В святое мирное мгновение Очистить разум, дух и тело Стремится праздное Крещение, Чтоб сердце в миг сей просветлело.
Вода крещеная морозна, Но смоет грех и черноту. И только ярче будут звезды Нести по свету доброту.
Как мир светает в миг Крещенья - Так ладан проникает в кровь, Снисходит к людям просвещенье, Приходит в каждый дом любовь.
И вера станет частью сердца - Прекрасной, тихой словно пение. К душе откроет тайны дверцу Святое праздное крещенье.
Вода как символ чистых мыслей, Как путь к прощению грехов, Лишь стоит ей себя опрыснуть - Как строчку вставить в смысл стихов.
И в сердце и в душе пусть будет мирно, За тяжкие слова пора просить прощения. И пусть все в жизни будет правильно и верно В сей праздник общего Крещенья.
А.Н.Дегтерева
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Не исчезай... Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность.
Не исчезай... Исчезнуть — так легко. Воскреснуть друг для друга невозможно. Смерть втягивает слишком глубоко. Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.
Не исчезай... Забудь про третью тень. В любви есть только двое. Третьих нету. Чисты мы будем оба в Судный день, когда нас трубы призовут к ответу.
Не исчезай... Мы искупили грех. Мы оба неподсудны, невозбранны. Достойны мы с тобой прощенья тех, кому невольно причинили раны.
Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг, но как нам после встретиться в столетьях? Возможен ли на свете твой двойник и мой двойник? Лишь только в наших детях.
Не исчезай. Дай мне свою ладонь. На ней написан я — я в это верю. Тем и страшна последняя любовь, что это не любовь, а страх потери.
**** Боюсь не справиться с лицом, когда тебя увижу где-то, и завершится всё концом, в котором больше нет секрета. Боюсь не справиться с душой, боюсь не справиться и телом, чтоб над тобой и надо мной не надругались миром целым. Боюсь — не знаю от чего — тебя, как тайного богатства. боюсь — и более всего — его пропажи не бояться.
"Я желал бы скрыться в моих собственных стихах, Чтобы поцеловать уста твои, когда они произносят мои стихи..." (персидский астроном и поэт 10в.н.э Омер (или Аммар) )
Петербург. Ощущение голода. Настроение рваной струны. Где к Неве вечность неба приколота И преследует чувство вины. Где всегда на любом перекрестке Себя чувствуешь, будто распят. Где с простой прямотою подростка На тебя в лобовую летят Стержни улиц, каналов и линий. – Проплыви и пройди до конца Каменистой, но водной, пустыни Корабельщика и мудреца. Ее ветер прицельный и резкий. – Финский нож, убивавший не раз! Петербург дышит нам Достоевским! Петербург смотрит Блоком на нас! И, попав за решетку кроссворда, В этот город мостов и углов, Прагматичный надменный и гордый, Ты не сможешь прожить без него!
Постучись кулачком - я открою. Я тебе открывала всегда. Я теперь за высокой горою, За пустыней, за ветром и зноем, Но тебя не предам никогда... Твоего я не слышала стона, Хлеба ты у меня не просил. Принеси же мне ветку клена Или просто травинок зеленых, Как ты прошлой весной приносил. Принеси же мне горсточку чистой, Нашей невской студеной воды, И с головки твоей золотистой Я кровавые смою следы. 23 апреля 1942 Ташкент
Стихотворение посвящено маленькому соседу Ахматовой, Вале Смирнову. До войны мать Вали, у которой было двое детей, уходя на работу, постоянно просила поэтессу присмотреть за ребятишками, и даже хвасталась знакомым, какая у нее "нянька". В эвакуации Ахматова узнала о гибели Вали под бомбежкой и посвятила ему стихотворение.
Дэвида Йейтса - на костер! Опять...
Сообщение отредактировал Rebeldecorazon - Суббота, 28.01.2012, 23:07
Щели в саду вырыты, Не горят огни. Питерские сироты, Детоньки мои. Под землей не дышится, Боль сверлит висок, Сквозь бомбежку слышится Детский голосок.
Ночью, когда не спит человек,- (хороший или плохой), с ним обязательно рядом снег, ветер и...домовой. Ветер шепчет ему пройдет, снег говорит - повезет, один - к окну его позовет, другой - в постель отведет. А домовой, который сто лет думу думает здесь,- о том, что счастья земного нет, а домовое - есть,- тихо скажет ему: -Прости, но все твои беды дым... Будеш себя хорошо вести, быть тебе домовым!
Живу, то будущим то прошлым, Воспоминаньем и мольбой... Я без тебя сто жизней жила И лишь мгновение с тобой...
