разумом, а чувствуем сердцем. Я когда это все увидел, поверь, мозги полностью отключились, а перед глазами было только это ужасное платье. Я понимаю, что это не оправдание - я поступил жестоко. Но просто говорю тебе так, как это было. Знаешь, - вдруг вспомнил он, - я, когда еще учился в школе, ну, до Суворовского, у меня друг был, Артем. Его мама работала в мэрии, и наши родители тоже дружили. Мы часто встречались, вместе отмечали все праздники. И однажды, когда были у них в гостях, все вместе смотрели телевизор. И там показывали одну семью, где сестра убила другую сестру, с которой они не смогли поделить наследство родителей. Светлана Петровна, мама Артема, помнится, так возмущалась тогда, мол, как так можно - родные люди ведь! За какую-то вшивую квартиру… А когда через полгода внезапно умерла ее мать и не оставила завещания, и они с двумя братьями стали делить ее квартиру, там такое началось! Тяжба, по-моему, до сих пор длится. Все перессорились, ненавидят друг друга. В общем, кошмар. Так что, Поль, легко быть мудрым, когда рассказываешь о вещах, которые тебя не касаются. Но знаешь, я думаю, может и хорошо, что все это случилось именно сегодня. В такой день. Такое уж точно не забудется! Ты, наверно, права - не стоит судить Яшу за все, что он сделал. Ведь он помог нам лишний раз понять, как мы дороги друг другу и как боимся друг друга потерять. Этот день, я думаю, будет для нас огромным уроком и поможет в будущем не наделать этих же ошибок. И тогда, Поль, нам любые будни будут не страшны. Ты согласна со мной?
- Согласна… Максим… - она посмотрела на него. - Несмотря на все то, что сегодня произошло, я хочу, чтобы ты знал - я очень тебя люблю. Не обижай меня больше! Пожалуйста…
Максим взял ее руки в свои, прижал Полины пальцы к своим губам и тихо сказал:
- Клянусь…
- Слушай, - вдруг задорно сказала Полина, - у меня появилась идея! А давай каждый год, если у нас конечно получится, в день нашей свадьбы приезжать в этот город, приходить в это кафе, если оно еще будет существовать, и устраивать такой своеобразный вечер-воспоминание. Пусть это будет нашей первой семейной традицией.
- Давай! Кстати, о традициях…Ты в поезде говорила, что нам надо от одной традиции избавляться - когда я оскорбляю тебя, а потом прошу прощения. Считай, что уже избавились. Но я предлагаю избавиться и еще от одной.
- Какой?
- Поль, а ты помнишь, что ты сделала, когда расстроилась ваша с Лазуцким свадьба, и я разбился на машине?
- Уехала…
- Вот, вот… И так, Полина Сергеевна, продолжается все три года. Чуть что - сразу за чемодан и на вокзал. Давай, Полечка, и эту традицию ломать.
- Хорошо, договорились… - Полина улыбнулась и благодарно посмотрела Максиму в глаза.
Пока они разговаривали, с маленькой эстрадки в центре летней площадки звучали джазовые композиции в исполнении парня-саксофониста. А сейчас к микрофону опять вышла девушка-солистка. Полина быстро встала.
- Поль, ты куда? - Максим тревожно посмотрел на нее.
- Максим, да не переживай ты так! Я буду в поле твоего зрения!
Она подошла к эстрадке и что-то зашептала солистке на ухо. Та улыбнулась и закивала. Полина вернулась назад, но не села, а потянула Максима за руку:
- Пошли, потанцуем…
Он встал. А девушка-солистка тем временем объявила:
- Уважаемые посетители, вы видите, что сегодня в гостях у нас очень необычная пара - пара молодоженов. И следующую песню молодая жена Полина посвящает своему любимому человеку - молодому мужу Максиму. Максим, эта песня звучит только для тебя!
Максим вздрогнул. Второй раз за сегодняшний день он слышал эту фразу. Но сейчас она, действительно, звучала именно для него. Он положил Полине руки на талию, а она устроила свои у него на плечах, и они стали медленно двигаться в такт спокойной мелодии.
Не уходи!.. Мне с тобой так легко и светло!
Не уходи! Все, что было, быльем поросло…
Я не хочу, после долгой разлуки, снова тебя потерять,
Лучше друг друга простить и понять.
Не уходи! Ты мне просто назначен судьбой,
Долгие дни я мечтала о встрече с тобой.
И вот мы встретились, будто случайно,
Смотрим друг другу в глаза,
Мне так хотелось давно тебе сказать:
Я тебя по-прежнему люблю!
Бережно любовь свою храню!
Навсегда ты один у меня…
Я тебя по-прежнему люблю -
Глупые тревоги прочь гоню.
Будем вместе теперь ты и я…
Не уходи! Я люблю все сильней и сильней.
Долгие дни мы играли любовью своей.
Я не хочу после долгой разлуки
Вновь поиграть и забыть,
Лучше друг друга понять и простить…
Когда музыка закончилась, Максим и Полина слились в страстном поцелуе. Посетители кафе зааплодировали им. Они прекратили целоваться только тогда, когда настойчивый звонок мобильника в кармане Максима возвестил им, что пора возвращаться домой…
* * *
Максим открыл квартиру. Полина собралась было шагнуть через порог, но Максим остановил ее. А потом опять, как и на вокзале, резко подхватил на руки.
- Максим, ну что ты опять…
- Полечка, просто есть поверье - кто первым зайдет в квартиру, тот и будет главным в семье. А я хочу, чтоб в нашей семье не было соперничества. Поэтому мы войдем в квартиру вместе, - и он переступил порог.
А когда они приблизились к спальне, Максим вдруг опять остановил Полину:
- Поль, закрой глаза!
- Зачем?
- Ну, закрой! Пожалуйста! Тебя ожидает сюрприз…
- Хорошо! - Полина улыбнулась и закрыла глаза. Максим приоткрыл дверь и завел ее в комнату. В нос сразу бросился запах роз - аромат их ЛЮБВИ.
- Макаров, ты что в комнату приволок миллион алых роз? Ты у нас художник-бомж? - веселилась Полина. Но Максим вел ее дальше, не говоря ни слова. А когда подвел к постели, скомандовал:
- А теперь, сударыня, можете открыть глаза…
Полина медленно раздвинула ресницы и чуть не упала в обморок. Она ожидала всего, чего угодно, но только не этого… Их постель, устланная белоснежными простынями, была усыпана… лепестками роз. Она смотрела на все это, не в силах вымолвить ни слова.
- Макааакс… Что…это?.. - наконец произнесла она.
- А это, Полина Сергеевна, экзамен?
- Какой экзамен?
- Ну как же. Вы полтора месяца назад устроили экзамен мне, а теперь я экзаменую вас. И заметьте, все по той же теме. Скажите-ка мне, Полина Сергеевна, - Макс лукаво улыбался, - что означают на языке цветов лепестки роз, которыми усыпано брачное ложе?
- Я не знаю… - тихо ответила Полина.
- Вам, Полина Сергеевна, палочка. А лепестки роз на брачном ложе означают вот что… - Макс посмотрел Полине прямо в глаза и тихо произнес: "Я безумно тебя люблю! И больше не обижу никогда!"
Их губы одновременно потянулись друг к другу. Несколько минут они целовались. А потом Максим, молча, помог Полине снять платье, аккуратно отшпилил фату, сам распустил ее золотистые волосы, а затем бережно взял Полину на руки и осторожно, как будто это была не девушка, а хрупкий сосуд, уложил в постель, прямо на лепестки роз…. Он страстно целовал ее лицо, шею, руки, грудь, стараясь не пропустить ни одной клеточки ее тела - как будто зализывал душевные раны, которые нанес ей сегодня…
* * *
…Полина долго не могла уснуть. Она все еще прокручивала в голове этот безумный день, вместивший в себя все - счастье, радость, умиротворение, обиды, ненависть, оскорбления, боль, расставание, встречу, обещания, признания, много слез и много-много любви. Часы в гостиной пробили полночь. Пошел 48-й день их совместной жизни. Полина не знала, сколько им суждено прожить - об этом знает только Бог. "Но прав Максим, - подумала Полина, - нужно дорожить друг другом и КАЖДЫМ днем, проведенным вместе". Она усмехнулась - часы пробили, а карета все-таки не превратилась в тыкву, наоборот, она унесла ее в чудесную и волшебную сказку. Пошел 48-й день… И Полина была безумно рада, что умерив свою гордыню и не поддавшись искушению отомстить, она встречала этот день не в холодном вагоне на верхней полке, а в белоснежной постели, усыпанной лепестками роз, наполненной ароматом их ЛЮБВИ, в объятиях самого дорогого человека на земле…
… А Максим безмятежно спал рядом, крепко прижимая Полину руку к своей груди - все еще боясь хоть на мгновение отпустить ее от себя. Он спал, блаженно улыбаясь во сне, и снились ему в эту ночь бело-розовые порхающие бабочки, кружащиеся в бесконечном венском вальсе…
КОНЕЦ
|
| |
| |
| PS | Дата: Воскресенье, 22.02.2009, 19:11 | Сообщение # 17 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| Дорогие читатели, вот, представляю на ваш суд мое новое произведение. Этот роман - продолжение "Аромата любви" и "Венского вальса".
Почему решила его написать? Да просто в какой-то момент вдруг поняла, что БЕЗУМНО соскучилась по Польке и Максу, что ТАК захотелось заглянуть в замочную скважину и посмотреть, как они там. Тем более в предыдущих произведениях этой трилогии я уже успела их поженить и даже "сделать" им ребенка. Просто ОТЧАЯННО захотелось встретиться с ними еще раз...
Я очень благодарна Алексе, которая одним своим постом невольно натолкнула меня на мысль о написании этого фан-фика, хочу выразить благодарность и своим любимым подругам Ане и Люсе, жизненные истории которых во многом легли в основу произведения. И отдельное спасибо суворовцам и "кремлевцам"-выпускникам, которых я за несколько месяцев просто затр... замучала своими вопросами о курсантской жизни и кремлевском быте.
О чем это произведение? Наверно, обо всем понемножку. О хрупком и сильном. Что такое любовь? Это таинство. А что такое брак? Это наверно цепи, которые два человека добровольно надевают на себя. Ведь, когда становишься мужем или женой, приходиться чем-то жертвовать ради другого, умеривать свой эгоизм, идти на какие-то жертвы ради любимого. И эти цепи незримой нитью крепко связывают двух людей. Но в то же время семья - это хрусталь, который может легко разрушиться от одного неверно жеста, грубого слова, недоверия или обмана. Хрустальные цепи... Это роман о том, что любовь сильна, как звенья цепи и в то же время она хрупка, как хрусталь. И об этом никогда нельзя забывать.
В общем, читайте... надеюсь вас не разочаровать...
|
| |
| |
| PS | Дата: Вторник, 24.02.2009, 22:46 | Сообщение # 18 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 1
- Солнышко, пора вставать! – Полина осторожно коснулась губами щеки Максима.
- Уууу… - поморщился он, не открывая глаз.
- Мааакс, ну ты что, давай, вставай быстренько, не хватало еще в первый день опоздать! – она сдернула с него одеяло.
- Поль, сколько время? – Макс, наконец, приоткрыл заспанные глаза.
- Шесть! Я и так выключила будильник, и дала тебе поспать на полчаса больше, учитывая, что мы сегодня почти не спали.
Да, этой ночью Полине и Максиму Макаровым спать почти не пришлось. Это была последняя их ночь вместе перед большими жизненными испытаниями. После того знаменитого выпускного вечера Максима, они больше не расставались ни на день. И даже когда Максим поехал подавать документы для поступления в Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного совета и проходить там собеседование, она поехала вместе с ним. Полине не хотелось расставаться с Максом ни на миг. Это был конец первого месяца лета. 28 июня, рано утром Максим потащил ее на Красную площадь – парню очень хотелось увидеть выпуск молодых офицеров учебного заведения, в которое он собирался поступать. Погода в этот день была замечательная, светило солнце и в его лучах золотом горели кокарды на фуражках молодых лейтенантов. С новенькими погонами, юные, красивые, статные, они чеканили шаг по брусчатке Красной площади. Начальник училища отчитался перед генералом армии, а тот в свою очередь напутствуя выпускников, сказал: «Уважаемые выпускники, товарищи офицеры, искренне и сердечно поздравляю вас с торжественным событием - окончанием военного учебного заведения и присвоением звания офицера. Офицерский корпус России всегда олицетворял собой гордость и славу армии и флота, служил надежной опорой Отечеству…»
Когда Полина в день выпускного вечера Максима, говорила ему, что готова идти за ним хоть на край света, она не лукавила – она уже давно решила, что пойдет за этим вихрастым, немного нагловатым, но таким искренним пацаном туда, куда он ее позовет. В самые дальние дали. К белым медведям, тюленям, крокодилам – все равно. За своим Максимом она пойдет куда угодно. Ведь она очень сильно его любила. До слепоты. Но где-то в глубине души Полина все еще надеялась, что, может, случится чудо и Макс, зная, как ей, выросшей в «тепличных» городских условиях, будет тяжело привыкнуть к постоянным переездам по гарнизонам и военным частям, все же изменит свое решение стать военным и все-таки пойдет в гражданский вуз. Но тогда, на параде, видя как горят его глаза, когда он смотрит на молоденьких лейтенантов, как мечтательная улыбка блуждает по его лицу, когда они стройными рядами маршируют по площади, она поняла – решение это осмысленное, выверенное, не спонтанное – это его путь к мечте, а не просто упорное желание доказать всем, что он не «папенькин сынок». А еще - это проверка на прочность и ее, Полины – сможет или нет выдержать она вместе с ним суровые будни офицерской жены.
Максим заворожено смотрел на выпускников-кремлевцев. А один раз даже заплакал. К микрофону вышел отец одного из курсантов и сказал: «Я закончил это учебное заведение ровно 25 лет назад. Очень хорошо помню последнее прохождение торжественным маршем. Начальник училища произносит слова: "Сегодня вы в последний раз пройдёте по Красной площади". Он имел в виду что-то другое, но уже через полгода в ДТП погибнет Олег Берко. Через год под Кабулом погибнет заместитель командира 3-й разведроты баграмского разведбата Игорь Гуков. И ещё очень многие ребята. Впереди будет Афганистан, Чечня и другие "горячие" точки. Но, как бы тяжело нам не приходилось, мы всегда помнили, что являемся выпускниками Московского высшего общевойскового командного училища. Мы всегда будем гордиться этим. Я горжусь, что сегодня и мой сын Алексей – его выпускник. Мы будем гордиться тем, что нам посчастливилось учиться в нашем прославленном училище. Гордиться тем, что выпускались на Красной площади. Мы сильно изменились за последние годы. Но одно останется неизменным: в какие бы годы мы не закончили это училище, когда-то все мы были курсантами-кремлёвцами. И мы навсегда останемся ими». Вот после этих слов Полина и увидела, как по щеке Максима скатилась слеза. И тогда она все уже поняла для себя – его жизненный выбор – окончательный. А значит ей нужно собирать силы и готовиться стать достойной женой сначала курсанта, а потом и офицера Максима Макарова. Они еще долго пробыли тогда на Красной площади, смотрели, как под «День Победы» молодые офицеры маршировали у могилы Неизвестного солдата, как потом прощались, обнимая друг друга, как пили из каски, передавая ее по кругу, налитое в нее шампанское, как обещали друг другу сохранить офицерскую дружбу навсегда…
Увидев на груди двух выпускников-курсантов помимо других значков, суворовские крабы, Максим тут же подошел к ним, рассказал, что он тоже выпускник СВУ и приехал поступать в то учебное заведение, которое окончили эти ребята. Полина много слышала о суворовском братстве, но сейчас смогла воотчую увидеть, что же это такое. Узнав, что Макс тоже суворовец, ребята по-братски обняли его, стали щедро хлопать по плечу, говорить, что сделал он правильный выбор, и что если не боится запредельной учебной нагрузки, почти «драконовской» дисциплины и жесткого порядка, то годы учебы пройдут для него незаметно. И через четыре года с такими же погонами, как у них сейчас, он будет стоять на Красной площади молоденьким офицером. Максим тогда вернулся к Полине, которая решила не мешать мужскому разговору, с глазами, полными восхищения. Все в этот миг казалось ему таким захватывающим, невероятным, волнующим. Тогда Макс только-только окончил Суворовское училище, его плечи еще не отвыкли от военной формы, и он иногда все еще вскакивал по утрам, ища на стуле гимнастерку, забыв что на какое-то время стал вольным человеком. Но теперь, когда за два месяца много чего изменилось (когда Максим уже привык спать столько, сколько хотел, когда они две чудных недели провели в Тайланде, где жизнь казалась просто сказочной и нереальной, как потом узнал, что скоро станет отцом, и уже даже успел обзавестись семьей), и сам он, как казалось Полине, немного изменился. Особенно в последнюю неделю. Максим знал, что через несколько дней ему придется вновь координально поменять график своей жизни, снова надеть военную форму, стать в строй и жить «по приказу». Даже глаза его в последние дни стали какими-то печальными и немного тоскливыми. Нет, Макс не расстался с мечтой стать военным, он даже никогда не заводил разговоры на подобную тему, но вот расставаться с Полиной теперь, похоже, тоже был совсем не готов. Хоть и будут они видеться даже чаще, чем он мог рассчитывать…
В эту ночь они почти не спали. Сначала долго занимались любовью, потом просто лежали, обнявшись, и молчали, потом стали вспоминать всю их историю любви. С самого первого дня, когда молоденькая учительница вошла в класс, чтобы провести урок у суворовцев-первокурсников третьего взвода… Всего каких-то три года прошло. Но Максиму и Полине Макаровым казалось, что почти целая жизнь вместилась в этих годах. Как будто кто-то написал сценарий и снял удачный сериал о суворовском училище, о ребятах, об их жизни, об их судьбе… Да, им было что вспомнить, о чем поговорить. Полина впервые решилась доверить Максиму некоторые тайны своей жизни, которые старалась сохранить в своей душе и тщательно оберегала от окружающих. Она рассказала ему, как жила все эти годы без него, что чувствовала. Рассказала, как рыдала, уезжая от него мальчишки-второкурсника, мальчишки-мужчины. Как упрекала себя в нерешимости и как ругала за то, что упускает свое счастье. И все же тогда она сделала все правильно. Ему было всего пятнадцать. Он учился. И какие бы чувства 22-летняя девушка не испытывала к этому трогательно и пылко влюбленному в нее юноше, поступить по-другому она просто не имела права. Полина искреннее верила тогда, что это – их последняя встреча. Так же точно, как искренне верила в это, когда поругавшись с лучшей подругой Кирой и ее дочерью Олесей, шла к Максиму на «последний разговор». А Макс рассказал ей, как в его жизни появилась Рита, и как с него сняли вице-сержатские лычки за самовольный побег к ней, Полине, когда они так случайно встретились у киоска… Да, эти три года вместили очень многое. И хорошее, и плохое. Но все же Полина понимала, она ТАК любит этого вихрастого, немного нагловатого, но такого искреннего пацана, что, если бы ей сейчас прошлось все это пережить заново, и опять пройти через неудавшуюся свадьбу с Яшей и удавшуюся с Глебом, через истошные крики Максима «Дура ты!», не менее истошные Олеськины «Сволочь ты!» и гневно брошенное Ларисой Сергеевной едкое «Дрянь!», через увольнение из училища и через «Я не хочу портить тебе жизнь», через все то, что случилось уже на их с Максимом на свадьбе, она не задумываясь, снова прошла бы этот путь. Только ради того, чтоб сейчас целовать эти мальчишечьи немного припухшие еще губы, смотреть в его бездонные глаза и тонуть в его такой очаровательной, почти неземной улыбке. Наверно, это то, ради чего стоит жить.
Они много успели вспомнить в эту ночь, о многом поговорить искренне и открыто. Потом Максим снова ласкал Полину, гладил рукой ее уже слегка округлившийся живот, целовал его, что-то шептал их еще не родившемуся малышу… А затем опять они просто лежали, молча, обнявшись, чтоб тело каждого из них запомнило тепло другого тела. Чтоб даже тогда, когда они будут порознь, это тепло согревало их…
… Почти под утро Максим уснул. А Полина так и не смогла сомкнуть глаз. Потом тихо встала, чтоб не потревожить его сон, и ушла на кухню – готовить завтрак. Ей так хотелось, чтоб «запахи дома» остались с Максимом надолго, и чтоб именно эти запахи манили его сюда, в их уютное гнездышко в самом центре Москвы, где уже чуть больше двух недель они жили вместе с его родителями. Несколько дней назад (как Полина подозревала, совсем не случайно) Макаровы-старшие заторопились в Тверь – уладить все формальности с продажей квартиры, и на эти несколько дней Максим с Полиной остались в этой большой квартире совсем одни. И не расставались все эти дни почти ни на мгновенье. Правда «уютным» их семейное гнездышко назвать пока можно было с оч-ч-чень большой натяжкой, так как не далее как вчера пришел контейнер из Твери с их вещами, и поэтому почти в каждой комнате стояли сумки, коробки и ящики, которые, естественно, за эти дни никто и не собирался разбирать. Максим с Полиной долго думали, где им жить в Москве. Максиму хотелось, конечно, чтоб у них с Полей было свое жилье, куда он, как в тихую пристань, мог приходить хотя бы раз в неделю и наслаждаться общением с любимой и ее объятиями. Но… Разумеется, денег на то, чтоб снять квартиру, у них не было. Купить ее могли только его родители, но такой вариант не устроил уже Полину – она твердо решила «жить на свои», чтобы никто и никогда не мог ее упрекнуть, что за молоденького парнишку она выскочила по расчету. И когда Лариса Сергеевна предложила им жить вместе, дескать, «что тебе одной куковать целую неделю, когда Максим будет в училище, да и мой Петя целыми днями на службе – лучше уж будем скрашивать жизнь друг другу, а потом и с ребеночком помогу», Полина согласилась, почти не раздумывая. Максиму ничего не оставалось, как тоже дать свое согласие.
Завтракали они молча. Так же, молча, собирались. Просто им больше нечего было сказать друг другу. Все слова, которые им хотелось произнести, остались за завесой этой ночи, скрыты ее мраком, ее тишиной. Все это осталось ТАМ. И им не хотелось разрушать этот хрустальный мир почти нереальной мечты, который они подарили друг другу. А это утро было уже в другой жизни. Совсем в другой. И никто из них двоих не знал, что будет дальше.
Они вместе подошли к двери, Полина уже взялась за ручку. Но потом отпустила ее и бессильно прислонилась к притолоке.
- Макс, я не могу…
- Что случилось, Полечка? Тебе плохо? – Максим участливо и тревожно заглянул в ее глаза.
- Мааакс! – Полина бросилась к нему на шею. – Я люблю тебя! Люблю! Люблю! Что будет с нами, я боюсь…
- Ну что ты… - Максим провел рукой по ее волосам. – Поль, все будет хорошо. Ну, что с тобой? Все будет хорошо, ты же будешь вместе с моими родителями… Я буду приходить в увольнения. Не переживай…
- Макс, я не знаю… Но мне почему-то страшно… Да еще работа… Как там все будет?
- Поль, ну вот видишь… Я же говорил, что не нужна тебе эта работа. Может… все-таки не пойдешь ты туда? Давай заберем документы, пока не поздно.
- Нет, Макс, пойду. – Полина подняла глаза и внимательно посмотрела на мужа. – Максим, мы же с тобой договорились еще тогда в гостинице, когда я впервые призналась тебе в своих чувствах, что мы с тобой будем вместе только в одном случае – я никогда не буду жить за счет твоих родителей. И пользоваться связями твоих родителей при поиске работы. Прости… Я не должна была устраивать эту истерику. Прости, любимый. – Она поцеловала его в щеку.
- Поль, я серьезно. Я, конечно, безумно рад, что мы будем видеться почти каждый день, а не раз в неделю, и я тебе говорил, что любая твоя просьба и пожелание будут выполняться незамедлительно, но я все же хочу, чтоб ты помнила – я категорически против, чтобы ты сейчас работала – тебе рожать через полгода. Ну, зачем тебе это надо?
- Максим, давай не будем возвращаться к разговору, который мы уже вели не единожды. Я тебе сто раз и только что сто первый объяснила зачем. А насчет того, что будем видеться каждый день… Макс… Ты же помнишь, о чем я тебя просила?
- Помню… Я все сделаю, как ты хочешь, - хмуро произнес он. – Но опять же, Полин, ты знаешь, я не в восторге от этой идеи.
- Мааакс… Ты обещал.
- Поль, ну вот скажи, ну какой смысл скрывать, что мы муж и жена. Зачем?
- Максим, - Полина вздохнула, - я тебе миллион раз объясняла зачем. Могу объяснить миллион первый. Я не хочу, чтоб у тебя были проблемы, если кто-то узнает, что преподаватель этики и эстетики – твоя жена.
- Поль, ну … Мне кажется ты преувеличиваешь… Ну ты же знаешь, что у нас отец Сырникова работал, и что? Какие у него были проблемы? Скорее у нас с ним были эти самые проблемы.
- Максим, во-первых, не сравнивай суворовское и кремлевку, а во-вторых, отец и жена – это абсолютно разные вещи. У тебя могут возникнуть реальные проблемы. Поверь мне – я знаю, о чем говорю. Ты ребятам сказал?
- Сказал…
- Максим, я не виновата в том, что беременную меня нигде не взяли на работу, и что сюда я попала чудом, и то, только потому, что начальник учебной части училища – отец моей подруги, и что девушка, на место которой меня взяли, тоже в декрете и выйдет как раз в январе. Я доработаю хотя бы до Нового года. Как раз до декрета. А там будет видно. Я тебе еще раз повторяю – на деньги твоих родителей я жить не буду.
- Но ты когда с Глебом жила, тоже ведь не работала… Какая необходимость в этом сейчас, когда ты ждешь ребенка?!
- Глеб сам зарабатывал деньги. Он работал, он обеспечивал меня…
- Ага, я помню… Ты рассказывала… «Глеб, купи мне мороженое!» - «Ах, зачем, дорогая, от него толстеют». (Максим притворно коверкал голос)
- Так, все… Максим, пошли, а то опоздаем!
- Пошли… Поль, ну ты хотя бы обещаешь машину брать?
- Макс, машина – это подарок нам на свадьбу. От подарка я не отказываюсь… Обещаю, что на работу я буду ездить только на нашем «мерсе».
- Слава Богу! Хоть тут ты мне уступила. Поль, и деньги. Ты помнишь, я тебе говорил – все свадебные деньги – твои. Мне ничего не нужно. Я буду на полном государственном обеспечении, к тому же буду получать степендию. Мне хватит. И если надо, я возьму у своих родителей. Я все-таки еще несовершеннолетний, они обязаны меня обеспечивать. Так что все, что нам надарили на свадьбу – полностью в твоем распоряжении – бери, сколько хочешь и трать по своему усмотрению.Купи себе что-нибудь новенькое. – И видя, что Полина пытается что-то возразить в ответ, тут же погрозил ей пальцем. - И не перечь мне! Всё, любимая – последний поцелуй перед долгой дорогой. – Макс улыбнулся и жадно впился губами в губы жены.
|
| |
| |
| PS | Дата: Четверг, 26.02.2009, 04:10 | Сообщение # 19 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 2
Полина открыла дверь, зашла в квартиру и тут же бессильно опустилась на маленький пуфик в прихожей. Бессонная ночь давала о себе знать. Она почти не могла стоять на ногах, глаза закрывались. Если к этому еще добавить, что это был первый ее полноценный день работы в новом незнакомом коллективе, знакомство с курсантами, куча обязанностей, которые ей надавал начальник учебной части полковник Летучий да плюс то, что почти три года она не работала по специальности, и тем более в военном учебном заведении, то можно понять в каком состоянии она пришла домой в седьмом часу. Почти целый день Полина ничего не ела. Она понимала, что таким образом вредит не только себе, но и ее еще не родившемуся малышу, но, наверно, в этот раз у нее просто нет другого выхода. Ей нужна эта работа. Когда-то она мечтала о муже, который будет ее во всем обеспечивать, и с которым она будет жить как у Христа за пазухой. Глеб обещал ей золотые горы, а в результате… Теперь-то она понимала, что главное в жизни, чтобы рядом с тобой был человек, возле которого ты чувствуешь себя уютно и комфортно, даже если при этом жить придется в нечеловеческих условиях. Главное – любовь… Все остальное – оказывается такая чепуха. Полина теперь точно знала, если ее нет – тебе не нужны никакие блага, никакие дома, квартиры и дачи. Потому что даже в этом богатстве ты будешь чувствовать себя одинокой и несчастной. А она теперь одинокой себя не почувствует никогда. Рядом с ней ее вихрастый мальчишка, ее мужчина, ее мечта. Сегодня они даже ни разу не увиделись в училище. Полина почти целый день не выходила из своего кабинета и из учительской, а их новичков-салаг, наверно, обучали всем правилам учебы и существования. Ведь это в суворовском на третьем курсе они были уже «стариками». Теперь Максим опять стал первокурсником, «сосом» (Полина улыбнулась, вспомнив это смешное слово), и теперь у него, как и у всех их, тех, кто впервые сегодня переступил порог этого учебного заведения, начинается новая жизнь по новым правилам и по законам этого училища. Полина была наслышана, что здесь их «муштруют» как нигде, что дисциплина здесь железная. Но она все же надеялась, что у Максима все будет хорошо, и что та прекрасная база, которую он и его друзья получили в Тверском СВУ, все-таки поможет ему быстро освоиться с новой жизнью курсанта и завоевать среди ребят-однокурсников такое же безупречное уважение, какое было у него там, в кадетке. Вместе с Максом в одном взводе оказались его бывшие сокурсники по суворовскому Саша Трофимов и переведенный еще на первом курсе в Москву Андрей Леваков. Это хорошо. Вместе им будет легче преодолеть все невзгоды и трудности. А она… Она просто будет ждать его дома. Ей, будущей офицерской жене придется смириться с этим. Сегодня она осторожно узнала у коллеги-преподавателя, отпускают ли женатых курсантов хоть иногда в семью к жене и детям. На что тот ответил, что только с 3-го курса «женатиков» отпускают на ночь, и то, добавил он, далеко не всех и не всегда. А это значит, что как минимум два года, ей придется просто ждать. Ждать Максима со службы. Теперь это ее участь. Теперь она «кремлевская жена». Но она сама выбрала этот путь. Она сама однажды решила следовать за Максимом в любые дали, и теперь не откажется от этого ни за что.
Полина наконец сняла туфли, поставила сумку на тумбочку и прошла в свою комнату. Переодевшись, вышла в кухню. И впервые ощутила, КАК ей вдруг стало пусто здесь без Максима. Огромная квартира, в которой она была сейчас одна, походила на огромный замок с привидениями. И даже немного пугала своей монументальностью и холодностью. Полина включила печку, поставила чайник и долго-долго смотрела на огонь… И вдруг поняла, что этот несносный мальчишка – ее бывший ученик - стал такой огромной частью ее жизни, что сейчас, когда его нет, она вдруг впервые ощутила, что как будто кто-то отрезал часть ее самой. Какую-то очень важную часть, очень нужную. С ней такое случилось впервые. Умная и красивая девочка, Полина еще со старших классов школы никогда не была обделена вниманием противоположного пола. Мальчишек, которые ухлестывали за ней, всегда было немало. Не было недостатка в ухажерах и в институте. Но когда она встречалась с Димкой, Артуром, Славкой, Яшей, она никогда не страдала от того, что они какое-то время не видятся. Даже неделями. Так же точно, как ни страдала, когда уже ее законный муж, Глеб, то и дело уезжал в командировки. Сначала она по нему просто скучала, потом стала относиться к этому, как к чему-то обыденному, а под конец уже даже стала ждать этих командировок как манны небесной – совместная жизнь давно давала трещину. Но никогда, ни разу, когда Глеб уезжал, она не испытывала такой пустоты, какая была в ее душе сейчас. Да… Этот светловолосый паренек стал всем в ее жизни. Ради него сейчас она готова на все. Только… Как же пережить эти разлуки… Чем себя занять… Когда вернутся Петр Иванович и Лариса Сергеевна, вечера, наверно, не будут уже такими грустными и тоскливыми, как сегодняшний. Но все равно этими вечерами ей очень будет не хватать ее мальчишки. Очень-очень.
Завтра они еще может быть увидятся хоть мельком. А потом… Потом Максим на целых три недели вместе с другими курсантами-первокурсниками уедет на полигон проходить курс молодого бойца. Полина сегодня в учительской наслушалась рассказов о том, что учения на полигоне проходят под грохот выстрелов и взрывов, что у молодых курсантов все по-взрослому, даже автоматы настоящие, но только стреляют они холостыми патронами. И что после всех этих учений курсантам-новичкам предстоит еще три дня провести в поле, чтобы научиться выживать в полевых условиях.
- Боже мой, да это жестоко! – не выдержала Полина, слушая рассказ своего коллеги – учителя русского языка и литературы Валентина Семеновича Окопова. – Они же еще дети! Многие только после школы. Разве так можно?
- Полина Сергеевна, детьми они были в школе! Здесь детство уже закончилось. Их учат защищать Родину. Дай Бог, чтоб войны не было. Но… как знать, что завтра будет. Они должны быть ко всему готовы. Поэтому их сразу, так сказать, и кидают в пекло, чтоб сразу поняли, куда попали. И если не готовы к такому, то лучше сразу вернуться домой к мамке и не протирать зря штаны за партами.
- И что, бывает, что уходят после этих учений?
- А то! Вот набрали их почти 500 человек, после учений человек двадцать, а то и и все тридцать придут с размазанными по лицу соплями за документами. Такое каждый год бывает.
- И все равно, мне кажется, нельзя уж так сразу… А что они там делают?
- Да все… Сначала с теорией их знакомят, потом уже и на практике себя пробуют…
- А правда что они роют окоп, а потом в него ложатся, а над ними танки едут? – Полина тревожно посмотрела на коллегу. – Это же так опасно!
- Дорогая моя, - рассмеялся Валентин Семенович, - вы фильмов насмотрелись. Вам эти киношники еще не то покажут. Я вас уверяю – никто не будет брать на себя ответственность и делать то, что может быть опасным и нанести курсанту вред – не дай Бог что – потом не отмажешься – затаскают по судам.
- А... Ну тогда хорошо…
- А вы так интересуетесь и переживаете, как будто вам самой на эти учения ехать! И под танк ложиться! – расхохотался Окопов. – Уверяю вас – молодые преподаватели КМБ не проходят!
- Да я понимаю… - Полина тоже пыталась улыбнуться. Но она думала о Максе.
- Мой вам совет – не принимайте вы все так близко к сердцу. Да, нагрузки у пацанов тут запредельные – и в учебе, и в военной подготовке. Не для хлюпиков. И многие не выдерживают уходят. Помню, года два или три назад перевели сюда 200 курсантов из расформированного Санкт-Петербургского командного училища. 50 из них не выдержали и уволились. Очень тяжело. Но знаете… Они потом благодарят за все. Вы любого «кремлевца»-выпускника спросите, не жалеет ли он, что сюда поступил, и все они вам ответят, что да, было тяжело, очень тяжело. Но из тех, кто доучился до выпуска, никто ни разу не пожалел, что окончил «кремлевку». Это такая школа жизни! Здесь из них НАСТОЯЩИХ мужиков делают. У меня у самого сын здесь учился. Сейчас служит на Дальнем Востоке. Уже майор.
***
Полина нехотя впихнула в себя ужин (от усталости даже кусок не лез в горло), налила чаю, пошла в гостиную и включила телевизор. Смотреть было нечего… То какие-то криминальные хроники, то боевики… Она щелкнула пультом. Села в кресло и взяла свадебный альбом. Они с Максом часто пересматривали его в эти дни. Полина очень любила эти фотографии. Особенно ей нравилось смотреть на Максима. В элегантном костюме он казался немного старше своих лет. Поначалу Полина вообще не могла привыкнуть видеть его без суворовской формы. Ведь без нее она лицезрела Макса до этого всего один раз – когда на первом курсе он приглашал ее в кафе на каникулах. В следующий раз она увидела его в «гражданке» только на выпускном. Именно тогда она и поняла, как он, ее мальчик, вырос и повзрослел.
Полина вздохнула. Как он сейчас? Что делает? Чем занимается? Наверно, уже поужинал. И сейчас у них должно быть свободное время. Чем он там занимается без нее… Эх, жаль, первокурсникам запрещены мобильные телефоны, а у таксофона на первом этаже (она видела это сегодня) огромная очередь и звонить можно только в строго определенное время. Заходить в свой кабинет она ему строго запретила. Значит, видеться они будут только на уроках в их взводе да в увольнениях, в которые, как Полина рассчитывала, он будет приходить регулярно. Девушка улыбнулась, вспомнив один из их разговоров накануне:
- Макс, ты обещаешь мне, что не будешь хватать двойки и всякие там палочки, вести себя примерно, чтобы регулярно ходить в увольнения…
- Не-а, не обещаю… - Максим честно посмотрел ей в глаза.
- Почемуууу? – Полина искренне изумилась.
- Потому что… - Максим сначала вновь серьезно посмотрел на нее, а потом захохотал, - у нас по этике тааакая строгая училка, что, говорят, получить у нее любую оценку выше двойки почти не реально.
- Ты смотри мне, - Полина отвесила ему легкий подзатыльник, - уж что-что, а чтоб мой предмет знал на зубок! А то и правда смешно будет, если ты не придешь в увольнение из-за неудовлетворительной оценки, которую тебе поставлю я.
- Неужели поставишь? – Макс хитро заулыбался.
- А ты как думал? Смотри, Макаров, поблажек не будет!
Полина снова улыбнулась. Отложила свадебный альбом и взяла другой. В нем были фотографии Максима в детстве. Когда он впервые показал ей этот альбом, она смотрела и умилялась – маленький, белобрысый крепыш, он уже тогда был лидером. Она видела, как на любой «групповой» фотографии среди детей он стоял всегда впереди, а девчонки всегда, как груши, повисали на нем. Полина с интересом рассматривала эти фотографии. Смотрела, как и в чем Максим изменился. Много фотографий было с совместного отдыха семьи за границей. Вот Макс на каком-то камне посреди воды делает «ласточку», вот висит на турнике, вот корчит рожицу с обезьянкой на плече, вот они с мамой возле какого-то старинного замка, вот всей семьей на катере, а вот он с отцом катается на лошадях. Вот еще с отцом – на корриде – здесь Максу уже лет тринадцать. А вот он уже суворовец – и снова отец крепко сжимает плечи сына. Как они все-таки похожи – отец и сын Макаровы. Оба волевые, целеустремленные, надежные. Настоящие мужчины.