Сжала руки под темной вуалью... - Отчего ты сегодня бледна? -От того, что я терпкой печалью Напоила его до пьяна, Как забуду? Он вышел шатаясь Искривился мучительно рот, Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот, Задыхаясь, я крикнула: Шутка, Все, что было! Уйдешь, я умру... Улыбнулся спокойно и жутко, И сказал мне: - Не стой на ветру...
*** Сердце к сердцу не приковано, Если хочешь - уходи. Много счастья уготовано Тем, кто волен на пути. Я не плачу, я не жалуюсь, Мне счастливой не бывать. Не целуй меня усталую,- Смерть придет поцеловать. Дни томлений острых прожиты Вместе с белою зимой... Отчего же, отчего же - ты Лучше, чем избранник мой?..
*** Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч, Незнаешь, как усталая, Я не решалась лечь.. Смотреть, как гаснут полосы В закатном мраке хвой, Пьянея звуком голоса, Похожего на твой. И знать, что все потеряно, Что жизнь - проклятый АД! О, я была уверена, Что ты придешь назад.
*** Слава тебе безысходная боль! Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
- Знаешь, с охоты его принесли, Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой! За ночь одну она стала седой.
Трубку свою на камине нашел И на работу ночную ушел.
Дочку свою я сейчас разбужу, В серые глазки ее погляжу...
А за окном шелестят тополя, Нет на земле твоего короля...
***
Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет. И эту песню я невольно Отдам на смех и поруганье, Затем, что нестерпимо больно Душе любовное молчанье!
Живу, то будущим то прошлым, Воспоминаньем и мольбой... Я без тебя сто жизней жила И лишь мгновение с тобой...
*** Меня одолевает острое и давящее чувство осени. Живу на даче, как на острове, и все друзья меня забросили.
Ни с кем не пью, не философствую, забыл и знать, как сердце влюбчиво. Долбаю землю пересохшую да перечитываю Тютчева.
В слепую глубь ломлюсь напористей и не тужу о вдохновении, а по утрам трясусь на поезде служить в трамвайном управлении.
В обед слоняюсь по базарам, где жмот зовёт меня папашей, и весь мой мир засыпан жаром и золотом листвы опавшей...
Не вижу снов, не слышу зова, и будням я не вождь, а данник. Как на себя, гляжу на дальних, а на себя – как на чужого.
С меня, как с гаврика на следствии, слетает позы позолота. Никто – ни завтра, ни впоследствии не постучит в мои ворота.
Я – просто я. А был, наверное, как все, придуман ненароком. Всё тише, всё обыкновеннее я разговариваю с Богом.
*** И опять – тишина, тишина, тишина. Я лежу, изнемогший, счастливый и кроткий. Солнце лоб мой печёт, моя грудь сожжена, И почиет пчела на моём подбородке.
Я блаженствую молча. Никто не придёт. Я хмелею от запахов нежных, не зная, то трава, или хвои целительный мёд, или в небо роса испарилась лесная.
Всё, что вижу вокруг, беспредельно любя, как я рад, как печально и горестно рад я, что могу хоть на миг отдохнуть от себя, полежать на траве с нераскрытой тетрадью.
Это самое лучшее, что мне дано: так лежать без движений, без жажды, без цели, чтобы мысли бродили, как бродит вино, в моём тёплом, усталом, задумчивом теле.
И не страшно душе – хорошо и легко слиться с листьями леса, с растительным соком, с золотыми цветами в тени облаков, с муравьиной землёю и с небом высоким.
*** Трепещу перед чудом Господним, потому что в бездушной ночи никого я не спас и не поднял, по-пустому слова расточил.
Ты ж таинственней чёрного неба, золотей Мандельштамовых тайн. Не меня б тебе знать, и не мне бы за тобою ходить по пятам.
На земле не пророк и не воин, истомлённый твоей красотой, – как мне горько, что я не достоин, как мне стыдно моей прожитой!
Разве мне твой соблазн и духовность, колокольной телесности свет? В том, что я этой радостью полнюсь, ничего справедливого нет.
Я ничтожней последнего смерда, но храню твоей нежности звон, что, быть может, одна и бессмертна на погосте отпетых времён.
Мне и сладостно, мне и постыдно. Ты – как дождь от лица до подошв. Я тебя никогда не постигну, но погибну, едва ты уйдёшь.
Так прости мне, что заживо стыну, что свой крест не умею нести, и за стыд мой, за гнутую спину и за малый талант мой – прости.
Пусть вся жизнь моя в ранах и в оспах, будь что будет, лишь ты не оставь, ты – мой свет, ты – мой розовый воздух, смех воды поднесённой к устам.
Ты в одеждах и то как нагая, а когда все покровы сняты, сердце падает, изнемогая, от звериной твоей красоты.
*** Я слишком долго начинался и вот стою, как манекен, в мороке мерного сеанса, неузнаваемый никем.
Не знаю, кто виновен в этом, но с каждым годом все больней, что я друзьям моим неведом, враги не знают обо мне.
Звучаньем слов, значеньем знаков землянин с люлечки пленен. Рассвет рассудка одинаков у всех народов и племен.
Но я с мальчишества наметил прожить не в прибыльную прыть и не слова бросать на ветер, а дело людям говорить.
И кровь и крылья дал стихам я, и сердцу стало холодней: мои стихи, мое дыханье не долетело до людей.
Уже листва уходит с веток в последний гибельный полет, а мною сложенных и спетых — никто не слышит, не поет.
Подошвы стерты о каменья, и сам согбен, как аксакал. Меня младые поколенья опередили, обскакав.
Не счесть пророков и провидцев, что ни кликуша, то и тип, а мне к заветному пробиться б, до сокровенного дойти б.
Меня трясет, меня коробит, что я бурбон и нелюдим, и весь мой пот, и весь мой опыт пойдет не в пользу молодым.
Они проходят шагом беглым, моих святынь не видно им, и не дано дышать тем пеклом, что было воздухом моим.
Как будто я свалился с Марса. Со мной ни брата, ни отца. Я слишком долго начинался. Мне страшно скорого конца.
*** Как страшно в субботу ходить на работу, в прилежные игры согбенно играться и знать, на собраньях смиряя зевоту, что в тягость душа нам и радостно рабство.
Как страшно, что ложь стала воздухом нашим, которым мы дышим до смертного часа, а правду услышим — руками замашем, что нет у нас Бога, коль имя нам масса.
Как страшно смотреть в пустоглазые рожи, на улицах наших как страшно сегодня, как страшно, что, чем за нас платят дороже, тем дни наши суетней и безысходней.
Как страшно, что все мы, хотя и подстражно, пьянчуги и воры — и так нам и надо. Как страшно друг с другом встречаться. Как страшно с травою и небом вражды и разлада.
Как страшно, поверив, что совесть убита, блаженно вкушать ядовитые брашна и всуе вымаливать чуда у быта, а самое страшное — то, что не страшно.
*** Сними с меня усталость, матерь Смерть. Я не прошу награды за работу, но ниспошли остуду и дремоту на мое тело, длинное как жердь.
Я так устал. Мне стало все равно. Ко мне всего на три часа из суток приходит сон, томителен и чуток, и в сон желанье смерти вселено.
Мне книгу зла читать невмоготу, а книга блага вся перелисталась. О матерь Смерть, сними с меня усталость, покрой рядном худую наготу.
На лоб и грудь дохни своим ледком, дай отдохнуть светло и беспробудно. Я так устал. Мне сроду было трудно, что всем другим привычно и легко.
Я верил в дух, безумен и упрям, я Бога звал - и видел ад воочью,- и рвется тело в судорогах ночью, и кровь из носу хлещет по утрам.
Одним стихам вовек не потускнеть, да сколько их останется, однако. Я так устал! Как раб или собака. Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Свет погаснет- лысый демон палочкой взмахнет, На эстраду выйдет тенор-ручки распахнет. И от умиленья млея,стоя на носках, Станет песнею моею горло полоскать. Мне на муку и на горе песня задрожит, Будет песня в медном горле,будто в клетке жить, Рваться из него на волю в зал полупустой, Получаться неживою,чопорной,не той. Тенор будет нежно мямлить,томно завывать. Будет он играть бровями,глазки закрывать. А в конце, привычный ужас в дамочек вселя, Тенор выдаст,поднатужась,тоненькое "ля". И замолкнет деловито под визгливый стон И тогда на сцену выйду и скажу: "Постой,ты поешь по всем законам, Правильно, и все жь, эта песня мне знакома... Ты не так поешь!" А писал я эту песню ночью,у костра. Я хотел,чтобы эта песня непростой была; Чтобы она из душных спален позвала людей, Чтобы ее хороший парень,как рюкзак одел; Чтобы до неба,как до крыши, искорка взамен, Голос ,тихий и охрипший,долететь сумел. И , расстаявь в поднебесье,чтобы зажег зарю. Мне знакома эта песня-честно говорю! Впрочем,что я здесь толкую и о чем кричу. Я ж не написал такую-написать хочу.