И тут Полина вдруг вспомнила своего отца. Она его очень любила. А отец еще больше любил ее. Полина помнила, как он катал ее на своих сильных плечах, как каждый выходной они обязательно куда-нибудь ходили на прогулку. Как папа обучал ее, совсем маленькую, кататься на коньках, как любил по вечерам читать ей книги. Папа называл ее очень смешно – Полёнок. Все родственники и друзья очень удивлялись такому необычному имени. А он объяснял: когда девочка немного подрастет, станет Полей, будет чуть старше – ее станут называть Полиной, а когда совсем вырастет, ее будут величать уже Полина Сергеевна. А пока она маленькая, то для него она маленький зайченок-Полёнок. Но отцу не довелось увидеть, как она растет. Ей было 7 лет, когда родители расстались. В лихие 90-е он, талантливый ученый, вдруг оказался не у дел, и стал потихоньку «принимать на грудь». Очень быстро у него «образовалась» такая же компания выброшенных за борт жизни интеллигентов. И попойки стали почти ежедневными. Потом он стал поднимать руку на жену, а однажды маленькую Полю из школы забрала ее тетя, и объяснила, что мама с папой уехали к бабушке, и она пока несколько дней поживет у нее. Уже став постарше Полина узнала, что в тот день отец так избил маму, что она оказалась в больнице со сломанной ключицей. Через несколько недель после этого, мама собрала вещи, и они навсегда покинули Смоленск, уехав к Полиной бабушке в Тверь. Там Полина уже пошла во второй класс. Девочка искренне не понимала, почему папа, который до безумия любил дочь, вдруг так внезапно исчез из ее жизни. Она не знала, что отец много раз звонил ей, но трубку мама Поле не дала ни разу. А когда он приехал на ее день рождения, мама просто не впустила его в квартиру. Полина узнала об этом только спустя 10 лет, когда в тайне от мамы пригласила отца на свой выпускной. Что случилось тогда, вспоминать даже не хочется… Больше отца она не видела. Полина в детстве очень скучала по нему, очень страдала, когда видела, как за ее подружками в школу приходили папы. Очень хотела иногда прижаться к его сильному плечу и доверить свои девичьи тайны. Иногда ей даже снилось, как папа все так же, как в детстве, катает ее на своих плечах, и как они вдвоем бегут под дождем по какой-то лесной тропинке. Да… Она бы очень хотела, чтоб у ее ребенка был такой же отец, какой был когда-то у нее. И Полине казалось, что Максим будет именно таким. Она вспомнила, как заботливо он стал с ней обращаться, как только узнал, что она ждет ребенка. Иногда муж приседал возле нее, клал ухо ей на живот, а потом с умиленной улыбкой сообщал: «Там точно мальчишка! Я уверен, что у меня будет сын!» Полина ничего не отвечала, а только гладила обычно его белокурую голову и целовала Макса в макушку. Да, именно о таком отце для своего ребенка она всегда и мечтала. Как хорошо, что прожив почти год с Глебом, она умудрилась не забеременеть от него. Сейчас Полина даже не представляла, что такой гадкий, мелкий людишка мог стать отцом маленького человечка, которого она сейчас носила под сердцем. Нет… Ее ребенку повезло больше. У него замечательный отец. И Полина верила, что Максим искренне будет гордиться своим сыном или дочкой. А она, Полина, сделает все, что в ее силах, чтоб их семья была крепкая, и чтоб с ее ребенком не случилось то, что случилось с ней. У него должен быть отец. РОДНОЙ. НАСТОЯЩИЙ. Полина посмотрела на свой живот, погладила его рукой и вдруг подумала, что она теперь она ни за что не бросит Максима, что бы в их жизни не случилось. Хотя… Если бы это зависело только от нее. Вон на свадьбе, ЧТО она сделала не так? А какой страшный инцидент случился. Какими словами он ее обзывал. А за что? И кто знает, если бы не помощь Александра, где бы они были сейчас с Максимом. Она-то все сделает, чтоб их семья не распалась. Она уже сейчас заочно готова простить все его оскорбления и обиды, которые муж из-за горячности своего характера может ей нанести. Ради ребенка она пойдет на все. Но вот Макс… Кто знает, что с ним будет дальше. Не станет ли он, находясь вдалеке от Полины, ревновать ее к каждому встречному столбу. А может быть, повзрослев, он вдруг поймет, что не нужна ему жена на столько лет старше его, может быть найдет себе какую-нибудь юную красавицу. Может быть даже она, Полина, когда-нибудь устанет от его выходок, оскорблений, упреков и подозрений, и тоже найдет себе другого мужчину, но уже сейчас она твердо решила для себя – ребенок не должен при этом пострадать. Она сделает все, чтоб их семья, какая бы она не была в будущем, оставалась СЕМЬЕЙ. И чтоб у ее ребенка или у ее детей обязательно был отец. Родной отец. Отец, которого так не хватало ей самой.
Полина уронила голову на руки и потерла пальцами виски. «Господи, о чем я думаю?!» Никаких мужчин, никаких женщин не будет ни у нее, ни у Макса. Он же любит ее! Он три года ее добивался. А она еще больше любит его! Они созданы друг для друга! Они не могут друг другом надышаться! Она обожает его. Любого. Разного. Со всеми его недостатками. Он – часть ее жизни. Он – сама жизнь. Господи, и откуда такие гнилые мысли только берутся в голове? Вот что значит не спать ночами! «Так, дорогая Полина Сергеевна, быстренько в душик и в люлю… А то вы сейчас еще каких-нибудь глупостей нафантазируете!»
Полина снова улыбнулась и уже почти сонная, закутавшись в махровый халат, побрела в ванную.
|
| |
| |
| PS | Дата: Воскресенье, 01.03.2009, 21:31 | Сообщение # 20 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 3
Все было как тогда. Полина сейчас очень явственно вспомнила тот день - она входит в класс, и тридцать юношей в военной форме встают ей навстречу. Первый курс. Третий взвод (надо же, Макс опять оказался в третьем взводе!) Дежавю какое-то, честное слово! Полина глубоко вздохнула, толкнула дверь и уверенным шагом прошла к учительскому столу, даже не глядя на курсантов, которые, при виде ее шумно встали из-за парт. И только уже дойдя до своего стола, подняла глаза и тут же невольно устремила взгляд на первую парту. Максима за ней не оказалось. С первой парты ей счастливо улыбались друзья мужа – Саша Трофимов и Андрей Леваков. Полина быстро окинула взглядом класс. Максима она увидела возле последней парты. Их взгляды на мгновение встретились, Максим слегка улыбнулся ей и подмигнул. А она, сделав строгое «учительское» лицо, произнесла:
- Здравствуйте!
- Товарищ преподаватель! Третий взвод к уроку этики и эстетики готов, отсутствующих нет, дежурный – курсант Ковтун, – отрапортовал учащийся.
- Очень хорошо! Садитесь! Зовут меня Ольховская Полина Сергеевна. Как вы уже поняли, я буду преподавать у вас этику и эстетику. Цель дисциплины - познакомить вас с нравственным опытом человечества, с историей становления эстетики и ее основными проблемами. Курс «Этика и эстетика» относится к циклу гуманитарных дисциплин и блоку дисциплин, обеспечивающих общекультурную подготовку будущих офицеров. Изучение этого предмета базируется на следующих дисциплинах: история и культурология. Основные положения этики и эстетики могут быть использованы вами в дальнейшем при изучении таких дисциплин, как философия, экономическая теория, менеджмент, юриспруденция, психология, а также стать основой для формирования личности будущего офицера.
Полина говорила быстро, почти не делала пауз между словами и не поднимала на ребят головы. Ей почему-то казалось, что сейчас обязательно какой-нибудь «Макаров» скажет ей колкость, как это сделал тогда Максим. И Полина не ошиблась. Как только она закончила, тут же услышала ехидный голос с задней парты соседнего с Максимом ряда:
- Полина Сергеевна, а можно вопрос?
- Да, пожалуйста, - Полина вздрогнула, но посмотрела на парня более, чем спокойно.
- Курсант Напалков, - представился тот. - Скажите, а о любви мы тоже будем говорить на этом предмете?
- Разумеется! С точки зрения законов этики, любовь - это сердечное чувство, соответствующее отношениям общности и близости, заинтересованности между людьми. Проявления любви могут быть разнообразными: любовь к природе, любовь к жизни, любовь к искусству, и также, разумеется - разнообразные чувства взаимной симпатии и дружбы между людьми. Это все курс этики и эстетики. - Полина отвечала на вопрос уверенно и четко, но курсант тут же прервал ее, не дав даже закончить фразу:
- А об однополой любви мы тоже будем говорить? Это ведь тоже некая взаимная симпатия между людьми? – парень ехидно и с вызовом смотрел на нее.
В классе захихикали. Полина стушевалась. Ее щеки стали пунцовыми. Она увидела, как Максим кинул на сокурсника уничижающий взгляд. «Только бы промолчал!» Полина думала уже не о себе, а о нем. Только бы не вступился за нее! Она так не хотела, чтоб из-за нее у мужа были проблемы с однокурсниками уже с первых же дней. А этот долговязый явно претендует на роль лидера. Нет… Пока Макс молчит, нужно срочно как-то выруливать из этой ситуации. Но как? Полина не знала, что ответить на такой выпад. И она решила идти ва-банк. Абстрактность мышления еще никого не подводила.
- К основным функциям этики, курсант Напалков, относится и функция этической оценки, - все так же уверенно произнесла она, собрав все свои эмоции «в кучу», - то есть, говоря о любви, мы будем говорить о парадоксе моральной оценки в зависимости от разных уровней образования, воспитания, культуры, симпатий и антипатий. - И не дав ему вставить слово, тут же быстро продолжила. - Так, а теперь давайте познакомимся с вами. Я называю фамилию, вы встаете и говорите, как вы понимаете, что такое этические нормы. Я думаю, все вы хоть раз в жизни сталкивались с этим понятием. Курсант Напалков, с вашего позволения, - теперь уже Полина с вызовом смотрела на парня, - вас я пропущу, мне кажется, с вами мы уже познакомились и вы очень четко обозначили свою позицию по данному вопросу. Итак, - Полина посмотрела в журнал, - курсант Андрейко, я вас слушаю…
Она увидела, как на первой парте Андрей Леваков заулыбался, кивнул ей, показал большой палец и беззвучно, одними пальцами слегка зааплодировал.
Весь урок Полина посвятила знакомству с первокурсниками. Она слушала их, задавала им дополнительные вопросы, что-то уточняла, в общем, как могла тянула время до звонка(начинать новую тему не хотелось – выпад курсанта-хама немного выбил ее из колеи), и когда он наконец прозвенел, с облегчением выдохнула. За два дня это был уже шестой взвод первокурсников, с которым она познакомилась, но только почему-то именно там, где учился ее муж, оказался вот такой упырь. Ребята стали шумно покидать аудиторию.
- Курсанты Леваков, Трофимов и… Макаров, задержитесь, пожалуйста! – крикнула Полина им вслед, и когда все остальные покинули класс, и остались только Максим и его друзья, бессильно опустилась на стул.
- Полина Сергеевна, ну вы вообще, на высоте! Слов нет! Молодец! Как вы его на место поставили! – Леваков восхищенно смотрел на нее. – Я помню, как вы тогда Макса обломали на первом уроке. Но это так… Цветочки были. А тут вы прямо конкретно ему ответили. Уважаю!
- Да, Полин, ты молодец! – поддержал друга Трофимов.
- Саш… - Полина вздохнула, - я хоть и сама просила называть вас всех меня по имени, но… тут, я думаю, будет уместным, если все-таки ты будешь называть меня по имени-отчеству. Все-таки я ваш преподаватель. Я очень боюсь, что это «ты» может у тебя случайно вырваться и в другой обстановке, а я очень не хочу, чтоб кто-то узнал, что наши отношения с вами немного большие, чем учитель и учащиеся. Ты не обижайся… Я даже Макса об этом просила. Он говорил вам, что я не хочу, чтоб кто-то знал, что мы с ним родственники?
- Говорил. - Трофимов в мгновение ока стал серьезным. – Только я не понял, если честно, зачем нужно это скрывать?
- Саша… - Полина опять вздохнула. – По-моему, сегодня на уроке вы все имели возможность очень наглядно увидеть, зачем. Я не знаю, какие у этого Напалкова или у кого-то еще сложатся отношения с Максимом и со всеми вами, но я не хочу, чтоб из-за какой-то неприязни ко мне, он или другой потом отыгрался на моем муже. Теперь понятно объясняю? Макс, надеюсь, ты тоже теперь понял, что я имела ввиду, когда говорила, что у тебя могут быть из-за этого реальные проблемы?
- Понял… Хотя… Что этот урод может мне сделать?
- Макс… Этот урод, как ты говоришь – племянник заместителя начальника этого училища. Так что, ребята, я вам советую, будьте с ним поосторожнее. Пожалуйста. Это моя личная просьба. Особенно ты, Макс.
- Ни фига себе, - Андрей присвистнул, - то-то я смотрю, что он ходит, как петух надутый. И считает себя тут божком и царем. А оно вот в чем дело!
- Ладно… Не будем о грустном… Как вы, ребята? Уже обвыклись немножко? Как прошли эти учения? Я так за вас переживала…
- Да нормально… Уж нам ли привыкать к военной жизни? – Андрей улыбнулся. – Это тем, кто после школы, тяжело пока. А мы три года назад все это уже проходили. Полина Сергеевна, - Андрей увидел, как Полина и Максим смотрят друг на друга, - мы за дверью Макса подождем…
- Андрей, не надо… Я не хочу, чтоб нас… чтоб мы…вдвоем…
- Надо, надо… Не волнуйтесь, сюда никто не зайдет, я ж говорю, мы будем за дверью, - и потянул Трофимова за рукав.
Когда они вышли, Максим и Полина тут же неистово кинулись друг другу в объятия. Макс обнял жену и крепко-крепко прижал к себе.
- Полечка! Как я без тебя скучаю!
- Я тоже… Макс… Я думала, что я за эти три недели с ума сойду! Я тоже так скучаю! Мне без тебя плохо! Сейчас уже не так... А в первые дни я просто места себе не находила.
- Как ты себя чувствуешь? Как малыш? Я смотрю, вы немножко подросли... - он провел рукой по животу Полины.
- Да все нормально, растем. Макс… Но ты иди… Я боюсь… нас увидят… скажут…
- Поль, ну что ты, там пацаны стоят. Я не могу без тебя, я так соскучился! - Он осыпал жену поцелуями. - До увала еще три дня! И то, хоть бы ничего не случилось, чтоб получить увольнительную. Как ты там? Мама еще не приехала?
- Нет… Она звонила, сказала, там какие-то сложности. Пока еще надо там побыть.
- А с отцом как, ладите? Все нормально?
- Макс… Я его почти не вижу – он приходит почти ночью всегда. Пару раз пришел, когда я уже спала. У меня все нормально, за меня не беспокойся. Главное, чтоб у тебя все было хорошо. Как ты? Как спишь? Не сильно у вас большие нагрузки? Дедовщины нет? Как вас тут кормят?
- Поль, да все нормально. Андрюха правильно сказал, мы все это уже в суворовском проходили. Ты на присягу придешь?
- Ну… Я с учителями же стоять буду. Отец твой обещал вырваться. Он тебя поздравит. А я уже дома, когда ты увольнение придешь. Ладно, Макс, иди, давай не будем злить спящую собаку. И я прошу, не заходи ко мне в кабинет один. Я очень тебя прошу! Все, давай, родной, - она звонко чмокнула его в губы, - дай Бог, увидимся в воскресенье! Звони, когда сможешь!
Максим еще раз крепко обнял жену, помахал ей рукой и быстро побежал к двери.
Урок этики был последним по расписанию в этот день, до обеда еще оставалось время, и ребята после общения с Полиной пошли в казарму. Когда они вошли, путь им тут же преградил Напалков, уже прозванный ребятами за высокий рост и по созвучию с фамилией Палкой.
- Ну…
- Что ты нукаешь, не запрягал, - огрызнулся Макс. За три недели военных сборов он уже успел понять «ху из ху» в их взводе, и что Палка – та еще гнида, и что им еще придется побороться за «корону» – у обоих присутствовали задатки неформального лидера. Но сейчас Макс был особо зол на однокурсника за то, что тот позволил так вести себя на Полином уроке. Но Андрей тут же дернул Макса за рукав. И предельно доброжелательно спросил у Палки:
- Кирюха, что ты хочешь?
- Да хочу вот поинтересоваться так… в целях повышения культурного уровня – зачем это училка по этике вас оставляла. Уж не крысятничать ли просила?
- Слышь ты! – тут уже не выдержал Трофимов, - базар фильтруй, хорошо? Мы крысами никогда не были.
Андрей дернул за рукав теперь уже Трофима. И снова более чем спокойно спросил Напалкова:
- С чего это ты решил, что мы должны крысятничать?
- А чего ж тогда она вас оставляла? Об этике поговорить? – Палка громко засмеялся, обнажая свои большие, некрасивые зубы.
- Просто она у нас в суворовском преподавала, она знает нас, вот и спросила, как дела, как остальные ребята.
- А, точно! – в разговор встрял маленький и щупленький Шестов, получивший прозвище Шестерка (и не только за свою фамилию, а за то, что почувствовав, что Палка будет лидером среди ребят, уже с первого дня начал ему потихоньку услуживать). – Точно – мне кореш со второго взвода говорил, что она у них в Тверском преподавала, а потом с каким-то первокурсником переспала, и ее турнули оттуда. У нее еще кликуха там была – Этикетка.
И снова Палка громко засмеялся, широко раскрывая рот.
- Слышь ты! – Макс не смог сдержаться и схватил Шестерку за грудки. – Ни с кем она не переспала! И никто ее не выгонял! Она просто вышла замуж и уехала в Москву. Понятно?!
- А чего ты орешь? – Шестерка немного отошел от Макса, - я за что купил, за то и продаю.
- А у нас тут военное училище, а не базар! Понял?! – Макс опять не сдержался, хотя Леваков то и дело дергал его за рукав. – Она нормальная учительница! Понятно тебе?! И не фиг на нее гнать!
- Да нормальная, никто не спорит! – Напалков сально улыбнулся. – Даже, я бы сказал оч-ч-чень нормальная. И на рожу ничего. Стоит присмотреться. Сиськи, правда, свои где-то потеряла. Но ничего, это не беда. Можно силиконом накачать.
- Мозги себе накачай! – Макс уже начал закипать. Видя это, Андрей схватил его за руку и потащил из казармы. В это время они как раз услышали команду строиться на обед.
- Ну и какого ты с ним завязался, - в полголоса спросил Леваков Максима, когда они шли в столовую.
- Ну, а ты слышал, что он говорил?
- Макс, да забей ты на него! На фига он тебе нужен? Если у него тут родственник работает, он только так себя и будет вести. А тем более с тобой. Он же чувствует в тебе соперника. И специально провоцирует. Так что не связывайся ты с ним. Тем более Полина просила тебя об этом.
- Блин, вот не хотел я, чтоб она здесь работала. А запретить не могу. Если б я ее мог сам обеспечивать, я б конечно, стукнул кулаком по столу, а так… Вот урод!
- Макс, не кипятись, - Андрей похлопал его по плечу, - таких уродов в жизни знаешь, ни один и ни два. Привыкай! Но все-таки, я тебе советую, не связывайся ты с ним! Ты помнишь, что Полина сказала: «Я не хочу, чтоб из-за неприязни ко мне, кто-то отыгрался на моем муже». Она о тебе думает. А ты подумай о ней. Ведь, если он как-то узнает, что она твоя жена (а раз у него дядька здесь работает – ему это вообще раз плюнуть), и сейчас вы станете врагами, смотри, чтоб он как раз потом на Полине не отыгрался.
- Думаешь? – Макс испуганно посмотрел на друга.
- А ты сомневаешься?
- Слушай, Андрюха, я как-то даже не подумал об этом… Хотя… Дядька его тоже не знает. Поля ж почти после свадьбы сразу устраивалась на работу, она тогда паспорт еще не поменяла, так что по всем документам значится под прежней фамилией. В курсах только начальник учебной части, но это отец Полиной подруги, а думаю, он не будет трепаться. Но все равно, правда, пошел этот козел в пень. За себя я не боюсь, я найду, чем ему ответить, а вот если Польку изводить начнет, чтоб мне досадить, вот это точно финиш будет.
- Ладно, Макс, не переживай! Я думаю, прорвемся! – Андрей искренне улыбнулся и вновь похлопал Максима по плечу. – Ты текст присяги выучил?
- А как же! – рассмеялся Макс. – Наизусть! Хочешь проверить? Я, Макаров Максим Петрович, торжественно присягаю…
- … на верность своей Родине – Российской Федерации, – неслось над площадью. - Клянусь свято соблюдать ее Конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказов командиров и начальников. Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество.
Полина вместе с остальными педагогами училища стояла как раз напротив того места, где располагался взвод суворовцев, в котором будет учиться Максим. Он произнес свои слова без единой запинки. Потом, чеканя шаг, вернулся в строй. И тут же стал искать глазами жену. Когда их взгляды встретились, Полина улыбнулась ему, слегка кивнула, а в ее глазах блеснули слезы. «Вот, Максим Петрович, и закончилось ваше детство…»
|
| |
| |
| PS | Дата: Понедельник, 02.03.2009, 23:52 | Сообщение # 21 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 4
Дождь начался внезапно. Когда Полина покидала училище, на небе еще не было ни одной тучки. Когда вышла из метро, мелкий дождик только-только начинал накрапывать. А когда из автобуса бежала к дому, дождь лил уже как из ведра. Полина, как на грех утром выложила из сумки зонтик, который перед этим носила несколько дней. И как раз сегодня решила не брать машину. Уже почти возле дома она оступилась и чуть не сломала каблук, и при этом немного ушибла ногу. А перед самым подъездом вступила случайно в большую лужу, в темноте приняв ее за спасительный «островок» и набрала полный туфель воды. Когда она подошла к квартире, то услышала, что истошно надрывается телефон. «Это Макс!» - подумала Полина, судорожно ища в сумочке ключи и не находя их. От обиды и отчаяния она даже вытряхнула содержимое сумочки прямо на пол, а когда все же открыла дверь, звонки уже прекратились. Полина бессильно опустилась на пуфик и так, не закрывая дверь, возле которой все еще валялись ее пудра, помада, мобильник и другие вещи, сидела несколько минут в ступоре. Потом, наконец, собрав вещи из сумочки с пола, закрыла дверь. Вновь села на пуфик, и, закрыв лицо руками, вдруг горько заплакала. Полине почему-то безумно стало жалко себя. Наверно, сегодня ей просто надо было выплакаться. Длительная разлука с Максимом, хамский выпад его однокурсника, не очень приятное совещание в кабинете заместителя начальника училища, где она поняла, что дядя Напалкова ни чем не лучше племянничка, потом этот дождь, эта лужа… Все это скапливалось в душе Полины постепенно, и наверно к вечеру должно было выплеснуться из нее этими слезами. Полина вообще не любила осень. Она была летним, солнечным человеком. Когда солнце светило ярко, когда погода была прекрасная, и настроение у Полины было такое же. Она даже в сорокоградусную жару, когда асфальт плавился и все стонали от зноя, могла переделать кучу дел, она просто лучилась оптимизмом и энергией. Когда же приходили сентябрьские дни, и в ее душе, казалось, тоже наступала осень. Полина очень не любила дожди, грязь, слякоть, которые обычно сопутствовали этому времени года. Да к тому же, если сентябрь был холодный, как сейчас, и дома еще не топили, ей было очень тоскливо и холодно. И очень жалко себя. В этот миг ей как никогда хотелось, чтобы кто-то был с ней рядом, чтоб кто-то согрел ее своей любовью. Может поэтому все новые парни, с которыми она встречалась в юности, появлялись у Полины почти всегда именно осенью. Так когда-то в начале сентября она стала дружить с Артуром. Точно также, осенью, начался ее роман со Славкой. И в такой же угрюмый, но праздничный сентябрьский день, в ее жизни появился Олег.