Поэма о разных точках зрения
1. Сон
Я по улице иду - удручён. В магазинах нет вопроса: «Почём?» На вокзалах нет вопроса: «Куда по планете разбрелись поезда?..» Этот сон приснился в пятницу мне (может, он - к деньгам, а может - к войне). Я попал на заседание вдруг Академии Серьёзных Наук... Академики - дотошный народ (сорок лысин, восемнадцать бород) - при параде, при больших орденах обсуждают вопросительный знак. Рассуждают о загадках его... Говорят, что он немножко того... Не умеет эпохально звенеть... Заставляет временами краснеть... Не зовёт, не помогает в борьбе... «Задаётся» - значит, мнит о себе... Если даже и ведёт иногда, то заводит неизвестно куда... Решено: недопустим компромисс! Решено, что этот знак - пессимист. И записано, что он отменён, так как «нет уже потребности в нём»... «Восклицательным знакам - почёт!!» (Вопросительные - взять на учёт. Разрешить для них журчание вслух при наличии особых заслуг...) Телефон «09» вправе молчать. (Если нет вопросов - что отвечать?) Нет вопросов, и не слышно гудка...
«Мосгорсправка» растерялась слегка. Но потом она опомнилась и заклеймила заблужденья свои... Только сложности возникли опять: «Как с вопросами детей поступать?..» Просит ректор МГУ разъяснить: «Что с экзаменами? Чем заменить?.»
Все супруги соблюдают престиж. Ведь не спросишь: «Почему ты грустишь?..» И не скажешь: «Ты сегодня бледна... Что с тобою? Может, помощь нужна?..»
Нет возможности задачник добыть... Не вздыхает Гамлет: «Быть иль не быть?..» Нет задумавшихся. Быт упрощён. В магазинах нет вопроса: «Почём?» На вокзалах нет вопроса: «Куда непонятные ушли поезда?..» Нет кроссвордов. КВН не бурлит. И не спрашивает врач: «Что болит?..» Лишь в кошмарных появляется снах отменённый вопросительный знак. ...А природе не впервой отставать. А природе на запреты плевать! Вопросительно глядит сова. Вопросительно шуршит трава. Вопросительна пчела в цветах. Вопросительны краны в портах. Вопросительно закручен ус. Вопросительно свернулся уж... Если даже у змеи вопрос, что же делать тем, кто - в полный рост?!
Грядущие и прошлые. Громадины. Горошины. Плохие и хорошие. Зачем?
Для дела и для понта. Запои и работа. Крестины и аборты. Зачем?
В дакронах и сатинах. В рабах и господинах. В театрах и сортирах. Зачем?
Приказы и баллады. Дебилы и таланты. Пигмеи и Атланты. Зачем?
Подонки и матроны. На ринге и на троне. На вахте и на стрёме. Зачем?
Над щами. Над миногами. С авоськами. С моноклями. Счастливые. Минорные. Зачем?
Трибунные гориллы, базары и корриды, горланите? Горите? Зачем?
Случайно иль нарочно? Для дяди? Для народа? Для продолженья рода? Зачем?
3. Экскурс
Скорбел летописец: «Славяне, запутавшись намертво в ссорах и дрязгах, пришли до варягов... Сказали: - Земля наша сильно лесами обширна, ручьями обильна, и только обидно, что нет в ней порядка, и люди устали бессмысленно мучиться, жить не по правде. Придите и правьте!..» Я тихо краснею за это решение собственных предков - суровых и бренных. Не знаю, чего они этим добились и что потеряли, но я повторяю: - Земля наша сильно лесами обширна, лугами удачна, ручьями обильна. И только обидно, что нет на земле (как бы это сказать, чтоб звучало толково?) - чего-то такого... То сеем не там. И не то. И не так, чтобы - к сроку. Морока! То вдруг наводненье стрясётся, набухнет, нагрянет внезапно, то - засуха! Мы вроде и эдак, и так, и обратно, и снова, да только - без особого толку. Как будто мы чем-то обидели землю, и жить ей от этого тошно - и точка!.. Эгей, супермены! Советчики! Форды! Проныры! Варяги! Валяйте!! А ну, налетай, джентльмены удачи! Любители лёгкой наживы! Спешите! Откройте, что сами мы, в общем, старались напрасно (быдло, низшая раса). И сделайте, чтоб от жратвы прогибались прилавки в сверканье и лаке!.. Чтоб даже в райцентрах любых ни на миг не потухла ночная житуха!..
А мы вам за это подарим цветастых матрёшек, протяжную песню про Волгу и водку. Икрою покормим, станцуем вприсядочку, склоним главу. Варяги, ау-у-у! Придите и правьте. Мы очень понятливы. Необычайно проворны... ...До- воль- но!! К чертям! Супермены, советчики, херсты, рвачи и так далее, - видали! Шеренги заезжих высочеств, проезжих величеств, - валитесь! ...Земля наша сильно людьми знаменита, в которых - надежда. В которых - спасенье... Люби эту землю.
4. Разговор со случайным знакомым
- Смотри, как дышит эта ночь. Звезда, уставшая светлеть, упала, обожгла плечо... - Чо?
- Смотри, как вкрадчивый туман прижался к молодой воде... - Где?
- Он полночью поклялся ей, он взял в свидетели луну!.. - Ну?!
- Они сейчас уйдут в песок, туда, где не видать ни зги... - Гы!..
- И ощутив побег реки, в беспамятстве забьётся ёрш!.. - Врёшь!..
- Да нет, я говорю тебе, что столько тайн хранит земля, берёзы, ивы и ольха... - Ха!..
- А сколько музыки в степях, в предутреннем дрожанье рос... - Брось!
- Да погоди! Почувствуй ночь, крадущийся полёт совы, сопенье медленных лосих... - Псих!..
- Послушай, разве можно так: прожить - и не узнать весны, прожить - и не понять снега?.. - Ага!..
5. Хор со стороны
А куда нам - мыслить? А чего нам - мыслить? Это ж - самому себе верёвочку мылить! Мы же - непонятливые. Мы же - недостойные. До поры до времени взираем из тьмы...
Кто у вас на должности хозяев истории? А ведь её хозяева - извините! - мы!
Мы - и не пытавшиеся. Мы - и не пытающиеся. Млекопитающие и млеконапитавшиеся. Рядовые. Жвачные. Мягкие. Овальные. Лица, не охваченные проф-образованием. Скромные. Ленивые. Не хитрецы, Не боги. Мы - обыкновенные, как время само, - люди-агрегаты по переработке всевозможно-всяческой пищи на дерьмо! Нет войны - мы живы. Есть война - мы живы. Пусть вокруг оракулы каркают!.. Вы думаете, это работают машины?! - А это наши челюсти вкалывают!!. Играйте в ваши выборы, правительства и партии! Бунтуйте, занимайтесь стихами и ворьём. Старайтесь, идиотики! На амбразуры падайте! Выдумывайте, пробуйте! А мы пока пожрём... Орите! Надрывайтесь! Мы посидим в сторонке. В тени своих коттеджей, избушек и юрт... Вы думаете, это грохочут новостройки?! А это наши челюсти жуют!!. Шагайте в диалектику, закапывайтесь в мистике, пускай кричит философ, догадкой озарён... Леди и товарищи, граждане и мистеры, стройте ваше будущее! - Мы и его сожрём... Подползём, навалимся неотвратимым весом и запросто докажем, как был задуман мир... Выставкам и выдумкам, опусам и эпосам, физикам и лирикам - привет! Аминь.
Глыбы коллектива, в завтрашнем раю вам не подфартило, - общее «адью!» На планете вместо светочей ума встанут Эвересты нашего дерьма! Брызнут фейерверком жёлтые дымы... Разжиревшим веком будем править мы! Мы! - и не пытавшиеся. Мы! - и не пытающиеся. Мы! - млекопитающие. И млеконапитавшиеся.
6. Снова несколько слов от автора
По стебелёчку вверх и вверх ползёт травяная вошь... Зачем живёшь, человек, - если так живёшь?..
Представь, что атомный кошмар двоится и дрожит. Земля пуста, как твой карман. А ты, допустим, жив. Удачлив, будто царь царей. Как финн, невозмутим. Ты выжил. Вышел. Уцелел. На всей Земле - один. Один среди песков и льдин, - куда б ни заходил: идёшь - один. Заснёшь - один. Печалишься - один. На этой лучшей из планет, разорванной, как нерв, законов - нет, знакомых - нет и незнакомых - нет. Нет на Земле на все края, на длинные года ни захудалого кота, ни пса, ни воробья. Всё выметено. Всё мертво. От сквозняков храпя, пустые станции метро ждут одного тебя. И этот мир не обратим, никем не обратим. Идёшь - один. Поёшь - один. И видишь сны - один. Ты сам - на шесть материков, - в дожди, в жару, в снега, - на все моря без берегов, на пароходы без гудков, на телефоны без звонков. (И даже нет врага.) Ты сам - на двадцать первый век... «Не надо!! Чур-чура!!.» Зачем кричишь, о человек? Ведь ты молчал вчера.