Олег… Полина вдруг вспомнила его. Хотя все эти годы старалась забыть. И ей это почти удалось. Олег был не просто парнем. Не просто другом. Олег был для нее всем. Они познакомились на свадьбе ее подруги Инны. Полина была у нее свидетельницей, а двоюродный брат жениха – Олег – свидетелем. Сначала Полина не обратила внимания на парня, даже где-то в душе отметила про себя, что свидетель ей попался какой-то неудачный. И старый. Хотя Олег был красив. Очень красив. Словно сошел с картины. Густые пшеничные волосы, очаровательная улыбка и глаза – большие, бездонные, глубокие… Но она сначала не заметила его красоты. Не замечала ее Полина до тех пор, пока Олег не пригласил ее танцевать. Они медленно двигались в такт спокойной мелодии, и тут парень заговорил с ней. Сказать, что Полина влюбилась в него с первого взгляда – не сказать ничего. Его голос просто заворожил девушку. Он говорил какие-то слова, что-то рассказывал ей, но Полина уже почти не слушала, что именно. Сама интонация, тембр его голоса, покорили Полину в первое же мгновение. И когда они сели за стол, девушка уже просто не могла отвести от Олега взгляд. После торжества, он вызвался проводить ее домой, они бежали под таким же проливным дождем, как сегодня, но этот дождь тогда только радовал Полину, а ее сердце от счастья, казалось, просто готово было вырваться из груди. Когда они вбежали в ее подъезд, насквозь промокшие, но счастливые, Олег, вдруг прислонил ее к стене и, назвав маленьким Ангелом, стал целовать. Полина не раздумывая, ответила ему взаимностью. В этом же подъезде они проговорили почти до полуночи. А потом он снова страстно ее целовал и обещал прийти завтра. Когда спустя день Полина увидела Олега с огромным букетом цветов у своего дома, земля почти ушла у нее из-под ног. Это был мужчина ее мечты. Ее ангел. Ее полубог. Когда они гуляли, Олег немного рассказал о себе. Что ему «недавно стукнуло 29» (а это означало, что он старше Полины на 12 лет, она как раз училась в выпускном классе). Что живет он в Москве, работает в холдинговой компании, и что очень неплохо зарабатывает. Что очень любит театр и живопись, занимается музыкой и осваивает даже бальные танцы. А Полина рассказала ему, что тоже очень любит музыку, живопись и театр и что собирается поступать после школы в академию театрального искусства, чтобы стать театроведом. Он читал ей стихи: Есенина, Пушкина, Бродского, Блока, Пастернака…
А еще Олег задаривал ее цветами, рассказывая о каждом свою историю. «Знаешь, Поль, - говорил парень, - существует греческая легенда о том, как роза стала символом любви. Богиня любви Афродита, спеша на свидание с любимым, поранила ножку о шипы белых роз. Обагренные кровью богини, белые лепестки стали алыми. С тех пор красные розы – символ любви и страсти». Именно он, Олег, рассказал ей однажды и о языке цветов… Как-то на свидание парень принес пять китайских роз. «Ух ты, какие они красивые!» - восторженно произнесла Полина. «А ты знаешь Поля, что это не просто букет. Японцы создали целый своеобразный язык, который называется «Селам». И, согласно ему, каждый цветок, их количество, цвет и многое другое могут вместо слов рассказать человеку о чувствах другого». Парень с воодушевление рассказывал ей об этом удивительном языке цветов, и о том, что не все в этой жизни можно выразить словами… А она… Она, слушала его и просто тонула в его бездонных глазах, в его улыбке, и считала себя самым-самым счастливым человеком на земле.
Олег стал ее первой настоящей любовью. Он стал и первым ее мужчиной. Только с ним Полина связывала свои мечты и планы на будущее. Благодаря Олегу, так увлекшему ее языком цветов и рассказами об этике и эстетике, о традициях и новациях, о философии и обычаях разных народов, Полина изменила свое решение стать театроведом, и твердо решила поступать в Государственную академию славянской культуры на факультет культурологии. Олег очень обрадовался, услышав это. Вместе они уже строили планы на будущее. Парень каждый день встречал ее после школы с цветами и провожал до дома. Вечерами они гуляли по парку или шли в кафе. Полина мама, Наталья Георгиевна, тоже не могла нарадоваться тому, что у ее дочери появился такой «самостоятельный, воспитанный, эрудированный и культурный» ухажер. Но… Отпуск Олега заканчивался. Ему нужно было возвращаться в Москву. Полина плакала на плече парня, а он утешал ее обещанием, что как только девушка окончит школу, он заберет ее к себе в Москву, где Полина поступит в академию, и где они будут жить долго и счастливо. А пока… Пока им остается только ждать. Он обещал звонить. И звонил. Мобильных телефонов тогда еще не было. Но Полина всегда бегом бежала со школы и почти все вечера проводила дома – боялась пропустить звонок от любимого. Сначала он звонил почти каждый день, потом – несколько раз в неделю, потом – несколько раз, но уже в месяц, объясняя это огромной загруженностью на работе. Потом Олег сказал Полине, что звонить ей какое-то время не сможет, т.к. уезжает на несколько месяцев в командировку за пределы страны. Полина очень тосковала по нему. Но все понимала. За эти несколько месяцев она успела закончить школу. Олег не звонил и не объявлялся. Она решила поступать в Тверской филиал академии. Все на ту же культурологию… А потом, если что, просто перевестись в Москву. Окончившая с золотой медалью школу, поступила Полина в вуз почти без проблем. И так ждала, что когда Олег позвонит, она расскажет ему, что уже часть их общей мечты она осуществила. Но позвонил не Олег. Позвонила ее подруга Инна, попросив несколько дней покормить ее кошку, пока они с мужем будут в Москве. На свадьбе… его двоюродного брата Олега. Небо раскололось тогда перед глазами Полины. Мир перестал для нее существовать. Несколько дней она была просто не в себе. А через время Поля получила от Олега письмо. Он писал ей, что очень виноват, что все еще безумно любит ее, но… так сложились обстоятельства. Девушка, с которой он семь лет прожил в гражданском браке и с которой давно хотел поставить точку в отношениях, внезапно забеременела. А от ребенка он теперь не может отказаться. Писал, что боготворит Полину и что желает ей счастья, и что она навсегда остается для него самым лучшим, что было в его жизни…
Не скоро Полина пришла в себя, не скоро были выплаканы ею все слезы. Но однажды она проснулась с твердым намерением забыть «этого подлеца» навсегда. Она порвала все фотографии, на которых они были вместе, выкинула и раздарила все его подарки. Хотела даже уйти из вуза, в который поступила по его совету, но мама попросила ее этого не делать. Тем более, что Полине очень нравилось учиться именно здесь и группа у них была на редкость дружная и веселая. Именно Полины однокурсники совместными вечеринками, походами в лес, студенческими театрами и КВНами постепенно и вернули ее к жизни. Пять лет Полина старалась даже не вспоминать о нем. Парни, с которыми она встречалась, были теперь как на подбор, прямыми противоположностями Олегу. Она стала бояться красивых, умных, эрудированных романтиков с бездонными глазами и чарующим голосом. И в любовь она больше не верила. Подруги удивлялись, чем ее, утонченную, умную и красивую, привлек такой упырь, как Яша. Она улыбалась в ответ, говорила, что он любит ее, и что ей этого вполне достаточно. Разве станешь кому-то объяснять, что красивые и образованные юноши остались где-то в ее прошлой жизни. В которую больше нет возврата. Ей удалось забыть Олега. Вспомнила она его только тогда, когда пришла работать в суворовское училище, и …увидела Максима. Юный нахал, на первом же уроке нахамивший ей, просто сразил ее наповал, когда Полина глянула на него. Густые пшеничные волосы, обезоруживающая улыбка и… бездонные глаза. Может быть, именно поэтому молодая учительница сразу же выделила его среди остальных. Она смотрела на Максима и… вспоминала Олега. Ненависть к нему уже давно прошла. В принципе, думала Полина, он ведь не сделал ей ничего плохого. Олег очень ее любил, дарил дорогие подарки, очень бережно с ней обращался, никогда не сказал ни одного плохого слова, ничем ее не обидел. А то, что не бросил собственного ребенка, так это только делает ему честь. Хотя понятно, что беременность его девушке не ветром надуло, но все же теперь, став взрослее, Полина оправдывала Олега тем, что молодой и здоровый парень не мог ждать ее целый год, как монах. И вспоминались теперь Полине только теплые и добрые моменты их недолгого романа. Его улыбка, поцелуи, объятия, стихи, цветы… В какой-то миг ей вдруг так захотелось рассказать суворовцам о прекрасном языке цветов и о том, что этот язык значил для нее. Но когда любознательный Степа Перепечко вдруг спросил, разговаривал ли кто-нибудь с ней самой на этом самом языке, Полина задумалась - воспоминания бурей нахлынули на нее. Врать, что никогда этого не случалось, ей не хотелось… Но не рассказывать же им, 14-летним пацанам про свою любовь и про то, как много у нее было связано со всем этим…. В тот миг прозвенел спасительный звонок…
А потом был следующий урок у суворовцев третьего взвода. Ребята не могли понять, почему Полина Сергеевна, увидев обычный букет цветов, вдруг так занервничала, даже рассвирепела, и с особым рвением стала допытываться, кто автор этого «сюрпрайза». Как будто на учительском столе увидела не цветы, а крокодила. Ну, не могла ж она им объяснить, что на миг подумала, будто Олег снова появился в ее жизни, и передал через кого-то из ребят этот букет, напоминая о себе. Ей почему-то так хотелось в это верить. Ведь больше никто и никогда не дарил ей ТАКИЕ букеты. Потом, когда девушка стала получать письма по Интернету от таинственного Nekto , ей тоже казалось, что эти письма ей шлет Олег. А потом… Потом она заметила, что к ней неровно дышит тот самый юный нахал с первой парты. И что эти пшеничные волосы, почти забытые бездонные глаза и неземная улыбка начинают ее будоражить уже в другом мужчине – совсем юном ее ученике. Полина как могла сопротивлялась этим чувствам. Она улетела, убежала, растворилась в небытии. Она боялась этих бездонных глаз. Ведь именно в таких же она уже тонула один раз. Полина боялась сама себя. И даже не заметила, как сама влюбилась в этого юного нахала. Влюбилась без памяти. Остатки разума что-то шептали ей о разнице в возрасте, о разных социальных статусах, о многом другом. Но она больше не могла сопротивляться сама себе. И однажды просто поплыла по течению. Вместе с ним. С ее мальчишкой. С ее мужчиной. С ее мечтой. С ее вихрастым, немного нагловатым, но таким искренним пацаном. И с этого момента образ Олега исчез из ее памяти. Навсегда.
Полина все так же сидела на пуфике в прихожей, промокшая, усталая, заплаканная, предавшись своим непонятно откуда нахлынувшим на нее воспоминаниям, когда в замке повернулся ключ и в квартиру вошел Петр Иванович.
- Господи, Полина, ты чего здесь? – он удивился и даже немного испугался. - И в таком виде. Ты под дождь попала? Ты плакала?
- Да… Петр Иванович, извините, я сейчас… - Она засуетилась, разуваясь.
- Да за что ты извиняешься? – Он приобнял ее и улыбнулся. – Устала, небось, с этими гавриками, еле домой, наверно, добралась, да? У меня мама была учительницей. Вот так же приходила домой и, не разуваясь, садилась на первый попавшийся стул. А плачут все в первые дни работы… Не надо этого стесняться. Пока привыкнешь…Ой, да ты мокрая вся… Давай бегом раздевайся и в душ. Не хватало еще заболеть!
- Ой, вы так рано сегодня… Я привыкла, что вы поздно всегда приходите. Петр Иванович, я сейчас ужин быстренько приготовлю. Я сейчас!
- Поль, - Петр Иванович повернул за плечи девушку к себе, - давай ты не будешь суетиться. Успокойся. Я кушал пару часов назад! – он взял ее за руку. – Так что давай, иди в душ, а ужин я приготовлю сам. И тебе, и себе.
- Но…
- Так, все! Никаких «но»! Давай переодевайся быстрее, а то точно застынешь. Давай, я жду тебя в кухне. Тем более нам надо серьезно поговорить.
***
- Слушай, Трофим, когда нам Палка говорил, что Полина оставила нас, чтоб попросить быть крысами, я знаешь, что вспомнил…
- Что? – Сашка переставил фигуру на доске и заинтересованно посмотрел на Максима.
- А помнишь, когда к нам Сырника перевели, мы все думали, что он крысятничает, чуть морду лица ему не набили, а потом выяснилось, что этой крысой был… ты.
- Оп-па! – Андрей удивленно посмотрел на друзей. – А вот с этого места поподробнее! Это когда было?
- Да на втором курсе, - объяснил Максим. – Прикинь, Сырника к нам переводят, и почти со следующего дня все начальники в училище в курсе всех, абсолютно всех дел третьего взвода. Причем знаешь, таких, что знали только мы и больше никто. И во всех подробностях. Ну, там, то скотчем Палочке телефон к столу приклеили…
- Ага, поржали тогда капитально! – засмеялся Трофим.
- … то Печке рыбу передали, мы в пивнуху пошли, а Василюк – за нами по пятам, то окно разбили, никто нас не видел, а виноватого нашли сразу. Ну, разумеется, у нас первая мысль, что это Сырник крысятничает – папочке все сливает.
- А оказалось? – Леваков с интересом слушал Макса.
- А оказалось – Трофим…
- Как… Трофим? В каком смысле? А кому он сливал? – Андрей недоуменно переводил взгляд то на смеющегося Макса, то на такого же хохочущего Сашку.
- Своему дневнику! – расхохотался Макс и рассказал Андрею подробности этой нелепой истории.
- Да, весело у вас там было без меня! – резюмировал Леваков.
А Макс вдруг задумался.
- Весело-то оно, весело… А вот знаете, о чем я думаю. Ведь Ротмистров отдал Василюку этот дневник, потому что дело касалось его сына. Потому что мы на него наезжали уже по полной. А если б этот дневник нашел не отец Сырникова, а кто-то другой, и не стал бы отдавать взводному, а просто читал бы тихонько и докладывал Василюку о наших «подвигах», мы б ведь точно тогда Сырника урыли бы. И никому б он не доказал, что не виноват.
- Да… - вздохнул Андрей, вмиг тоже ставший серьезным. – Свои тайны лучше оставлять при себе. Не зря ж говорят – знают двое – знает свинья.
- А вот мне скрывать нечего! – Трофим заулыбался. – Я после этого дневника и после того списка девчонок, когда мне Катюха скандал устроила, решил ничего ни от кого не скрывать! Так, правда, жить спокойнее. И тебе, и другим. Тем более, мы уже не суворовцы, а курсанты. Кстати, - вдруг вспомнил Трофим, - а вы знаете, кто такой курсант?
- В смысле, кто? – не понял Макс.
- Сейчас! – Саша достал из кармана какой-то листок. - Это я у одного другана с первого взвода надыбал. Зацените! - Развернул его и с выражением произнес. –КУР-САНТ - Колоссальная Универсальная Рабочая Сила Ааааабсолютно Нежелающая Трудится. Ну как?
- Ой, Саня, - ты в своем репертуаре, - засмеялся Леваков. – С тобой не соскучишься!
- Это точно! – подтвердил Максим.
В это время в комнату отдыха зашел дневальный.
- Трофимов, на КПП – к тебе пришли!
- Лёв, доиграй за меня, Катюха, наверно, пришла! - Сашка весело вскочил со стула. – Я скоро буду!
- Хм, завидую иногда Трофиму, - Леваков посмотрел вслед убегающему другу, - оптимизм из него так и брызжет. Знаешь, таким, как он и жить легче на этом свете. А тут сделаешь что-то не то и трясешься потом всю жизнь, боишься, что кто-то узнает.
- А я вот что думаю, - Макс поднял голову от доски и внимательно посмотрел на Андрея. - Если ты что-то не то делаешь, и боишься, что кто-то узнает, то лучше вообще это не делать, чем, блин, жить и всю жизнь трястись.
- Ну… Макс… Так тоже категорично нельзя говорить… Ситуации разные в жизни бывают. Иногда не сделать что-то просто нельзя, а правду говорить даже опасно. Могут быть разные последствия.
- Ну не знаю… Хотя бы любимому человеку доверять-то надо.
- Ты сейчас о Полине?
- Ну, я вообще говорю. Ну и о Полине в частности. Вот у меня от нее никаких секретов нет и наверно не будет никогда. Мне кажется, что она наоборот всегда меня поймет, посоветует. Зачем мне что-то от нее скрывать?
- А если тебя кто-то попросит что-то ей не говорить? Или от того, что ты ей скажешь, изменится жизнь другого человека? Скажешь?
- Не знаю… Мне кажется, в зависимости от ситуации. Хотя ты знаешь… Мне так не хочется от нее что-то скрывать. Я ее так люблю. И во всем ей доверяю. Я просто уверен, что если я даже ей что-то расскажу, она ни за что дальше это не понесет.
- Маааакс, ну не забывай, она же женщина! – Андрей засмеялся. - А они если с кем-то новостью не поделятся, лопнут от переизбытка информации.
- Нет, Поля – не такая… Она другая. Особенная. Я ей верю, как себе. И думаю, у нее тоже от меня нет никаких секретов. Мы с ней очень много говорили о прошлом. И, мне кажется, мы друг другу всё-всё о себе рассказали. Зачем скрывать, когда любишь?
- Ну что, Макс, я могу сказать только одно, что я тебе по-доброму завидую, если так. Я тоже Сашку люблю. Но знаешь, наверно, никогда не решился бы доверить ей ВСЕ свои тайны. У меня от нее нет секретов. В основном. Но все же, есть какие-то моменты в жизни, о которых я бы не хотел, чтоб она узнала. Мне кажется, что у каждого человека должна быть хоть одна своя маленькая тайна, которую никто и никогда не должен узнать.
- Не знаю… Может ты и прав. – Макс повернулся к двери и тут же почти вскрикнул. – Трофим, что с тобой?!