7. Пример для подражания
Мы тоже для кого-то были будущими. Грядущими. Идущими на смену. Решительной эпохою разбуженные для славы и любви. Для слёз и смеха...
Мы тоже будем прошлыми. Давнишними. Несбыточными, как ушедший поезд. Подёрнутыми дымкой. В меру - книжными. И с этим, к сожаленью, не поспоришь...
Хочу понять без позы и без паники, случайности не называя глупыми, - как после смерти рядовые бабники становятся «большими жизнелюбами»! Послушайте! С ума сошли вы, что ли?! «Биограф» усмехается нелепо и говорит, задёргивая шторы: - А это проще всем известной репы. Кричать и волноваться нет резона... Политикою высшею ужалены, мы, если хочешь, из твоей персоны сообразим «пример для подражанья»... Итак, начнём: ты был хорошим сыном. Зачитывался книжками о войнах. Завидовал решительным и сильным. Любил кино, повидло и животных... - Но это всё вранье!! - Поди доказывай... - Я жил! Я сомневался!.. - Это - лишнее.. Во имя воссозданья нужной личности, тебе сомненья противопоказаны! Чтоб от событий в жизни было тесно, нужны иные меры и масштабы. Ты даже не почувствуешь, как станут заклятые враги - друзьями детства... Твой фотоснимок мы подретушируем. В усталые глаза добавим бодрости. Чуть-чуть подтянем губы (так - решительней). Исправим лоб (он был не в той пропорции)... Итак, ты жил. Ты презирал богатство. Читал газеты, плача и ликуя... Твоя жена (приходится вторгаться) - немножечко не та... Найдём другую...
- Зачем другая мёртвому?! - Всё правильно... - Я протестую! Слышите?! - Помалкивай! И, кстати, знай: для живости характера ты увлекался теннисом и марками...
- При чём тут теннис?! - Объясняем вкратце: считай его побочным сверхзаданьем. Сейчас проходят игры. Кубок Наций. А мы пока что в теннисе не тянем... Теперь ты чист идейно и морально. Переосмыслен. Виден издалёка... Был худосочным? - Стал почти Гераклом. Злопамятным? - А стал милей телёнка...
Теперь ты на трибунах и эстрадах! Теперь ты - как Аллах для правоверных! Теперь твои портреты на тетрадях, на клюкве в сахаре и на конвертах! Ты - идол. Ты - безумие повальное!.. Твой бюст переходящий заслужила во всепланетном гранд-соревновании седьмая пионерская дружина!.. Твои черты становятся разбухшими. Возрадуйся, что ходишь в призовых!.. ...А знаете, мы тоже были будущими. Не надо нас придумывать. Живых.
8. Городской романс
Я - как город. Огромный город. Может, ближний. А может, дальний... Города на приезжий гомон поворачиваются площадями. Поворачиваются, охмуряют главной улицей, главной набережной, Речкой - будто хвостом - виляют. Рассыпаются в речи набожной. В них тепло, торжественно, солнечно! Есть Центральный проспект, а поблизости: Площадь Юмора, Площадь Совести, Дом Спокойствия, Дом Справедливости...
А дома - просторны, дома - легки. Всё продуманно. Целенаправленно...
Я - как город. Но есть в городах тупики. Прокопчённые есть окраины. Там на всех углах темнота хрипит. Там плакатами дыры заделаны. Равнодушный тупик. Усталый тупик. Дом Бездельничанья. Дом Безденежья... Никого нет на этих улочках. Страшновато с ними знакомиться: тупики не тупые - умничают. Тупики не тупые - колются. А дворы заборами скручены. Дождь лоснится на кучах мусора... Знаю, что идёт реконструкция. Жаль, что медленно. Жаль, что муторно... Ты до площади успей - добеги! Осторожнее разберись в душе. Не ходи в тупики! Забудь тупики! Я и сам бы забыл, да поздно уже!.. Вот опять слова немотой свело. Невесомы они донельзя...
Я - как город. Тебе в нём всегда светло. Как на выезде из тоннеля.
9. Ещё несколько слов от автора
Что ж, пока туристы и учёные не нашли Земли Обетованной, - надо жить на этой самой, чёртовой, ласковой, распаханной, кровавой. Надо верить в судьбы и традиции. Только пусть во сне и наяву жжёт меня, казнит меня единственно правильный вопрос: «Зачем живу?» Пусть он возвышается, как стража на порогах будущей строки. Пусть глядит безжалостно. Бесстрашно. Пусть кричит! Хватает за грудки! Пусть он никогда во тьму не канет. Пусть он не отходит ни на шаг. Пусть он, как проклятье, возникает в стыдно пламенеющих ушах! Пусть он разбухает, воспаляясь, в путанице неотложных дел. Пусть я от него нигде не спрячусь, даже если б очень захотел! Пусть я камнем стану. Онемею. Зашатаюсь. Боль превозмогу. Захочу предать - и не сумею. Захочу солгать - и не смогу. Буду слышать в бормотанье ветра, в скрипе половиц, в молчанье звёзд, в шелесте газет, в дыханье века правильный вопрос: «Зачем живёшь?»
10. Ах, дети...
Всегда был этот жребий обманчив... Гоняет кошек будущий лирик. Час пробил! И решается мальчик поэзию собой осчастливить. Решает вдохновенно и срочно засесть за стихотворную повесть... Пока не написал он ни строчки, я говорю: - Хороший, опомнись!.. Литература - штука такая: её который век поднимают. В литературе - все понимают - хоть сто прудов пруди знатоками!. Живём, с редакторами торгуясь, читательским речам не переча. Как говорил философ Маргулис: «Причёсанным - немножко полегче...» А мальчики не знают про это! И главное - узнают не скоро... Ах, дети, не ходите в поэты. Ходите лучше в гости и в школу... Как в очереди: первый... последний... Как в хоре: басовитый, писклявый... Шагаем, спотыкаясь о сплетни, в свои дома, где стены - стеклянны...
Зелёным пробавляемся зельем.. Скандалы называем везеньем. Уже умеем пить - как Есенин. Ещё б теперь писать - как Есенин...
А мальчики не знают про это! А мальчики придумали скверно... Ах, дети, не ходите в поэты. Ходите лучше в парки и скверы...
Я б эту землю милую проклял! Повесился бы, честное слово!.. Но светится, дрожа над порогом, улыбка Михаила Светлова. В любом из нас её повторенье. В любом из нас бормочет и стонет наивное высокое время. Где стоит жить. И рыпаться стоит!.. Был мальчик либо ябедой, либо родителей не слушался мальчик... Ах, дети, не играйте в верлибры. Играйте лучше в куклы и мячик.
11. И опять несколько слов от автора
Но, с грядущими дыша заодно, я зверею от сусальных картин. Будет так, как будет. Так, как должно. Так, как сделаем. И как захотим. Мне занятно думать, что когда-нибудь поразмыслив над бумагой немой, наш невиданный, неслыханный путь обозначат восходящей прямой!
12. Постскриптум
Будут тигры - в клеточку, а слоны - в полоску. И любому ленточку подберут по росту... Сом зааплодирует снегозадержанью. Осам опротивеет незнакомых жалить!.. И - совсем не рады бою барабанному - станут генералы в цирках подрабатывать... Захмелев от счастья, позабыв тоску, будет плавать частик в собственном соку...
В переливах вальса в ГУМе и в высотном, - будет продаваться развесное солнце. Жаркое, весеннее! Много! Честь по чести...
Так что краска серая навсегда исчезнет. (Даже мыши серые синими покажутся. И начнут рассеянно с кошками прохаживаться...) Будет каждый занят делом ненарочным. Плюшевые зайцы будут есть мороженое. Дождь, - не затихая час, а может два, - будет лить духами «Красная Москва». И над магазинами все прочтут легко: «Пейте стрекозиное мо- ло- ко!..»
Будет море - берегом. Будет берег - морем. Будет холод - бережным... А дурак - неможным! Будет час - как сутки. В областях Союза от безделья судьи и врачи сопьются! Будут звёзды - ульями. Будут страхи - вздорными. И воскреснут умные. И проснутся добрые. И планеты скачущие ахнут озадаченно!..
Достопочтенное Ретро! Благо ты или зло? Вздохом какого ветра к нам тебя занесло? Что за изгибы моды? Время сошло с ума: Бабушкины комоды в блочные лезут дома! Вещи нездешней формы, люстры, шкатулки, бра. Медные пра-телефоны, чайники - тоже "пра"... Сотни диковин разных, полупонятный быт. Вновь грамофонный раструб нам про любовь хрипит... Это, конечно, потеха. Это - игра, но за ней Слышу я долгое эхо неких спокойных дней. Несуетливых, нескорых, выдержанных, как вино... Ищут люди опору В том, что было давно. Там, где проблемы мельче (если бы так всегда!), Там, где машин - поменьше, где подлинней - года. Там, где они не мелькают, там, где тепло и светло... Прошлое успокаивает Тем, что оно прошло. Тем, что оно смиренно... За частоколом вех Достопочтенным Ретро станет и этот век. Этот - шальной, подробный, загнанный, будто конь, Атомный, электронный или ещё какой! ...Кто-нибудь - между прочим - скажет о наших годах: "Всё тогда было проще... Господи, нам бы так!.."