- Саня, у тебя что-то случилось? – Андрей испуганно посмотрел на вошедшего только что в комнату отдыха Трофимова. Тот был бледный и перепуганный.
|
| |
| |
| PS | Дата: Среда, 04.03.2009, 23:48 | Сообщение # 22 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 5
Горячие струи воды обжигали тело Полины. Она уже почти согрелась. Но все еще поливала на себя из душа и размышляла. «Нам надо серьезно поговорить» - сказал ей тесть. О чем он хочет с ней поговорить? Ей почему-то стало на душе немного тревожно. Вместе с родителями Макса они жили уже почти два месяца. Правда Петр Иванович появлялся в Твери не так часто. И тем не менее, Полина уже считала их – его и Ларису Сергеевну своей семьей. Родители Макса относились к ней очень хорошо. Она даже не ожидала такого отношения с их стороны. Особенно мамы. Ей казалось, что в семью такого «толка» так просто не принимают «девушек с улицы». Но ее приняли. Правда, тогда вместе с ней все время был Максим. И Полина иногда думала, что с ней так по-доброму обращаются именно потому, что он рядом. Ей почему-то казалось иногда, что когда Макс уйдет в училище, Петр Иванович и Лариса Сергеевна позовут ее в гостиную или в кухню и скажут: «Так, милочка, надо бы и приличия знать…Кто ты здесь такая? Очередная игрушка нашего сына? В этом доме мы хозяева, а ты всегда будешь на вторых ролях. На что ты, милочка, собираешься жить? Или думаешь, мы будем тебя кормить?» Именно поэтому Полина так рвалась на работу. Где угодно, кем угодно. Она очень не хотела, чтоб родители Макса имели повод хоть раз упрекнуть ее в том, что она села их сыну и им самим на шею, свесив ножки. Вот, наверно, и настал тот роковой момент, когда Петр Иванович сейчас ей все это озвучит. Полине даже не хотелось выходить из ванной. Но все же рано или поздно сделать это пришлось. Она быстро прошмыгнула в свою комнату, немного подсушила феном волосы, переоделась в трико и футболку и, глубоко вздохнув, вышла в кухню.
Петр Иванович сидел за столом и читал газету. Увидев Полину, робко жмущуюся в дверях, он улыбнулся и широким жестом указал ей на соседний стул. Потом отложил газету и снял с плиты сковородку, на которой Полина к своему удивлению увидела румяную жареную картошку.
- Петр Иванович… - она от волнения даже забыла слова. – А вы… умеете… готовить?
- А ты как думала? Что я, по-твоему, родился, сидя в правительственном кресле? – он рассмеялся, накладывая картошку ей в тарелку. – У нас, Поля, была большая семья – мама, папа и шестеро детей. Не могу сказать, что мы жили очень хорошо. Бывало, что и есть нечего было. А уж одежду донашивали каждый друг за другом. Но одна традиция была неизменной – каждое воскресенье у нас был общий обед. И на этот обед я, как старший, должен был приготовить целую сковороду жареной картошки на всю семью. С годами это стало в нашей семье почти ритуалом. Я за несколько лет так наловчился чистить картошку, что со временем делал это почти не глядя минут за десять. На всех братьев, сестер и родителей. Когда-то, когда еще Макс был совсем маленьким, я хотел эту традицию внедрить и в свою семью. Но… Я тогда был молодежным комсомольским лидером, после занимал уже руководящие посты. И воскресенья стал все чаще проводить за семейным столом, а за рабочим. Или, в крайнем случае, дома, но не на кухне, а в кабинете, готовя то какие-нибудь бумаги к отчету, то резолюции. Тихих уютных семейных вечеров не получалось. Макс до сих пор не может, похоже, мне все это простить. Ты не представляешь, что он только не вытворял, когда был подростком, чтоб обратить на себя мое внимание. А у меня на уме одно – работа, работа, работа. Понимаю, что должен ему за все его «подвиги» всыпать по первое число и… рука не поднимается. Знаю ведь, что в большей мере сам виноват, что так произошло. Я очень рад, Полина, что именно ты появилась в его жизни. Как раз такой человек ему и нужен был тогда. Не скрою, сначала я очень не одобрял его выбор, я не знал тебя совсем и думал, что раз ты его старше, значит, ты просто хочешь пристроиться к богатенькому наследнику. Не скрою, что я всеми силами пытался его отговорить от отношений с тобой. Но вот когда ты пришла с ним к нам домой, бросила нож на стол и крикнула «Режьте!», знаешь, что-то в моей душе перевернулось. Макс молчал, но я видел, как он крепко при этом сжимал твою руку. А потом кинулся вслед. А через несколько минут вернулся, как в воду опущенный. Когда я увидел его лицо, я все понял. Вы действительно любите друг друга. И именно я должен вам помочь быть вместе.
Полина заворожено слушала эту исповедь Петра Ивановича и не могла произнести ни слова. Они никогда не сидели вот так за ужином, никогда не говорили на такие темы. Тесть представлялся ей таким немного самовлюбленным в себя медведем, у которого нет тонких струн души и который не видит никого вокруг, кроме себя любимого и своей работы. Сейчас перед ней был совсем другой отец Максима.
- Но знаешь, Полина, о чем я хотел с тобой поговорить? Ты кушай, кушай, не стесняйся, вот я еще котлетки в холодильнике обнаружил, - он достал из микроволновки несколько ароматно пахнущих котлет и протянул тарелку с ними Полине. – Так вот, я что, Полечка, хочу сказать. Может, я и кажусь тебе эдаким бессердечным членом правительства, у которого одна работа на уме, и может, зачастую так оно и есть на самом деле, но я хочу тебе сказать одно – мне очень не хотелось бы, чтоб ты без Максима в этом доме чувствовала себя чужой. Вон, когда Макс на сборы уехал, ты сидела в квартире и мерзла, потому что не знала, где камин включается. А мне или Ларисе позвонить постеснялась. Почему?
- Я не знаю… Как-то неудобно было…
- Вот я и вижу, что тебе неудобно. Я поэтому и завел этот разговор, чтоб объяснить тебе, что все удобно. Я хочу, чтоб мы были одной семьей. И чтоб у нас хоть иногда были вот такие посиделки за рюмкой чая. Знаешь, я отношусь к породе тех людей, которые долго меряют, взвешивают, сто раз обдумывают, прежде чем что-то сделать, но если уж делают, то потом никогда, ни за что об этом не жалеют. Я долго сопротивлялся вашим с Максом отношениям, но однажды я решил вам помочь, а это значит, что и я, и Лариса приняли тебя на правах полноправного члена нашей семьи. И я очень хочу стать для тебя другом, стать для тебя почти отцом. И даже если что-то случится, если Макс тебя чем-то обидит (а с его характером взрывным я в этом даже не сомневаюсь), я хочу, чтоб ты знала – ты можешь доверять мне во всем. Договорились?
- Да… - Тихо произнесла Полина, вскинула на него свои ресницы и внимательно посмотрела в глаза.
- Ну вот и хорошо! – свекор щедро улыбнулся в ответ.
Полина поежилась.
- Замерзла? - Учтиво спросил Петр Иванович. – Как бы ты правда не заболела после этого дождя. Сейчас я камин включу. Пойдем в гостиную, там ты быстро согреешься.
Он вышел из кухни. А Полина сидела, как завороженная, все еще не веря во все то, что только что услышала из уст отца Максима. И тут же ощутила на своих плечах что-то мягкое и невесомое. Повернувшись, она увидела, что Петр Иванович заботливо накидывает на ее плечи теплую шаль:
- Вот накинь пока, сейчас быстро согреешься. Это я Ларисе из Австрии привозил - по специальному заказу делали. Королевская ангора. Сейчас будешь как в печке.
Полина, действительно, согрелась через несколько мгновений. Но большее ее согрела все же не шаль, а внимание человека, который так по-отечески сейчас заботился о ней. Полина в какой-то момент вдруг ощутила себя маленькой девочкой и еще раз убедила себя в мысли, что у ее ребенка ОБЯЗАТЕЛЬНО должен быть отец. Отец, который будет вот так же заботиться о нем, устраивать семейные вечера-посиделки, катать его на своих плечах. А еще у него должен быть ТАКОЙ дедушка. И бабушка. Теперь Полина была уверена на все сто процентов - что бы ни случилось в их жизни – она никогда не бросит Максима. Она никогда не лишит своего ребенка самого важного на свете – иметь ПОЛНОЦЕННУЮ семью.
- Поль, иди сюда, камин уже нагрелся, - позвал из комнаты Петр Иванович, - сейчас тебе сразу станет тепло.
***
Максим проснулся среди ночи и обнаружил, что соседняя кровать, на которой обычно спит Трофимов, пуста. Он встал и вышел из казармы. Саша сидел на полу возле умывальников, уронив голову на руки.
- Сань, может, ты все-таки скажешь, что у тебя случилось? Ты уже весь вечер молчишь. Я никому не скажу. Даже Лёве. Но… Просто так нельзя. Ты скажи, я может тебе помочь чем-то смогу.
Трофимов молчал.
- Сань… – Макс сел на пол рядом с ним. – Ну, ты что, мне не доверяешь? Мы же даже руки резали в суворовском на первом курсе, клялись друг другу помогать. Это, конечно, все так – детские забавы. Но все равно, мы ведь кровью поклялись. А это что-то да и значит. Во всяком случае для меня. Для меня все наши ребята из кадетки – самые лучшие друзья. Я за каждого из вас жизнь готов отдать. Саш, ну не молчи. Я может и помочь не смогу, но тебе ведь надо выговориться? Просто, как в жилетку. Что, Катька тебя бросила?
- Да при чем тут Катька?! Чи не горе – Катька бросила. В жизни есть вещи поважнее! – впервые за весь вечер Саша подал наконец голос.
- А что тогда? – Макс внимательно смотрел на него.
- Ничего.
- Ты мне не доверяешь?
- Макс… Ну это… Семейные дела… Даже я бы сказал… семейные тайны. - Он посмотрел на Максима. – Ты, правда, никому не скажешь?
- Клянусь!
- Макс, ты ж мою младшую сестру знаешь, Ольку?
- Ну, конечно, а как же! Вы с ней даже похожи!
- Да… Похожи. А оказывается, она мне… не сестра.
- К-как? – не понял Максим.
- Да вот так. Ее маленькую мои родители, оказывается, удочерили. Я тоже был не больно большим – естественно, всего этого не знал. И Олька тоже ничего не знает. А вчера объявилась ее мамашка настоящая – звонит родителям – деньги требует, шантажирует, говорит, что все ей расскажет, если не откупимся. Папа как узнал – с сердечным приступом в больницу вчера попал. А вот мама с перепугу и приехала ко мне – все рассказала. А что толку… У них таких денег нет. У меня тем более. А мама трясется, боится, что Олька узнает все. А ей 13. Сам понимаешь, такой возраст. Кто его знает, как она это воспримет. Я не знаю, что делать… - он опустил голову.
- А сколько требует?
- Две тысячи. Баксов.
- Да ну это и не много.
- Ну, Макс, для кого как. Для твоей семьи, может это и копейки, а для нас – это полугодовая зарплата моих родителей.
- Слушай, ну, у меня таких денег, естественно, нет. Но давай я с отцом поговорю.
- Не… Не надо. Ты ж сказал, что никому не скажешь. А то еще и он будет обо всем знать. Не надо. Будем как-то сами выкручиваться. Что-то продавать.
- Сань, я не буду ему объяснять подробности, я просто скажу, что друг попал в беду. У меня отец мировой - поймет, я думаю. Тем более для него, как ты правильно заметил, это не такие уж большие деньги.
- Ну… Я не знаю… Мне не удобно… Хотя, если честно, Макс, другого выхода я просто не вижу сейчас… Спасибо тебе…
- Сань, друзья для того и существуют, чтоб помогать. Если смогу, если отец денег даст – я обязательно тебе помогу. В увале в воскресенье я с ним поговорю. Все. Пошли спать.
- Пошли… - Трофимов внимательно посмотрел на друга. – Макс, но только, пожалуйста, не говори никому об этом. Вообще никому. Даже Полине. Хорошо?
Максим немного помедлил с ответом, но потом все же сказал:
- Лады!
***
- Ой, Пееееть, как я по тебе соскучилась! – Лариса Сергеевна прижалась к мужу. – Я думала, что никогда из той Твери не уеду. Никогда не думала, что продавать квартиру и дачу – это такое хлопотное и нудное дело.
- Ну тебе ж Полина рассказывала, а ты не верила. Она вон тоже тогда в Твери квартиру продавала, говорит, думала, никогда это не кончится. Месяц там проторчала, хотя рассчитывала за неделю все оформить.
- Да, теперь я ее понимаю. Ну, нет в Твери сейчас спроса на квартиры. Что поделать? Мы со своими связями и то не могли с этим агентством договориться. А она бедная молоденькая такая, а пришлось самой всем этим заниматься. Умничка она все-таки. Хоть бы Макс не вытворил чего. Хорошая она все-таки девчонка. Ой, хоть бы все у них нормально было. Кстати, как она?
- Скучает…
- Ну, еще бы…
- Ларис, ну ты б ее хоть повела куда по магазинам, по клубам, по салонам потаскала. А то забьется в свою комнату, как ни зайду - что-то пишет, пишет. Тетради проверяет. С одной стороны, хорошо, что много работает - это все же хоть как-то отвлекает ее от мыслей всяких… Но ведь надо и отдыхать. Займись ты ей.
- Ой, Петь, я не знаю. По магазинам уже пыталась вытащить. Так нет, не согласилась. «Вы, - говорит,- по дорогим бутикам будете ходить, а нам это не по карману». Она ж, Петь, уперлась в то, что они с Максом должны жить «на свои», и никак ты ее не переубедишь. Ладно, будем стараться.
- Ларис, может ей компьютер хороший купить? Что она все вручную пишет?
- А возьмет? Не откажется?
- А мы схитрим. Скажем, что Максу купили. А уж он пусть проявит чудеса смекалки, и объяснит ей, что все его – это ее. Сын у нас умный!
- Ну, так есть в кого!
И они вдвоем захохотали.
***
Максим осторожно заглянул в кабинет этики и эстетики. Увидев, что Полина в кабинете одна, и что она сидит, склонившись над тетрадями, он быстро забежал в класс, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке, через мгновенье уже оказавшись возле жены и чмокнув с разбегу ее в щеку.
- Мааакс! – сердито крикнула Полина, вскочила со стула, и почти с силой оттолкнула его от себя. – Ну, я же тебя просила!
- Полечка… - Максим смотрел на нее с видом побитой собаки. – Ну, не ругайся… Я же по тебе так соскучился…
- Макс, я тоже по тебе очень скучаю, но я прошу тебя - уходи, я не хочу, чтоб кто-то увидел нас вместе. А если сейчас кто-нибудь зайдет?
- Я запер дверь.
- Ну, еще лучше. Будут вообще всякие сплетни ходить по училищу.
- Поль, ну не ругайся… Когда я заходил, в коридоре никого не было, никто не видел.
- Но все равно не надо…
- Поль, ну не нервничай, хорошо, я не буду приходить. Но сегодня праздник. Сегодня можно…
- Макс, что ты еще выдумал, какой праздник?
- А ты не помнишь? – он искренне посмотрел ей в глаза. – «Молодой человек позволил себе хамство по отношению к женщине, и если у него есть хотя капля достоинства, он должен встать и извиниться», – торжественно продекламировал Максим на высоких нотах, пародируя голос Полины, и улыбнулся. - Полечка, сегодня ровно три года, как мы с тобой увидели друг друга. Как мы познакомились. Разве это не повод провести хоть несколько минут вместе? Кстати, это тебе! – он достал что-то из-под кителя и бережно положил ей на грудь. Этим «что-то» оказался небольшой белый плюшевый мишка.
- Мааакс, какой он красивый… Ну что ты со мной делаешь? Я понимаю, что должна гнать тебя в три шеи, и … не могу. Макс, я люблю тебя! Спасибо тебе за все! Спасибо, что ты у меня есть… - она обняла мужа.
Мишка, зажатый между ними, вдруг запел тоненьким детским голоском… «Ты мой друг и я твой друг, и прекрасно все вокруг. Ведь с тобою мы друзья. Ты и я. Ты и я».
- Мааакс… Как же я тебя люблю… Какой ты у меня…. – Полина еще крепче прижалась к мужу.
- Ну вот – так лучше… А то «уходи, уходи»… - он приник к ее губам и крепко поцеловал.
- Но все равно уходи… Мы через два дня увидимся. Потерпи уж. Придешь? Двоек не нахватал?
- Ну, если завтра ты мне не поставишь по этике, то пока не нахватал.
- Давай, иди, а то точно поставлю! – она улыбнулась.
- Пока! Я тебя люблю!
- Я тоже! – и тут Полина спохватилась. - Ой, Мааакс, подожди!
- Что? – Максим вернулся вновь к учительскому столу.
- Слушай, в нашей комнате стоит ящик с вещами из Твери. Твой папа сказал, что это вещи из твоей комнаты и из твоего письменного стола. Может, давай, я его разберу. А то и я живу, как на вокзале. И ты придешь – никакого уюта.
- Поль, не надо. Я приду в увал и сам его разберу.
- Максииим, ну мы с тобой месяц не виделись. Вот мне очень хочется, чтоб ты пришел, и ящик разбирал. Ну, мы с тобой что не найдем, чем заняться? – Она положила ему руки на плечи. - Я обещаю тебе, что просто переложу твои вещи в ящики и на полки - и все. Если там что-то личное – какие-нибудь блокноты, письма – я ничего трогать не буду, читать ничего не буду. Я клянусь тебе. Просто переложу и все.
- Ну ладно, разбери… Только фотографии любовниц не выкидывай.
- Мааакс…
- Ну я шучу… - Он улыбнулся. – Поль, на самом деле у меня нет от тебя никаких секретов. Я все тебе о себе рассказал – и о Ритке, и об Олеське. И вообще обо всем. Ты и так все знаешь. Поэтому можешь все читать, смотреть – я думаю, ничего сверхъестественного для себя ты не найдешь в моих вещах. Ладно, я побежал, а то на урок опоздаю.
- Подожди!
Полина подошла к двери, открыла ее и выглянула в коридор. Подождала, пока возле ее кабинета никого не будет, и кивнула Максу:
- Все, давай! Бегом!
Сообщение отредактировал PS - Воскресенье, 15.03.2009, 01:31 |
| |
| |
| PS | Дата: Пятница, 06.03.2009, 22:30 | Сообщение # 23 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 6
Максим уходил из кабинета Полины с улыбкой на лице. Да, он был против, чтоб она тут работала. Но сейчас Макс понимал, что даже этих коротких мгновений у него могло не быть, не устройся она сюда на работу. А ведь, действительно, всего несколько минут вместе, и уже дни и часы до воскресного увольнения тянутся не так долго. Но… пройдет время, Полина уйдет в декрет, и они будут видеться только раз в неделю. И то – в лучшем случае. Но ничего – он мужчина, он выдержит. А ей вообще будет некогда скучать по нему – все ее время будет занимать маленький смешной комочек, который скоро появится на свет. Когда-то Максим был уверен, что заведет семью и тем более ребенка только тогда, когда выучится и твердо станет на ноги. Когда сам сможет обеспечивать своих родных людей. Но сейчас он был безумно рад, что у него есть Полина, и что скоро их будет трое. Конечно, жалко, что ей приходится работать, чтоб обеспечить себя, что он пока ничего не может сделать для своей семьи в материальном плане, что вынудил Полину на вот такую жизнь в разлуке… Но Макс очень ее любил и был уверен, что когда пройдет несколько лет, он окончит училище и станет офицером, то будет из кожи лезть - сделает все, чтоб его жена никогда не работала и чтоб она и их дети никогда ни в чем не нуждались.
- Макар, ты Палку не видел, - размышления Максима прервал его однокурсник Виталик Чадов про прозвищу «Кэмел». Но у Максима и его друзей – Сашки и Андрея было свое прозвище, которым они в своем узком кругу величали Чадова - «Ни о чём».
Дело в том, что однажды Максим остановил его в коридоре, когда возвращался из наряда по столовой, и спросил какой следующий урок. Кэмел долго стоял и смотрел на него, как будто Макс задал свой вопрос на каком-нибудь турецком языке, а потом переспросил:
- Что?... Какой урок?
Только с третьего раза Максим смог выяснить у однокурсника, что следующей будет литература.
Когда Максим рассказал товарищам об этом, Андрей заметил:
- Да какой-то он вообще странный, это Кэмел. У него ж эта кликуха еще с суворовского. Ковтун с ним учился. А вообще я на него смотрю, он вечно ходит какой-то тормознутый, вообще «ни о чём»
Сейчас Чадов тоже был «ни о чем». Он задал вопрос и туманным взглядом посмотрел на Максима. Тот ответил:
- Нет, не видел, а что?
- А ты не знаешь, он… это… ну…. принес?
- Что принес? – не понял Максим.
- Ну… это… - Кэмел потыкал указательным пальцем в свою руку чуть выше запястья.
- Я не пойму… Что именно? – Максим сначала действительно не понял, о чем говорит однокурсник. Но когда до него дошел смысл сказанного, он похолодел. Вот это да! Элитное учебное заведение с 90-летней историей и….такое.
- А… - Кэмел вдруг очнулся и понял, что прокололся, - не… ниче… я …. это… вообще не у тебя хотел спросить… Макар ты извини… забудь… это так….просто Кирюха мне обещал там одну вещь. В общем, не обращай внимание.
И быстро пошел прочь от Максима.
Макс посмотрел ему вслед и покачал головой. Да, уж чего-чего, а такого в этом училище он никак не ожидал. Хотя вон Синицу же когда турнули на первом курсе из кадетки, Матвеев тогда рассказывал, что его внука прямо из московского суворовского в больницу забрали. Вроде передоз был. Так что не удивительно. Да… Дела… Теперь понятно почему он все время ходит «ни о чем». Когда Макс через несколько минут зашел в туалет, то услышал негромкий разговор Палки и Кэмела.
- … ты вообще конченый, да? Нашел у кого спросить. У Макара. Ты б еще у начальника училища спросил, придурок. А если он сольет кому?
- Да кому он будет сливать? Да и не понял он ни фига. Я ж тебе говорю! Стоит, как баран на меня смотрит «Что?» «Чего?» Я ж говорю, не въехал он.
- Угу… Или сделал вид, что не въехал. Короче Кэмел, если хоть еще один человек в нашем взводе узнает об этом, учти, я завязываю, мне неприятности на задницу не нужны – ищи потом сам каналы, где хочешь, понял?
- Не… Кирюха…ты это… не надо завязывать. Да не врубился он ни фига. Говорю ж тебе.
- Ну для тебя же лучше, если не врубился. Смотри, я тебя предупредил.
Максим не верил своим ушам. Друзьям он решил пока ничего не рассказывать. А когда, подождав несколько минут, он быстром шагом (словно только что вошел) прошел к кабинке, Палка кинул на него недобрый взгляд, а Кэмел стал судорожно что-то засовывать в карман.
***
Полина осторожно перекладывала вещи Максима в ящики стола и на полки в его шкафу. Как правильно он заметил, ничего сверхъестественного она для себя не обнаружила – обычный набор мальчишки-подростка – музыкальные и видео- диски, книги, фотографии, значки, альбомы, брелоки. Сувениры из заграничных поездок, в которые Макс ездил вместе с родителями. Какие-то блокноты, тетради. Два старых мобильника, несколько флешек, старый фотоаппарат, MP-3 плеер, стопка журналов " Игромания», такая же стопка журналов по мобильной связи, несколько брошюр по программированию, учебники, десяток еще каких-то разных глянцевых журналов и какие-то конспекты, по всей вероятности еще со школы. Отдельные, вырванные из тетрадей и блокнотов, листочки с замысловатыми надписями. И хоть Максим разрешил жене все читать и все смотреть, она считала, что это все же не очень этично – рыться по чужим вещам. Поэтому она просто перекладывала их из одного места в другое, и этим ограничивалась. Полина уже заканчивала, когда почти на дне ящика обнаружила один конверт. Девушка хотела положить его на полку вместе с другими конвертами и папками, которые нашла в вещах Максима, но тут ее внимание привлекла надпись на нем. Синим маркером почерком Максима было написано «Полина». Девушка покрутила конверт в руках, уже почти положила его в ящик, но любопытство взяло вверх, и она его открыла. В нем Полина обнаружила еще один конверт, сложенный пополам и несколько фотографий. Она открыла конверт и… узнала свой почерк. «Здраствуй, Максим! Знаю, что поступаю неправильно, но не могу тебе не написать …» Щеки Полины зарделись. Воспоминания вихрем нахлынули на девушку. Да ведь это то самое письмо, которое она послала ему тогда после неудавшейся свадьбы с Лазуцким, когда узнала, что Максим, после их встречи в ЗАГСе, попал в страшную аварию… Полина вздохнула. Значит, хранит… Значит, не обманывает, что так и не смог забыть ее еще с того времени. Что любил даже тогда, когда встречался с Риткой. Хранит... Она вспомнила, как забилось ее сердце, когда Кантимиров тогда произнес эти страшные слова об аварии. Как потом бежала она домой по улице, заливаясь слезами, прямо по лужам в белом свадебном платье, как прохожие с недоумением смотрели на странную невесту. А она мысленно твердила только одно «Только бы выжил! Только бы остался жив!» Тогда она поклялась Богу, что если у мальчишки все будет нормально, она уедет из этого города. Навсегда. Все ночь Полина не находила себе места. Понимала, что в больнице она появиться не может. Не положено. Успокоилась немного только утром, когда позвонила Марианна, жена Ивана Адамовича, и сообщила, что отделался Макаров легкими ушибами и несложным переломом. Полина тогда привела себя в порядок, приехала в училище и вошла в кабинет Ноздрева… с заявлением об уходе. Тогда она не могла поступить иначе. Мальчишка слишком далеко зашел в своем стремлении покорить сердце учительницы. И именно она должна положить этому конец. Но… Максим не должен подумать, что она уехала из-за него, что это он стал причиной ее бегства из города. А то, не дай Бог, еще что-нибудь с собой сотворит. Она должна ему объяснить, что он не виновен ни в чем, что он наоборот помог ей не сделать глупость. А бежит она не от него… от самой себя. Строчки плыли перед глазами Полины «Максим, несмотря на то, что случилось, я хочу, чтоб ты знал, ты замечательный, интересный человек…» Полина вздохнула. Она не лукавила, когда писала это. Максим, действительно, показался ей замечательным и интересным. Она вспоминала тогда, как в театре Макс так по-взрослому говорил об искусстве. Она ни с кем из тех парней, с которыми встречалась, не могла говорить на эти темы. Ребята не понимали ее восторженного восхищения такими вещами. А с ним могла. С ним – тогда еще совсем мальчишкой… А те письма от него по Интернету на первом курсе… Что скрывать, Полина перечитывала по несколько раз послания таинственного Nekto и умилялась стилю письма и тому, насколько глубокими были мысли писавшего. А ведь писал ей всего лишь 14-летний паренек. «Спасибо тебе, что ты есть. Будь здоров и счастлив. Полина» Она тогда долго думала, как подписаться. Сначала хотела официально «Полина Сергеевна». Но потом остановилась на простом – Полина. Наверно, ему было приятно это читать…
Полина отложила письмо в сторону и достала из конверта фотографии. Почти все их она посылала по Интернету, теперь уже Монку ,переписываясь с ним полгода назад. Полина улыбнулась. А ведь она не зря тогда ответила только ему одному. Когда-то два раза в своей жизни ей нагадали, что именно он, Максим, будет ее суженым.
В первый раз они с подружками гадали на Старый Новый год, когда им было всего лет по 15. Ее одноклассница, цыганка Сабина принесла какие-то старинные карты, сказав, что ей их дала тетка, потомственная гадалка, и что у самой Сабины тоже есть дар предсказывать судьбу. Что это у них наследственное. Девчонки не верили тому, что она рассказывала. Но тем не менее, делали все, что им говорила подруга. На бумажках писали какие-то буквы, слова по указке Сабины. Потом что-то выкладывали, задавая самые сокровенные вопросы. Полина тогда мысленного спросила – кто будет ее мужем. Сабина вручила ей одну из карт. И когда Полина перевернула ее, то увидела, что на ней изображен старец в рясе и с посохом в руках.
- И что это значит? – удивленно спросила девушка.
- Эта карта означает «монах».
- В смысле? – не поняла Полина. – Я же гадала, кто будет моим мужем.
- Ну… значит, твоим мужем станет… монах – серьезно объяснила подруга.
- Дурочка ты! – Полина кинула карту на стол. – Монахи вообще не женятся, они в кельях живут и молятся!
Тогда она не восприняла это всерьез… Пока почти все предсказанное в тот вечер, через много лет не стало сбываться у ее подруг.
А потом, когда Полина уже заканчивала институт, она пришла на день рождения к своей сокурснице Вале. Именины у подруги были летом, почти все их одногруппницы, немало из которых было из области, разъехались по домам. Поля с Валей напились шампанского, наелись оливье, съели именинный торт и… заскучали. Чтоб как-то разлечься, подруга предложила Полине шуточную игру-гадание. «Это очень просто, - объяснила она, - задаешь какой-нибудь вопрос, а потом берешь любую книгу, открываешь на определенной странице - и читаешь, что там написано. Мы так уже прикалывались со Светкой и Викой у Вики на дне рождения. Смеялись до упаду. Только книгу надо поинтересней». И достала томик Пушкина. Полина согласилась поиграть, громко хохотала, когда Валентина зачитывала ответы на ее вопросы. Но ей стало не до смеха, когда на вопрос, кто станет ее мужем, девушка вдруг с выражением прочла :
А наш Монах, увы, лишен покоя,
Уж он не спит, не гладит он кота,
Не помнит он церковного налоя,
Со всех сторон Панкратию беда.
«Как, - мыслит он, - когда и собачонки
В монастыре и духа нет моем,
Когда здесь ввек не видовал юбчонки
Кто мог ее принесть ко мне же в дом…»
Полина испуганно глядела на Валентину, не веря своим ушам.
«Короче, будет у тебя муж – монах» - захохотала подруга. А Полине стало немного жутко. Два раза случайностей не бывает. Сначала она очень переживала, думала, размышляла что все это может значить. А потом учеба, работа в суворовском, Яша, Глеб и многое другое так закрутили ее в водовороте жизни, что Полина напрочь забыла о предсказаниях. Вспомнила она об этом только тогда, когда поругавшись с Глебом и зарегистрировавшись от нечего делать на сайте знакомств, уже через несколько дней получила очень интересное и обстоятельное письмо от незнакомого мужчины. Полина вздрогнула, когда увидела его ник – Monk. В школе Полина была отличницей. И английский язык изучала. Поэтому тут же вспомнила о двух загадочных предсказаниях.
- Макс, а почему ты в Интернете назвался тогда монахом? Ведь ты девушке писал письмо. А монахи, как известно, не женятся. – Спросила Полина мужа тогда в их последнюю «предкремлевскую» ночь.
- Да это прозвище у меня такое было в суворовском, - объяснил тогда Макс. - Просто после разлуки с тобой и разрыва с Риткой, я перестал верить в любовь. На девушек даже не смотрел. Вот пацаны и прозвали меня монахом. Поль, ты не поверишь, но только ты смогла вернуть меня к жизни. Только рядом с тобой я снова поверил в это чувство.
Да… Она когда-то тоже перестала верить в любовь. И именно этот светловолосый паренек вернул ее к жизни.
Полина взяла в руки еще одну свою фотографию из конверта. Такую она точно не посылала Максиму. Это она фотографировалась, еще тогда, когда жила в Твери. На снимке она стояла, прислонившись к дереву. Полина заметила, что в отличии от других фото, это было немного вымазано, слегка помято и надорвано по середине. Полина очень долго смотрела на снимок. Странно…Что он хотел с ним сделать? Порвать и выбросить? А потом передумал? Но почему? И когда это было? Надо бы спросить у Максима, что это за фотография и откуда она у него. И что таит ее история. Может с этим связана какая-то тайна?
У Полины тоже была своя тайна, связанная с фотографией. И об этой тайне никто не знал. Она встала со дивана, где рассматривала содержимое найденного в ящике Максима конверта, подошла к книжной полке и достала оттуда небольшую книжицу. И из-под ее обложки аккуратно двумя пальчиками извлекла фотографию. Когда-то разорванная и заново склеенная из кусочков, она, несмотря ни на что, была Полине очень дорога. Она погладила снимок ладонью, а потом долго-долго смотрела на него, вспоминая все то, что связано у нее с ним…И тут она услышала, как хлопнула входная дверь. Полина быстро водрузила снимок на прежнее место, поставила книгу на полку и побежала к двери. Где ее тут же заключил в объятия Максим.
***
- Мааакс… Как я тебя люблю… - Полина гладила рукой его грудь и живот, а он точно так же водил рукой по ее телу.
- Полечка… Я тоже… Я все думаю, а если бы ты тогда не позвонила мне из кафе, а просто уехала, мы, наверно, так глупо и бегали бы друг от друга, и не лежали бы сейчас вместе…
- Не зря, Максим, говорят, - Полина вздохнула, - что все, что не делается, делается к лучшему… Все случилось так, как и должно было случиться. Ладно, давай одевайся и пошли кушать. А то ты прямо с разбегу набросился на меня, как… Третий час из постели не выпускаешь. Разве так можно?
Полина смотрела на Максима с укоризной, и в то же время с улыбкой.
- Можно, можно… - улыбнулся в ответ Максим. - Мы не виделись с тобой почти месяц. Полечка, если б ты знала, как я по тебе скучал. Как мне там тебя не хватало. Так что два часа – это не предел, я тебя еще столько же не намерен выпускать.
- Нууу… - улыбнулась Полина, - темпераментный ты мой. Всему есть предел. Пошли, покормлю тебя, я тебе там столько всего вкусного наготовила.
- Полечка, - Максим притянул ее к себе, - ты у меня самая-самая вкусная на свете… - И в подтверждение своих слов провел языком по ложбинке между грудями и поцеловал ее. – Ладно. Иди, разогревай, а я пока отцу позвоню, спрошу, когда он придет.
- Что, соскучился по родителям… - Полина улыбнулась.
- Не без того. Хотя… Мне с ним поговорить надо очень серьезно.
- О чем? – Полина заинтересованно посмотрела на мужа.
- Поль, ну это… мужской разговор.
- Макаров, у тебя от меня есть секреты?
- Полечка… Конечно нет! – Он опять поцеловал ее. – Просто понимаешь, то, о чем мы с ним будем говорить, касается не только меня, но и еще одного человека. Там… такая ситуация. Очень личная. В общем… ты прости… но я не могу тебе сказать.
- Ну ладно… Мужской разговор, значит мужской. Давай звони, и приходи на кухню, я тебя жду.
Полина все разогрела и выставила на стол, и когда муж через 10 минут не появился на кухне, она, устав ждать, пошла за ним в гостиную.
- …да… Конечно! Ну вы ж знаете, как я вас люблю! Я ж вам отказать не могу. – Максим весело с кем-то говорил по телефону. – Ой, я не знаю. Может только на Новый год. У меня же будет отпуск две недели. А раньше никак. Да все у нас нормально. Да. И вам всего хорошего. И я вас целую. Ага. Передам.
- Таааак… И как это понимать? Я его жду-жду на кухне, а он по телефону тренькает. Кого это ты там любишь и целуешь? - Полина, зайдя в комнату, с улыбкой посмотрела на мужа. – И куда это ты, позволь спросить, собрался на Новый год?
- Не собрал-ся, а собра-лись. Куда ж я без любимой жены? К одной очччень очаровательной женщине.
- А как зовут эту очччень очаровательную женщину, твоя любимая жена может узнать?
- Конечно! Ее зовут Наталья Георгиевна.
- Мааакс, - Полина обижено поджала губки, - что мама звонила?
- Угу…
- А чего ты мне трубку-то не дал?
- Полечка, ну какая разница, кто с ней поговорил – я или ты? Я ей все рассказал, как у нас дела, чем мы занимаемся. Она, по-моему, даже и не горела желанием говорить с тобой.
- Макаров, я скоро начну ревновать! Вот увидишь! – Полина поджала губы еще больше и улыбнулась, - она прямо с тобой, как с сыном обращается. Как будто я вообще не причем.
- Пооооолечка, - Максим притянул ее к себе, - ты же сама говорила, что мы с ней очень похожи, что мы одного знака Зодика, и что оба упрямые, как бараны. Разве не говорила? Что ж тебе, бедной овечке, делать в нашем стаде баранов?
- Макс, мы пробыли с тобой у нее всего пять дней. А вы так подружились, как будто сто лет знакомы. Только и слышно было «сыночек, сыночек»… А ты перед ней прямо на задних лапках. Я с твоими родителями, между прочим, так себя не веду! Хоть и живем вместе.
- А вот и зря. Они даже обижаются. Говорят, придет - забьется в свою комнату, и все что-то пишет, пишет… Кстати, я попросил купить мне компьютер, - Максим нарочито выделил это «мне», - завтра должны привезти. Так что эра каменного века, дорогая женушка, окончилась. С завтрашнего дня вы все набираете на компе.
И видя, что Полина пытается возмутиться, погрозил пальцем.
- Поля, все, что мои родители покупают мне, это твое. Поняла?
- Поняла. – Полина улыбнулась. – Только поняла другое.
- Интересно, что?
- А то, что твои родители под видом подарка любимому сыночку хитро хотят обеспечить меня материальными благами, на которые мы с тобой не заработали. Разве не так? – она улыбнулась и вздохнула. – Ладно, Макс, будем считать, что я вам поверила. Потому что компьютер мне, действительно, очень нужен для работы. Я хотела даже спросить твоего разрешения купить недорогой из свадебных денег. Но раз так…
- Ну, вот и хорошо, - Максим заулыбался. – Все остались довольны и счастливы! Таааак… Где моя обещанная еда??????
- Пошли уже, любитель поболтать по телефону, - она улыбнулась, обняла его и ущипнула за щеку.
***
Полина вышла из ванной и, проходя мимо гостиной, дверь в которую была приоткрыта, поневоле услышала разговор Максима с отцом.
- Пап, ну неужели ты мне не веришь?
- Верю, поэтому и даю. Но я очень надеюсь, что эти деньги действительно нужны для дела.
Девушка понимала, что не совсем этично подслушивать чужие разговоры и хотела пройти мимо, но, услышав, что речь зашла о деньгах, остановилась и прислушалась.
- Максим, ты же понимаешь, что две тысячи долларов, это не копейки. Я прошу тебя – без глупостей.
- Пап, ну я ж сказал. Для очень важного дела. Веришь?
- Верю! Вот, возьми.
А когда через два часа Полина отвозила Максима в училище, они остановились недалеко от КПП, и Максим попытался обнять жену, она слегка отстранилась от него.
- Макс, подожди… - она вздохнула. – Нам нужно поговорить. Я хотела не спрашивать… Но все же не могу не спросить. Ты извини меня, но я, когда выходила из ванной, случайно услышала кусочек твоего разговора с отцом. Правда, совершенно случайно. Максим, - она посмотрела ему прямо в глаза, – скажи мне честно, зачем тебе нужна такая сумма денег?
- Поль… - Максим опустил голову. – Я же сказал тебе… это… не моя тайна… это еще одного человека касается… я не могу тебе сказать.
- Максим, две тысячи долларов – это немалая сумма. Я такую за несколько месяцев не заработаю. А ты вот так просто берешь... Макс, ответь мне, я прошу – зачем тебе эти деньги? Просто зная твою авантюрную натуру, я могу предположить, что ты хочешь сделать мне какой-то сногсшибательный сюрприз. Если это так, я прошу тебя - не делай ничего без моего ведома. Пожалуйста. Тем более на деньги родителей.
- Поль… Я тебя очень люблю… Но… Это правда не на подарок тебе. Просто мой друг попал в беду. Я должен ему помочь.
- Какой друг, кто? В какую беду?
Полина так искренне смотрела ему в глаза, что Максим не выдержал и выложил жене все, о чем рассказал ему Трофим.
- Да… - Полина вздохнула. – Тогда, конечно, надо помочь. Хотя… Может им лучше в милицию обратиться? Шантаж – это все-таки преступление. Я когда-то читала в газете, что вот так одну семью несколько лет такая же горе-мамаша шантажировала. Она наркоманка была, деньги на дозу постоянно нужны – так эта семья почти все из дому продала. А когда уже нечем было платить, все-таки вынуждены были обратиться в милицию. Так что, боюсь, и у Трофимовых одним разом тоже может не закончиться. Если, не дай Бог, тоже наколотая попадется – пиши пропало. И откуда только эти уроды берутся? Кто их подсаживает на эту дрянь?
Тут Максим не удержался и рассказал Полине еще и о том случае с Кэмелом. Девушка сидела несколько минут как завороженная.
- Вот это да… - изумленно произнесла она. – Правда ты говоришь – элитное учебное заведение, и такое. Куда мы катимся? Ужас… Интересно, а дядюшка этого Напалкова знает, чем занимается племянничек?
- Думаю, вряд ли… - Максим усмехнулся, а потом вдруг внимательно посмотрел на жену. – Поль, но только ж ты понимаешь, все что я тебе сказал – только между нами. Я и так клятву нарушил. Я обещал Трофиму, что даже тебе не скажу. Поль, никому!
- Максим… Ну конечно никому. За это можешь даже не переживать. Ладно, идти, любимый. А то опоздаешь. Я думаю, эта неделя пролетит быстро. Давай.