Ну все не так: ты смотришь в пустоту, а я лукаво подбираю слово. И разговор как будто не на ту застегнут пуговицу, снят с плеча чужого.
Ну что ж, бывает: где-то бузина прет в огород и соком брызжет ало, а дядька в Киеве клянется вполпьяна сбить спесь москальскую за анекдот про сало.
Такой разброд у нас, такой разлад: чуть Эрос сунется - заткнут его за пояс по-женски тараторящий надсад и по-мужски занудствующий полис.
Вот если б грянуло, шарахнуло в окно возмездие - и ну крушить округу: все то, что мелко здесь, безжизненно, больно, - мы б дружно ахнули и кинулись друг к другу.
Стихи это все сонмы, коими насыщен воздух. Все бывшие и вновь желающие быть, все небывшие, но уже быть желающие. Стихи - заклятье. Стихи - в каком-то пределе - полновластие . М.ЦВЕТАЕВА
----------
Подумаешь, тоже работа
Подумаешь, тоже работа, - Беспечное это житье: Подслушать у музыки что-то И выдать шутя за свое.
И чье-то веселое скерцо В какие-то строки вложив, Поклясться, что бедное сердце Так стонет средь блещущих нив.
А после подслушать у леса, У сосен, молчальниц на вид, Пока дымовая завеса Тумана повсюду стоит.
Налево беру и направо. И даже, без чувства вины, Немного у жизни лукавой И все - у ночной тишины.
А.АХМАТОВА
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Сообщение отредактировал gostia - Среда, 01.02.2012, 23:23
Такие печальные , надрывные строчки ...Очень эмоциональные , трогательные и в чем-то по-настоящему мудрые. Они - как чья-то непростая судьба.
Вообщем, произвели довольно сильное впечатление . Делюсь
1 февраля
Тебе никогда не понять то, что чувствую я. Вывожу на бумаге кистью, но получается лишь мазня. Кутаюсь в ворохе листьев, но куда уж мне до тебя. Если и есть что-то на свете, без чего и вдохнуть нельзя, То точно уж не любовь. И точно уж не моя, Насквозь пропитанная корыстью к глазам цвета янтаря.
Я слабый капризный ребёнок до боли в груди. Словно дали повод остаться, удержали, свернули с пути, Закружили в неистовом танце, чтоб потом процедить "уходи", Но смолчали. И это острее любых самых острозаточенных льдин Врезается в душу, когда один на один. И ищешь предлога сдаться, Не считая до десяти.
Поначалу я думала, клином сошёлся свет. Задыхалась в глубокой ночи, одиноко встречала рассвет, Подбирала к тебе ключи и шептала наивный бред. Ровной поступью маршевых нот я ежесекундно схожу на нет. В висках стучит реквием, как застывший и вечных сюжет. Я отправляю в пламя свечи запечатанный воском конверт.
Я писала тебе каждый день и давилась от слёз. Сколько бы я загадать ни успела, всё равно ничего не сбылось. Ну конечно, будь сильным и смелым, и не знай никогда слова злость. Избегай красоты, как острых шипов под бутонами роз. И найди уже ту, с которой ты ни мгновенья не будешь врозь. А я стану ангелом белым, ароматом её волос,
По ночам стоять в изголовье твоей кровати. Охранять твои тихие сны, охранять твоё тихое счастье. И следить, как сплетены твои волосы, прядь за прядью. Вновь влюбляться в улыбку твою, ведь мне её никогда не хватит. Ни сейчас, ни потом. Ни меж клеточек старой тетради. Жаль, что нету предлога "мы". Есть нелюбовь предпоследней стадии.
-----------------------------------------------
я была бы счастливей всех...
я помню один лишь свет. он в живёт в уголках твоих глаз, смеётся заливистым меццо, я слышу его смех. не надо мне никаких огромных богатств. мне не страшны никакие стихийные бедствия, кроме тех, что внутри меня разрывают сердце, когда тебя нет.
и если бы ты хоть раз позволил мне на тебя насмотреться, я была бы счастливей всех.
Правде – ''В глаза, в глаза мне смотреть сказал!!!!!!!''
Сообщение отредактировал gostia - Четверг, 02.02.2012, 15:25