Максим крепко обнял и поцеловал жену на прощанье, выскочил из автомобиля и побежал к училищу. А Полина еще долго сидела в машине под впечатлением от услышанного. Особенно ее потрясла история с Трофимовыми. Да уж… Семейные тайны…
|
| |
| |
| PS | Дата: Понедельник, 09.03.2009, 00:30 | Сообщение # 24 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 7
- То есть достоинство - это понятие морального сознания, выражающее представление о ценности всякого человека как нравственной личности. - Полина медленно диктовала курсантам-первокурсникам материал урока. Максима в классе не было - он в наряде. А без него она всегда чувствовала себя немного неуютно в его взводе. - Еще одно понятие морального сознания и категория этики, тесно связанная с категорией достоинства, это честь. В отличие от достоинства, честь связана с конкретным общественным положением человека, родом его деятельности и его образом жизни. Честь – это авторитет, имидж, репутация, нравственный образ жизни, стремление к высоким идеалам. Понятие чести предполагает уважительное отношение по заслугам. Все вы будущие офицеры и знаете, что когда военные приветствуют друг друга, то произносят: «Честь имею», то есть, как бы говоря этим: я уважаю свою и вашу честь, я призван защищать честь мундира, честь отечества, честь идеалов нашей Конституции. - Полина окинула взглядом класс. - Так, это понятно? А теперь я хочу послушать вас. На прошлом уроке мы говорили о мелиоризме, как о точке зрения на соотношение добра и зла в процессе развития мира, претендующей на преодоление крайностей оптимизма и пессимизма. Я задавала вам 6-й параграф и хочу послушать, как вы поняли, всегда ли нравственность цели оправдывает применение любых средств в борьбе против зла? Так, к доске я попрошу курсанта… Чадова.
Кэмел медленно вылез из парты и вышел к доске.
- Итак, как вы поняли, всегда ли благородная цель оправдывает средства?
- Всегда, - лаконично ответил Чадов и затих.
Полина тоже помолчала несколько секунд, ожидая ответа, потом изрекла:
- Курсант Чадов, я, конечно, понимаю, что краткость - сестра таланта, но, если можно, аргументируйте свой ответ.
- Ну… Если цель благородная, значит любые средства хороши.
- Даже если для благих целей выбираешь разрушительные средства?
- Ну да…
- Ну, приведите какие-нибудь примеры. Вспомните, что я вам рассказывала о семенах и урожае или о жандармах, которые мешают проводить митинги. – Полина внимательно смотрела на ученика. – Вы были на прошлом уроке?
- Был…
- И что, ничего не помните?
Кэмел молчал.
- Как-то вы сегодня, курсант Чадов, немногословны. Хорошо, с логикой у вас напряженка. Давайте поговорим по теории понятия. В каком веке и кем введено понятие «мелиоризм»?
Чадов не отвечал.
- Не знаете? Хорошо… Что такое долг?
«Ни о чём» все так же упорно молчал и смотрел в пол.
- Долг платежом красен! – крикнул с последней парты Палка.
- Курсант Напалков, говорить будете, когда я вас попрошу об этом. А вам, - Полина посмотрела на Кэмела, - я вынуждена поставить неудовлетворительную оценку.
- Полина Сергеевна, не ставьте мне двойку, я к следующему уроку все выучу, честное слово, - Кэмел вдруг «заговорил».
- Ну вот когда выучите, тогда я с удовольствием поставлю вам высший бал.
- Полина Сергеевна… Просто… У нас следующий урок в понедельник, а… меня с двойкой в увольнение не пустят. А мне вот так надо. – Чадов провел рукой по шее. - Очень!
- Курсант Чадов, мы, по-моему, не на рынке, чтоб торговаться. Если вы знали, что вам очень надо в увольнение, почему не подготовились к уроку? Что вам помешало?
Кэмел молчал. В это время прозвенел звонок.
- Так, все свободны! – громко произнесла Полина и поднесла руку к журналу, чтоб поставить курсанту отметку.
- Ну, пожалуйста! Не ставьте! – взмолился Чадов, хватая ее за руку.
- Что вы себе позволяете, курсант Чадов, немедленно покиньте аудиторию! Урок окончен!
- А у него, может, благородная цель – пойти в увольнение, и для достижения ее все средства хороши! Даже хватать учителя за руки! – захохотал, подошедший к учительскому столу Палка.
- Курсант Напалков, вы свои шуточки при себе оставьте, хорошо?
И тут же быстро вывела двойку напротив фамилии Чадова. Тот зыркнул на учительницу недобрым взглядом, и быстро пошел к выходу, негромко грязно выругавшись в ее адрес. Полина посмотрела ему в след. А Напалков все еще стоял напротив учительского стола и улыбался.
- Курсант Напалков, вы что-то хотите спросить? – Полина с вызовом смотрела на парня.
- Хочу. А что вы делаете в воскресенье с двух до семи вечера?
- Вас, курсант Напалков, это по-моему, аааабсолютно не должно волновать.
- Ну почему же? Я могу предложить вам провести романтический ужин в компании приятного мужчины…
- Курсант Напалков, вы думаете, что если у вас родственник работает тут, вам все можно?
- Конечно! – Напалков подошел вплотную к девушке и грубо обнял ее за талию.
- Руки убери! – громко крикнула Полина, вырываясь. - А то…
- Ну что, «а то»?! – он скривился в ехидной улыбке.
- Тогда узнаешь что! - Полина схватила книги и тетради со стола, и первая выбежала из аудитории.
- Честь имею! – крикнул ей вслед Напалков, и, когда Полины уже не было в классе, негромко добавил. - Смотри, не пожалей, красавица, я не люблю, когда мне отказывают… Смотри…
***
- Слушай, Трофим, я смотрю, ты сегодня хоть улыбаешься, а то ходил несколько дней чернее тучи, - Леваков присел рядом с Сашей и Максимом. – Что у тебя было-то, может, все-таки расскажешь?
- Андрюха, не приставай к нему. Ну, не хочет человек говорить, значит, есть причина не рассказывать.
- Ну ладно… Не хочешь – не говори. – Андрей пожал плечами, встал и вышел из бытовки.
- Ну что у тебя там, в семье? - в полголоса спросил Макс Сашу, когда друзья остались вдвоем.
- Да что… Деньги отдали. Взяла. Пока вроде не звонит, молчит. Мама так боится, что она еще может потребовать…
- Может… Я в газете читал, что так вот одну семью шантажировала одна, так они все из дому продали, а потом все же обратились в милицию, - Максим, не моргнув глазом, пересказал Трофиму то, что ему рассказала Полина.
- Ой, Макс, не пугай меня… Мне и так тошно от всего этого.
- Пацаны, выходите! Построение! – Леваков вновь забежал в бытовку.
- Какое построение?! Это у нас, блин, свободное время называется! – выругался Трофимов. – Пять минут не посидишь. Что там опять?
- Да там Летучий пришел, вроде что-то проверять будут, тумбочки что ли…
- Да их утром только проверяли! – изумился Максим, - или они думают, что с утра у нас там пальмы выросли?
- Ну, я не знаю, что… Сказали строиться, я вам говорю. Пойдемте! – и Андрей первый покинул бытовку.
***
- Ну что, сынки, как вам служится? – начальник учебной части полковник Анатолий Летучий говорил мягко, бережно раскатывая слова.
- Нормально… - ответил кто-то из строя.
- Никто не обижает? Старики не прессуют? – он вглядывался в лица первокурсников.
- Нет… - послышались робкие голоса.
- Не пожалели еще, что поступили?
- Нет, чего нам жалеть, мы ж сами этого хотели! – улыбнулся Трофимов.
- Ну, тогда молодцы! – он окинул взглядом весь взвод. - Так, сынки, а расскажите-ка мне, пожалуйста, что у нас первокурсники носят в карманах. Давайте, выкладывайте содержимое. Посмотрим.
Ребята послушно сняли фуражки и стали выкладывать в них все, что было у них в карманах.
- Помнишь, как Печка на первом курсе хлеб в карманах таскал? – напомнил Макс Андрею.
- Ага, а потом в тумбочке у него колбасу нашли, - добавил тот.
Они вдвоем тихонько захихикали.
Летучий внимательно осматривал содержимое карманов суворовцев, делал некоторым несущественные замечания, и когда дошел до конца строя, вдруг спросил:
- А вы все из карманов выложили? Ничего не забыли?
- Неееет… - послышался стройный ряд голосов.
- А ну, давайте-ка выворачивайте карманы.
- Тю, что за бред, - тихо выругался Трофимов, - как в тюрьме.
Летучий шел вдоль строя, и когда проходил мимо кого-то из ребят, суворовцы показывали ему вывернутые карманы. Когда он дошел до Чадова, тот запустил руку в карман и вывернул его, при этом что-то сжимая в кулаке.
- А что у тебя, сынок, в руке? – поинтересовался Летучий.
Кэмел разжал кулак, и на его ладони все увидели небольшой пакет с порошком белого цвета.
- Что это? – спросил полковник, все так же спокойно, бережно раскатывая слова.
Чадов молчал.
- Хорошо, сейчас разберемся. Так, а теперь, быстро заходим в казарму и показываем содержимое ваших тумбочек.
- Так их утром проверяли! – не выдержал Трофим.
- Ничего, проверим еще раз.
И когда ребята открыли тумбочки, Летучий, самолично проверив каждую, и дойдя до тумбочки Чадова, достал оттуда небольшой сверток. И когда развернул его, ребята увидели несколько одноразовых шприцов. Летучий повернулся к Кэмелу.
- Твоя тумбочка?
- Да… - тихо произнес парень.
- Фамилия? – все так же спокойно и размеренно спросил полковник.
- Курсант Чадов! – отрапортовал тот.
- Да боюсь, сынок, что уже не курсант, - тихо произнес Летучий, - следуй за мной. Остальные могут расходиться.
«Ни о чём» окинул взглядом казарму и обреченно побрел вслед за начальником учебной части.
Несколько минут во взводе стояла тишина, которую нарушил Палка:
- Тэк-с. В нашем взводе, кажись, завелась крыса…
- Почему ты так думаешь? – уточнил Шестов.
- А с какой это радости у нас по два раза в день тумбочки проверяют? Да еще сам Летучий! Карманы так вообще впервые проверяли. Такое ощущение, что знали, где искать и у кого. Что-то тут не чисто…
- Да мало ли, что им придумается… Может их у всех проверяли.
- Ладно, посмотрим, - Палка усмехнулся и вышел из казармы.
***
После отбоя ребята долго не могли уснуть. Они бурно обсуждали события прошедшего дня. Кровать, на которой до этого спал Чадов, уже была пуста.
- То-то я смотрю, что он вечно тормознутый ходил, - заметил Трофим.
- Да у нас еще в суворовском подозревали, но дело уже к выпуску шло, видно, не хотели связываться, - рассказал Ковтун.
- Нет, вот правда интересно, это случайно нашли или все же по наводке чье-то? Может кто-то знал, что он колется? – Трофимов посмотрел на однокурсников.
- Да вряд ли… - покачал головой Максим. – Кто мог знать? Шифровался ж, наверно. Хотя тоже… кто такие вещи в тумбочках хранит?
- Да… - вздохнул Леваков, - даже разбираться не стали, сразу – с вещами на выход.
- Ну, а как ты думал, тут тебе не суворовское, все о репутации пекутся… - пояснил Максим. – Да и потом, вспомни, когда у нас такое случилось с Синицей, тоже ведь почти сразу турнули, не разбираясь.
- А что, у вас тоже такое было? – поинтересовался Ковтун.
- Было, но там подставили пацана, просто… - начал объяснять Максим, - но договорить он не успел, так как в казарму вошел Напалков, с ходу заключив:
- Значит так, парни, я все узнал, ни у кого сегодня проверок не было. У всех была утром – плановая. Вечером – только у нас. Из чего я делаю вывод, что крыса у нас все-таки завелась. Учтите, узнаю кто - убью! Жизни не дам. Пусть лучше сразу увольняется.
***
Во время вечерних прогулок Макс уже обследовал окрестности училища. И успел присмотреть для себя довольно-таки симпатичную дырочку в заборе, куда он легко мог проскользнуть. И хоть Полина строго-настрого запретила ему бегать в самоход («Макс, не дай Бог чего!»), он не мог сдержаться, чтоб не доставить любимой этот сюрприз. Полина-то запретила, но она это сказала просто, чтоб уберечь мужа от выволочки начальства. Она очень боялась, чтоб ему не закрыли на какое-то время увольнения, в которые до этого времени он ходил регулярно. Она запретила… Но Макс твердо знал, что когда он появится на пороге квартиры, да еще с цветами, она напрочь забудет про свои запреты и кинется ему на шею. Что говорить, Максим видел, КАК она скучает по нему. Ему тоже тоскливо без нее. Но он в училище. А тут сильно не заскучаешь. День расписан почти по минутам. К вечеру уже падаешь в постель почти замертво. А вот Полине, конечно, тяжело. Хоть и прожили они с его родителями уже какое-то время, хоть и приняли они ее, как родную дочь. Все равно, без него ей немного неуютно. Он это знал. И хотел видеться с женой как можно чаще. На углу, недалеко от дома, Максим купил красивый букет роз. Он уже подходил к подъезду, когда увидел Полину. Было темно, двор освещали только фонари с улицы да тот свет, что падал из окон. Но Макс увидел, что она стоит возле какого-то джипа. А рядом с женой высокий плечистый брюнет, который мило обнял ее за талию и притянул к себе. Полина стояла к Максиму в пол-оборота, в темно-красном кожаном плаще, а ее рыжие волосы привычно спадали на плечи. Она тоже жалась к парню. Максим остолбенел. Вот это сюрприз! И как это понимать…
Он попятился назад, цветы выпали из его рук. Господи, неужели, пока он в училище, она нашла себе кого-то другого. Надо подойти… Хотя нет… Разборка может затянуться. А он сбежал из училища ненадолго. Пока все ребята на дискотеке, где шумно и темно, его никто не хватится (это он усвоил еще с суворовского), но вот после нее желательно быть уже в казарме. Иначе неприятностей не избежать. А чего ему торопиться и выяснять отношения прямо на улице. Он это сделает завтра дома, когда придет в увольнение. Максим развернулся и быстро побежал в сторону училища. Когда он пробежал несколько кварталов, то вдруг остановился как вкопанный и ударил себя рукой по голове: «Блин!!!!!! Какой же я баран! Это же не Полина. У нее же нет ТАКОГО плаща!» Хотя… Ведь она могла его купить… «Так! Макс успокойся. Это не Полина. Это не может быть она. Полина сейчас дома с родителями». И тут взор Максима упал на висящий неподалеку телефон-автомат. «Ага, вот сейчас все и выяснится!» Он быстро подбежал к нему, вставил карточку и набрал знакомый номер.
- Алло! Мам, привет!
- Ой, привет, сыночек! Я так по тебе соскучилась! Как ты?
- Да все нормально, нам не привыкать. Мам, а Полина дома?
- Нет, ее нет…
- Как нет?.. - сердце Максима забилось часто-часто. – А где она в такое время?
- Да с подругой в театр побежала. Там премьера сегодня в Театре Луны, играет ее любимая Елена Захарова. Да пусть прогуляется. Она и так все вечера дома сидит – не выгонишь на улицу. А это подруга позвонила, пригласила, пусть хоть немного развеется.
- Мам… А… с кем она пошла? С… какой подругой?
- Я не знаю… По-моему, Марина… Да я и не сильно, если честно, интересовалась. Подожди, вон, кажется, она пришла. Точно, она, сейчас я ей дам трубку, - и крикнула, - Поль, иди сюда, Макс звонит!
И почти сразу же Максим услышал в трубке счастливый голос своей жены.
- Алло! Максюш! Привет, любимый! Как ты там?
У Максима тряслись коленки, но он старался говорить предельно спокойно.
- Да все нормально, Поль…
- Что-то голос у тебя какой-то поникший. У тебя ничего не случилось? – в интонации Полины появилась тревога.
- Да нет. Что тут может случиться? Просто устал. Сегодня нас на строевой долго гоняли…
- А… Понятно. Ты же завтра придешь в увольнение?
- Да должен…
- Ну давай! Я тебя всякой вкуснятины наготовлю. Уже жду тебя - не дождусь!
- Ладно, Поль, а то тут очередь у таксофона, просто хотел услышать твой голос - завтра увидимся. Давай! – Макс боялся сорваться, поэтому постарался как можно быстрее закончить разговор.
- Пока! Я жду тебя! Целую!
- И я тебя! – Максим повесил трубку и прислонился к стене.
«Или все-таки это была она?!» Ведь он сам просил ее купить себе какую-нибудь новую вещь. Потому как от ее салатного плаща ему уже просто тошнит – Полина его вообще не снимает. А если этот красный плащ - это как раз ее обновка… Ладно, с этим он разберется завтра. Максим подбежал к училищу, быстро шмыгнул в дырочку и через несколько минут уже затерялся в зале, где шумела дискотека.
***
- Ну что, как спектакль? – Лариса Сергеевна с интересом смотрела на невестку.
- Ой, Лариса Сергеевна, великолепно! Такая постановка! Такой актерский состав бесподобный, – рассказывала Полина, снимая плащ. - Смотрели, не отрываясь. Я и не хотела идти. А теперь не жалею. Очень понравилось!
- Ой, Полина, - свекровь с улыбкой смотрела на нее, - я в твоем возрасте с такими горящими глазами только со свиданий приходила.
- Лариса Сергеевна, - улыбка мгновенно сбежала с губ девушки, - вы о чем?
- «О чем» - о себе! А ты что подумала? Что я подозреваю, будто ты не в театре была? – она расхохоталась и приобняла ее. – Ой, Полина, а то я не вижу, как ты за Максом скучаешь. Как у тебя глазки загораются, когда он приходит, а как тухнут, когда провожаешь его. Да если ты ему изменять начнешь, я это раньше него пойму.
- Лариса Сергеевна… - Полина сконфузилась и опустила голову.
- Ладно, ладно, я шучу! – снова рассмеялась свекровь. – Пошли пить чай!
***
Максим долго не мог уснуть. Он все думал о Полине и том плечистом брюнете… А если это все-таки она? Что тогда делать? Сказать или не сказать? Сказать или промолчать? Сказать или сделать вид, что ничего не видел. Хотя… Может, это ее какой-нибудь давний приятель, с которым она просто сходила в театр. А почему он ТАК ее прижимал к себе? Нет, там отношения явно не приятельские. А, может, это все-таки была не она? Хотя… Он же видел ее возле подъезда, а когда позвонил, она как раз только вошла... И тут сходится. Неужели все же она? Но ведь этого не может быть – она же любит его. Ладно, завтра разберемся.
***
Всю ночь Полине снились какие-то кошмары. То она куда-то бежала и падала, то неистово стучала в какие-то запертые двери, то потом вообще ей приснились соревнования по перетягиванию каната, но только перетягивали не канат, а… ее саму. За одну руку ее, хохоча, тянул Максим, а за другую еще кто-то, чьего лица она не могла разобрать. Она уже чувствовала, что у нее трескается кожа, что она сейчас разорвется пополам, Полина испытывала нечеловеческую боль. Хотела закричать, но голоса, почему-то не было. А они все тянули и тянули ее, заливаясь веселым хохотом.
***
Максим вошел в квартиру. Тут же к нему навстречу выбежала мама:
- Ой, Макс, а что ты так рано? Ты ж говорил к двум только будешь…
- Мам, да мне отец Полиной подруги, ну этот Летучий, дал одно задание – какие-то документы отнести в военкомат, и сказал, что как только я освобожусь, могу сразу идти в увольнение. Так я быстренько туда смотался, и бегом домой. А Поля дома?
- Дома, где ж ей быть! В ванной. Перышки чистит к твоему приходу. Мы ж думали, ты чуть позже придешь. Ладно, пошла я на кухню, а то мясо подгорит. А ты иди в комнату. Сейчас Полька выйдет, будет для нее сюрприз.
- Хорошо, мам.
Максим снял китель, открыл шкаф, чтоб повесить его туда и… обомлел – на крайнем тремпеле висел … красный кожаный плащ. Сердце Максима забилось где-то в горле. «Значит, она…»
Макс зашел в комнату, опустился на диван и закрыл лицо руками. «Что ж делать?..» Значит, она… Она… Он не мог в это поверить.
- Максим, скажи Полине, что мясо я дожарила, - Лариса Сергеевна зашла в комнату через какое-то время уже «при параде». - А я побежала в парикмахерскую. Думаю, вы найдете, чем заняться. Не скучайте! – она подмигнула сыну.
- Да, мам, хорошо… - тихо ответил Максим.
Через несколько минут он услышал, как хлопнула входная дверь.
Максим сидел на диване, почти не шелохнувшись, и смотрел в одну точку. Кровь отчаянно пульсировала в висках. Вот и свершилось то, чего он так боялся. Правы были и отец, и тем более Василюк, когда говорили, что все женщины одинаковы, что не выдерживают они такого. Конечно, сначала месяц не виделись, теперь неделями. И материально он ее не обеспечивает, и младше ее…
Максим уронил голову на руки. Не зря он хотел, чтоб они тогда расстались. Лучше б тогда. Было бы не так больно. Да… Наверно, все так и должно было случиться. Но ведь он так любил ее! А она его. Или ему только казалось, что любила?
- Блииин! – Максим схватил какую-то книгу, попавшуюся ему под руку, и отчаянно запустил ею в стену. – Почемууууууууууу???????????!!!!!!!!!!
|
| |
| |
| PS | Дата: Суббота, 14.03.2009, 18:36 | Сообщение # 25 |
|
Генерал-полковник
Группа: Заблокированные
Сообщений: 842
Репутация: 15
Статус: Offline
| ХРУСТАЛЬНЫЕ ЦЕПИ
Глава 8
Полина зашла в комнату, на ходу вытирая волосы. Она даже вздрогнула, увидев мужа.
- Ой, Маааакс, ты уже дома?.. Ты меня напугал прямо. А что ты так рано? Ты ж в два должен был идти в увольнение… - Она бабочкой подпорхнула к нему и поцеловала в щеку, - а я тебя в таком виде встречаю… Я сейчас приведу себя в порядок, подожди.
- Поль, не суетись, сядь! Нам надо поговорить! – его лицо было напряженным.
Полина почувствовала что-то недоброе.
- Макс, у тебя что-то случилось? – она тревожно посмотрела на него.
- Да нет… С чего ты взяла?..
- У тебя такое лицо…
- Поль, скажи, а с кем ты вчера ходила в театр? – Максим решил не ходить кругами и спросить ее напрямик.
- С подругой.– Жена искренне заглянула в его глаза. - А что?
- А как зовут подругу? – продолжал допытываться Макс.
- Даша…
- А может Паша?
- Какой Паша? – Полина с удивлением смотрела на мужа. - Я что-то не понимаю.
- Ну или Саша, или Яша… Я не знаю, кто именно…
- Максим, я вообще не пойму, о чем ты говоришь. Какие Яша-Паша-Саша? Ты о чем?
- Поль, я вчера все видел.
- Что ты видел?!
- Видел, как ты с каким-то мужиком возле машины у подъезда обнималась.
- Макс, ты что несешь-то???????!!!!!!!!! – Полина почти взревела. – С каким мужиком????????
- Ну, тебе видней, с каким…
- Макс, у тебя все в порядке с головой? И… вообще, как ты мог вчера что-то видеть, если не был в увольнении. Ты что в самоход бегал? Я же тебе запретила.
- Ага, запретила, чтоб я не видел, чем ты занимаешься в течение недели.
Полина глубоко вздохнула и сжала пальцами виски.
- Тааак… Я так понимаю, это повторяется наша свадьба. Серия вторая. Да? – Она громко выдохнула. - Ты видел мое лицо?
- Нет, не видел… Но я видел твой красный плащ.
- Макс, какой красный плащ?????? У меня нет красного плаща! И ты это прекрасно знаешь.
- Неееет???????? – тут уже взревел Максим, схватил Полину за руку, потащил к гардеробу, открыл дверцу шкафа и крикнул, - а это что?
- Где? – спросила Полина более чем спокойно.
Максим повернул голову, заглянул в шкаф, но плаща на вешалке не оказалось.
- Подожди… - он мгновенно сник. – Так был же… Куда он делся…
- А ты не догадываешься?!
- Я же его видел…
- В нем, Макс, ушла та, кому он принадлежит. Твоя мама.
- Подожди… Так это… ее плащ?
- Представь себе! Позавчера купила.
Полина развернулась и пошла в комнату. Макс побежал за ней.
- Поль, так это… не ты была… вчера?
- Ты еще сомневаешься в этом?! - в голосе Полины появились сердитые нотки.
- Ну, прости меня… - Максим попытался взять Полину за руку, но она вырвалась у него из рук и отошла к окну.
- Макс, сколько это будет продолжаться?! Сколько ты еще будешь изводить меня своей глупой ревностью? Сколько ты будешь обижать меня своим недоверием? Когда это закончится?!
- Полин, ну прости меня… я просто… как увидел все это...
- Макс, на свадьбе все было один к одному. По тому же самому сценарию. Ты тоже что-то увидел, что-то придумал, что-то домыслил, оскорбил меня, унизил. Потом просил прощение. Разве не так?
- Поль…. Ну я не знаю… Я просто тебя очень люблю, а тут увидел этого мужика, и…
- Макс, судя по твоей логике, я только и жду, когда ты уйдешь в училище, чтоб тут же побежать на улицу, переобниматься со всеми подряд мужиками и под каждого из них лечь.
- Поль, ну не утрируй… Я такого не говорил…
 
- А как иначе я должна понимать? Если ты устраиваешь мне такие спектакли! И уже не первый раз. Почему ты мне не доверяешь?! – Полина кричала почти на всю комнату. Максим впервые видел ее такой. Девушка была вне себя от ярости. – Макс, ты же уже не мальчик. Я понимаю, что от 17-летнего парня требовать взрослых поступков глупо. Но если у твоих сверстников еще детство играет в одном месте, они вон развлекаются с ровесницами, и жениться не собираются. А раз ты создал семью, значит нужно хоть немножко думать своей головой, что ты говоришь и что делаешь.
- Полечка, ну прости… Ну, что я должен был подумать, увидев такое…
- Ты, Максим, должен был подумать в первую очередь о том, что если у тебя есть жена, которая безумно тебя любит и которая ждет от тебя ребенка, то она вряд ли будет бегать по подворотням и целоваться с мужиками. Знаешь, Макс, ты извини, но только полный идиот мог подумать, что его невеста, опять же, ожидающая от него ребенка, может на собственной свадьбе лечь в постель с другим. Ты не понимаешь, что это полный бред?! Ты не понимаешь, что я тебя люблю и мне никто, понимаешь, никто не нужен кроме тебя? И если бы мне так нужен был Лазуцкий, наверно б, я за него замуж вышла, а не за тебя. И если б хотела с ним переспать, наверно, сделала б это не в день собственной свадьбы и не в том помещении, где под боком мой жених и куча народа. – Она внимательно посмотрела на мужа. - А с Глебом? Он пригласил меня в кафе на романтический ужин. Мы просто сидели и разговаривали. Мы не целовались. Мы там, прости Господи, любовь не занимались. Ты мне тоже устроил сцену.
- Глеб – это другое, - хмуро произнес Максим. – Ты могла бы мне тогда сказать, что идешь с ним в это кафе.
- Макс, ты еще молод и не понимаешь многих вещей, ты прямолинейный, как доска. У тебя нет золотой середины. Только белое, или только черное. Всё! А в жизни нужно быть гибким. Иногда нужно идти на компромисс. Ну, сказала б я тебе тогда, что Глеб хочет со мной поужинать, и что? Ты б запретил мне идти с ним. Разве не так? И я бы этого развода ждала по сегодняшний день. – Она вздохнула. - Ну, ладно, я согласна, с Глебом немного другая ситуация – там, действительно, хотя бы была я. Но то, что было на свадьбе и то, что произошло сегодня, это вообще ни в какие ворота. Я так понимаю, что подобные сцены ты будешь устраивать мне всякий раз, когда где-то увидишь кого-то, издали похожего на меня или в такой же одежде, как у меня…
- Поль, ну зачем ты так… Прости меня, пожалуйста… Ну что ты разошлась?.. Я тебя никогда такой не видел… Ты вообще не в себе…
- Да будешь тут в себе! Когда ты мне такие вещи заявляешь! Макс… Я тебя целую неделю жду, скучаю, я готовлюсь к твоему приходу, готовлю тебе разные вкусности, а ты приходишь и… портишь мне настроение. – Полина снова перешла на крик. - Сколько это будет продолжаться?!
- Поль, ну прости меня, пожалуйста.
- А… - Полина безнадежно махнула рукой. – Я поняла, Макаров только одно – это мой крест на всю оставшуюся жизнь – слушать твои оскорбления, а потом извинения. С этого началось наше знакомство, и это, я так понимаю, продлится всю жизнь. Надо, наверно, точно завести себе мужика на стороне. Хоть буду знать, за что страдаю.
- Полин, - Максим внимательно посмотрел ей в глаза, - ты что говоришь?
- А что? Знаешь, есть пословица – лучше подлецом быть, чем подлецом слыть. Тогда хоть не обидно будет все это выслушивать.
- Поль, ну не говори глупости. Ты пойми, мы с тобой сколько знакомы, вечно возле тебя куча мужчин, то Яша, то Саша, то Глеб, то информатик клеился, то еще кто-нибудь. Поль, я просто сатанею, когда вижу кого-то из мужчин рядом с тобой. Я так боюсь тебя потерять! Я же так тебя люблю …
Макс попытался было обнять жену, но она увернулась и вновь отошла от него в другой конец комнаты.
- Я вижу, как ты любишь… Макс, ты не понимаешь, что если ты будешь такое вытворять, ты меня быстрее потеряешь. Это не любовь, когда по четным числам любят, а по нечетным оскорбляют. Я вот тебе честно скажу, я с разными парнями встречалась, но меня никто не обижал и не оскорблял, так, как ты. Никто!
- Но тебя никто и не любил так, как я… - Максим понуро опустил голову.
Полина глубоко вздохнула, задумалась, посмотрела куда-то верх, словно что-то вспоминая, и тихо произнесла:
- Ошибаешься, Макаров, ошибаешься…
- Поль, ну пойми меня…
- Максим, я устала тебя понимать. Пойми лучше ты, что ради тебя я бросила все. Я знала, что с этого момента моя жизнь кардинально поменяется. Я тебе когда-то сказала, что готова идти за тобой куда угодно. И я свое слово сдержу. Пойми, я готова жить в нечеловеческих условиях, готова терпеть лишения, неудобства, мотаться с тобой по гарнизонам. Я все вытерплю. Я не готова, Макаров, только терпеть твои бесконечные упреки и подозрения. Избавь меня от этого. Я устала от них.
- Поль, ну я клянусь тебе, что больше это не повторится никогда.
- Ты точно так же, Макс, мне говорил на свадьбе. Один к одному. Точно так же клялся, что тысячу раз подумаешь, прежде чем сказать мне хоть одно плохое слово. И что? Ты уже все забыл?
- Поль, ты сегодня такая… Ты даже на свадьбе не была такой… Хотя тогда я тебя сильнее обидел. Ты меня тогда быстро простила. А сейчас…
- Максим, на свадьбе я просто не хотела скандала, и там тебя хоть как-то можно было оправдать – это гад Лазуцкий тааакой спектакль разыграл – режиссеры отдыхают. Вот тогда я как раз попыталась тебя понять. Макс, но всему есть придел. Даже моему терпению.
- Полечка, я прошу тебя, ты только не уезжай… - Максим заглянул Полине прямо в глаза. - Поль, пожалуйста, не бросай меня. Я не смогу без тебя.
- Максим, я устала от твоих извин… Ой! – Полина поморщилась, положила руку на живот и присела на диван.
- Полечка, что с тобой? - Максим тревожно заглянул ей в глаза. – Тебе плохо? Я сейчас водички принесу!
- Не надо ничего.
Максим опустился на пол возле Полины, обнял ее за ноги, и положил голову на колени:
- Зайчик мой… Прости меня. Прости дурака. Ты все правильно говоришь. Я понимаю, что я - урод. Но только не уезжай. Я умоляю тебя – только не уезжай!
- Значит так, Макаров, - Полина была непоколебима. – Я тебе абсолютно официально заявляю, что это был последний разговор на эту тему! Больше такого разговора у нас не будет! Еще одно оскорбление или упрек подобного рода - я, молча, собираю вещи и уезжаю. И можешь догонять меня на самолете, на вертолете, на подводной лодке, на чем угодно - я к тебе не вернусь. Запомни. Если тебе меня не жалко, пожалей, хотя бы своего ребенка. По-моему, ему уже достаточно стресса. Все! Разговор окончен! Пошли кушать.
В это время хлопнула входная дверь, и через несколько минут в гостиную заглянул отец Максима.
- Привет, молодежь! О, сын, ты дома? А чего так рано?
- Да так получилось, пап… Удалось раньше прийти.
- А мама где?
- В парикмахерскую ушла…
- Вот как… А я думал тебя еще нет, хотел ее украсть и свозить в одно интересное местечко. Ну, ладно, общайтесь, не буду вам мешать.
- Да наобщались уж… - Полина даже при отце Максима не могла скрыть свое раздражение. – Сейчас, Петр Иванович, я разогрею обед.
Когда она вышла из комнаты, отец посмотрел на Максима:
- Что у вас произошло? Вы поругались?
- Да так…
- Ты ее чем-то обидел?
- Ну… в общем… да… Пап, я не хотел, так получилось…
- Макс, когда же ты уже повзрослеешь? Она же беременная, ей же нельзя волноваться. А ты такое вытворяешь! Глупый ты, Макс. Тебе в жены такое сокровище досталось. А ты не ценишь. Так… Придется опять все разруливать мне. Едем в ресторан! Все вместе!
- Пап, я не хочу…
- А тебя никто не спрашивает – хочешь ты или нет. И постарайся приложить все силы, чтобы к вечеру твоя жена улыбалась. - Он открыл дверь и крикнул, - Полииина, не разогревай ничего, мы всей семьей едем в ресторан.
- Петр Иванович, я не хочу, я не поеду никуда, – произнесла Полина, тут же появившись в дверях. – Езжайте сами, мне хочется побыть одной.
- А вот этого как раз я тебе сейчас не позволю! Нечего лить слезы в подушку. Этого еще не хватало! Тебе это сейчас противопоказано. Иди, быстренько собирайся.
Свекру Полина отказать не могла. Настроение у нее сейчас было хуже некуда. Но в принципе, он прав, с Максом вдвоем у них сегодня нормального общения не получится. А если она останется дома одна, то, как правильно он заметил, прорыдает весь вечер. Уж очень сильно Макс ее обидел. Поэтому Полина больше ничего не сказала, а послушно пошла в комнату одеваться и приводить себя в порядок. Петр Иванович тем временем достал мобильник и набрал номер.
- Ларис, ты где? Хорошо, будь там, не уходи. Сейчас мы с детьми заедем за тобой и все вместе поедем в ресторан. Да… Уютный семейный вечер… Нормально ты одета… Не надо переодеваться… Все, жди, мы едем…
***
С самого утра Полина чувствовала себя нехорошо. Ее подташнивало, и немного кружилась голова. Вчера в ресторане она почти ничего не ела – аппетита не было. И хоть Петр Иванович сделал все, чтоб этот вечер, действительно, был спокойным, тихим и семейным, хоть выбрал для этого один из маленьких уютных ресторанчиков на окраине Москвы, где они были одни в зале, и где для них играл живой оркестр, все же конфликт с Максимом наложил свой отпечаток. Полина еще долго не могла успокоиться. Когда Петр Иванович пригласил жену танцевать, Полина видела, как он подмигнул при этом Максиму. А Макс, пригласив на танец Полину, сначала танцевал с ней классически - положив одну руку ей на талию, а второй сжимая ее ладонь. А потом не выдержал, прижал ее к себе, устроив свои руки у нее на спине. И, склонив голову на ее плечо, прошептал на ухо: «Прости меня, любимая. Прости, за то, что я опять тебя обидел. Я очень-очень тебя люблю!» За эти несколько часов, он, наверно, раз двести произнес это свое «прости». И Полина ловила себя на мысли, что как бы муж ее ни обижал, она не может сердиться на него долго. Он ТАК смотрит на нее, так искренне просит прощение, что, как бы Полина не «дулась» на него, она, не смотря ни на что, все-таки всегда, в конце концов, прощала его. К вечеру Полина, действительно, уже даже улыбалась.
А когда они ехали домой, вернее, когда отвозили Максима в училище, она сидела на заднем сидении, уткнувшись лицом в плечо мужа. Так повелось с самого начала – от него она получала самые нелицеприятные оскорбления, но в нем же, как ни странно, всегда искала поддержки и защиты. А когда они подъехали к КПП, Макс, попрощавшись со всеми, вылез было уже из машины, а потом не удержался, вернулся, крепко обнял Полину и впился губами в губы жены. А она, даже не сопротивляясь, ответила ему взаимностью. Они несколько минут страстно целовались. А Петр Иванович и Лариса Сергеевна на переднем сидении только молча переглядывались и усмехались. Дома и отец Максима, и его мама как-то по-особому в этот вечер опекали ее. И легла Полина спать уже даже, можно сказать, в хорошем настроении. Тот горький осадок от разговора с Максимом, с которым она ехала в ресторан, как-то сам по себе исчез, растворился. И Полина уже даже не вспоминала о том неприятном разговоре.
Но вот когда она встала утром, вдруг почувствовала, что ей нездоровится. Но… Ничего не поделаешь. Нужно идти на работу. А день сегодня был, как на грех, у нее самый загруженный – ни одного «окна», две самостоятельные работы у первого и второго курсов, и семинар у третьего. Последний урок у нее был у взвода, в котором учился Максим.
И вот сейчас, идя на этот урок, Полина понимала, что уже вообще выбилась из сил. Ну, ничего, думала она, пол-урока самостоятельная работа, а это значит, она сможет просто посидеть, не напрягаясь. Потом она - во избежание всяких недоразумений - вызовет к доске Максима (муж вчера поведал ей, что вызубрил урок «на зубок», и даже в ресторане цитировал «домашний» параграф, чем вызвал первую за весь тот вечер улыбку Полины), ну, а потом дома она уже отдохнет и отлежится.
В класс Полина зашла совсем измученная. Ко всем утренним недомоганиям добавилась еще и небольшая резь внизу живота. И тошнить стало сильнее. Полина подошла к учительскому столу и тут же почувствовала какой-то неприятный запах. Тошнота еще усилилась. В это время в класс вбежали Максим, Саша и Андрей. Извинившись за опоздание и объяснив, что они вернулись из наряда, т.к. сегодня дежурные, ребята быстро заняли свои места. Полина спешно поздоровалась с курсантами, выслушала доклад, предложила всем садиться и хотела, наконец, присесть и сама, когда отодвинула стул и увидела на сидении… кошачьи фекалии. Именно от них, как выяснилось, и исходил этот тошнотворный запах. Полина еле сдержалась, чтоб прямо тут же, в классе, не вырвать.
- Кто дежурный? – спросила она, хотя и так знала, кто.
Максим, Саша и Андрей встали.
- Курсанты Макаров и Леваков, подготовьте, пожалуйста, учительское место к работе. Возьмите мой стул и приведите его в порядок, - Полина старалась, чтоб ее голос звучал как можно спокойнее и увереннее. Хотя ей в этот миг так хотелось заплакать от обиды.
Ничего не понимая, ребята подошли к ее столу, а когда увидели, что на стуле, Максим злобно сжал кулаки, а Андрей повернулся и посмотрел на Напалкова. Тот сидел за последней партой и ехидно ухмылялся. Рядом с ним так же язвительно посмеивался Шестов.
Самостоятельную работу Полина решила не начинать, пока Максим и Андрей не вернулись, поэтому она стала объяснять новую тему. К середине урока Полина чувствовала, что уже просто не может стоять на ногах, что говорит она что-то не то, путается в понятиях. А когда ребята принесли ее стул назад, оказалось, что его матерчатая поверхность полностью мокрая, и сесть на него она все равно не сможет. Полина ждала перемены, как манны небесной. Она стояла, уже просто вцепившись в край стола. В конце урока Полина, как и хотела, вызвала Максима. Отвечать ему она разрешила с места.
Когда муж начал свой ответ, девушка вдруг осознала, что она не понимает и половины того, что он говорит, и что голова у нее стала кружиться еще сильнее. Когда Максим закончил ответ, а Полина наклонилась к журналу, чтоб поставить ему оценку, строчки вдруг забегали у нее перед глазами, а действительность стала быстро терять свои очертания. Полина поняла, что почва уходит у нее из-под ног. И тут же услышала громкий вопль Максима, который, забыв обо всех мерах предосторожности, на весь класс закричал:
- Поля, что с тобой?!
Последнее, что увидела Полина, это его перепуганное лицо, и почувствовала, как муж подхватил ее на руки.
|
| |
| |
